Статья

КРЕСТ ПРОТИВ ГЕСТАПУ
Жёсткий путь Патера Бека – гуманиста по Игнацию Лойоле

В день, когда петроградская толпа жгла окружной суд, сносила полицейские участки и распахивала ворота «Крестов», появился на свет мальчик на другом конце Европы. Победа Февральской революции свершилась 27 февраля 1917-го – 12 марта по европейскому календарю. Тогда и родился в амстердамской семье Бек сын Йозефус Герардус. Европеец, спасавший Азию. Христианин, заставлявший врага подставить обе щеки. Таких людей не хватает сегодня Европе и России. Ровно полгода назад католики Индонезии отпраздновали, а остальные просто отметили столетие Патера Йоопа Бека.

Слово Иисуса на Яве

Семейство Бек имело давние деловые связи с далёкой Нидерландской Индией. Но в годы Великой депрессии бизнес прогорел. Умер глава семьи. Начались годы нищеты и унижений. Мальчик озлобился. Может, пустился бы во все тяжкие с коммунистами, нацистами или бандитами. Но на жизненном пути Йоопа (так обычно сокращают голландцы длинное имя Йозефус) встретилась церковь. И не кальвинистская община, что было бы понятно в Нидерландах, а римо-католическая.

Бек горел истовой религиозностью. Но его характер не был заточен под монашество. Йооп был гуманистом. Однако не в нынешнем значении всеядной толерантности и политкорректной готовности сдаться. Изначально, в эпоху Возрождения, гуманизм означал иное. Гуманист – это тот, для кого на первом месте человеческая активность. Кто не ждёт милости, а берёт и делает. К примеру, выдающимся гуманистом считался Игнаций Лойола. И вообще – иезуиты, люди волевые и деятельные. Не удивительно, что в 1935 году восемнадцатилетний Йооп Бек пришёл в Общество Иисуса.

В соответствии с принципами Ордена, он отдавал свою жизнь в распоряжение начальства. Которое для иезуита включает в себя — ни много ни мало — Бога, Папу и Генерала. Началось трудное и опасное служение. В 1938 году Йооп Бек отправился миссионером в Индонезию. На остров Ява. Так встретился голландец с Голландской Индией.

Война застала врасплох католического проповедника. Индонезию оккупировали японцы. Сбылось местное поверье: «Белого прогонит жёлтый с севера». Добросердечием японцы не славились, мирных жителей не жалели. Из политических соображений они ещё могли учитывать интересы индонезийцев. Но Йооп Бек не был похож на азиата. Ему скидок не делали. Тем более в лагере для интернированных.

Три года лагерных мытарств запечатлелись в памяти Йоопа как самое чёрное время. Хуже Великой депрессии – тогда он, по крайней мере, не был заключённым. Японцы держали впроголодь, издевались по любому поводу. Тяжкие бедствия порождали мизантропию. Спасала иезуита лишь ежедневная молитва. Тем и жил. Молился и постился. Постился и молился. Японский паёк позволял поститься круглый год, чем Бек и пользовался.

Когда японцев прогнали, нидерландцы недолго наслаждались победой. Индонезия провозгласила независимость. К власти пришёл харизматичный левый националист Сукарно — давний противник голландского колониализма (европейцам он предпочитал даже японцев). Йооп Бек уехал. Какое-то время ему, наверное, показалось, что больше на этих островах его ничто не держит.

Но Йоопу на роду было написано связать свою жизнь с Индонезией. Лишь пару лет он пробыл в Маастрихте, занимаясь теологией в иезуитском монастыре. В 1948 году Бека рукоположили в священники – и снова отправили на Яву. Как раз тогда голландцы пытались взять реванш в Индонезии, захватив султанат Джокьякарта. В войсковом обозе и прибыл Йооп. Но когда голландцев вскоре опять изгнали, католический проповедник остался. Сначала в Джокьякарте, потом переехал в столицу – Джакарту. «Рисковый парень», — заценили индонезийцы. И сильно зауважали. Единоверцы стали называть его: Патер Бек – Отец Бек.

