Статья

ПУТИ СОПРОТИВЛЕНИЯ

Слово «оппозиция» уходит из политического лексикона страны России. Действительно, ведь не было же оппозиции в нацистской Германии или коммунистическом СССР. Во всяком случае, в их зрелые периоды. Было Сопротивление. Оно и приходит теперь в нашу страну. И это проблема не только для режима. Это проблема и для людей, часто очень достойных, но привыкших к прежним формам оппозиционной активности. Время которых прошло.

Слабина против глотки

«В плане жестокости нынешняя политическая система никак не напоминает сталинскую. У нас нет массовых репрессий, у нас очень мало политзаключённых, у нас можно критиковать режим, что свидетельствует об отсутствии тоталитаризма», – пишет петербургский экономист и публицист Дмитрий Травин. И это правда. В плане прямого государственного насилия путинской РФ далеко до Советского Союза сталинских, да и хрущёвских времён. Что там говорить, политических репрессий в буквальном смысле меньше, чем даже при Брежневе. А если брать современные аналоги – далеко Путину до северокорейского коллеги Ким Чен Ына, до эритрейского Афеверки. С чувством законной гордости мы именуем себя оппозицией. Публично, каждодневно и ежечасно. И ничего, живём. А в Пхеньяне или Асмэре такая громогласная самохарактеристика означает почти мгновенную смерть.

Чем путинский режим омерзительнее других, так это – ложью и ханжеством, которые бывают хуже откровенного людоедства, мракобесным великодержавием, своими понтами – «русскими мирами», своим импортозаместительным изоляционизмом и кретинической «кузькиной матерью» в адрес цивилизованного мира (к которому исходит завистью). Отсюда непомерные военные расходы, крайне агрессивная внешняя политика, превращение РФ в очаг военной угрозы. Это – особая мировая проблема. Ангола или Венесуэла тоже создают проблемы для соседей. Но ни в Луанде, ни в Каракасе нет ядерной кнопки. Однако, с другой стороны, такая опасность упрощает задачу создания эффективной международной коалиции противодействия путинизму. Раз уж происходящее в нашей стране становится не только её внутренним делом. Надо активнее работать над координацией здравых сил международной политики и российского Сопротивления.

Но всё же – не гневить бы нам небеса, называя путинский режим тоталитарным. Он ещё не таков. Хотя, конечно – стремится таковым стать, и в этом стремлении уже достиг немалых успехов. И «оппозиция» своей недееспособностью невольно ему помогает. Да, невольно. Но результат один.

Вот чего нельзя не заметить. В мире сейчас несколько режимов путинистского типа. Ангола, Венесуэла, Никарагуа, Сирия, тихоокеанские острова Фиджи… Перечислены отнюдь не все, а ведь уже немало. Даже одного было бы недопустимо много! Но нигде, кроме России, противостояние авторитарно-коррупционным духоскрепам не является настолько слабым. Сирийцы сражаются с оружием в руках. Венесуэльцы выходят на улицы сотнями тысяч. Ангольцы и никарагуанцы проводят мощные демонстрации, формируют крупные парламентские фракции. Фиджийцы объединяются в сильные профсоюзы, протестуют и бастуют. В России же – одиночные пикеты. И болезненно-нервозная критика Алексея Навального. Способного вывести на свои акции хотя бы тысяч пятьдесят человек. В 145-миллионной стране.

Признаемся самим себе: нас просто берут на глотку. Небывалая в истории мощь госпропаганды и провластного зомбирования наложилась на синдром массового «потреблядства» (чего не было в СССР и нет в странах, о которых сказано выше). Отсюда политическая отупение, социальная деградация общества. Это, извините, за высокий слог, вызов истории. Извините за приземлённый слог, реальная проверка на вшивость.

И мы до последнего времени не знали, что этому противопоставить. Почему?

