Статья

КТО ВЗДЕВАЕТ АРХИЕРЕЙСКИЕ БАРМЫ

Чарльз-Роберт Дарвин родился 12 февраля 1809 г. в Шрюсбери графство Шропшир, в родовом имении Маунт Хаус, он был пятым из шести детей в семье. Его отец, Роберт Уоринг, сын известного в свое время поэта, врача и ученого Эразма Дарвина, практиковал как врач, был также вполне успешным финансистом. Жена Р. Уоринга, Сусанна умерла, когда Дарвину не исполнилось еще и 8 лет. Уже в восемь лет Дарвин уже приобщился к естественной истории и коллекционированию. Потом была Шрусберская школа, Эдинбургский университет, который Дарвин так и не окончил, женитьба на своей кузине Эмме Веджвуд, кругосветное путешествие на "Бигле" и, наконец, выход в свет эпохальной книги "Происхождение видов путём естественного отбора, или выживание благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь"

Дарвин был очень мягким и скромным, чрезвычайно слабым и болезненным человеком. Последние сорок лет жизни Дарвин почти безвыездно прожил в своем небольшом поместье, в глуши английской провинции. Его жизнь, тихая и патриархальная, подошла бы скорее поэту или художнику-романтику, а не великому ученому.

Странности сопутствуют таланту. Но даже для гения Дарвин был слишком странным человеком.

Он был, возможно, самой популярной фигурой своего времени. Его главный труд "Происхождение видов" признавали самым выдающимся произведением науки XIX века; имя его при жизни еще ставилось в один ряд с Галилеем, Ньютоном, Коперником, а теперь ставится также в один ряд с Эйнштейном. Но сам Дарвин при этом никогда не стремился к славе. Он очень редко выступал с публичными лекциями, не имел никаких научных степеней - даже не был ни доктором, ни профессором.

Дарвин разрешил "тайну из тайн", выявил фундаментальнейшие законы окружающей нас живой природы. В то же время он был чувствительным даже к самой слабой критике и всегда сомневался в истинности и правильности своих собственных построений.

Наконец, Дарвин создал теорию, изумительную по красоте и образцовую по логике научного изложения. Однако сам он совершенно искренне полагал, что только счастливый случай помог ему, человеку с самыми средними умственными способностями, стать известным.

1

Дарвиновская теория естественного отбора была создана в конце 50-х годов прошлого века. За прошедшие 120 лет она переживала периоды взлетов и падений, встречала на своем пути и восторженных почитателей, и яростных оппонентов. Каково же положение с признанием этой теории в наши дни? Именно этот вопрос задал мне мой старый друг Кронид Любарский, в прошлом известный правозащитник, по специальности астрофизик.

- Слышал ли ты когда-нибудь об обществе сторонников идеи плоской земли? - ответил я вопросом на вопрос.
- Да, эти чудаки живут в Лондоне, но общество, кажется, не насчитывает и ста человек.
- А теперь представь себе, что при всем современном уровне развития астрономии, при всех оснащенных по последнему слову техники обсерваториях и радиообсерваториях, при теоретических разработках космогонических теорий и при полетаx и космос и на Луну половина или даже большая часть населения цивилизованных стран - единомышленники членов этого дурацкого общества, то есть все они продолжают думать, что земля плоская, а небо - твердый купол, к которому прикреплены сияющие звезды.

Представить себе этого мой собеседник, разумеется, не смог. Но ведь мое сравнение астрономии и биологии не было чисто риторическим: недавно проведенный Институтом Гэллапа социологический опрос показал: 45 % респондентов в Америке верят в божественное происхождение человека (от Адама и Евы?); 37 % допускают эволюцию, но полагают, что ее "запустил" Господь; и только 12 % готовы согласиться с тем, что человек - биологический вид, возникший в результате эволюции. Сходную картину показал опрос в странах Западной Европы и в России.

Соотносим ли такой негативизм с реальным состоянием эволюционного учения?

К сожалению, у меня нет места осветить даже ключевые пункты теории Дарвина; напомню только, что основа его учения - естественный отбор, то есть выживание в борьбе за существование наиболее приспособленных, обладающих от при роды какими-то лучшими качествами, которые передаются по наследству. Усиление этих качеств (или, говоря современным языком, признаков с положительной селективной ценностью) из поколения в поколение за счет избирательной выживаемости и большей плодовитости их носителей и становит-ся основой образования нового вида.

Однако во времена Дарвина его учение имело много слабых мест. По сути дела, оно оставалось очень вероятной, но еще гипотезой, подкрепленной разнообразными, но косвенными данными.

Первым против теории эволюции с вполне научными аргументами выступил не биолог, не философ, а инженер Дженкин. Рассуждал он примерно так: жирафу тем легче прокормиться, чем у него длиннее шея. Но где гарантия, что этот признак повторится у потомства? Вряд ли жираф будет выискивать такого же длинношеего супруга - гораздо вероятнее, что ему придется встретиться с обычным короткошеим. А так как при скрещивании крайних вариантов происходит смешивание признаков, у потомства шея будет средней длины - положительный признак "растворится". В то время попытки биологов объяснить "дженкинские кошмары" (так называл доводы Дженкина сам Дарвин) оказались безуспешными. Самого же Дарвина они мучили всю его жизнь.

2

Помочь избавиться от "дженкинских кошмаров" MOГЛА только генетика. Основные ее законы - законы Менделя были опубликованы еще в 1866 г. Однако ни Дарвин, ни eго о сторонники, ни Дженкин на работы Менделя никакого внимания не обратили. Более того, Дарвин сам описал первый закон Менделя - закон доминирования, но не придал значения собственному открытию. Только на рубеже веков законы Менделя были вновь "переоткрыты". Казалось бы, теперь теория эволюции могла восторжествовать, так как основное возражение о смешении и нивелировании полезных признаков при скрещивании было снято.

