Статья

ФИНАЛ В ПРЕИСПОДНЕЙ

С воздуха расстрелянный конвой
Лётчиками в чёрной форме ада...

В. Шалыт

"Народная трибуна" продолжает публикацию серии статей к 65-летию конца нацистской партии. В предыдущих материалах рассказывалось о нескольких месяцах догитлеровской предыстории НСДАП, о первичном становлении нацизма, о провале первого штурма власти, об основах нацистской идеологии и о внутренней борьбе в нацистском движении. На этот раз речь пойдёт о прорыве Гитлера к власти.

УРАГАН

Что-то творится на свете,
Рано жирнеет земля.
Не наливайтесь, не смейте
Кровью чужою, поля!

В. Шалыт

Жесть нескольких цифр

20 мая 1928 года в Германии состоялись очередные выборы в рейхстаг. Победу одержала Социал-демократическая партия (СДПГ), получившая около 30 процентов голосов. Вторыми пришли консерваторы из Национальной народной партии (ДНФП), собравшие 14 процентов. Третье место с 12 процентами досталось католической партии Центр (3 процента получила близкая к Центру региональная Баварская народная партия). 10,5 процентов поддержали Коммунистическую партию (КПГ). Либеральная Народная партия (ДФП) собрала 8,7 процента. В самом хвосте пришла НСДАП - 2,6 процента, позволившие, однако, нацистам сформировать 12-мандатную фракцию.

14 сентября 1930 года рейхстаг избирался уже досрочно. Первое место - 24,5 процента - вновь осталось за CДПГ. Улучшили результат коммунисты, получившие 13 процентов. Центр сохранил позиции с теми же 12 процентами (плюс те же 3 процента у баварских народников). Консервативная ДНФП утратила половину своего электората, оставшись лишь с 7 процентами. Либеральная ДФП вообще сошла со сцены. Но громовой сенсацией стал восьмикратный подъём НСДАП, собравшей более 18 процентов голосов и занявшей второе место после СДПГ.

13 марта 1932 года Германия избирала президента. Вокруг действующего главы государства Пауля фон Гинденбурга сложилась широкая коалиция консерваторов, либералов и социалистов. Фактически его поддержали все политические силы, признающие Веймарскую конституцию. Убеждённый противник республики и демократии хотя бы уважал закон. В отличие от других претендентов.

Высокая личная популярность и поддержка "конституционной коалиции" принесли Гинденбургу: 49,6 процента голосов. Более 13 процентов собрал коммунист Эрнст Тельман. НСДАП выдвинула кандидатуру Гитлера, за которого проголосовали свыше 30 процентов. 10 апреля состоялся второй тур, в котором Гинденбург всё же одержал победу с 53 процентами голосов. Тельман по сравнению с первым туром потерял три процента, Гитлер приобрёл более шести с половиной.

31 июля 1932 немцы опять досрочно избирают рейхстаг. Итоги выборов демонстрируют подлинное землетрясение: НСДАП занимает первое место с 37,4 процента. СДПГ безнадёжно отстаёт - 21,6 процента. На третьем месте коммунисты, собравшие 14,6 процента. За ними Центр, слегка даже улучшивший показатели - 12,4 процента (3,3 процента собрали баварские народники), но это никак не влияет на общую картину. ДНФП со своими 5,9 процента удерживается в парламентской системе, но консерваторы уже ведутся на подхвате у нацистов.

Меньше чем через полгода, 6 ноября 1932-го, рейхстаг избирается вновь. Впервые за пятилетку отмечено некоторое снижение поддержки НСДАП - 33 процента. Продолжается спад у СДПГ, собравшей 20,4 процента. КПГ ещё на подъёме - почти 17 процентов. Центр и баварцы на прежнем уровне в 12 и 3 процента. ДНФП, к которой перетекла часть электората нацистов, повышает уровень поддержки до 8,7 процента. В целом картина не меняется - лидерство за нацистами. Остановить их может только общенациональный антигитлеровский блок, которого никто не думает создавать. При таком раскладе власть Гитлера (а значит, тотальная диктатура и тотальная война) становится вопросом времени. Причём довольно короткого, всего двенадцати недель.

Что же произошло?