Режим отстойного культа

Потому что, откровенно-то говоря, не имели опыта и навыков действия в настоящем жёстком противостоянии. Не будем скрывать – российский гражданский актив привык к «тепличным» условиям. Зародился он в Перестройку, когда «кровавый диктатор» Горбачёв, как политический мазохист, буквально науськивал сам на себя, да ещё оплачивал эту высокополезную деятельность (не было ведь проблем с поиском работы, получением зарплаты и т.д.). Да, бывали кровавые всплески, как в Тбилиси, Баку, Вильнюсе. (Кстати – бакинский случай был как-то обойдён вниманием российской демократии. С чего бы так? Но это отдельный разговор.) Бывали даже аресты. Например, Александра Шмонова, стрелявшего в сторону Горбачёва. Но если вспоминать непредвзято, картина в целом однозначна. Перестроечные власти создавали оппозиционерам искусственно благоприятные условия. Причём именно российским – в отличие, например, от азербайджанских – в особенности.

Продолжился процесс в славные девяностые, когда оппозиционность вообще считалась доблестью, и «тиран Ельцин» попросту запрещал применять репрессии – если оппозиционеры не брались за оружие. Полученные в те эпохи свободы – непонятно, с чего – воспринимались как данность, вроде воздуха. Время растрачивалось чёрт знает на что, только не на создание и укрепление гражданских структур, способных окорачивать власти. И когда всё пошло всерьёз, оппозицию парализовала растерянность.

Все перестроечные и постперестроечные обретения обращены в прах. Хотя военное насилие применяли только в Чечне и за границей, а полицейское – выборочно. Но страна провалилась в пропасть глубже, чем та, где пребывала подсоветская Россия. Обратный отсчёт в развитии идёт гораздо дальше. Коммунизм хотя бы на уровне демагогии и левого популизма рассуждал о чём-то как бы светлом, имел претензии на якобы гуманизм. Теперь – откровенная грязь. Здесь важное различие между советчиной и русмирщиной, его необходимо учитывать.

То, что мы видим в идеологии и пропаганде нынешнего воплощения совка – это какой-то гауптштурмфюрер фон Берков из фильма «Переход». Недаром кремлёвские агитпроповцы доходят до разговоров о «неоднозначности Гитлера» и вообще о каком-то «арийстве» (в таких случаях культ 9 мая куда-то пропадает). Плюс крымнашистское «воспевание Каина» (удачное выражение Андрея Илларионова). Короче – мразь, гниль, скудоумие и отстой. Подлинные традиционные ценности режима. Инъецированные в вену общества как убойный наркотик «крокодил».

Главная скрепа режима – не насилие, не «кузькина мать» миру, даже не системная коррупция. Главное – тупость и враньё. «Не только меч, не только кнут, и ложь нужна короне. Ведь без неё и трёх минут не усидишь на троне», – пел монарх-негодяй в советском детском мюзикле. Коронам вроде путинской ложь нужна прежде всех мечей и кнутов. Разоблачить ложь – значит убить режим. Без неё он рассыплется, как карточный домик. И частью такой лжи являются позорные рудименты квазидемократических институтов. Один из них – т.н. «российская оппозиция».

Речь не о «системной оппозиции» в виде думских партий. КПРФ, ЛДПР, СР. Они вообще вне обсуждения. В своём советском реваншизме, имперстве и холуйстве эти структуры подчас оказываются омерзительнее «ЕдРа». И не о «Яблоке», которое – в лице своего лидера – всеми скромными силами старается встроиться в путинскую систему. Вечная «эволюция», размены на пару-тройку мест в ЗакСах и мунсоветах… Оставим это. Мы говорим о людях, которые считают себя реальной демократической оппозицией. Которые рискуют и жертвуют ради своих убеждений. Мы хотели бы говорить с ними.

Рассмотрим на примере политической жизни Санкт-Петербурга. Наш город всегда считался хранилищем европейских ценностей России. Авангардом 30%-ной массы западноориентированных россиян. Оппонентом византийства, ордынства и московитства. Даже в самые мрачные времена советского тоталитаризма. По крайней мере, на уровне интеллектуальной борьбы.