Вера в дела

Как мы уже поняли, гуманист Бек не был философичным теологом, который увлечён лишь небесным. Его очень сильно занимали земные дела. Христианская вера жила для него в делах. Он исповедовал социальный католицизм. В духе Rerum Novarum и Qadragesimo Anno. Чеканный слог энциклик звучал как об Индонезии начала 1960-х. «Пусть каждый возьмётся за дело, выпадающее на его долю, немедленно и в согласии с прочими, ибо зло уже велико, а из-за промедления может стать таким, что его и не излечишь. Каждый служитель святой Церкви должен отдавать делу все силы ума и воли. Священники должны неустанно преподавать людям всех сословий евангельское учение о христианской жизни, стремиться к благу народа» (1891 год, Папа Лев XIII). «Доказана фактам и известна всем бесчеловечная жестокость коммунизма, враждебного Святой Церкви и самому Богу. С печалью созерцаем мы беспечность тех, кто по вялости или инерции позволяет распространяться доктрине насилия, убийства и уничтожения общества. Но превыше всего закон милосердия, обязательства справедливости. Велика потребность в доблестных солдатах Христа, защищающих человеческую семью» (1931 год, Папа Пий XI).

Жизнь в Индонезии становилась всё тревожнее. «Направляемая демократия» президента Сукарно семимильными шагами шла к очевидному финалу. Система Сукарно соединяла принципы национализма, ислама и коммунизма. Но третий элемент, как водится, подминал всё и всех. Трёхмиллионная Компартия Индонезии планомерно захватывала госаппарат, экономику, силовые структуры. Коммунисты оседлали нефтяную отрасль, насаждали свои колхозы-совхозы под видом «земельной реформы», контролировали промышленность и банки. Особая партийная полиция и особая же юстиция повсеместно творили беспредел. Хозяйственное госрегулирование разрушало производство и взвинчивало инфляцию. Внешняя политика ориентировалась уже даже не столько на СССР, сколько на маоцзэдуновскую КНР.

Сукарно смотрел на всё это с олимпийским спокойствием. Уголовное законодательство запрещало критику коммунизма. На этом основании были загнаны в подполье популярные партии мусульман и социалистов. Преследовались и активисты Католической партии.

В стране ширился антикоммунистический протест. В этом противостоянии сходились самые разные силы. Массовые мусульманские движения, сгруппированные вокруг мечетей, богословских центров, квартальных и сельских сходов. Генералы и офицеры, воевавшие за независимость, а не за попадания под московский либо пекинский «Коминтерн». Буйная католическая молодёжь, привычная к самозащите и ненавидящая секретарей по идеологии.

С этими парнями – молодыми католиками, особенно студентами – и работал Патер Бек. Решил организовать из них ударную силу индонезийского антикоммунизма. Работал чисто конкретно. Где враги Церкви и самого Бога – там не мир, но меч.

Отец-священник организовал сеть католических кружков боевой и политической подготовки. Называлась структура Kaderisasi Sebulan (ближайший по смыслу перевод: «Месячная подготовка кадров» или «Кадры на каждый месяц»). Сокращённо – KASBUL.

Боб и Бек

Соблюдалась строжайшая конспирация подполья. Принимали в KASBUL только католиков и только по рекомендации священников. Членство было тайным, в нём запрещалось признаваться даже родителям. Директивы основателя выполнялись беспрекословно. Ибо писал Святой Игнаций: «Каждый из вступивших в орден должен предоставить Провидению, в лице своих начальников, так управлять собою, как если бы он был трупом, которому можно придать любое положение». В случае ослушания человек пенял на себя. Наказывать Отец Бек умел.

Ячейки KASBUL насчитывали по сто человек каждая. Имелась гендерная квота: девяносто парней, десять девушек. Обустраивались в общежитиях при университетских кампусах. Основные кадры были в Джакарте при Университете Индонезия, главном вузе страны. Но главный штаб располагался поодаль – в Джокьякарте, при общаге другого университета – Саната Дхарма. Здесь было всего надёжнее – этот вуз основан иезуитами.

Интересно, что многие ученики-боевики Бека были этническими китайцами. Принято было считать, что китайская диаспора являлась опорой коммунистов. Однако далеко не все повелись на маоистскую агитацию. У кого-то из индонезийских китайцев были родственники на Тайване. А то-то сам бежал от коммунистов в конце 1940-х. Китайцы всегда славились торговыми навыками, и глупо думать, будто все торговцы поголовно поддерживали Компартию.

Слушатели курсов проникались политическими проповедями Бека. Первый принцип: антикоммунизм. Тут всё просто. Вера и достоинство, свобода и справедливость несовместимы с этой системой. Сила жизни против гнилья и тлена. Как говорил Григорий Зиновьев, «нам не жить не одной планете». Ну о’кей – значит, вам не жить. Перефразируя пионерский девиз: «К борьбе за дело Христа против коммунистической партии будь готов! – Всегда готов!»