Провал эффективного менеджера

Между маем 1928-го и ноябрём 1932-го пролегла тяжкая эпоха. Всемирно-исторический рубеж обозначил октябрь 1929-го - начало мирового экономического кризиса. Тяжелейшего в индустриальной истории.

В кабинет социал-демократа Германа Мюллера, сформированный по результатам парламентских выборов 1928 года, входили представители СДПГ, Центра, либералов и баварцев. Именно на эту "большую коалицию" пала ответственность за кризис. Социал-демократы уже не могли претендовать на руководство правительством. Олицетворением "профессионального антикризисного менеджмента" стал философ и политолог Генрих Брюнинг. В молодости функционер католических профсоюзов, он стал лидером Центра и в марте 1930 года занял пост рейхсканцлера.

Католический лидер Брюнинг по типу личности скорее напоминал протестанта. Этот сухой холодный человек был действительно компетентным политменеджером. Занимая жёстко антикоммунистическую позицию, Брюнинг негативно относился и к нацизму, понимал разрушительную опасность тоталитарных движений. Но он начисто не ощущал новизны времени. Его антикризисная политика не шла дальше попыток директивного сокращения денежной массы для сбалансирования рынка. Урезались бюджетные расходы, снижались зарплаты и социальные выплаты, повышались налоги и иные платежи с населения. Брюнинг быстро получил зловещее прозвище "Канцлер Голод".

Такие меры не могли осуществляться конституционным порядком через рейхстаг. Правительство Брюнинга не располагало парламентским большинством и конфликтовало с крупнейшей фракцией социал-демократов. Соответственно, его политика проводилась через правительственные "декреты-законы", утверждаемые президентом. Налицо было игнорирование конституционных норм, отход от демократических принципов. В этом смысле кабинеты Брюнинга, несмотря на его личное неприятие нацизма, считаются переходными к гитлеровской диктатуре.

Политическими итогами первого брюнинговского полугодия стали рост влияния коммунистов, шквальный взрыв популярности нацистов, потери социал-демократов, обвальное падение консерваторов, практическое исчезновение либералов как политического фактора. Что интересно, партия самого Брюнинга держалась стабильно - отток сторонников Центра к НСДАП компенсировался за счёт электората либералов. Избиратели, отворачивавшиеся от СДПГ, примерно поровну распределялись между коммунистами и нацистами. Консервативный электорат уходил к НСДАП. Но главным резервом Гитлера была ранее аполитичная масса, прежде не имевшая предпочтений, но в отчаянное время нашедшая сильного человека, готового "переломить беду".

После выборов 1930-го Брюнинг оставался канцлером ещё полтора года. Его политика оставалась прежней: любой ценой, через истребление производства и повальную безработицу, сбалансировать бюджет. Он так и не осознал, что этот кризис требует другой, гораздо более комплексной борьбы, нежели сведение цифр по ведомостям, что финансовое давление на массы в данном случае ведёт не к стабилизации, а к тотальной катастрофе. К концу его правления за Гитлера голосуют уже не 6,4 миллиона, как в начале, а 13,4 миллиона человек (и ещё 3,7 миллиона за коммуниста Тельмана).

30 мая 1932 года, после 26-месячного канцлерства, Генрих Брюнинг будет отправлен в отставку. Через два года он эмигрирует в США, и лишь в начале 1950-х ненадолго вернётся в Германию, чтобы вновь отбыть за океан уже до конца жизни. Он умер 30 марта 1970 года - ровно через 40 лет после вступления на пост рейхсканцлера. Не принесшего позитивной славы этому политику, оказавшемуся не на месте и не ко времени.

Бедствия тянут к тирану

Поначалу НСДАП казалась не вполне готовой к приближению своего звёздного часа. К октябрю 1929-го партия была ещё малочисленна и малопопуярна. Она имела крепкие связи и базы поддержки во всех социальных слоях, но повсюду оставалась маргинальной. Законопослушный средний класс отторгал откровенно криминальную подгрузку нацизма. Пролетарии ориентировались на марксистские партии и в целом были настроены демократически. Элита презирала плебейство и ненавидела революционность.