Пять навальных ударов

Петербургская оппозиция. Условимся – без обид. Видели мультик про Винни-Пуха, серию про ослика Иа? Так вот: «Жалкое зрелище. Душераздирающее зрелище». Конец цитаты.

Можно с долей условности выделить тип играющих по правилам. В смысле, «участвующих в выборах». В общем-то, даже логично. Раз называют себя «оппозицией», значит, признают избирательную процедуру. Но это – ещё одна подпорка лжи, на которой стоит режим.

Тут и движение Навального, и «Открытая Россия», и партия ПАРНАС. Сразу отдаём должное: они не ограничиваются суетой у урн. Эти организации регулярно проводят запрещённые публичные акции. Будет банально, однако констатируем: эффективнее всех это (как и многое другое) удаётся Навальному.

Автор этих строк многократно убеждался: попытка серьёзного разговора на эту тему провоцирует истерику. Как режимный агитпроп в каждой пижаме видит деньги Госдепа, так иной оппозиционер – «кремлёвских спойлеров». То же, кстати, было в Революцию Пятого года. Царское правительство видело в революционерах порождение эмигрантских центров, революционеры видели в черносотенцах порождение царской полиции. А всё было гораздо проще – и гораздо опаснее для обеих сторон. Так что оставим конспирологию, равно как иные глупости. Посмотрим на вещи реально.

Очевидные успехи Навального созданы совокупностью факторов. Первый: качественные антикоррупционные расследования. Второй: использование современных информационно-коммуникативных технологий (многомиллионные просмотры фильмов Навального уже конкурируют с государственным ТВ). Третий: владение технологиями организационными, налаженная сеть постоянно действующих штабов и ячеек на местах. Четвёртый: обращение к русской национальной проблематике (полное её отсутствие в «Демократической России» стало одним из факторов изоляции и распада; Навальный этой ошибки не повторяет). Пятый: имидж динамичной «движухи» вместо униженности и оскорблённости, маргинального «терпильства», «кухни времён застоя» (характерных, увы, для других оппозиционных групп).

Последнее кажется чем-то эфемерным, но не следует так считать. Именно это привлекает молодёжь, стимулирует активность. Бросает на реальные прорывы карательных оцеплений. Как увидели мы 7 октября на Литейном в Петербурге. И после этого кто-то ещё станет возражать на всё вышесказанное?

Одним словом, Навальный достигает результатов по элементарной причине: он просто умеет работать. Но кому же охота сказать хотя бы мысленно и хотя бы самому себе: «он умеет, а я нет»? Легче изобретать сложности на ровном месте, придумывать «кремлёвские проекты» и т.п. низкопробные детективы. Лишь бы сохранять себя в душевном комфорте и привычном образе жизни. И не двигаться вперёд, ибо впереди – неизвестное.

Не пожелай другому неудачи…

Но есть тут и другая сторона, не столь безобидная. Ненависть многих «оппозиционеров» к Навальному гораздо накалённее, нежели к Путину. Особенно в организации, где состоит автор этих строк. Понятно, что Навальному это абсолютно безразлично и никак на его деятельность не влияет. Он об этой ненависти и не знает, а если вдруг узнает, тут же забудет. Как и его сторонники. Опасность тут не для объекта ненависти, а для её носителей. Неадекватность мировосприятия никому ещё не помогала.

Впрочем, примерно то же наблюдается не только в связи с Навальным. Наблюдая полемику активистов, скажем, «Солидарности», «Открытой России», «Артподготовки» и «Антивоенного комитета», диву даёшься: где находят эти люди душевные силы ещё о правящем режиме помнить? Вся же энергия уходит на взаимную злобу. Некоторые оппозиционеры уже способны радоваться неудаче чужих акций. Иногда – неудаче мнимой. Специально придуманнной, чтобы порадоваться фантому.