Однако произошло нечто прямо противоположное. В 1903 г. появилась работа шведского биолога В. Иогансена "О наследовании в популяциях и чистых линиях". В течение шести-семи поколений ученый отбирал фасоль на вес и размер семян, высаживая семена с тех растений, дававших более крупные плоды. В первых двух-трех поколениях размер семян увеличивался, но затем оставался неизменным. Вывод был веским, ибо основывался на чистом опыте: отбор бессилен создать что-то новое. Вскоре данные Иогансена были проверены на простейших, бактериях, гидре, насекомых, ракообразных и многих растениях.

Эти опыты нанесли теории естественного отбора сокрушительный удар. Казалось, что с дарвинизмом окончательно и бесповоротно покончено. Точное учение о наследственности противопоставили "спекуляциям в области эволюционного учения" как "пережитку романтической эпохи парусных кораблей и веры в чудесную силу естественного отбора" (Бэтсон, 1914) . Кризис продолжался вплоть до 20-х годов нашего века; большинство ученых, поддавшись всеобщему увлечению, сошло с дарвиновских позиций; ряды сторонников Дар-вина не пополнялись и были представлены только "старыми могиканами", "живыми ископаемыми".

Выход эволюционной теории из кризиса был связан с новыми успехами генетики. В 20-30-е годы были описаны многочисленные случаи мутаций (спонтанных наследственных изменений) в природе, проведены эксперименты по борьбе за существование и естественному отбору, возникла новая отрасль науки - генетика популяций, изучающая микроэволюцию - наблюдаемые шаги эволюционного процесса, были разработаны экологические основы естественного отбора. На основе синтеза смежных наук возникла синтетическая теория эволюции. Центр тяжести исследований переместился из области описательной в область объяснительную, из сферы наблюдений в сферу опыта. В своем втором рождении теория Дарвина приобрела столь недостававшие ей ранее объективность и эмпиризм.

Если эволюционист прошлого века, разложив на своем письменном столе раковины ископаемых моллюсков или другие окаменелости, откидывался на спинку кресла, закуривал сигару и начинал рассуждать сам с собой о том, как и почему у изучаемых животных сотни миллионов лет назад происходило уменьшение числа позвонков или закручивание раковин, то современный эволюционист идет в мастерскую природы: в поле, в лес, на озеро. Он планирует и ставит эксперименты, собирает и обобщает данные наблюдений над живой природой, обрабатывает данные математически, исследует, прогнозирует и т. д.

Фактов об эволюции под действием естественного отбора накопилось уже великое множество. Обзор их всех потребовал бы издания многотомного труда. Хрестоматийными стали следующие примеры: индустриальный меланизм у бабочек: в местах, где от копоти расположенных поблизости фабрик гибнут лишайники и обнажается темная кора деревьев, крылья бабочек, садящихся на стволы, становятся темнее; возникновение рас насекомых и грызунов, устой-чивых к ядохимикатам и многое другое. Такие собранные в природе факты подтверждают правильность дарвиновских представлений куда ярче и полнее, чем все данные палеонтологии, сравнительной морфологии и эмбриологии. Возражать теории, которая опирается не на спекуляции, а на фактический ма-териал, стало весьма трудно.

В конце XIX -первой половине XX в. существовало множество других, недарвиновских теорий эволюции: различные направления ламаркизма (теория передачи по наследству благоприобретенных признаков), мутационизм, финализм, ортогенез и многие другие. С оформлением синтетической теории эволюции все они лишились своей основы и скоро совсем зачахли.

3

Синтетическая теория эволюции ответила на самые трудные вопросы и сняла самые кардинальные возражения теории естественного отбора. Тем не менее, критические выступления против нее продолжались и продолжаются по сей день. Остановимся на основных возражениях: - "Отбор, - говорят некоторые критики, - еще не есть эволюция. Просеивая гальку через решето, можно отделить более крупные камешки от более мелких, но нельзя создать чего-либо принципиально нового".

Такой аргумент "работал" только до создания синтетической теории эволюции, т.е. когда теория базировалась на эволюции организма. Сейчас в основе теории - популяция. Под популяцией мы понимаем совокупность полностью или относительно изолированных от других особей того же вида. Эволюционирует не отдельный индивид, и не целый вид, а популяция. При изменении условий среды возникают новые сочетания единиц наследственности - генов, а старые, не отвечающие новым требованиям, элиминируются. Такие переходы представляют собою элементарные шаги эволюции.

Так же, как при разных условиях горения водорода получается либо вода, либо перекись водорода - вещества, состоящие из одних и тех же элементов, но имеющие различное строение и свойства, - точно так же в разных условиях среды одни и те же гены могут давать в сочетаниях популяции, отличные друг от друга и, безусловно, новые. То есть творческая роль естественного отбора заключается в формировании нового генофонда популяции.

Часто противники эволюционной теории приводят следующую аналогию: обезьяна, бестолково стучащая по клавишам пишущей машинки, никогда не создаст произведения искусства (современные художники, писатели и поэты-нонконформисты, разумеется, в счет здесь не принимаются). Каким же образом случайнаякомбинация единиц наследственности может привести к созданию тех совершеннейших и сложнейших форм, которые населяют землю? Оправдана ли подобная аналогия? По крайней мере, если продолжить ее, нужно внести в пример с обезьяной ряд поправок: 1) на пишущей машинке только четыре клавиши, в соответствии с четырьмя основными азотистыми основаниями в молекуле ДНК (текст в этом случае будет напоминать шифр); 2) обезьяне не вменяется в обязанность соблюдение правил грамматики; 3) сюжет романа не должен разворачиваться от начала к концу - фразы могут быть как угодно перетасованы; 4) от обезьяны не требуют создания высокого искусства - в том, что она сделает, должен быть лишь заключен какой-нибудь смысл.

Человек, немного знакомый с прикладной математикой, сразу скажет, что при этих условиях у обезьяны куда больший шанс что-нибудь создать.

