Статья

ПЕРЕВЕС ОТВЕТСТВЕННЫХ ЛЮДЕЙ
Как удержалась от гибели Португалия 35 лет назад

Темпы современной истории не способствуют долгой памяти. События тридцатипятилетней давности кажутся глубокой стариной. Франсишку да Кошта Гомиш мало отличается в восприятии от Мануэла Счастливого или Энрике Мореплавателя. Многие ли сегодня ответят навскидку, кто это такие? А в середине 1970-х узкая полоса земли на западном краю Старого Света была в фокусе всемирного внимания. В Португалии возникла тогда историческая точка бифуркации. Так было не очень долго. Но очень драматично. Хотя подзабыто теперь.

Ледяная душа

Португальский салазаризм утвердился на рубеже 1920-х-1930-х как консервативная реакция на анархизм и недееспособность молодой демократической республики. Первоначально власть была взята армейским командованием, однако генералы, надо отдать им должное, признали свою экономическую некомпетентность. Летом 1932 года пост премьер-министра предложили 43-летнему министру финансов Антониу ди Оливейра Салазару. Профессор-экономист из Коимбрского университета оставался фактическим диктатором Португалии на протяжении 36 лет. Ежегодно подавая ректору просьбу о продлении отпуска в связи с исполнением обязанностей главы правительства.

Это был человек поистине ледяной души. Настоящий эталон протестанта, хотя исповедовал католичество. Превыше всех человеческих ценностей профессор Салазар ставил научное знание, преимущественно экономико-математическое. Он отвергал коммунизм прежде всего из отвращения к атеизму. Это понятно и характерно для многих. Но атеизм он осуждал не за безнравственность, а за антинаучность – вот это, пожалуй, уникальный подход.

«Я не верю в равенство, но верю в иерархию, – говорил Салазар. – Создание элиты важнее, чем обучение массы грамоте». Несколько лет он противился созданию Португальского легиона - массовой фашистской организации в его же поддержку: ибо это слишком демократично, элита не должна опираться на плебеев. Разрешил он собрать легионеров только когда по соседству в Испании заполыхала гражданская война. Куда от жизни денешься.

Человек, никогда в жизни не имевший семьи (в своё время он был домашним учителем дочери богатого помещика, влюбился в неё, но элитная семья не приняла учёного сына трактирщика), так определял свои приоритеты: «Мы против всего, что ослабляет семью». Он называл себя поборником свободы, но свободы только гражданской, а не политической: «Политическая свобода – это право клик, называющих себя партиями, властвовать над людьми. Мы помним, как свободно демократы отказывали нам во всех свободах». Однако движение Национальный союз всё же было создано для обеспечения общественной поддержки правительства. Она-то в свободе не откажет. Как и Португальский легион, поставленный на допризывную подготовку и рекрутирование осведомителей.

Режим считался жестокой диктатурой, но в Португалии при Салазаре не было смертной казни, а количество репрессированных за треть века исчислялось сотнями. Он явно симпатизировал гитлеровской Оси и 1 мая 1945 года приказал приспустить траурные флаги «в связи с кончиной главы дружественного Германского государства». Однако тут же объявил, что «в великой войне победили знамёна демократии» и выразил глубокое удовлетворение «в связи с победой Великобритании – нашего старейшего союзника».

Он был яростным антикоммунистом, однако лично запретил критические публикации о Сталине: «К лидеру любого государства необходимо относится с подобающим уважением». Португальской антикоммунистической печати приходилось вместо «сталинских орд» писать об «ордах Тимошенко» (многие ли сегодня вспомнят, кто это был?). Убеждённый монархист Салазар категорически отверг планы реставрации королевской династии Браганса: «Нам не нужна монархия ни на год, ни на два».

Салазаровское правление характеризовалось экономическим ростом. «Этого нам только не хватало!» – возмущённо воскликнул премьер, узнав об обнаруженных в португальской Анголе запасах нефти. Промышленники, коммерсанты, рабочие, инженеры, технологи – беспокойный всё это элемент, ненадёжный.

Португалия с 1961 года вела жестокую войну в Анголе, Мозамбике и Гвинее-Бисау, защищая первую в мировой истории колониальную империю, основанную на идеях лузо-тропикализма и восходящую к подвигам мореплавателей XV века. В результате португальская армия стала уникальным рассадником левизны, марксизма, маоизма, прокоммунистических настроений. Особенно всё это укоренилось в офицерском корпусе. Но также и в генералитете, куда заметнее, чем в солдатской массе.