Второе: антиисламизм. Тут сложнее. Подавляющее большинство населения Индонезии – мусульмане. Скоро они выступят вместе с католиками против общего и худшего врага. В этом бою стоять с ними бок о бок. Но потом… Никуда не денешься, крест и полумесяц сойдутся в жёсткой схватке. Которая, быть может, окажется ещё тяжелей.

При таком грядущем одной политической подготовки недостаточно. Что ж, в студенческих общагах есть просторные помещения. Ещё в трудном детстве Йооп Бек выучился драться. Мог и молодёжь поучить. Впрочем, долгой учёбы не требовалось. На тренировках ученики мутузили друг друга нещадно, от души. С колоритом восточных единоборств и боевых искусств. Католиков ведь в Индонезии мало. Каждому придётся за десятерых.

Против чего – понятно. Против кого – тоже. Но – за что? Каков положительный идеал? Папские энциклики – это святое. Но нужна конкретизация и адаптация к месту и времени.

Йооп Бек нашёл крепкого единомышленника, друга и союзника. В стране географически близкой, хотя далёкой ментально. Звали его Боб Сантамария. Лидер «Католического действия» Австралии.

Многое их роднило. Индонезийский голландец Бек, австралийский итальянец Сантамария. У обоих истовый католицизм, яркая харизма, бешеная энергия. Почти ровесники, Боб лишь на два года старше Йоопа. Оба яростные антикоммунисты. Сантамария уже был известен политическим разгромом австралийской компартии. Беку это предстояло с индонезийской. И даже не только политически.

Была меж двумя католиками ещё одна общая черта. Они одинаково понимали социальность католичества. «Религиозные и моральные ценности определяют экономические параметры, – говорил Сантамария. – Мы не гонимся за свободным рынком, если он разрушает семью. Мужчина – защитник, женщина – воспитатель, экономическая система не должна этому мешать. Самые современные технологии ферм и промышленности основаны на семейной собственности. Это сильная база развития. Роль квалифицированного рабочего важнее, чем торговца. Философия же экономического рационализма есть оправдание алчности. В этом можно согласиться даже с Марксом».

Бек рассуждал так же. Он боролся за справедливость в том смысле, в каком она понимается римо-католической церковью. Потому он туда и пришёл. Человеческое достоинство меряется не доходом. Высшая социальная добродетель – солидарность. Люди должны помогать друг другу. Но как помочь тому, кого ты даже не знаешь? Римский Папа не в состоянии накормить всё человечество. Значит, вдобавок к достоинству и солидарности, нужна воля на низовом уровне. Помогать ближнему лучше всего прямо на месте. Вышестоящие госучреждения лишь координируют эту работу, но не подчиняют себе. В католической социальной доктрине это называется субсидиарностью.

Любовь и вера. Свобода и достоинство. Справедливость и солидарность. Самоуправление и субсидиарность. Вот за что били друг другу морды католические студенты под присмотром доброго джакартского падре.

Кузьма покажет…

KASBUL выдвинул сплочённую группу отличников боевой и политической подготовки. Все они происходили из единой альма-матер – Университета Индонезия. Все состояли в легальной «крыше» подполья – Союзе католических университетских студентов Республики Индонезия (PMKRI). Капитанил средь них Космас Батубара (по нашему его звали Кузьма) – крестьянский сын, выучившийся на социолога и работавший учителем. Рядом стояли два брата – дипломированный юрист Юсуф Вананди и дипломированный экономист Софьян Вананди.

Если Батубара был коренным индонезийцем с Суматры и выходцем из бедноты, то братья Вананди имели иную анкету. Этнически они принадлежали к китайской нации. Юсуфа в детстве звали Льем Бянь Ки, Софьяна – Льем Бянь Коен. Их отец не бедствовал, занимался торговлей и коммерческим сервисом. Сыновей он с детства пристраивал охранять свою лавку и прачечную. Китайцем был и Гарри Тян Силалахи, но из очень бедной семьи. Он учился на юрфаке, однако окончить не смог. Слишком увлекался тренировками в KASBUL, некогда было к экзаменам готовиться.