Но наследственная структура живой системы не создается единовременно из случайной комбинации элементов. У современных растений и животных она прошла уже путь эволюции в миллиарды лет! Вещество наследственности передается из поколения в поколение лишь с некоторыми изменениями, которые, по Дарвину, и обуславливают эволюцию. И здесь возникает второе возражение: если эти изменения случайны, как учил Дарвин и как считают его последователи, могут ли они быть целесообразными? Каким же образом случайные изменения элементов структуры сложнейшей системы могут ее усовершенствовать, а не испортить? Если мы возьмем, скажем, телевизор, который устроен несоизмеримо проще, чем любое живое существо, и начнем наугад что-нибудь в нем подкручивать, подвинчивать, мы вряд ли добьемся улучшения качества изображения. Эта мысль подтверждается и фактами: большинство мутаций - спонтанных изменении наследственности живой системы - безусловно вредны для нее.

Подобные рассуждения логичны только с первого взгляда. Мы знаем немало примеров того, что именно случай помогал изобретателю создать что-то новое: как случайно разбитая графитная пластинка улучшила передачу тока - и был создан микрофон, а из случайно обломившегося архимедова винта "произошел" винт современного парохода. Но, кроме того, мутации не так уж и случайны, они зависят от структуры аппарата наследственности, а сам этот аппарат изменяется в процессе эволюции. Поэтому, хотя мутации и случайны, то есть незапланированы, они в то же время закономерны, так как в большей или меньшей степени соответствуют структуре наследственности, а следовательно, и всей структуре организма. Вот почему нельзя предположить такую мутацию, от которой у кошки вырастут рога, папоротник зацветет, а щука заговорит человечьим голосом.

Эволюция - это непрограммированный процесс, род стpaтегической игры популяции со средой. Однако игра эта не 6ес правил.

4

Теперь, кажется, пора подойти к самому трудному с психологической точки зрения вопросу - о происхождении человека. Но... прежде всего, коль скоро в этой статье речь идет о Дарвине, поставим вопрос: был ли великий ученый тем, кто первым провозгласил тезис о биологической природе человека, точнее, о происхождении его от обезьяны? Ведь именно эта концепция с такой агрессивной напористостью подвергается остракизму со стороны мракобесов от науки и идеологии. Идея о том, что именно Ч.Дарвин сказал о том, что нашей прапрабабкой была обезьяна, поддерживается не только общественным мнением, но порою даже невежественными школьными учителями биологии.

Каково же реальное положение вещей? Во-первых, мысль о том, что человек произошел от обезьяны была впервые высказана еще в XV веке выдающимся арабским мыслителем ибн Хальдуном; в это же время и об этом же упоминается в тибетских рукописях. Во-вторых, в XVIII веке, за сто пятьдесят лет до Дарвина, профессора естественной истории европейский университетов на лекциях, сравнивая скелеты приматов и человека, также говорили о близком их близком родстве; в то время в научных кругах теория "обезьяньего происхождения" была не крамольной идеей, а общим местом. В-третьих, Дарвин создал теорию естественного отбора, теорию, объяснявшую механизм эволюционных преобразований; Дарвин писал о том, как под влиянием меняющихся условий окружающей среды происходит эволюция вида (а, говоря современным языком, как реагирует генотип популяции на изменяющиеся окружающие ее условия), но сам он не строил родословных древ, его концепция была безразлична к тому, кто и от кого произошел. В своем основном труде "Происхождение видов путем естественного отбора", напечатанной в 1858 г., Дарвин вопрос этот обошел. Сам Дарвин, о чем я уже упоминал, избегал публичных выступлений, первыми пропагандистами его идей были "бульдоги Дарвина" - основоположник современной антропологии сэр Томас Хаксли и выдающийся английский зоолог и палеонтолог Эдвин Рай Ланкастер, оба вошли как персонажи в мировую литературу: первый в образе чудаковатого и педантичного лорда Генри в романе его родного внука Олдоса Хаксли "Контрапункт" и второй - в образе гориллоподобного и необузданного профессора Челлинджера в романе Артура Конан-Дойля "Затерянный мир". Томас Хаксли и, одновременно с ним, выдающийся немецкий биолог Эрнст Геккель были первыми, кто, выступая перед широкой публикой, заговорили о происхождении человека от обезьяны с дарвиновских позиций; отметим: они не просто утверждали, что предком Homo sapiens была обезьяна (об этом писали и говорили уже четыре столетия), но объясними механизм этого превращения с точки зрения естественного отбора.

Первую книгу, в которой дарвиновская теория естественного отбора распространялась на человека, опубликовал английский геолог Лайель в 1859 г. и сразу за ним уже упомянутые Томас Хаксли и Эрнст Геккель. Только в 1871 году вышла в свет книга Дарвина "Происхождение человека и половой отбор", где открыто провозглашается факт эволюции человека от обезьяны.

В наши дни можно выделить пять точек зрения на происхождение человека.

1. Человек - творенье божье. Но если это так, встает вопрос: зачем же создателю потребовалось закапывать в землю десятки тысяч ископаемых промежуточных между человеком и обезьяной форм, почему человек в своем индивидуальном развитии повторяет основные стадии эволюционного развития предков, зачем, наконец, творцу понадобилось наградить человека многими и многими физическими и психологическими признаками обезьяны?

2. Человек сформировался в процессе эволюции, но на определенном ее этапе бог вложил в него "человеческую душу" (таких взглядов придерживались французский антрополог и философ Пьер Тейяр да Шарден и русский богослов, биолог по образованию, отец Александр Мень). Встает другой вопрос: а в чем проявляется эта "человеческая душа"? Ведь в поведении современного человека нет ни одного признака, истоки которого не были бы обнаружены в психике его ближайших родственников - гоминид?

