Статья

СОЛИДАРНОСТЬ В ВОЗРАСТЕ ХРИСТА.
ПОБЕДА

33 года назад получила регистрационное свидетельство о рождении легендарная польская «Солидарность». Доказавшая миру: враг не бывает непобедимым. Мы уже рассказали, как поднялось движение, как выстояло в бою. Теперь — как «Солидарность» победила. Это ведь отдельный и особый вопрос. Не все бойцы посчитали победу своей.

Восставшие вновь

Время настало весной 1988 года. Предыдущим летом массовые демонстрации и драки с ЗОМО вновь охватили Польшу. Ещё раньше, с 1986--го, стали интенсивно восстанавливать региональные профцентры. А в апреле 1988-го начались забастовки на главных военных заводах. Так ответил рабочий класс на «перестроечные» манёвры правительства, которое начало реформирование социалистической экономики с очередного повышения цен.

Все годы военного подавления оказались впустую. Идейно мотивированные и структурно организованные ячейки невозможно одолеть никаким государственным прессингом. Не прошло и семи лет, как Польша снова восстала под знаменем «Солидарности».

Однако снижение цен не было главным требованием бастующих. Первым пунктом стояла релегализация «Солидарности». «Если вы армия, генерал в вашем распоряжении», — говорил Валенса на спонтанных многотысячных митингах, которые ЗОМО уже не решались разгонять. Попробовали на металлургическом комбинате Сталёва-Воля — получилось себе дороже, тут же поднялась вся округа. В Гданьске и Щецине, на легендарных судоверфях, не стали и попробовать. Тем более не дёргались в Силезии. Шахтёры помнили «Вуек» и готовы были посчитаться за 16 декабря 1981-го, за своих девятерых товарищей.

В этом состояло важное отличие от 1980 года. Наивно-радостной эйфории не отмечалось. Подлость и жестокость компартии были на близкой памяти. Люди крепко сжимали тяжёлые орудия труда. Беспечность рокового декабря не повторялась. Это и прочистило мозги номенклатурным панам.

Поначалу ПОРП пригрозила восстановить военное положение. Но призрак всеобщей забастовки — да ещё с Горбачёвым в тылу — быстро привёл «их» в чувство. Настолько, что главным проводником диалога с «Солидарностью» стал генерал Кищак. Министр внутренних дел ПНР. Верховный начальник милиции, госбезопасности, ЗОМО и кровавых эскадронов «Анти-Солидарности».

Он-то хорошо понимал новое соотношение сил. Встречаясь с Валенсой чуть ли не на конспиративных квартирах, очень просил понять: дескать, нам так тяжело с нашими упёртыми бетонщиками, поймите, пойдите навстречу… Валенса мог обойтись без Кищака, но Кищак без Валенсы никак. «Генерал говорил искренне, но я удивлялся, что смотрю в эти глаза», — вспоминал потом Валенса.

28 августа 1988 года ЦК ПОРП санкционировал переговоры коммунистического правительства с антикоммунистическим профсоюзом. 1 сентября Валенса отчитался об этом на многотысячном рабочем митинге. И услышал немало нелицеприятного — о сговоре с проклятой «коммуной», об измене вере, свободе и рабочему делу. Но не отступил от взятой линии компромисса. Даже при том, что уже в ходе переговоров эскадроны Кищака продолжали убивать непримиримых оппозиционеров.

Беседа против стачки

Варшавский «Круглый стол» 1989 года — широчайше известное историческое событие. Куда меньше знают в мире о переговорах в городке Магдаленка, где располагались специальные особняки МВД ПНР. Между тем всё главное решилось там, в сентябре и декабре 1988-го.

То есть, формально ничего там не решали. Собственно, формальностей и не было. Некоторое время даже не признавали, что вообще собирались. Договорились в Магдаленке об одном — говорить дальше, уже за круглым столом. Но достаточно перечислить тех, кто собрался на эмвэдэшной даче, чтобы всё понять.

Валенса, Куронь, Михник, Буяк, Фрасынюк — это от «Солидарности». Кищак, Чосек, Рейковский, Бака — это от ПОРП, все, между прочим, члены политбюро. Три будущих президента — Валенса, Квасьневский, Качиньский. Не говоря о большом количестве будущих премьеров и министров. И три епископа в качестве посредников.

Делегация «Солидарности» порой бурно раскалывалась. Валенса, Куронь, Михник обязательно хотели договориться, закрепиться на легальных позициях и наступать дальше уже в правовом поле. Буяк и особенно Фрасынюк больше учитывали давление рабочих масс, которым считали западло сидеть с «ними» за одним столом. В партийно-правительственной делегации всё было чётче и дисциплинированней. По большому счёту там решал Кищак. А этому человеку — хитрому, жестокому и очень неглупому — казалось, будто он всё решил на много лет вперёд.

Когда в переговорах возникал тупик, собирались втроем: Лех Валенса, Тадеуш Мазовецкий, Чеслав Кищак. А то и вдвоём: Кищак и Валенса. Так бывало проще. Ближе к новому году Кищак, наконец, гарантировал Валенсе: «Солидарность» вновь легализуется как независимый профсоюз. И с февраля начинаются переговоры как бы равноправных субъектов.

