Широк круг людей, которые внимательно прислушиваются к словам Владимира Путина. Тем более, сказанным не на ходу, а в ходе представительного мероприятия. Например, на инвестиционном форуме «Россия зовёт!». Сказанные здесь слова о поддержке бизнеса и предстоящих политических переменах могут неожиданно скоро наполниться реальным содержанием. Безотносительно к искренности их произнесения.

Континент везения в океане есть

Что может предложить государство РФ людям, способным вкладывать деньги и труд? Если судить по словам Путина – очень многое. Особенно в контексте мирового финансово-экономического кризиса, зависшего на стадии неопредёленности с уклоном в надвигающийся повтор. Российский премьер дал этому процессу ёмкую оценку: «Наибольшее беспокойство вызывает уровень госдолга стран еврозоны, который превышает 80 процентов от ВВП. Но что нас больше всего тревожит в этой связи? Даже не то, что долг такой высокий, а по прогнозам в 2011 году отношение долга к ВВП в среднем по развитым экономикам составит более 87 процентов. Тревожит то, что он продолжает расти. Политика не меняется».

Кто бы спорил! Когда политика – и проводящие её политики – долго не меняются, это всегда плохо. Но одновременно Владимир Путин, не смущаясь противоречием, приводил в пример Россию именно за стабильность. Которая представлена неким страховым полисом для потенциальных инвесторов.

С экономикой более-менее ясно. В этом году федеральный бюджет будет бездефицитным. Правда, в предстоящие три года произойдёт небольшое превышение расходов над доходами, но уже к 2015 году планируется снова соотнести расходы с доходами. Коррекция по срокам зависит от конъюнктуры на мировых сырьевых рынках. Есть и подушка безопасности – все обязательства государство страхует средствами из Резервного фонда (1,5 триллиона рублей) и Фонда национального благосостояния (2,6 триллиона рублей). Объём золотовалютных резервов Центрального банка – около 500 миллиардов долларов (третье место в мире после Китая и Японии). Инфляция за 2011 год составит порядка 7 процентов. Ни государственный, ни корпоративный сектор России не скован долговыми тисками, отношение госдолга к ВВП по-прежнему не превышает 10 процентов, при этом внешние заимствования вообще не превышают 3 процентов. Рискованные краткосрочные долги у российских компаний практически отсутствуют.

Немного сравнительной конкретики. Общий объём иностранных инвестиций, поступивших в российскую экономику в первом полугодии 2011 года, составил 87,698 миллиарда долларов (почти втрое больше, чем в первом полугодии 2010-го). Больше всего вложений из-за рубежа приняла финансовая сфера – 44 миллиарда 432 миллиона. Но уже на втором месте, хотя с большим отрывом, обрабатывающая промышленность – 16 миллиардов 322 миллиона. Нефте-, газо- и прочая добыча полезных ископаемых – как ни странно, всего 11 миллиардов 463 миллиона. Торговля – 6 миллиардов 788 миллионов, транспорт и связь – 4 миллиарда 751 миллион.

В прошлом году развивающиеся экономики, к каковым относится и российская, привлекли 53 процента мировых инвестиций. Конкуренция происходит нешуточная. Китай прибавил более 6 процентов (более 105 миллиардов долларов), Гонконг аж 30 процентов (более 62 миллиардов). Зато в Индию инвестиции сократились на 32 процента – до 23,7 миллиарда. В другой части мира иностранные инвестиции в Латинскую Америку выросли на 21 процент. Причём в большинстве крупных экономик региона зафиксирован их значительный рост. Исключение в этом плане составила Аргентина, но и она прибавила в прошлом году 4 процента относительно позапрошлого.

Рост инвестиций в развивающиеся экономики отражает явную тенденцию послерецессионного восстановления. В этом налицо парадоксальное сходство с США, где иностранные инвестиции выросли на 43,3 процента — до 186,1 миллиарда долларов (крупнейшая экономика мира остаётся самой привлекательной для иностранных компаний). В Европе дела обстоят гораздо хуже — иностранные инвестиции в Евросоюз упали почти на 20 процентов. Причина очевидна: долговой кризис еврозоны, который так красочно обрисован Владимиром Путиным.

Считается, что текущий инвестиционный потенциал мультинациональных компаний достигает 4—5 триллионов долларов. Что и говорить, пирог солидный. Инвестфорум «Россия зовёт!» стал ещё одним напоминанием о претензиях на его долю. Недаром всё прозвучавшее от Путина выглядело бодрым самоотчётом об острове – скорее даже континенте – стабильного подъёма в бушующем море кризиса.

Обществу открытому подобает груз

Названы и стратегические цели ближайших лет: диверсификация российской экономики, привлечение в страну крупных производств с высокой степенью локализации, инновационная открытость, минимизация различных рисков. Едва ли приходилось ожидать иного, эти установки повторяются как мантры год за годом, месяц за месяцем, форум за форумом. Но на этот раз некоторая инновация имела место.