3. Правильнее говорить не о происхождении человека от обезьяны, а о том, что и человек и обезьяна имеют общий корень или один и тот же исток. Такая точка зрения вряд ли имеет право нс существование. Во-первых, не только более отдаленные предковые формы из группы приматов, но и даже ближайший предок человека - австралопитек - обезьяноподобен, он передвигался на ногах, т.е. был прямоходящим, но при этом имел совершенно обезьянью голову; если бы в наши дни ученые обнаружили его где-нибудь в африканских тропиках, его без сомнения описали бы как обезьяну и поместили в зоопарк по соседству с шимпанзе и орангутангом. Во-вторых, генетическое расстояние между человеком и шимпанзе - его ближайшим родственником из числа ныне живущих гоминид - превосходит генетическое расстояние между шимпанзе и другими приматами. Распространенность теории "общего корня" вполне объяснима с эмоциональной точки зрения: больно уж не хочется многим людям иметь "бабушку обезьяну".

4. Человек произошел от обезьяны. Это положение подтверждают многочисленные доказательства - сравнительно-анатомические, палеонтологические, физиологические и биохимические, генетические и этологические (основанные на поведенческом сходстве), и отвернуться от этих доказательств невозможно. Однако если современный человек столь близок к своему предку - обезьяне, встает еще один вопрос: а правомерно ли вообще отделять человека от семейства гоминид - человекообразных обезьян?

5. Выдающийся ученый и блестящий популяризатор науки Десмонд Моррис идет еще дальше: в человеке так много обезьяньего, как в теле, так и в поведении, что он, называя себя Человеком разумным (Homo sapiens), становится самозванцем: с научной точки зрения, по мнению Морриса, человека нельзя выделять в особый род, его следовало бы называть "Голой обезьяной".

И действительно, уже сам вопрос о происхождении человека от обезьяны лишен логики. Мы можем говорить об эволюции человека в группе обезьян, или внутри группы обезьян; говорить же о происхождении человека от обезьяны столь же логически бессмысленно, сколь бессмысленно говорить о происхождении кошки от кошачьих, а собаки от псовых.

Конечно, в большом книжном в разделе "Эволюционное учение" читатель найдет немало книг, авторы которых предлагают самые невероятные теории о происхождении человека от теней, демонов, атлантов и инопланетян. Что можно сказать как о фабрикантах, так и о восторженных потребителях такого рода концепций? И те, и другие - идиоты!

Последние значительные открытия в антропологии были связаны с молекулярной антропологией - областью, развивающейся наиболее интенсивно в последние десять-пятнадцать лет. Структура ДНК - материала наследственности - сама претерпевает изменения в процессе эволюции, у человека и шимпанзе она удивительно сходны - 98,6 % генов - элементарных "кирпичиков" наследственности. За ДНК изменяется и молекулярная структура белков. Чем ближе организмы стоят друг к другу - тем более сходна структура их белков. Например, у идентичных близнецов и белки идентичны. Поэтому от одного близнеца к другому можно пересаживать участки кожи и даже целые органы - отторжения не произойдет. У неидентичных близнецов белки сходны по строению, но уже несколько отличны, у двоюродных братьев и сестер еще менее сходны и т.д. Степень сходства белков можно установить иммунологическим методом. Так устанавливается и степень родства, и не только между представителями одного и того же вида, но и между различными группами животных. Эти данные вполне объективны, то есть они дают одинаковые результаты в руках разных исследователей, независимые от теоретической установки. Пользуясь этим методом, профессор Винсент М. Сарич из Калифорнийского университета показал, что расстояние, отделяющее человека от африканских человекообразных обезьян, примерно такое же близкое, как между лошадью и зеброй, и ближе, чем между собакой и лисицей. Особой сенсации открытия эти, однако, не вызвали. Вот если бы М. Сарич показал, что расстояние, отделяющее человека от человекообразных обезьян достаточно далеко, о нем бы говорили и писали куда больше; а если бы ему вообще удалось показать, что в структуре белка обезьяны и человека мало общего - данные ста-ли бы сенсацией века!

Еще один пример предвзятости: форма одного зуба - нижнего первого премоляра современного человека - приводилась как доказательство того, что человек никогда в своем развитии не проходил через обезьяноподобную стадию, так как у обезьян зуба такой формы нет. Сторонники этой теории еще в 70-е годы прошлого века писали о том, что предки человека отделились от других приматов по крайней мере 35 миллионов лет назад, а не 4 миллиона лет назад, как считают другие антропологи (эта концепция представлена выше под номером три). И только в последние годы были обнаружены остатки гоминид возрастом около 3,7 миллиона лет с обезьяньими признаками в строении этого зуба. Новая находка опрокинула несостоятельную теорию. Но напрашивается вопрос: отчего подобная теория вообще возникла? Неужели допустимо создавать столь важные теоретические построения на основе анатомии одного-единственного зуба?

5

Виктор Тростников, "придворный философ" Александра Солженицина (на его творениях я еще остановлюсь), называет дарвинизм "атеистической псевдонаучной концепцией". По поводу научности теории эволюции[1] я уже писал, этому посвящена фактически вся статья. А вот что можно сказать по поводу связи учения Дарвина с материализмом и атеизмом? Сам Дарвин, как известно, поначалу атеистом не был. Он учился в Кембридже на богословском факультете, а потом был церковным старостой в Дауне, во время путешествия на "Бигле" религиозность Дарвина даже служила причиной насмешек членов экипажа корабля; впоследствии ученый все же отошел от веры в бога. Один из соавторов Дарвина по теории эволюции Альфред Рассел Уоллес (1823-1913) в конце жизни вообще оставил науку и занялся мистикой. Ведущим проповедником теории Дарвина в США был ботаник и видный американский религиозный дея-тель, протестантский пастор Аза Грей (1810-1888).

Чем теория эволюции противоречит религии? Тем, что утверждает принцип развития, в то время как в библии сказано: "...сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся... и всякую птицу пернатую по роду ея..."? Но ведь там же сказано еще: "... сотворил Бог небо и землю". В таком случае если уж трактовать библию номиналистически, то следует отмести не только эволюционное учение, но и астрономию, и вернуться к представлениям о плоской земле и небесной тверди. Иначе значения смысла слов "сотворил Бог небо" понять нельзя, так как небо по современным представлениям есть не нечто, что можно сотворить, - это чисто условное понятие.