Правительству ПОРП требовалось одно — чтобы не было забастовок. Ради этого они были готовы как угодно оттоптаться на собственном знамени. Потому что полагали, что во всём прочем держат фишку крепко. Пусть будет многопартийность. Пусть даже профсоюзный плюрализм (этого они боялись куда больше). Пусть в парламенте появятся оппозиционеры. Так даже лучше, Ярузельский ведь не хуже Горбачёва. И Западу понравится, на кредиты раскошелится.

Да пусть даже ПНР переименуется в Речь Посполитую! Лишь бы накинуть узду на бунтующих «роболе». Не зомовскую, времена, увы не те. Значит, круглостольную. Фасад сменится, суть власти останется. Это коммунистическое коварство — как вскоре выяснилось, сущий наивняк — и вошло в историю под невразумительным названием «беседы в Магдаленке».

Впрочем, «беседы» — так говорят не всегда. Порой звучит иначе: возлияния, а то и просто пьянка. С бокалами в руках «они» повязали страну. Отступили, но сохранили себя. Свою «власть сговоров и знакомств». Увернулись от революционного удара, который уже занесли над ними миллионы разгневанных рабочих. Которые шли на улицы и площади против коммунистов. А не за круглый стол с коммунистами.

«Много выпили?» — поинтересовался годы спустя журналист у члена политбюро ПОРП Миллера, будущего премьера в новой Польше. «За круглым столом не пили, — был ответ. — Вот в Магдаленке, там да».

Генеральный план

Как бы то ни было, коммунисты всё же отступали. «Солидарность» вышла из подполья. Забастовки остановились, но прекратились и репрессии. Прошли теледебаты, на которых Валенса разнёс в клочья начальника казённых профсоюзов Миодовича (после чего этот деятель «бетона» стал выступать за свободные выборы и отмену цензуры). Двухмесячный «Круглый стол» утвердил политический и профсоюзный плюрализм. Но и наметил кищаковскую схему переформатирования власти.

Вводился институт президентства. Глава государства наделялся большим объёмом власти. Этот пост заранее отводился Ярузельскому. Который при этом выходил из партии, передавая секретарство своему «коммуно-либеральному» единомышленнику Раковскому. Тот же Раковский оставался премьером. Мощный партаппарат сохранялся, но глава польской номенклатуры дистанцировался от ненавистного всем пана Шматяка (так называли в Польше собирательного партаппаратчика — «обкомыча» и «майора Пронина»). «Польский вариант! Прыгнуть на президентский престол, бросив партию на произвол судьбы!» — визжали советские номенклатурщики, наблюдая за политическими манёврами Горбачёва в начале 1990-го.

Создавался двухпалатный парламент. Учреждался свободно избираемый сенат, но с законосовещательными функциями. А законодательный сейм формировался по сложной системе. Две трети мест резервировались за ПОРП и двумя аффилированными «партиями» — Объединённой крестьянской и Демократической. Оставшаяся треть реально избиралась на альтернативной основе. Выборы назначались на июнь. А дальше, по «ихнему» замыслу, правительство Раковского разделит ответственность с несколькими депутатами-солидаристами и под прикрытием президента повысит цены уже от имени демократической оппозиции. И пусть тогда роболе попробуют что-то возразить.

Этот план удержания власти оказался слишком замысловат для откровенных сталинистов-шматяков. К тому же в конкретно-исторических условиях ПНР сильно осложнённых антисемитизмом. Сразу после Магдаленки, в начале 1989-го они попытались взбунтоваться на пленуме ЦК. Что всё это значит?! Какие профсоюзы, какие сенаты?! За что мы кровь — например, кровь Попелушко — проливали?! Тогда Ярузельский, Кищак, Раковский и примкнувший к ним министр обороны Сивицкий попросту объявили об отставке.

Раз такие крутые — разбирайтесь, уважаемые. «Солидарность» готова к серьёзному разговору о пролитой вами крови. (Нами, правда, тоже, но мы уже объяснили в Магдаленке, что погорячились, и нас поняли). Заводы, шахты, гаражи заждались вас. Гаечный ключ, отбойный молоток, монтировка полезны для лечения мозгов. Пусть идеологи наконец-то пообщаются с рабочим классом. А прогрессивные генералы посидят в бельэтаже. Шматяки поспешили заткнуться. Особо одарённых, вроде начальника армейского политуправления Барылы и заведующего идеологическим образованием Поребского, убрали за порог.

Всепольская солидарная забастовка и безоглядное гражданское восстание нависали над ПОРП дамокловым мечом. Заставляя думать, двигаться, хитрить и уступать. Как это говорили в наших краях? «Партия признала ошибки, партия начала перестройку». Дескать, скажите спасибо за такой подарок. Классику читать надо: «Но по тому неудовольствию, которое причинял Бурбонам этот дар, они могли бы понять, что он исходит не от них» (Виктор Гюго).