Салазаровский режим официально назывался «Новым государством». Эта новизна основывалась на демонстративном воссоздании традиционных институтов средневековья – патриархальных сословно-профессиональных «орденов». Патронируемых теперь не короной, а правительством и его бессменным главой, строгим и справедливым профессором. Первоочередной задачей государства провозглашалось сохранение финансовой стабильности, поддержание бездефицитного бюджета. Салазар действительно по праву считался финансовым гением, умевшим ювелирно сводить балансы, обходясь без долгов.

Политическая полиция ПИДЕ эффективно подавляла оппозицию. Однако перед каждыми выборами Салазар по-отечески наставлял избирателей: «Если среди оппозиционных кандидатов найдутся деятели, чьи программы полезнее для общества, чем программы кандидатов Национального союза, будет целесообразно, чтобы нация выбрала их». Когда же такая опасность всерьёз замаячила на президентских выборах 1958 года и нация намеревалась выбрать генерала Умберту Дельгаду, тот неожиданно «проиграл» («важно, не как голосуют, а кто считает» – учил Сталин, не зря уважаемый Салазаром) и довольно скоро погиб.

Премьер-профессор был очень популярен в стране. Лиссабон порой запруживали массовые демонстрации в его поддержку. Когда восторженные толпы собирались у его дома, Салазар подходил к окну и демонстративно опускал шторы.

«Это всё, и не будет иного. Млечный путь, погружённый во тьму. И рассветы, и сумерки снова, и сознанье, что жить ни к чему» – писал великий португальский поэт Фернанду Пессоа. А в 2007 году Португалия избирала имя – национальный символ. Первое место среди великих португальцев всех времён безоговорочно занял Антониу ди Оливейра Салазар. Вторым пришёл Алвару Куньял, лидер португальских коммунистов, одиннадцать лет проведший в салазаровской тюрьме. Васку да Гама, Энрике Мореплаватель, Луиш Камоэнс остались далеко внизу. Сложная страна Португалия.

Улёт влево

В 1968 году Салазар упал с шезлонга. Когда человеку под восемьдесят, это бывает опасно – от удара начались необратимые мозговые изменения. Во главе правительства уже стоял другой профессор того же университета Марселу Каэтану. Но Салазару никто так и не сказал, что он уже не премьер. У его постели устраивались «заседания кабинета». За советами и указаниями почтительно обращался президент Америгу Томаш. За этим мрачным театром бдительно наблюдала верная экономка Мария. Простоватая женщина из бедной крестьянской семьи, она олицетворяла тот самый народ, какого хотел Салазар: консервативно здравомыслящий, знающий своё место и преданный начальству. При хозяине она оставалась без малого полвека, до самой его смерти в июле 1970-го.

Марселу Каэтану был компетентным руководителем. Но не на фоне ушедшего вождя и учителя. Каждый его шаг сравнивался с предшественником и уже поэтому вызывал презрительное раздражение. Салазаризм без Салазара, без его отеческого назидания, утратил внутреннюю целостность, смысл и уверенность в себе. Португальская «революция гвоздик» пришла с лёгкой молниеносной победой. Когда 25 апреля 1974 года капитан Фернанду Салгейру Майя сообщил премьеру о его низложении, Каэтану ответил: «Я знаю. Но хотелось бы найти какого-нибудь генерала и передать власть ему, а не черни».

Поскольку совершили Апрельскую революцию не подпольные демократы или социалисты, а именно и только военные, генерал быстро нашёлся. Бывший губернатор Гвинеи-Бисау и заместитель начальника генштаба Антониу ди Спинола прославился на весь мир книгой «Португалия и будущее». Об этом проекте португальской модернизации, за которую автор пребывал в опале, писали даже в СССР. Теперь Спинола триумфально возглавил Совет национального спасения и стал президентом страны, вломившейся в будущее. Португалия буквально тонула во всеобщем ликовании, подобно России весной 1917-го – кончился мрак, рассеялась тьма, жизнь прогнала морок!..

Спинола представлял правое крыло «революции гвоздик»: национал-патриотизм, западноевропейская демократия, традиционные ценности, рыночная экономика. Но падение правоавторитарной диктатуры развило бешеную динамику влево. Идеологический тон стали задавать вышедшие из подполья социалисты и коммунисты, причем ПСП Мариу Соареша представляла левое крыло социал-демократии (в юности Соареш успел побывать коммунистом), а ПКП Алвару Куньяла отличалась кондовым сталинизмом. В политике же доминировали «капитаны Апреля» и их Движение вооружённых сил (ДВС), организация леворадикальных офицеров. Тотальная заражённость армии марксизмом – по-своему закономерный итог четырёх десятилетий государственной патриархальщины.