Создатели теории эволюции не были материалистами и атеистами, но из этого еще не следует, что материалисты, в частности марксисты, не использовали идей Дарвина в своих целях. Использовали-то они их безусловно! Но как?

Как основная контридея дарвинизму всегда противостоял ламаркизм - учение о передаче по наследству благоприобретенных признаков. Согласно основоположнику этого учения Жану-Батисту де Ламарку (1744-1829) шея жирафа вытянулась подобно тому, как увеличивается в объеме тренируемая мышца. Это добытое путем упражнений свойство передавалось потомству. поэтому марксизму с его парадным тезисом: "Бытие определяет сознание" и идеей воспитания нового человека ламарковская идея должна быть ближе дарвиновской, утверждающей примат наследственных факторов. Первым марксистом, который заинтересовался вопросами эволюции был Фридрих Энгельс. В письме Карлу Марксу, рассуждая о роли дарвинизма в развитии естествознания, он констатировал: "В этой области теология не была еще разрушена, а теперь это сделано". Сам автор "Капитала" даже хотел посвятить свой труд Дарвину, но последний от этой сомнительной чести отказался, а присланный экземпляр

"Капитала" с дарственной надписью так и остался стоять с неразрезанными страницами в личной библиотеке Дарвина. Позднее и Энгельс повторил попытку идейного сближения с Дарвином, пожелав посвятить ему "Диалектику природы"; и вновь Дарвин отклонил лестное предложение. Такое заигрывание с Дарвином со стороны "классиков" марксизма носило, разумеется, чисто политический характер: оба они стояли на ламаркистских, сиречь, антидарвиновских позициях: основная работа Энгельса в области эволюционного учения "Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека", несмотря на славословия Дарвину, носит явно ламаркистский характер.

Следующим был большой друг Советского Союза австрийский биолог Пауль Каммерер. Он уже не ограничивался теоретическими изысканиями и попытался экспериментально доказать ламарковскую идею о том, что признаки, приобретенные под влиянием внешней среды, могут передаваться потомству. Его опыты настолько пришлись по вкусу некоторым советским коллегам, что в Москве в Коммунистической академии было решено организовать для него специальную лабораторию. В 1926 г. Каммерер должен был переехать в Москву. Но тут разыгралась драма: в опыте была обнаружена грубая фальсификация. П. Каммерер не выдержал разоблачения и покончил с собой.

У Трофима Денисовича Лысенко уже не было надобности фальсифицировать эксперименты. В ход пошли куда более надежные методы, которым обучил его старший друг и учитель, великий корифей советского языкознания И.В.Сталин. Объявив старую ламарковскую идею "советским творческим дарвинизмом" (небезынтересно заметить, что ламаркизмом молодой Коба увлекался еще дл 17-го года: тогда на грузинском языке вышли две его статьи в поддержку этой доктрины), он по-сталински расправился с теми, кто еще проповедовал теорию эволюции дарвиновского толка.

Дарвинизм глубоко чужд марксизму и материализму не только идеологически, но и онтологически. Более всего противоречит он "ленинской теории отражения", так как постулирует адаптивное (то есть выгодное в данных условиях обитания), а не объективное значение сенсорно-перцептивных функций (теория, которую преподавали в соведское время под названием "Марксистко-Ленинская теория отражения"). Имя Дарвина и его теория в СССР были признаны чисто номинально. На деле же теория эволюции находилась на полулегальном положении.

6

Я уже писал о том, что с оформлением синтетической теории эволюции ламаркизм и другие антидарвиновские направления фактически прекратили свое существование. Сейчас уже очень трудно представить себе настоящего ученого, который не стоял бы на дарвиновских позициях.

Из всего арсенала антидарвиновских теорий (только в первой половине ХХ-го века их было создано более тридцати) до нашего времени смогли удержаться только две.

Первая - креационизм с элементами дарвинизма. Поскольку отрицать эволюцию сейчас, когда ученые уже непосредственно ее наблюдают, бессмысленно, приверженцы креационизма (теории божественного творения) утверждают, что в акте творения были созданы некие прототипы, которые потом эволюционировали под действием внешней среды. Но ее ли на поздних стадиях жизнь развивалась по биологическим законам, неясно, почему не могла она развиваться таким же образом на ранних этапах? Зачем уподоблять природу ленивой хозяйке, которая стряпает из готовых полуфабрикатов?

Сторонники другой теории считают, что эволюция происходит, но что движущая ее сила содержит в себе некое метафизическое начало. Если быть последовательным сторонником этой теории, следует предположить, что и в возникновении крыс, устойчивых к яду варфарину, домашней мухи, устойчивой к ДДТ, микробов, устойчивых к антибиотикам, и сорняков, имитирующих по форме культурные растения, руку творца. По сути своей, такая концепция пантеистична, а времена пантеизма уже давно и, кажется, безвозвратно прошли. Один из вариантов такой концепции - структурализм. Согласно взглядам структуралистов, в числе которых были такие известные биологи как Д. Томпсон, В. Тролль, Р. Ридль, Л. Берг, А. Любищев и С. Мейен, форма живых существ не функциональна, как считал Дарвин и его последователи, - она определяется некими имманентными (т.е. внутренне присущими организму) законами, которые могут быть выражены математически; "кристалл поваренной соли по форме отличается от кристалла перманганата калия, - рассуждают они, - и никто не пытается подвести под эти различия какую-либо функциональную основу"; таким же образом различия в морфологии карпа и угря не могут определяться функционально, как признаки приспособления к особенностям окружающей среды, к образу жизни, и т.п., а представляют собой выражение упомянутых выше законов. Но можно ли, - спросим мы у структуралистов, - свести эволюцию к формообразованию? Эволюция - это не только изменение формы организма, она охватывает и физиологию, и биохимию, и генетику, и иммунологию. Можно ли объяснить со структуралистских позиций, к примеру, увеличение активности окислительных процессов в печени или усиление кровоснабжения коры головного мозга? Нет, такого объяснения сторонники структуралистской доктрины дать не смогут.