Все эти люди живы и сегодня. Послушаем их. «Патер Бек проводил тренинги по борьбе с коммунизмом, – с ностальгией вспоминает Космас Батубара. – Учил, как действовать, если встретим группу коммунистов… Он внушал нам: будьте сильными. Потому что против марксизма-ленинизма помогает только сила». «Для нас это была борьба не на жизнь, а на смерть. Наши люди в любой момент могли уйти в подполье и начать активную борьбу, если бы коммунисты взяли верх. Мы были готовы на всё», – это Юсуф Вананди.

За несколько лет KASBUL вырос в серьёзную силу. Тысячи студентов-рукопашников, отличные агитаторы, неутомимые горлопаны. Железно мотивированные, беззаветно преданные боссу. При таком ресурсе Патер Бек мог веско разговаривать с командованием индонезийской армии. Главным собеседником был полковник Али Муртопо, командующий IV военным округом (Джокьякарта и Центральная Ява). Общался он от лица целой группы военачальников, замкнутых на генерала Сухарто – героя войны за независимость, командира стратегического резерва.

Эти военные были убеждёнными антикоммунистами. Они видели, что страна скользит в пропасть и в принципе готовы были избавить её от нацлидера Сукарно. Но при этом они с очень большой настороженностью относились к самой мощной оппозиции – мусульманским движениям. Хотя сами исповедовали ислам! Поэтому именно католический патер был для них наилучшим партнёром.

Ну и – куда ж без этого – по сей день ходят слухи о «госдеповских» связях Йоопа Бека. Говорят, ему помогал не только Сантамария из Австралии. Деньги на KASBUL поступали, дескать, и из Нидерландов, и из ФРГ. Якобы действовала оперативная связь Бека с ЦРУ и МИ5. Наконец, и масоны ему помогали. Так уж повелось: где иезуиты, там и масоны. В общем, для любителей мирового заговора Отец Бек – просто кладезь версий.

Решающий бой тем временем приближался. В Индонезию сместился эпицентр глобальной Холодной войны. Это большая страна, тогда пятая по населению в мире (сейчас, кстати, четвёртая). Попадание её в советскую либо китайскую зону создавало мировой перевес коммунистических сил. Во всяком случае, в Азии цепная реакция массовых кровопролитий стала бы неизбежна. О возможных масштабах давала представление китайская «Культурная революция».

Но случилось иначе. В 1965 году именем Провидения выступил Патер Бек.

Месть и резня

30 сентября 1965-го группа прокоммунистических офицеров под командованием подполковника Унтунга Шамсури – «Движение 30 сентября» – подняла путч в Джакарте. Насколько путчисты были связаны с компартией, неясно до сих пор. Это вопрос того же порядка, как связи Йоопа Бека с ЦРУ – хотя в случае с коммунистами вероятность гораздо больше.

Прямого указания от Политбюро ЦК КПИ во главе с Лукаманом Ньото, Дипой Айдитом и Мухаммадом Лукманом группа Унтунга, пожалуй, не имела. Но союз путчистов с коммунистами и заинтересованность компартии в успехе переворота сомнений не вызывали. Во всяком случае, коммунисты участвовали в убийстве генералов, командовал захватом партийный функционер Доэл Ариф. Печатный орган КПИ поначалу поддержал «Движение 30 сентября», представители компартии вошли в состав путчистского «Революционного совета».

Унтунговцы перегнули палку: убили шестерых генералов – Яни, Супрапто, Панджаитана, Харьоно, Парамана и Сисвомихарджо. Эти люди были в Индонезии национальными героями. Тот, кто поднял на них руку, становился обречённым. К тому же, уничтожение высшего командного состава автоматически делало главнокомандующим Сухарто. Который был настроен к левакам и коммунистам куда жёстче, чем любой из шестерых.

Крушащий контрудар нанёс полковник Сарво Эдди. Командир парашютно-десантного спецназа, убеждённый националист и ярый антикоммунист. Его бойцы быстро разгромили путчистов и повязали Унтунга. Но это было только началом.

Уже 1 октября в Джакарте выступил Субхан Зэнури Эсхан (обычно его называют Субхан ЗЭ или просто Субхан) – крупный предприниматель, эффективный менеджер и лидер молодёжного крыла мусульманского движения Нахдатул Улама. Он призвал народ подняться на защиту президента Сукарно (ведь формально путч Унтунга был направлен против главы государства!) и беспощадно раздавить гидру коммунистической контрреволюции. Именно так. Антикоммунизм в Индонезии поднялся под революционными лозунгами.