«У нас открытое общество. Люди открыто высказывают свои мнения, что и как должно быть устроено политически в нашей стране. Много справедливой критики высказывается. Перемены, безусловно, нужны, и они будут» — можно себе представить взрывной восторг либеральной общественности, если бы подобное было услышано от Дмитрия Медведева! Пусть даже с оговорками: «Но это будет эволюционный путь. Мы будем действовать очень аккуратно» — кругом бы шли разговоры об историческом призыве и брошенной перчатке.

Но это сказал Владимир Путин. Поэтому слова о грядущих эволюционных изменениях политической системы в нашем открытом обществе не восприняты как искренние. Разве что цитата из Столыпина о великих потрясениях и великой России привлекла внимание – зачастую в контексте драматической судьбы Петра Аркадьевича и его реформ. Тем более не акцентируется внимание на заключительных пассажах: «Создание свободных условий для работы бизнеса, ставка на деловую инициативу – это, безусловно, наш выбор, это консолидированная позиция всей российской власти».

А быть может, напрасно. Эти высказывания могут неожиданно наполниться реальным содержанием. Частный подтверждающий штрих – хотя бы прошедшая в выходные информация об уходе вице-премьера Игоря Сечина из совета директоров Объединённой судостроительной корпорации.

Ранее Сечин, считающийся едва ли не вторым по значимости олицетворением нынешнего «вертикального» режима РФ, покинул советы директоров «Роснефти» и «Интер РАО ЕЭС». Из совета директоров «Аэрофлота» ушёл министр транспорта Игорь Левитин, из «Совкомфлота» — глава администрации президента Сергей Нарышкин. Готовятся, по крайней мере, на словах, к уходу из «Газпрома» Виктор Зубков, из «РусГидро» — Сергей Шматко, из Объединённой авиастроительной корпорации – Сергей Иванов. Процесс, запущенный установкой Медведева на магнитогорском совещании, с тяжелейшим скрипом, но всё же идёт. Точнее, начинает сдвигаться. Высшие правительственные чиновники медленно, но всё же начинают покидать руководящие органы своих монополий. Точнее, начинают изображать, что собираются покинуть. По меркам нашего «открытого общества» это уже немало.

В той же «Роснефти» на место Сечина заступил академик-экономист Александр Некипелов. Здесь вряд ли можно говорить о сколько-нибудь реальной передаче руля. Но, скажем, в ОСК Сечина сменяет Владимир Лисин, главный акционер Новолипецкого металлургического комбината, первый миллиардер России по версии Forbes. Здесь можно предположить некоторую заявку на подключение к управлению.

Почему это происходит? Ясно, что реальные хозяева РФ – высшая бюрократия – не только не уступили бы никаких, даже формальных позиций, но и не допустили бы обсуждений такого рода, если бы это на данный момент не соответствовало их интересам. С чего же подлинные олигархи «переуступают по доверенности» некоторые права своим приказчикам из крупнопредпринимательской и околопредпринимательской среды, которых кличут «олигархами» по терминологическому недоразумению?

Ответ очевиден: сложность нестабильной ситуации. Обусловленная мировым кризисом и расплатой за благоденственный застой «нулевых». Бизнесменов мало-помалу выдвигают в образующиеся прорывы. Что и являлось смыслом мартовской инициативы президента, оглашённой в Магнитогорске.

Глубоко символично, что именно в «Роснефти» (скандал с BP на фоне ощутимого падения мировых цен), и судостроении (снижение конкурентоспособности) Сечин формально передаёт полномочия, отступая в контролирующую тень. Минимум отхода при максимуме собственной страховки. Столь же понятны и скромные резоны Некипелова и Лисина. В первом случае элементарное выполнение поставленной задачи, мотивированное повышением статуса научно-экономических кругов. Во втором – реализация проекта продажи судостроительных активов. В других случаях «магнитогорских рокировок» ситуация ещё проще. Действующих бюрократов сменяют в советах директоров бюрократы, находившиеся в действующем резерве – недавний заместитель руководителя аппарата правительства Кирилл Андросов в «Аэрофлоте», недавний полпред президента в Северо-Западном округе Илья Клебанов в «Совкомфлоте». К подбору соответствующих кадров подключают и «Единую Россию». Не говоря о том, что тот же Лисин, приняв руководящий пост в госкорпорации сам автоматически превращается в высокопоставленного чиновника…

И всё же движение отмечается. Государственно-бюрократическая олигархия перегруппировывается под давлением неодолимых реалий. Власть уже не против перебросить на общество растущий груз проблем. И устами своего лидера заявляет о сокращении государственного присутствия в экономике, о всяческой поддержке бизнеса и даже о предстоящих политических переменах – и всё это перед собранием инвесторов, которых «Россия зовёт!».

Слова опережают реальные процессы, это уж как водится. Но подступает момент, когда скорость дела превысит быстроту выражения мыслей.