И тем не менее мы постоянно слышим о каких-то выступлениях против теории эволюции, нам попадаются HА глаза статьи и даже целые монографии, направленные против Дарвина.

Что можно сказать об этих дарвиновских оппонентах? Только го, что их критические аргументы сами ниже всякой критики! Я просто удивляюсь, почему чеховское "Письмо к ученому соседу", отрывок из которого взят в качестве эпиграфа к этой статье, не появился в одном из антидарвиновских сборников? Меня упрекнут в преувеличении? Тогда возьмем хотя бы работы упомянутого уже Виктора Тростникова. "С точки зрения науки невозможно усмотреть никакой целесообразности в рогах большинства рогатых животных...", - пишет он. А поскольку главное положение биологической науки, по его мнению, состоит в том, что "природа не создает ничего нецелесообразного... стоит только предположить, что миром управляет Великий Замысел...". Оба положения В. Тростникова - и о целесообразности рогов и о господстве целесообразности в природе - плод его досужего вымысла!

Почти у каждого животного и растения можно найти неадаптивные, или, по терминологии Тростникова, "нецелесообразные" приспособления, и это ни в коей мере не противоречит теории эволюции. Более того, такие приспособления - материал для эволюции последующей. Типичный пример - подбородок современного человека. У других обезьян его нет. Появился подбородок в процессе эволюции лицевого черепа вследствие неравной скорости регрессии различных частей нижней челюсти. У человека есть и другие бесполезные признаки, например, мочка уха, не говоря уже о многочисленных рудиментах, таких как ушная раковина, зуб мудрости, третье веко.

Теперь по поводу рогов. Тростников пишет, что ученые, не будучи в состоянии объяснить самое существование и форму рогов большинства животных, "предпочитают не говорить на эту тему". Сам же он при этом пишет, что "у них (ученых, - Л.Р.) есть теории, которые все объясняют, есть монографии и учебники, где все систематизировано, есть реферативные журналы, где можно найти любую цитату и ссылку". Коль скоро он это знает, отчего же ему было не заглянуть в картотеку, реферативный журнал, интернет или хотя бы в любой учебник теории эволюции? Если бы он это сделал, то вряд ли бы написал о том, что ученые "предпочитают не говорить на эту тему", так как значение рогов описано буквально в каждом учебнике. Первым о роли рогов писал французский ученый, основоположник палеонтологии Жорж Кювье (1769-1832), который, между прочим, стоял на антиэволюционистских позициях. Занимались этим и Дарвин, и В. Ковалевский, и многие-многие другие. Сводку современных представлений по данному вопросу и теоретическое их обоснование можно найти в хорошей и объемной статье В. Гейста "Эволюция рогоподобных органов", напечатанной в журнале "Бехейвиор" (поведение) за 1966 г.

Далее, опровергая дарвинизм, Тростников уже не стесняется прибегать к откровенным фальсификациям. Он приводит такие примеры "нецелесообразности" в природе, как "изысканная расцветка многих зверей, лишенных цветного зрения... и не выполняющие никаких функций огромные лож-ные цветки у некоторых голосеменных растений...". Почему бы в таком случае не привести в пример еще и кентавра, дракона и василиска? С терминологией у Тростникова тоже не все благополучно: гомологичные ряды он путает с гомологичными органами; эпигенез смешивает с телеологией; механициста Т. Дриша связывает с теорией номогенеза и т. д. Замечу, что прочие размышления этого новоявленного философа-богослова по поводу физиологии, астрономии, психоанализа, западном демократии, да и всех остальных вопросов, которых он касается, на том же "высоком научном" уровне.

Еще одна, совсем уже анекдотичная статья, выложенная на сайте "Неизвестная планета", на том самом сайте, который так широко пропагандирует идеи известного фальсификатора истории А. Т. Фоменко. По мнению автора этой работы - Анатолия Вотякова человек произошел: от термитов (!). И произошел не путем естественного отбора (такого и представить себе невозможно, хотя, справедливости ради вспомним, что в начале XIX века французский естествоиспытатель Этьен Жоффруа де Сент-Илер выступал с идеей превращения насекомых в позвоночных, включая и человека, и взгляды его горячо поддерживал Иоганн Вольфганг фон Гете)! Согласно А.Вотякову, предок человека (разумеется, им была не обезьяна, а какой-то мифический зверь), питаясь "умными" термитами или, прошу прощение, слизывая их отбросы, начинял свой желудок паразитирующими у термитов гельминтами и через них перенимал термитный разум. Но, если психическая вменяемость автора подобной теории и может вызвать сомнения читателя, то его полнейшее невежество уже не вызывает и не может вызывать никаких сомнений. Во-первых, термиты - отнюдь не разумные существа, ими движут пусть и сложные, но довольно примитивные инстинкты. Во-вторых, трансгенный перенос (перенос гена от одного организма к другому) возможен только от простейших одноклеточных организмов, но никак не от насекомых. В-третьих, никакого "гена разума" нет и быть не может: в основе разума, интеллекта - сложнейшее морфо-физиологическое образование, ген может отвечать за химическое вещество, в том числе за биологически активную субстанцию, но если предположить, что таковая может нести разум, разумной может быть молекула белка. Отчего же тогда возбудитель газовой гангрены (Clostridium perfrin-gens), питающийся белками человека, не обретает разума?

Общая черта критики теории эволюции в последние годы ее совершенная ненаучность. Несомненно, за всю историю paзвития этой науки наиболее сильной критикой были возражения Дженкина. Но с тех пор прошло уже 145 лет, теперь они устарели.