Полковник Васку Гонсалвиш был коммунистическим идеалистом, майор Эрнесту Мелу Антунеш – левым социалистом. Вдвоём они контролировали революционное Временное правительство. Харизматичный подполковник Отелу Сарайва ди Карвалью, грезивший о славе нового Че Гевары, возглавлял КОПКОН – континентальное оперативное командование португальской армии. Генерал Карлуш Фабиан, вообще-то не имевший мировоззрения, прагматично оседлывал красную волну. За такими командными кадрами велись парни, подобные Салгейру Майя, закружённые вихрем свободы.

Спинолу отправили в отставку. Совет национального спасения превратился в Революционный совет. Проект конституции прямо декларировал «переход к социализму». Кульминация оборотов «красного колеса» в Португалии пришлась на лето 1975 года, когда Ассамблея ДВС с подачи Сарайва ди Карвалью объявила ускоренное «построение социалистического общества». У власти утвердился триумвират в составе Карвалью, Гонсалвиша и генерала Франсишку да Кошта Гомиша. Первые двое стояли на прокоммунистических позициях. Третий дрейфовал за ними, хотя формально занимал президентский пост.

Началась широкомасштабная национализация промышленности. Под давлением ПКП, несмотря на протесты соцпартии, профсоюзы были объединены в единый Интерсиндикал, контролируемый коммунистами. Соареш заработал кличку «португальский Керенский». Каждый его шаг подвергался строжайшей цензуре Куньяла. На местах интенсивно формировались «органы прямой демократии», типа российских большевизированных Советов осени 1917-го. Эти структуры, руководимые ПКП, принимали властные функции и подводили административную основу под Гонсалвиша и Карвалью с Куньялом за спиной. Коммунистический переворот осуществлялся явочным порядком. Печать и эфир переполнялись куньяловской пропагандой. На улицах творился беспредел, коммунисты забрасывали камнями митинги безоружных католиков.

Либералы и консерваторы организовались соответственно в Народно-демократическую партию (НДП) во главе с Франсишку Са Карнейру и Социально-демократический центр (СДЦ) во главе с Диогу Пинту Фрейташем ду Амаралом. В годы позднего салазаризма Са Карнейру и Фрейташ ду Амарал возглавляли легальную оппозицию. Оба приветствовали «революцию гвоздик». Обоих коммунистическая пропаганда превратила в «реакционеров» и «салазаристов». Оба, в особенности Са Карнейру, были сильными политиками. Их партии имели чёткие программы буржуазно-демократической модернизации и пользовались общественной поддержкой – меньшей, чем социалисты, но большей, чем коммунисты. Однако реальные условия Португалии 1974-1975 годов исключали политический успех без опоры на какую-либо фракцию Движения вооружённых сил.

Правые радикалы, возглавляемые Спинолой, создали Демократическое движение за освобождение Португалии (МДЛП). От МДЛП отделились самые крайние – Португальская армия освобождения (ЭЛП) во главе с бывшим заместителем директора ПИДЕ Барбьери Кардозу (эти обвиняли Спинолу в чрезмерной мягкости, граничащей с предательством). Они перешедшли к диверсионно-террористической борьбе против правящих марксистов. В стране, где на корриде не убивают быка, и даже коммунисты салазаровских времён старались подрывать объекты, не затрагивая охранников, начались перестрелки и взрывы на поражение.

На севере Португалии возмущённые крестьяне начали стихийные погромы коммунистических организаций, остановленные только вмешательством военных. Симпатии миллионов были на стороне правых, но эти миллионы пребывали в шоковом параличе. Радость освобождения от коснопатриархальной диктатуры сменилась ужасом перед марксизмом-куньялизмом, надвигающимся за спиной вооружённых романтиков Апреля.

11 марта 1975 года выступила верная Спиноле десантная часть. Однако войска ДВС нанесли контрудар. Спинола и его сторонники были арестованы и выдворены из страны. Власти объявили о подавлении «реакционного мятежа». Международный отдел ЦК КПСС заранее торжествовал победу. После захвата Южного Вьетнама, после установления коммунистических режимов в крупных африканских странах, водрузить красный флаг на западной оконечности Европы было бы более чем стильно. «Португалия – это крайний запад Европы, – говорил Солженицын. – И этот крайний запад скоро будет в Варшавском пакте».