4 октября Субхан собрал у себя руководителей мусульманских движений. Они разработали план уничтожения КПИ и учредили координационный комитет. Он получил длинное и колоритное название: «Единство действий против контрреволюционного движения 30 сентября». По-индонезийски это звучит: Kesatuan Aksi Pengganyangan Kontra Revolusi Gerakan September Tiga Puluh, а если сокращённо – KAP Gestapu. «Единство против Гестапу».

Тут требуется лингвистическое пояснение. «Движение 30 сентября» – GErakan September TigA PUluh. Этого путчисты не предусмотрели. Но Субхан и его друзья помогли им с укороченным названием, которое прозвучало кратко и энергично. Коммунистов и «беспартийных большевиков» вся Индонезия стала именовать гестаповцами. А кто же не знает, как с гестаповцами положено поступать?

С первых часов стало понятно: наступает фантастическая жесть. Страну захлестнула волна массовых убийств. Первой волной пошли десантники Сарво Эдди. Спецназ летал с острова на остров, проводя в жизнь – точнее, в смерть – грандиозную ликвидационную программу. «Стреляйте, или будем стрелять в вас», – говорил Сарво Эдди в некоторых деревнях. Но такое случалось редко.

Обычно, когда Сарво Эдди прилетал со своей командой, деревни уже были зачищены жителями. Староста представлял список истреблённых коммунистов. Повсюду действовали мусульманские боевики, поднятые призывом Субхана. Но не только они.

Резня шла снизу, по городам и весям. Пожары в штабах КПИ слились в единый огонь. Потоками лилась кровь. Возмездие за генералов-героев было жесточайшим. Но и вообще, люди просто припомнили коммунистам годы их произвола. Как в болгарской песне о войне с турками: «И тогда настало время отомстить, и врагов проклятых мы не пощадили». Пружина партийного беспредела разжалась мощнейшим ударом. Фотодокументы дают типичную картину: штатского ведут другие штатские, лица искажены яростью; военный конвой идёт сбоку, не очень туда и глядя – никуда он теперь не денется. Примерно так погибли Ньото, Айдит и Лукман. Но далеко не они одни.

Точное количество убитых в Индонезии коммунистов неизвестно. Официальные данные индонезийской армии – менее 80 тысяч. Минимальная цифра независимых источников – 500 тысяч. Чаще всего говорят о миллионе. Коммунисты называли два. Незадолго до смерти в 1989 года Сарво Эдди с гордостью сказал: три миллиона. Казалось бы, ему ли не знать. Но большинство исследователей считают, что он всё-таки сделал троекратную приписку.

Никакой Пиночет, никакие латиноамериканские «гориллы» близко не стоят к таким результатам. О Муссолини в этом плане вообще говорить не приходится. Не дотягивает и Франко, даже несмотря на гражданскую войну. Да что говорить, Гитлер до Второй мировой, пока оставался в пределах Германии, убил гораздо меньше.

Некоторые коммунистические режимы соперничать могут. Китайский маоизм был более кровавым – от чего, собственно, и спасли Индонезию участники убийств. Вполне сопоставима полпотовщина. Эфиопский режим Менгисту. Пожалуй, северокорейское чучхе, особенно если учитывать жертв Корейской войны, развязанной Ким Ир Сеном. Да и советский сталинизм тоже: только за 1937–1938 больше полумиллиона расстрелов. Но есть важный параметр: время действия. Индонезийские убийства продолжались всего несколько месяцев, а апогей пришёлся на несколько первых недель. Если принять это во внимание, антикоммунистическая резня в Индонезии просто не имеет аналогов.

Коммунистическая партия Индонезии – третья по мощи в мире, после КПК и КПСС – была практически вырезана. «Скольких вы убили?» – интересуется журналистка в современном интервью. «Слишком много, чтобы считать. Когда ставится выбор: убей или будь убитым – убийства неизбежны», – отвечает антикоммунистический боевик 1965 года, которого страна знает под прозвищем Бурхануддин Топор.

Индонезийский коммунизм перестал существовать. Слово «Джакарта» годы спустя писали на улицах чилийских городов – предваряя 11 сентября 1973-го. А ещё лет через десять нет-нет, да и можно было его увидеть на стене ленинградского дома…

Научился студент

А что тем часом происходило у Патера Бека с его учениками? Неужели остались в стороне, уступив дело солдатам и мусульманам? Конечно, нет. Смешно так думать.