Все дальнейшее развитие, все значительные достижения биологии только подтверждали правильность дарвиновских идей. Научные аргументы против теории эволюции либо были неверны методически (как выводы Иогансена), либо же были сфальсифицированы (как эксперименты П. Каммерера). В наши дни теория естественного отбора стоит на несравненно более прочном фундаменте, чем когда-либо ранее; изобретательности ученых уже не хватает на то, чтобы создать какой-нибудь неопсихоламаркизм, номогенетический сегрегационизм или другую новую антидарвиновскую концепцию (а тех, кто фабрикует подобные концепции никак нельзя назвать учеными, хотя и имя им - легион).

Этим только и можно объяснить, что в последние годы неожиданно появился вытащенный из нафталина креационизм - теория божественного сотворения. Однако позиции креационизма чрезвычайно шатки: ему противоречат не только данные палеонтологии (о чем мы уже писали выше), но прежде всего наблюдаемые феномены эволюции.

Последней, возможно, наиболее значительной публикацией за последние годы против теории Дарвина была книга английского геолога Френсиса Хитчинга "Шея жирафа, или в чем была ошибка Дарвина". Автор достаточно либерален, он не выступает против эволюции вообще, он только желает доказать, что теория Дарвина не может иногда чего-то объяснить. И в то же время, аргументы Хитчинга довольно легковесны, а часто просто малограмотны. Просто диву даешься, что палеонтолог, автор нескольких книг, член Королевского института археологии и общества истории земли допускает в своих рассуждениях типичные школярские ошибки, как-то: легкие развились из жабр или пресмыкающиеся произошли от земноводных.

Ф. Хитчинг, как и некоторые другие его единомышленники, сосредоточивает внимание на частных, еще не решенных проблемах. Правилен ли вообще подобный подход?

Снова вернемся к аналогии с астрономией. Эффект векового смещения перигелия Меркурия не объяснялся законом всемирного тяготения и противоречил ему. На этом основании, однако, астрономы не думали о возрождении представлений о трех китах и небесной тверди. Позднее теория относительности объяснила это противоречие. Аналогично и в физике: явления "ультрафиолетовой катастрофы" не отменило общую теорию излучения. Это явление было объяснено только при помощи квантовой теории Планка.

Но почему же малейшая неясность в эволюционной теории сразу приводит к воплям о том, что теория Дарвина устарела, что она ошибочна, что ее нужно заменить другой?

Чтобы ответить на этот вопрос, вспомним период становления теории естественного отбора. Сэр Томас Генри Хаксли (1825-1895) - блестящий полемист и популяризатор, был, несомненно, убежден в правильности дарвиновских идей куда более самого их создателя. "Каким дураком я был, что сам не додумался до этого", - воскликнул он после опубликования "Происхожде-ния видов".

В историю науки вошел знаменитый спор Т. Хаксли с епископом Уилбелфорсом на заседании естественноисторической секции Британской ассоциации в Оксфорде в 1860 г. Первым выступал епископ - известный краснобай. В финале выступления, купаясь в волнах успеха, он повернулся к Хаксли и громко спросил: "Хотел бы я знать, по линии дедушки или бабушки вы произошли от обезьяны?" Восторгу было предела, зал ревел и сотрясался от аплодисментов. Но вопрос епископа оказался для него роковой ошибкой. Хаксли прошептал присутствующему на заседании американскому профессору Дрей-пера, одному из своих восторженных поклонников: "Господь бог передал дурака мне в руки". Он начал с того, что находится здесь по поручению Дарвина, который болен и поэтому не смог приехать в Лондон. Дарвиновская теория, сказал он, является значительно большим, нежели простой научной гипотезой, поскольку наилучшим образом объясняет происхождение видов. В заключении своей речи он торжественно и спокойно заявил, что ему совершенно не стыдно иметь обезьяну своим предком, "неизмеримо позорнее состоять в родстве с человеком, который использует свой большой дар для сокрытия истины!". Зал снова разразился громом аплодисментов, ученый стал героем дня. Так закончился знаменитый диспут в Оксфорде; он ознаменовался полным разгромом креационизма и стал переломным в отношении к теории эволюции.

И после этого знаменитого спора Т. Хаксли постоянно выступал с пропаган-дой и популяризацией идей своего учителя, и зал Британского музея, вмещающий шестьсот человек, всегда был переполнен. Один из таких споров кончился комически: один из оппонентов Хаксли, исчерпав все возможные аргументы против, стал стучать по столу кулаком, крича: "Не хочу бабушку обезьяну".

Древние механизмы, унаследованные человеком от предков, еще глубоко сидят в его психике. Они стали предметом новой науки - этологии, которая изучает врожденные, наследственные формы поведения. К сравнительно-анатомическим, эмбриологическим, палеонтологическим, физиологическим, биохимическим генетическим и биогеографическим доказательствам животного происхождения человека прибавились доказательства этологические. Кроме того, используя сравнительный метод, то есть сравнивая поведение человека и других животных, этологи и другие психологи, основывавшие свои воззрения на эволюционизме (например великий швейцарский психолог Жан Пиаже), смогли проникнуть в тайны человеческой психики куда глубже, нежели те, кто от дарвиновской концепции отказывался или не принимал ее во внимание.

В царстве животных действуют психологические механизмы биологической изоляции. Такие механизмы выработаны в процессе эволюции: они позволяют отличить своего от чужого, что является совершенно необходимой предпосылкой эволюции. Эти механизмы часто переходят во враждебность, агрессию к особям других видов. Вот почему, например, кошки воюют с собаками. У человека этологические механизмы изоляции проявляются также, в частности, в нежелании своего родства с животными, стыдливом отворачивании от "бабушки обезьяны". Несомненно, если бы теорию эволюции смогли осмыслить зайцы-русаки, они тоже выдвинули бы массу своих, антиэволюционных концепций, ибо биологическое родство с зайцами-беляками оскорбляло бы их заячье дос-тоинство.