Клинч и победа

К осени 1975-го стало ясно: пора что-то делать, иначе станет поздно. В ДВС консолидировались силы, отделяющие идеалы «революции гвоздик» от целей компартии. Генерал Анибал Пинту Фрейре, подполковник Антониу Рамалью Эанеш, полковник Жайме Невиш возглавили правую военную группу. Салазаризм свергнут во имя демократии, а не коммунизма – так вкратце формулировалась их платформа.

Бешеный напор Карвалью настроил против него и многих влиятельных левых. Вокруг идеолога ДВС Мелу Антунеша сформировалась левоцентристская «группа девяти», 7 августа открыто обратившаяся к президенту Кошта Гомишу. В заявлении, составленном Антунешем, выдвигалось требование оградить правительство от влияния ПКП и было чётко сказано, что «Португалии нужен демократический социализм, отличный от советского и восточноевропейского». К «девятке» сразу примкнули полтора десятка армейских и флотских командиров, включая капитана Салгейру Майя, того самого, что брал Каэтану.

15 ноября Рамалью Эанеш встретился с Мелу Антунешем. Была достигнута договорённость о совместной нейтрализации группировки Отелу Сарайва ди Карвалью, связанной с ПКП (а через неё объективно с КПСС) и с окончательно отмороженными организациями маоистского и троцкистского толка. Так оформился союз правых и левых демократов против коммунистической опасности. Тот, которого в 1917 году трагически не хватило России.

20 ноября Карвалью был отстранён от командования столичным округом. Президент Кошта Гомиш предложил Мариу Соарешу сформировать коалиционное правительство ПСП и ПКП. Но Соареш, ощутив поддержку части ДВС, решился на конфликт с коммунистами и отказался включать их в новый кабинет. Соцпартия потребовала отставки не только Карвалью, но и генерала Фабиана, примыкавшего к прокоммунистам из карьерных соображений. Развернулись социалистические митинги против коммунистов и военных леворадикалов. Жёстко антикоммунистическую позицию занял командир полка спецназа Жайме Невиш.

Коммунисты и их союзники поначалу восприняли происходящее скорее с удовлетворением – они получили предлог для прямой атаки, своеобразную «корниловщину». 23 ноября с подачи Карвалью вышел «Манифест революционных офицеров» – вперёд, к социалистической революции! Карвалью отказался сдать лиссабонское командование. На учебной базе Танкуш начался мятеж в поддержку «генерала Отелу» под лозунгами ПКП. На стороне коммунистов выступил Интерсиндикал, созданный именно для таких случаев. Профбоссы объявили забастовку с требованием оставить Отелу Сарайва ди Карвалью во главе Лиссабонского военного округа.

Частное кадровое решение приобрело общеполитический смысл. Либо чегеварист будет отставлен, и коммунисты потеряют свою креатуру на ключевом военном посту. Либо он останется на прежнем месте, продемонстрировав, что единственная власть в Португалии – власть ПКП и её аффилированных структур. Это будет значить – Португалия захвачена. Так же, как Польша или Вьетнам.

На этот раз антикоммунистическая, антимарксистская Португалия твёрдо решила стоять до победы. Хотя бы потому, что отступать стало просто некуда. Февраль снова вёл к Октябрю. Но в Португалии нашлись люди, остановившие местных ленинцев.

Буквально в несколько часов сложился блок правых партий с ПСП и армейцами Рамалью Эанеша. Десантная часть, переброшенная из Анголы, блокировала Танкуш. В Лиссабон вступил спецназ полковника Невиша. По всей стране забурлили антикоммунистические митинги ПСП, НДП и СДЦ. Революционный совет, где чётко взял фишку немногословный и решительный Эанеш, подтвердил отстранение Карвалью и поставил во главе Лиссабонского округа капитана Васку Лоуренсу, сторонника Мелу Антунеша. Узнав о событиях в столице, фермеры северных провинций возобновили погромы помещений ПКП. Вместе с армейскими кавалеристами они перекрыли железнодорожные пути в Лиссабон, блокируя передвижения подчинённых Карвалью частей.