Современные историки проводят такое сравнение. Йозефус Герардус Бек и Субхан Зэнури Эсхан. Очень разные люди. Можно сказать, враги друг другу. Но: «Патер Бек и Субхан ЗЭ, католик и мусульманин, политические противники, одинаково поступили в 1965 году. Оба присвоили себе функции Всевышнего. Оба решали, кто вправе жить, а кто должен умереть».

Патер Бек направил своих фанатов в бой под латинским крестом. Католические студенты-выпускники KASBUL выступили одновременно с мусульманами KAP Gestapu. Именно они стали главной силой антикоммунистических погромов в Джакарте. 8 октября 1965-го боевики PMKRI во главе с Космасом Батубарой жгли столичную штаб-квартиру КПИ. Из студенческих общежитий устраивались экспедиции за коммунистами. По их результатам иногда вывозились грузовики трупов.

25 октября студенты антикоммунисты создали Союз действия студентов Индонезии (КАМИ). Союз не был чисто католическим. Его учредили на паритетных основаниях активисты PMKRI и HMI – Ассоциации исламских студентов, которую курировал Субхан. Однако тут между Беком и ЗЭ разногласия отсутствовали. «Оба царственного рода, за престол тягались оба. Но для славного похода прервана меж ними злоба» (А.К.Толстой).

КАМИ сделался функциональным центром целого конгломерата организаций. К студенческому союзу примыкали объединения школьников (КАППИ), выпускников (КАСИ), учителей (КАГИ), женщин (КАВИ), предпринимателей (КАПНИ), рабочих (КАБИ), крестьян (КАТИ). В авангарде стояла молодёжь (не задушишь, не убьёшь), то есть КАМИ и КАППИ. Студенты-католики вдохновлялись принципами Патера Бека, студенты-мусульмане – идеями субхановской HMI. Школьниками КАППИ командовали парни постарше из организации PII («Учащиеся мусульмане Индонезии»). Фанатичные приверженцы национал-ислама, как дипломированный богослов Хюсни Тамрин. Тоже, кстати, гуманисты в духе Бека. Их ислам требовал ежедневного действия во имя Аллаха и родины. К убийствам школьников старались не подключать (не студенты же ещё), но в демонстрациях и в драках с сукарновскими «нодовцами» КАППИ были непревзойдённы. Что до КАСИ, то здесь собрались приверженцы запрещённых при Сукарно политических партий. Не только мусульманских и христианских, но и вполне светских, вплоть до социалистической. Они в первые ряды не лезли, но интенсивно планировали будущее. Именно на них сделали ставку победившие генералы, когда пришла пора вводить в берега необузданную молодёжную вольницу.

Все эти организации в один голос требовали навсегда запретить КПИ вместе с марксизмом-ленинизмом, зачистить госаппарат от прокоммунистов и остановить рост цен. В последнем, помимо естественно человеческого желания, ощущались идеи Сантамарии в интерпретации Бека. Эта триада была названа TRITURA: TRI TUntutan RAkyat – Три народных требования. Это слово стало не только программой борьбы, но и обозначением индонезийского Поколения 66. Все три требования были выполнены.

К весне 1966-го с компартией было покончено. Но президентом формально ещё оставался Сукарно. В феврале его посетила студенческая делегация во главе с Батубарой и Вананди. Но говорить, собственно, было не о чем. Хотя Сукарно и расплывался в симпатиях – мол, всем сердцем с вами. Ответом стали демонстрации КАМИ–КАППИ: «Сукарно–1945 – да, Сукарно–1966 – нет!» Вскоре начались массовые драки студентов с президентской охраной. 24 февраля от пули сукарновской охраны погиб активист КАМИ Ариф Рахман Хаким. После этого дни нацлидера были сочтены.

25 февраля Сукарно издал указ об отзыве регистрационной лицензии КАМИ. Лицензию-то отозвали, но КАМИ никуда не делся. Попытались арестовать Хюсни Тамрина. Бросили на студентов и школьников всяких «ночных волков» из наскоро сколоченного «общеиндонезийского народного фронта имени Сукарно». Пополнился мартиролог героев 1966-го. Погиб, например, школьник из КАППИ Ихван Ридван Раис. Но всё это подавили быстро. Хюсни Тамрина отпустили с извинениями. Сухарто, который по факту уже принял дела от главы государства, объяснил, что студенческий антикоммунистический союз необходим родине. А Сарво Эдди просто выделил КАМИ военную охрану. После чего полковник-парашютист был объявлен почётным студентом Университета Индонезия. На всю оставшуюся жизнь.