А потом – искренне удивляются устойчивости режима. И ещё сильней, до схимного фанатизма, ненавидят тех, кто режим по-настоящему раскачивает.

Автора могут спросить: «а что, ты точно знаешь, что Навальный не кремлёвский проект?» Нет, точно этого знать сейчас нельзя. Но можно уверенно сказать: тому нет никаких подтверждений, кроме субъективного желания объяснить собственную слабость. Зато точно известен общедемократический характер программы Навального. Никак не противоречащий нашим установкам, зато глубоко враждебный идеологии и политике режима. Спорить с этим было бы неумно. Да собственно, с этим-то никто и не спорит.

Кстати, никаких точных знаний нет и у ненавистников Навального. Есть косвенные признаки каких-то связей с некими властными или околовластными кругами. Например, качество проводимых расследований – откуда-то ведь поступает ему информация. Но если это так – тогда мы и наблюдаем начало пресловутого «раскола элит», о котором так много рассуждают оппозиционные аналитики. Не вся же бюрократия готова тонуть в грязи. Кто-то ищет выхода, подбивает клинья к антипутинскому движению. И в таком случае закономерна ставка на сильнейшего его представителя. Если Навальный освоил и такие технологии, то и этому впору учиться.

Что же, снова спросят автора, ты теперь навальнист? Нет. Позиции Навального по многим важным вопросам вызывают отторжение. Прежде всего нечёткость в ключевом вопросе – отношении к Украине, Майдану, Крыму, Донбасской войне. Неясность избираемых методов борьбы. Пропагандистский акцент на антикоррупционность, причём в связи со второстепенными лицами, смещает прицел с главного направления. Может отталкивать и вождизм, прямо-таки прущий из этого движения. Хотя… Опять же, будем честны с самими собой. Власть навязала обществу войну. По крайней мере, информационную и административно-полицейскую. А на войне нужен не парламент, не митинг, а – командующий.

И что же? Грубо говоря, идти к Навальному? Не обязательно. Как не обязательно идти, к примеру, в «Артподготовку». Там, кстати, собираются люди, не похожие на «типичного гражданского активиста», родом из Перестройки (в этом особая ценность таких новых движений – привлечение принципиально новых людей). Но по-любому – не мешать. Ни Навальному, ни кому-либо другому из лидеров гражданского сопротивления. Какие бы чувства он у тебя ни вызывал. И желательно – не говорить ерунды. Не изобретать для Кремля проектов и спойлеров. Обойдутся без нашей помощи.

Маргинальная гордыня

«Открытая Россия» пытается следовать за Навальным в плане политического акционизма. На его фоне выглядит довольно тускло. Думается, потому, что взялись не за своё дело.

Более 15 лет «Открытая Россия» работала как интеллектуальный центр и сеть Школ публичной политики. Можно сказать, аналог западных структур, соединяющих экспертную и образовательную деятельность. Сейчас архиважно заняться восстановлением этой сети, хотя бы без легального статуса. В виде подпольных кружков. Для распространения политических знаний, информации, экспертных и аналитических материалов. Для выработки альтернатив. Причём на межпартийном уровне.

Автор этих строк – член политсовета СПб ОПД «Солидарность». Наша организация отделилась от «Солидарности» федеральной именно потому, что отказалась придерживаться системных правил и режимных ограничений. Раскол возник под влиянием Украинской революции. Майдан стал для российской демократии очистительным фильтром. Как ранее, в меньших масштабах, Арабская весна, прежде всего Ливийская революция. Позитив к восстаниям отсекает всё, заражённое путиноидностью и советчиной.