Кризис кардинально изменил ситуацию. Обвальное падение производства - в некоторых отраслях тяжёлой промышленности дошедшее до 40 процентов - отозвалось катастрофическими социальными последствиями. Остановка производственных мощностей, падение доходов и сжатие потребительского спроса, веерное закрытие предприятий и разорение бизнесов (от металлургических комбинатов до сапожных мастерских) - всё это уже весной-летом 1930 года захлестнуло Германию волной 3-миллионной безработицы, через два года подскочившей ещё более чем вдвое. Одновременно страны-получатели репараций, прежде всего Франция, резко ужесточили политику взимания платежей. Это дополнительно подрывало без того расшатанную финансовую систему и окончательно сводило на нет стабилизационные усилия Брюнинга. Экономический обвал повлёк обвал социальный, за которым не замедлил последовать политический.

Хозяйственный коллапс автоматически не аннулировал норм политической демократии. Теряя средства к жизни, немцы не теряли права голоса. Рост безработицы в прямо пропорциональной зависимости коррелировался с избирательными успехами НСДАП. Обыкновенный немецкий гражданин - мастер, купец или рабочий - ещё недавно законопослушный демократ, шёл в партию, на знамёнах которой открытым текстом провозглашалась тирания и война. Не потому, что проникался мрачной жутью идей "Майн кампф" (в подавляющем большинстве случаев он её ещё не читал). Но он видел полную беспомощность всех конституционных партий, от СДПГ до ДНФП, от либералов до Центра. Голосовать же за КПГ не позволяли честь и совесть.

Кстати, в данном собирательном контексте не случайно говорится именно - "он". Только НСДАП и КПГ были выраженно "мужскими" партиями. Электорат социал-демократов по гендерному признаку делился пропорционально населению страны. Женщины создавали сильный консервативный стабилизатор, активно голосуя за правых, особенно за католический Центр - за правых, но не за нацистов. Однако мужья и братья чем дальше, тем меньше прислушивались к жёнам и сёстрам.

Сила стальных когорт

НСДАП демонстрировала блестящее владение политическим инструментарием. Нацистская партработа эффективно соединяла в единый комплекс публичные мероприятия, агитационные кампании и организационное развёртывание. Главным методом были открытые партийные собрания, проводимые с большой помпой, мощным напором и скандальным насилием. "Дикая драка, - с деловитым удовлетворением подводил Геббельс итог одного из собраний. - Разбита тысяча кружек. Убитых двое. Сто пятьдесят раненых, из них тридцать тяжело". Политическая агитация на собраниях вводилась в типичный немецкий антураж спортивных состязаний, кинопросмотров, музыкальных вечеров. Каждое нацистское собрание становилось событием по крайней мере местного масштаба и обеспечивало ощутимый приток в партию.

Пропаганда была предельно наступательной и раскомплексованной. Главное - указать простой выход и обозначить врага. "Головы марксистов и евреев скоро покатятся в песок!" - орал Гитлер под восторженный рёв митинговой аудитории. В ноябре 1931 года полицейский обыск, проведённый в гессенском офисе НСДАП, обнаружил заготовки оперативных приказов для момента взятия власти: расстрелу подлежали все лица, проявляющие неповиновение или, скажем, отказывающиеся сдать оружие (налицо, кстати, полная корреляция с директивными телеграммами Ленина лета 1918-го).

Геббельсовское "Вперёд по могилам!" становилось словом и делом задолго до прихода к власти. К 1932 году счёт убитых нацистами в зальных и уличных побоищах шёл уже на сотни, раненых на тысячи. Нельзя, однако, не отметить, что кровь лилась с обеих сторон. Рисковая жизнь нациста, особенно штурмовика, взахлёб обеспечивала адреналином. Хрестоматийный пример - история молодого сутенёра Хорста Весселя, командира столичного подразделения СА "Штурм-5". Его отряд в жестоких тёрках подчинил пролетарско-криминальный квартал Берлина, ранее контролировавшийся КПГ. В советский День Красной армии 1930 года Вессель, не поделивший шалаву с сутенёром-коммунистом, был убит в бандитской разборке. После чего стал вторым после Шлагетера героем нацистского движения.

Организационный аппарат НСДАП методично планировал и осуществлял крупномасштабные комплексные мероприятия. Устанавливались контрольные цифры для региональных партийных структур - в среднем от 50 до 200 собраний ежемесячно. Массовая аудитория, ещё недавно отвергавшая гитлеровских бандитов, в кризисе рвалась им навстречу. Четыре кризисных года нацистская партструктура укреплялась и разветвлялась поистине ураганными темпами.