Триумф и драма

Тем временем Йооп Бек решал конкретные вопросы через Али Муртопо, возведённого в генеральское звание. Свои умения он доказал в полной мере. Мусульманин Сухарто не сомневался в католическом патере. И был в нём очень заинтересован. Потому что после уничтожения КПИ и окончательного отстранения Сукарно (это случилось в 1968-м, а через два года экс-президент умер) главной задачей победивших генералов стало притормаживание исламистов. Подобных Субхану ЗЭ.

Патер Бек такой подход вполне разделял. «Первый враг церкви и страны – коммунизм. Второй – ислам, – учил он слушателей KASBUL. – Между ними много общего. Прежде всего – угроза, которую они несут».

Официально став президентом, Сухарто наконец предоставил Патеру Беку индонезийское гражданство и сделал его своим главным политическим советником. Левацкий эксперимент закончился крахом. В Индонезии устанавливался «новый порядок». И в первое десятилетие этот порядок был отмечен явственной печатью идеологии Сантамарии–Бека. Индонезия Сухарто превращалась в страну победившего католического солидаризма.

Политически это выражалось в корпоративистских чертах «нового порядка». Становым хребтом режима стала партия Голкар – Partai Golongan Karya, «Объединённый секретариат функциональных групп». Она во многих аспектах копировала структуру католических организаций, в том числе KASBUL. Основой Голкара стали 97 (!) общественных организаций, объединившихся ещё до путча, в 1964-м. А ключевые партийные посты, как и многие государственные, заняли ученики Патера Бека. Триумфальным для них стал 1971 год – был учреждён Центр стратегических и международных исследований (CSIS), вырабатывающий рекомендации правительству. Готовили эти рекомендации люди типа Юсуфа Вананди и Гарри Тяна Силалахи. Оставшиеся верными Патеру Беку.

В 1973 году во время хаджа в Мекку погиб Субхан ЗЭ. К тому времени он уже возглавлял исламскую оппозицию «новому порядку». Если отвлечься от призывов к джихаду, чем-то Субхан был похож на Алексея Навального. Тоже проводил антикоррупционные расследования насчёт загородных вилл и уточкиных домиков. Разоблачал заграничный бизнес самого президента Сухарто. Пытался было избраться в парламент, но не получилось: власти отвели кандидатуру.

Свою смерть Субхан ЗЭ нашёл в эр-риядской автокатастрофе. До сих пор высказываются предположения, что это было убийство. Кому выгодно — всем ясно. Как бы то ни было, Йооп Бек остался автором внеконкуретного политического проекта.

Но времена менялись. В середине 1970-х Сухарто охладел к идеям Патера Бека. В экономике началась либерализация, в политике – примирение с исламистами. Бек был шокирован не меньше, чем десятью годами раньше Субхан. Да что же он за человек, этот Сухарто – так поступать с соратниками!..

Йооп разочаровался в президенте. Пришёл на могилу Сукарно, пролил скупую слезу. Всю эту драму он переживал тяжело. Начал прикладываться к бутылке. Последнее ускорило смерть.

17 сентября 1983 года Йооп Бек завершил земной путь. Провожать упрямого иезуита пришли его соратники и единомышленники. Некогда студенты и уличные боевики. Ставшие столпами правящей партии, парламентариями и министрами.

Путями разными

Космас Батубара представлял студенчество в корпоративном парламенте. Десять лет был министром жилищно-коммунального хозяйства, ещё пять лет — министром труда. Его программа массового жилищного строительства по размаху не уступает хрущёвской. Причём Космас подчёркивал: это – часть жизнесмысла, поскольку жильё формирует личность и нацию. После госслужбы Батубара занялся девелопментом и возглавил частный университет. Человек он очень дружелюбный, не хуже своего коллеги Дональда Трампа. Хотя женат не на модели, а на бывшей активистке католических организаций. 19 сентября 2017-го ему исполняется 79 лет.

Софьян Вананди тоже вступил в Голкар и тоже избирался в парламент, в одной из палат которого был самым молодым депутатом. Но в январе 1974-го он оставил политику. В Джакарте произошли тогда уличные столкновения. Студенты протестовали против визита премьер-министра Японии Какуэя Танаки. Полиция жестоко разогнала студенческий митинг. Неолиберализм показал своё звериное лицо. Софьян был шокирован. И ушел в бизнес. Сейчас руководит крупнейшим промышленно-коммерческим холдингом Gemala Group. Хотя ему уже 76 лет.