Сегодня мы видим, как бывшие борцы за демократию и строители гражданского общества на западные гранты, сегодня поддерживают путинскую агрессию против Украины. Либо полностью отстраняются от этой темы. Зато сочиняют какие-то «улучшения» гнилой системы. Это особенно касается политологического научного и экспертного сообщества. Бывшие политологи-демократы в своем прогибании перед режимом зашли столь далеко, что уже не могут быть чем-то полезны для будущего страны. Ни в экспертной работе, ни в преподавании. Есть такое понятие: «зашквар». Он бывает необратимым.

Но это к слову. Вернёмся к петербургской «Солидарности» .Её позиция вполне последовательна. В отвержении и разоблачении путинизма. В выступлениях за парламентскую республику и евроинтеграцию. В последовательной поддержке Украины и её борьбы за свободу и европейскую идентичность против путинской гибридной агрессии. Но! Всё это – уровень деклараций. Причём не всегда подобающе написанных. На практике же – культ маргинальности. Осознанный, целеустремлённый, в крайней степени. Маргинализм, возведённый в ранг политической идеологии и ставший предметом гордости. Типа: «Ничего-то у нас не получается… Ну так нам и не надо!!!»

Отсюда обычные производные политического невежества. «Навальный хуже Путина» и прочие театры абсурда. Абсолютное нежелание считаться с политическими реалиями, учитывать особенности политической культуры населения. Призыв быть маргиналами и терпилами до тех пор, пока не наступит светлое будущее во всей его полноте без промежуточных стадий и этапов. Известно, что власть ставит целью максимальную маргинализацию оппозиции. И получает в этом эффективную помощь изнутри.

Конспиролог объяснил бы это успешной работой агентуры. Я полагаю, причина в банальном дефиците политической квалификации. Ну и в личной социальной дисадаптацией многих наших гражданских активистов. Вполне преодолимые трудности. Если хотеть преодоления.

Тени ночной политики

Отдельно следует отметить ту часть политической активности, которая ушла из публичного поля. «Есть и те, кто считает, что пришло время перейти к насильственному сопротивлению», – констатирует социолог Игорь Эйдман, один из организаторов Форума Свободной России. Добавим: есть и те, кто не только считает, но и уже перешли. В наиболее рельефных случаях мы видим «Штольц» и ислам. Тут комментарии излишни. Но уже не только это. Судя по информационному потоку, именно Санкт-Петербург стал одним из флагманов этого процесса. Серия нападений продолжается уже лет пять. От избиения судьи Кузнецова до двукратного поджога пресловутого «логова троллей». Сначала под лозунгами антикоммунизма и антисоветизма, потом – Русского Майдана. Возникло даже международное объединения такого рода группировок из стран постсоветского пространства.

С улиц и площадей протест перемещается в тёмные подворотни. Дневная политика вытесняется ночной. Навстречу протесту политического подполья движется другой: протест социального ожесточения. Разносы магазинов, драки работяг с Росгвардией, поджоги штрейкбрехерских фур во время забастовки дальнобойщиков – такого рода сообщения появляются всё чаще. Вперемешку с новостями вроде рукотворного предвыборного пожара в штабе ЕР одного из городов Красноярского края.

Всё это никак не связано с демдвижением организационно. Политически это весьма далеко от либеральных представлений. Зато наверняка связано и близко к иным общественным силам. В молодёжной и подростковой среде растёт мода на символику АУЕ, блатной шансон, речёвки «фарт-масти». Можно было бы считать всё это мимолётной модой. Если бы не аналитические отчёты о том, как в Сибири и на Дальнем Востоке сеть АУЕ становится государством в государстве. Вот уж где «суверенная демократия» во всей красе «встаёт с колен»…

Кто знает историю, в курсе, какую роль играла уголовщина на крутых политических поворотах. Сколь влиятельна она в общественной повседневности, когда между обществом и государством образуется зазор или возникает конфликт. И как сильна взаимная тяга радикального политического подполья с организованным криминалитетом. Не обязательно обращаться к опыту Италии. Хотя мафиозные реалии Апеннин ярко иллюстрируют вопрос. «Разбойники и бандиты всегда были солью нашей нации и дрались во имя народа», – заявляли идеологи итальянского правого радикализма. Не забудем и авангардную роль братвы в отечественных антисоветских бунтах. А ведь история на глазах совершает очередной цикличный круг.