Сложность разбита надёжностью

От беспокойства Кищак не находил себе места. Он очень боялся, что на июньских выборах «Солидарность» не получит в парламенте ни одного места. Что делать, когда избиратели как один человек отдадут голоса ПОРП? Как объяснить это Западу? Надо любой ценой обеспечить им два-три мандата! Хоть ищи для этого польского Чурова.

В Гражданском комитете «Солидарности» были озабочены другим. Будет у нас человек десять депутатов. Ну, пусть даже двадцать. И что они смогут? Как объяснить рабочим бессилие небольшой оппозиционной фракции? Скажут ведь: предупреждали! Не связывайтесь с «коммуной»!

Те и другие оказались страшно далеки от народа. Уже в первом туре «Солидарность» получила 60 процентов. Все до одного места в сейме, которые разыгрывались на альтернативной основе. И 99 процентов сената (единственный сенатор, избранный не от «Солидарности» — беспартийный фермер-бизнюк).

После этого договорённости «Круглого стола» уже не могли выполняться буквально. Кищак с его хитромудрыми коллегами отпали на колпак. Они просто не знали, что делать или хотя бы что сказать. Ярузельский назначил Кищака премьером, но в такой кабинет никто не пошёл. Все ведь дорожили своим будущим, не хотели собственноручно рисовать на лбу печать конца. В довершение всего вдруг вышли из повиновения «демократы» и «объединённые крестьяне». Оказалось, они давно, лет сорок собирались сказать коммунистам всё, что о них думают. И вот, наконец, нашли время.

В «Солидарности» тоже не представляли, что делать. Магдаленковские и варшавские договорённости летели в корзину под ветром перемен. А альтернативных вариантов никто не готовил. Соблюдать соглашения значило подставиться под гнев рядовых «Солидарности». Пришлось ориентироваться на ходу. Пока заводы вновь не шагнули на улицы.

«Президент ваш, премьер наш», — предложил Адам Михник. Президентский пост пусть остаётся Ярузельскому. Но правительство — первое некоммунистическое за 45 лет — возглавил лидер католической интеллигенции Тадеуш Мазовецкий. Руководитель группы советников «Солидарности».

Хитро было задумано Кищаком. Ещё хитрее Валенсой. Тщательные, сложные схемы. Главное, надёжные. А народ не оценил. Поступил проще, но ещё надёжнее. «Солидарность» смела расчёты врага, заодно перечеркнув осторожность собственных лидеров.

Возвращение Польши

События понеслись стремительно и всё с большим ускорением. К концу 1989 года из конституции убрали статью о руководящей роли ПОРП. Заменили название ПНР на Республику Польша. Внесли положения о демократии, плюрализме и свободном предпринимательстве.

Идеи «Солидарности», казалось, побеждали. Но это была всё же не «Солидарность» начала 1980-х. Как-то подзабылось за победой о небывалом в истории строе, о самоуправляемой республике трудовых коллективов. Шёл еврокапитализм, не более. Потом это ещё аукнулось. Но осозналось не сразу.

Через несколько недель ПОРП — только что исхитрявшаяся сохранить за собой президентство и правительство — официально самоупразднилась. «Вынести знамя», — распорядился с трибуны последнего съезда последний секретарь Раковский. Вынесли. И в последний раз «они» затянули «Интернационал». Голодные рабы…

Через полгода упразднили и ЗОМО. Создали на месте жуткой спецуры обычный полицейский спецназ. Но не забыли. Кое-кому не помогла никакая Магдаленка. Командир зомовского взвода Цислак всё-таки получил 11 лет за расстрел вуековских горняков, и ещё полтора десятка карателей ушли с ним на реальные сроки. Правда, закончилась судебная катавасия со всеми апелляциями через 28 лет после события. Осуждены и некоторые комгангстеры из безпековой «Анти-Солидарности». Но дальше среднего комсостава такой уровень возмездия не поднимался. Кищак отделался двумя годами условно. Это Магдаленка, пан.

Кстати, Кищак первоначально даже состоял в правительстве Мазовецкого. В том же качестве министра внутренних дел. Расстались с ним только на следующий год. Потом расстались и с Ярузельским – президентом избрали Леха Валенсу. Он, кстати, предупреждал об этом гэбистов ещё во время интернирования — те не поверили, хотя на всякий случай пообещали верно ему служить. А осенью 1991-го переизбрали парламент. Уже по-нормальному, без квот.

Так Польша стала Польшей. Даже удивительно, как просто всё оказалось. И как мирно, цивилизованно. Но так выглядит только если многое забыть, глядя из сегодня.

…11 июля 1989 года погиб Сильвестр Зых. Его нашли мёртвым на автобусной остановке, со следами жестокого избиения. Безпековцы или зомовцы всё-таки отомстили, уже на краю своего конца. Ксёндз Зых стал последней жертвой польской войны с «коммуной».

А парни из «Вооружённых сил польского сопротивления» вышли на волю и уехали из Польши. Не сочли победу победой. Потому как не по магдаленковским договорённостям ждали увидеть свободу.

Аркадий ОРЛОВ, Станислав ФРЕРОНОВ