Наступил решающий день 25 ноября. Подчинённая Эанешу бронетехника взяла под охрану резиденцию главы государства Беленский дворец. Со своей стороны Карвалью поднял военную полицию, морскую пехоту и 1-й артиллерийский полк – цитадель ПКП, подобную российскому Балтфлоту 1917-го. Внезапно повернули фронт блокировавшие Танкуш десантники. Они арестовали генерала Пинту Фрейре и присягнули Карвалью. Стремительным броском десант занял штаб ВВС в Лиссабоне. Вооружённые силы Португалии окончательно превратились в грызущийся балаган. «Сдаваться будешь? – Нет, сам сдавайся! – У меня приказ тебя арестовать. – У меня нет приказа идти под арест» – люди в погонах тонули буквально в таких диалогах.

Ранним утром ситуация перекренилась влево. Но Эанеш, взявший на себя оперативное руководство, обладал крепкими нервами. Революционный совет и армейское командование собрались на совместное экстренное заседание в Беленском дворце. Генштаб предупредил о намерении жёстко подавить мятеж. Президент Кошта Гомиш вызвал для объяснений самого Сарайва ди Карвалью. Тот, уверенный, что дело уже выиграно, прибыл во дворец. Где и был задержан «до выяснения».

В наступившем бардаке штаб Эанеша потерял контроль над армейскими линиями связи. И тут положение выправил Соареш, предоставив взамен информационно-коммуникативные узлы ПСП. Через социалистов был восстановлен контакт между Беленским дворцом и штаб-квартирой правых офицеров в Амадоре. Полковник Амадеу Гарсиа душ Сантуш стал координатором военно-социалистических сил. Тем временем генерал Пиреш Велозу при поддержке фермерских объединений окончательно взял под контроль северные провинции. Над коммунистами и левыми в Лиссабоне нависла грозная опасность – северная «деревенщина», прикрытая кавалерией и бронетехникой, готовилась рвануть в столицу и по-мужицки раскатать красных.

Так, общими усилиями правых, социалистов и военных, ситуация перевернулась вновь. К вечеру коммунисты, осознавшие перемену, начали съезжать с темы. Куньял в телефонном разговоре с Кошта Гомишем дал понять, что ПКП не собирается «вмешиваться в конфликт между военными» да и вообще не при делах. То же поторопилось слово в слово повторить руководство Интерсиндикала. Тогда Кошта Гомиш решился объявить в столице чрезвычайное положение. Спецназовцы Жайме Невиша двинулись к казармам мятежников.

Узнав об этом, командир 1-го артиллерийского полка Диниш ди Алмейда приказал отступить от главного оплота мятежа – базы Танкуш. Соседняя авиабаза во главе с преданным «карвальистом» капитаном Фариа Паулину без сопротивления сдалась полку Невиша. После этого сам Сарайва ди Карвалью объявил о безоговорочном подчинении президенту. Невиш и освобождённый из-под ареста Пинту Фрейре последовательно брали объект за объектом.

В ночь на 26 ноября ПСП, НДП и СДЦ выступили с совместным заявлением в поддержку правительства. Но тут коммунисты, озлобленные обломом, всё же рискнули пойти ва-банк. Красная демонстрация подступила к Беленскому дворцу. Эта авантюра перевела события в более жёсткий формат.

Пулемётная очередь в воздух, данная по команде Невиша, рассеяла коммунистов. Затем спецназовцы штурмом взяли штаб военной полиции. Пролилась кровь, восемь человек погибли. Тем временем с севера в Лиссабон вступила бронеколонна Салгейру Майя. Капитан-символ Апрельской революции действительно оказался достоин славы освободителя – именно его люди арестовали «лузобольшевиков» из 1-го артиллерийского полка. Фермеры и горожане повсеместно осаждали помещения ПКП. Только телевыступление Антунеша («коммунистическая партия нужна нам!») предотвратило погромы и дальнейшее кровопролитие.

28 ноября сдались последние мятежники в Танкуше. Подал в отставку окончательно запутавшийся Карлуш Фабиан. Генерал успел переметнуться направо, резко осудив Васку Гонсалвиша, но его тесная связь с Карвалью не была забыта победителями. Рассчитывая перехитрить всех, он перехитрил лишь себя и больше не участвовал в политике. Был распущен возглавляемый Карвалью КОПКОН, его функции переданы генштабу. Признанным лидером ДВС стал Рамалью Эанеш. Социалисты уверенно задвинули коммунистов. Прокоммунистически настроенные военные не подверглись репрессиям, но утратили командные посты и политическое влияние.