Как ни парадоксально звучат мои рассуждения, неприятие теории животного происхождения Человека - одно из этологических доказательств в пользу этой же самой теории. В этом причина того, что любая антидарвиновская теория, как бы нелепо она не выглядела, подхватывается с большим энтузиазмом (ведь дискуссировали одно время не в шутку, а всерьез о происхождении человека от инопланетян!).

Битва вокруг Дарвина в наши дни - типичный пример того, как обыденное сознание негативно влияет на науку. Если бы не таинственная привлекательность идеи о сотворении мира, с одной стороны, особенно о божественном происхождении человека, и отталкивания, вопреки данным науки и здравому смыслу, от идеи животного происхождения - с другой, теория естественного отбора уже давным-давно бы утвердилась как в науке, так и в сознании людей; никому бы и в голову не пришло ее опровергать или искать в ней несуществующие противоречия.

Еще одна причина живучести и популярности антиэволюционных идей: полная необразованность большинства в этой области. Хотя теорию Дарвина и преподают в школах, ее, как правило, не знают даже на школьном уровне. Мне не раз приходилось слышать вопросы вроде: "Если человек произошел от обезьяны, то почему в наши дни подобных превращений уже не происходит?" А ведь по уровню своей анекдотичности такой вопрос напоминает известную шутку, ко-торую любят физики: "Если переменный ток движется по синусоиде, отчего же провода прямые?" И даже более того! Подобные высказывания свидетельствуют о незнании не только законов теории эволюции, но и самого ее предмета: эволюционируют все живущие на земле виды и все они изучаются эволюционистами. Человек не есть конечный продукт эволюции живого. Обезьяна не стремится стать человеком, так же как репа в огороде не стремится стать орхидеей, а каракатица - лебедем.

Необразованность людей также одна из основных причин живучести утверждений вроде: "Дарвинизм устарел" или: "Ученью сейчас доказали, что человек не произошел от обезьяны". С таким же успехом в некой гипотетической стране, где никто не говорит по-русски и почти ничего о России не знает, можно посеять мысль, что русский язык уже умер, на нем давно никто не говорит и не пишет.

7

Теория эволюции занимает центральное положение в биологии, теоретической медицина, философии и психологии человека и вообще во всех науках о живом. Это объединяющая концепция, всеобъемлющая теория, которая стремится объяснить всю сложность и многообразие явлений природы. Эволюция всегда была и остается центральной проблемой биологических и психологических исследований, она служит тем стержнем, вокруг которого строится вся теория жизни. По сути дела теоретическое значение любых открытий в биологии, медицине и психологии измеряется и оценивается только их вкладом в понимание явлений эволюции.

Тем более странно и непонятно, что не какая-либо частная концепция или идея, а основополагающая теория всей науки о жизни принимается далеко не всеми и постоянно подвергается нападкам и критике. В чем причина этого нега-тивизма?

Вопреки утверждениям некоторых антропологов (в основном, советских антропологов марксистского толка), эволюция человека не остановилась на стадии кроманьонца. Человек менялся во все времена; его развитие как вида продолжается и сегодня. Но оно не равномерно. Подобно тому, как разные собаки в большей или меньшей степени напоминают своего предка - шакала, разные люди могут быть в большей или меньшей степени носителями древних примитивных черт. "Обезьяньих" черт у каждого человека намного больше, чем это ему представляется (вспоминаю, что когда один из оппонентов заявил основоположнику этологии Конраду Лоренцу: "Ваши животные слишком антропомофны", Лоренц ответил: "Нет, это не животные слишком антропоморфны, а человек слишком зооморфен"). Но выраженность атавистических, обезьяньих черт имеет индивидуальный характер, она зависит от "филетической дистанции", степени эволюционной продвинутости человека, то есть от того расстояния, которое отделяет его от предка - обезьяны. При этом нужно учесть, что современного человека от первобытного отличает не столько внешняя непохожесть, сколько различия в психике: чем выше организация животного, тем большую роль в его эволюции играет нервная система и поведение. Например, такие черты человека, как авторитарность мышления, консерватизм, косность, отсутствие толерантности и склонность к мистицизму, - суть древние, первобытные, обезьяньи качества.

Общепринято, что прогресс научно-технический опережает прогресс биологический. Любая гнездовая птица может свить гнездо, но далеко не каждый чеповек может вести сверхзвуковой самолет, овладеть аппаратом высшей математики, воспринять современное искусство: не все созданное человеком становится немедленно всеобщим достоянием. Не может быть всеобщим достоянием и теория эволюции: в голове человека с примитивной структурой мышления, то есть человека, филетическое расстояние которого от обезьяноподобного предка невелико, даже при условии высокого интеллекта не уложатся представления о том, что не только все растения и животные, но и сам он - "венец творения" - всего лишь результат слепой игры случайности в природе. Не примет такой человек и "бабушку обезьяну", не примет оттого, что в его сознании уже заложено представление о собственной исключительности, возвышающими его над всеми тварями земными. Для людей атавистического (термин Ч. Ломброзо) типа есть множество способов доказать свою исключительность, богоизранность: одни ищут убежища в тоталитарной секте, другие бреют головы и избивают на улице "инородцев", третьи пинают Дарвина.

В 1872 году известный реакционер, начальник Главного управления по делам печати Михаил Лонгинов пытался запретить издание работ по дарвинизму, в частности трудов Чарльза Дарвина. В ответ на это поэт граф Алексей Константинович Толстой написал сатирическое "Послание к М. Н. Лонгинову о дарвинизме", - послание, которое спасло не только дарвинизм, но и, возможно, всю российскую позитивную науку. В нем были такие строки:

А что в Дарвина идеи
Оба пола разубраны -
Это бармы архирея
Вздели те же обезьяны.

Примечание

  • 1 Читатель, может быть, уже заметил, что я избегаю термина "дарвинизм", используя его только в тех случаях, когда я противопоставляю учение Дарвина другим эволюционным теориям. Именем создателя принято называть не научные, а философские или богословские концепции: ницшеанство, платонизм, кальвинизм, марксизм-ленинизм и прочее.

    Лев РУДКЕВИЧ