В страхе за себя, режим, утрачивает всякую адекватность. Мирных интеллектуалов арестовывают за пост в соцсети – и тем самым кидают в объятия уголовного «отрицалова». Которая, между прочим, составляет заметную часть населения страны. Вывод напрашивается сам собой: бьют за слово – нарвутся на дело. Сближение криминала с радикальным политпротестом ускоряется с каждым днём и скоро станет важнейшим фактором российской политической жизни. Криминал, конечно, от этого выигрывает. А протест? А страна?

Эта очень плохие тенденции. Тем более для нас, людей дневной политики. Приверженных правовым идеалам. Но режим толкает протестное движение именно на этот путь. Чрезвычайно опасный для страны.

Работа на память страны

Где же выход? С этого вопроса мы начали. Ответ тот же: в гражданском сопротивлении. Оппозиция возникнет, когда оно победит. Не раньше.

Каждый в Сопротивлении делает своё дело. Кто-то – лучше других, и это надо приветствовать. А не возмущаться этим властям на радость, народу на смех. Мы разные, но мы едины в задаче – свергнуть режим произвола, мракобесия и воровства. Режим, ведущий мир к войне, а страну к гибели. Если кто-либо не ощущает себя в этом единстве – можно шагнуть в сторону и, по крайней мере, не путаться под ногами. Но тот, кто из амбиции без амуниции устраивает сейчас дрязги на предмет политической праведности – откровенно говоря, просто враг. Или, ладно – пособник врага. Может, не со зла. С другого качества, которое не будем называть.

Надо работать с интеллигенцией. С рабочими массами. С люмпенской «последней штольней», дабы она не превратилась в режимные эскадроны смерти или в погромные банды. Контрпропаганда, разоблачение режимного гнойника. Агитация за наши ценности. Создание сильного экспертно-аналитического центра, руководящего нашей информационной политикой. Но главное – активное организационное участие демократических активистов в социальной повседневности. В каждом трудовом или социально-бытовом конфликте населения с государственной властью. Поймём и согласимся: мы должны доказать массам, что нас стоит поддерживать. А для этого – должны первыми поддержать тех, от кого ждём поддержки себе.

Но это не всё. Нужна работа с вменяемыми представителями властей и силовых структур. Та же Перестройка была кремлёвским проектом. Однако дала нам пятнадцать лет свободы.

Каждое попадание в полицейское окружение, каждое задержание должно использоваться для агитации и установления связей с личным составом. В конце концов, рядовые полицейские – не «граждане начальники», не воры-коррупционеры, не агитпроповцы из зомбоящика и не интернет-тролли. Они живут нашей же жизнью. И не могут не понимать того, что понимаем мы.

В идеологии демократического движения необходима ясная национальная составляющая. Наша борьба – это борьба не только за европейские ценности (пора, кстати, провести серьёзный разговор и уточнить, что это такое). Но и за европейскую Россию. Евразийство, византийство, ордынство, советчина и путинщина – силы глубоко антинациональные. Нет сейчас у русского народа худшего врага, чем «русский мир».

И вот что ещё. Многим из нас не мешает подучиться истории. Или освежить в памяти исторические знания. Они очень помогают в сегодняшнем деле. Например, опыт Всемирной антикоммунистической лиги, Антибольшевистского блока народов, Демократического интернационала Джамбори. А прежде всего – опыт нашей истории, российского антикоммунистического сопротивления.

Нас будут слушать, когда мы по-настоящему сможем что-то сказать. А сказать мы сможем, когда что-то реально сделаем.

Евгений БЕСТУЖЕВ,
политолог, член Политсовета СПб ОПД «Солидарность»,
соучредитель Объединения христианских демократов