События временами до деталей повторяли российский июль 1917-го, разгром первого большевистского путча. Широкая демократическая коалиция подавила попытку военно-коммунистического переворота. «25 ноября спасло революцию», – написал в своих мемуарах Мариу Соареш, в скором будущем премьер и президент. «Перевес ответственных людей удержал Португалию от гибели», – резюмировал Александр Исаевич.

Уроки после профессора

Ноябрьские события 1975 года остановили в Португалии «красное колесо». В этом их кардинальное отличие от российского июля. Португальские коммунисты и ультралевые потерпели необратимое поражение. Режим, основанный, откровенно говоря, на конгломерате идеологизированных военных клик, преобразовался в европейскую правовую демократию. И толчком к этому послужил именно ноябрьский кризис, вспоровший коммунистический нарыв.

Через несколько месяцев президентом был избран Рамалью Эанеш, почти четырёхкратно опередивший «генерала Отелу», а кандидат недавно популярных коммунистов занял последнее место, не набрав и восьми процентов. Португалии вообще повезло с Эанешем. Проявив в нужный момент твёрдость и даже жёсткость, став генералом, десять лет находясь во главе государства, он правил согласно демократической конституции и находил в сложных ситуациях оптимальные решения.

Из конституции были исключены идеологические тезисы о социализме. Революционный совет постепенно свернул свою деятельность и со временем упразднился. Один за другим сходили со сцены «капитаны Апреля» как политический фактор. Васку Гонсалвиш объявил португальскую революцию «убитой» и отошёл от политики, досадуя на «неготовый к социализму» народ (умер Гонсалвиш в июне 2005 года, двумя днями раньше Куньяла). Мелу Антунеш признал конституционно-демократический режим, постепенно перейдя на позиции левоцентристской социал-демократии. Лишь Сарайва ди Карвалью не угомонился, возглавляя чегеваристскую партию «Народные силы 25 апреля». В 1984-м был случай, что его даже пришлось ненадолго арестовать за чрезмерные усилия по «прямой дезорганизации капитализма».

Все дёргания коммунистов и леворадикалов после ноября сводились к арьергардным стычкам и постепенно сошли на нет. Аналог Февральской революции в Португалии удался, аналог Октябрьского переворота провалился. Вернувшийся на родину Спинола демонстративно распустил МДЛП – поскольку коммунистическая опасность миновала, нужды в силовом сопротивлении нет. Само собой, прекратились и теракты ЭЛП. Общество очнулось от обморока и порвало путы страха перед зловещим призраком.

На левом фланге стала однозначно доминировать избавленная от коммунистического давления ПСП Соареша. Справа укрепился Демократический альянс - коалиция НДП Са Карнейру и СДЦ Фрейташа ду Амарала. Вскоре праволиберальная НДП переименовалась в Социал-демократическую партию (резоны непонятны, но португальской политологией вообще без перекура не овладеешь), а правоконсервативный СДЦ постепенно преобразовался в Народную партию христианско-демократического типа. После нескольких лет беспартийно-технократических правительств у власти стали чередоваться ПСП и Демократический альянс. В 1980 году кабинет Са Карнейру забил окончательный болт на социалистических экспериментах. С тех пор электоральный маятник не раз качался справа налево и обратно, но общий курс развития оставался неизменным. Сейчас президентом Португалии является праволиберал («социал-демократ») Анибал Каваку Силва, архитектор успешных реформ 1980-х годов, а правительство возглавляет социалист Жозе Сократеш. Однако самыми авторитетными политиками Португалии остаются 75-летний Эанеш и 86-летний Соареш.

Профессор Салазар любил поучать. Надо признать, история его страны действительно преподала в XX веке немало нужных уроков. Вкратце они сводятся к двум.

Во-первых, как ни загоняй страну в ушедшие века, как ни долби профессорскими назиданиями и нравственными экспертизами, перемены всё равно произойдут. Вполне по Евгению Шварцу, жизнь снова поднимет голову. Причём в самый неподходящий для учителей-загонщиков момент.

И второе. Когда начинается недетская заруба, нужен конкретный человек, не стесняющийся произнести три фразы: «Решаем вопрос сейчас. Командую только я. Ответка на мне по полной». Выяснится, что этого человека давно напряжённо ждут. От паралича не останется следа, и враг побежит от ворот. Верно сказал Виктор Гюго: «Тот, кто совершает великое, может быть уверен – в толпе всегда найдутся люди, готовые ему помочь».

Станислав ФРЕРОНОВ