Юсуф Вананди, старший брат Софьяна, до поры до времени консультировал Сухарто и других официальных лиц. В Голкар он был заместителем генерального секретаря. Потом опыт пригодился в журналистике. В газете The Jakarta Post можно почитать его статьи. Девять лет назад Юсуфа избрали сопредседателем Совета Тихоокеанского экономического сотрудничества. 15 ноября ему исполняется 80 лет.

Гарри Тян Силалахи быстро выдвинулся в лидеры Ассоциации католических студентов и Католической партии. Но после выборов 1971-го он ушёл из политики, опередив и Патера Бека, и Софьяна Вананди. Сосредоточился на консультировании в CSIS. Женат на университетской преподавательнице английской литературы, от которой у него два сына. Диплома о высшем образовании так и не получил – говорит, что способности важнее куска бумаги. Сейчас этому философски настроенному человеку 83 года.

Пути, как видим, не одинаковы. Но есть общий знаменатель. Все они остались в KASBUL.

Патер не Топор

Католическая группировка, созданная Йоопом Беком в подполье студенческих общаг, живёт и процветает по сей день. Но чем она стала… надо быть иезуитом, чтобы это оценить.

Сегодняшний KASBUL дружит с коммунистами. Ну, точнее, с теми, кого так называют антикоммунисты (называть коммунистом самого себя и в сегодняшней Индонезии очень небезопасно, хотя Сухарто свергнут антикоррупционными протестами ещё в 1998 году). Как такое могло случиться? Да просто.KASBUL прежде всего – католическое лобби.

Сначала – антикоммунизм. Потом – антиисламизм. Потом – борьба против Сухарто, был и такой период. А теперь – против мусульманского большинства. В котором доминируют правые, антикоммунистические силы. Значит, союзниками становятся левые. Например, Народно-демократическая партия (НДП) и Демократическая партия борьбы (ДПБИ). Иезуитских принципов никто не отменял. Патер Бек бы одобрил.

Правомусульмане, наследники Субхана ЗЭ, вне себя от ярости. Софьян Вананди разглагольствует о честном бизнесе, который ни рупии не должен брать у правительства – и должен госбанку аж 9 миллиардов! За счёт кого, если не мусульманской массы? Индонезийские католики стоят друг за друга, спиной к спине во враждебном окружении. В этом их суть. А теперь ещё и оседлали две левых партии. Которые вот-вот превратятся к крестоносные колонны христианских фундаменталистов. Это ведь KASBUL. Мастерство не пропьёшь.

Руководят KASBUL католические активисты Аджианто Дви Нугрохо и Хасто Кристиянто. Первый командует в НДП, второй в ДПБИ. На выборах 2014 года они поддержали левоцентриста Джокови. Он и был избран. Теперь курс социального католицизма проводится через него. Хоть Джокови по мировоззрению и стилю буквально антипод Сухарто.

Конкурентом Джокови на выборах был генерал Прабово Субианто. Этот, напротив, лидер индонезийских правых. Наследник традиции Сухарто и Сарво Эдди. Политик он светский, его идеал – Ататюрк. Но политическая база генерала – правомусульманские силы.

Среди организаций, поддержавших Прабово Субианто – Антикоммунистический фронт Индонезии (FAKI). В программе сказано: всеми силами и средствами противостоять коммунизму и неокоммунизму. Основал его в 2007 году Бурхануддин Топор. Тот самый, который не может подсчитать, скольких убил в 1965-м. Бурхануддину скоро восемьдесят, но он полон энергии. В политику он вдарился, когда заподозрил либералов в намерении легализовать коммунистов. Начались всякие разговоры о расследованиях убийств, подали голос родственники жертв. «Им лучше всего замолчать», – говорит Бурхануддин.

Вокруг него собралась мусульманская молодёжь, фанатеющая от образа Субхана ЗЭ. Пацаны высматривают любую красную тряпку, серпомолот или собрание, на котором печалятся по убитым в 1960-х. Бьют очень жёстко. «Если что, будем и убивать», – предупреждает Топор.

Эх, не видит этого Йооп Бек… Символичное совпадение: в том же 2007 году о Патере Беке снят фильм. Называется: «Подражатель Игнация». Никто не спорит – подражатель успешный. Такой же великий гуманист.

Йенс СУХОРТИ