К моменту прихода к власти численность НСДАП достигла 850 тысяч человек. Сеть территориальных партийных ячеек покрыла всю Германию, от агромещанской Баварии до индустриального Рура. Впечатляли и достижения по социальному развёртыванию. Штурмовые и охранные отряды. Нацистский комсомол "Гитлерюгенд". Нацистская женская организация. Союзы студентов и школьников, врачей, учителей и юристов. Организация социальной взаимопомощи "Народное благополучие". Национал-социалистический корпус автомобилистов. Боевой союз ремесленного сословия. Национал-социалистические производственные ячейки.

Отчаянные бедствия кризиса позволяли НСДАП всё глубже внедряться в ткань германского общества. Каждый немец, склонный к гражданскому проявлению в той или иной области, мог найти в нацистском движении свою среду и своё дело. Но при этом он подчинялся железной дисциплине фюрер-принципа и превращался в солдата. Солдата расы, нации, партии и лично Адольфа Гитлера. Условием пребывания в железных рядах, под сенью мощной защиты, с перспективой небывалого жизненного подъёма после захвата власти было полное, безоговорочное и активное принятие идеологии насилия. Хоть в СС, хоть в "Народном благополучии", хоть за партой, хоть за рулём.

Эта армия, недавно маргинальная, малочисленная и презираемая, к концу 1932 года двигалась миллионными когортами. Германское общество ушло в напряжённый поиск "такой партии". И выяснилось, что, на общую беду, она и здесь "есть".

Ещё на октябрьском референдуме 1929 года, когда НСДАП добивалась отвержения репарационного "плана Юнга", нацисты в целом потерпели крупную неудачу. Но уже с 1930-го создание нацистских фракций в региональных парламентах стало обычным явлением. Гитлеровцы явочным порядком превращались не просто в фактор национальной политики, а в участников властного процесса. Не только законодательного, но и административного - в Тюрингии, одной из ключевых германских земель, пост министра внутренних дел больше года занимал Вильгельм Фрик. Тот самый заплечник старшего поколения, что начал с Гитлером ещё до "Пивного путча", в ноябре 1923-го был одной из ключевых фигур заговора, проводил политику расовой диктатуры во главе МВД Рейха и кончил на нюрнбергской виселице.

"Золото манит нас"

Олигархия Веймарской Германии лихорадочно искала силу, умеющую говорить с народом и способную проявить необходимую антикризисную жесть. Её настроения кризисных лет лаконично выразил председатель Союза горнозаводской промышленности Эрнст Бранди: "Нужен твёрдый парень, который сделает то, что будет признано необходимым". Традиционные консерваторы явно выдохлись. НСДАП демонстрировала свежую силу в драйвных собраниях, уличных бойнях, многомиллионной поддержке. Гитлер показал, на что реально способен. И тогда к нему потянулись хозяева жизни. Именно в таком, не в обратном, порядке.

В крупнобуржуазной элите присутствовала группировка, связавшаяся с нацистами ещё в предыдущее десятилетие - Кирдорф, Тиссен, Феглер (преемник покойного Стиннеса). Их было немного, но и они создавали мощное подспорье гитлеровцам. Тот же Кирдорф в январе 1930 года добился систематических отчислений в кассу НСДАП 5 пфеннигов с каждой проданной тонны угля. За годы в результате натикало 6 миллионов марок. Мягко говоря, нормальные деньги.

Комплексы презрительного отвержения нацистской черни стали преодолеваться. В первые же месяцы кризиса, предвидев надвигающийся тотальный обвал, но сделав из этого предвидения крайне извращённые выводы, на связь с НСДАП начали выходить знаковые фигуры крупного капитала, совмещающие экономическое могущество с общественно-политической активностью, напрямую связанные с консервативной частью верхушки госаппарата.

Главным авторитетом и признанным лидером банковского сообщества Германии был Ялмар Шахт. Более шести лет он возглавлял государственный Рейхсбанк и считался спасителем германской экономики - именно ему удалась в середине 1920-х политика финансовой стабилизации, которую безуспешно пытался повторить Брюнинг. Разойдясь с Брюнингом относительно стабилизационных методов, в марте 1930-го Шахт ушёл в отставку и возглавил германское представительство американской корпорации Моргана. В том же году он всерьёз обратил внимание на нацистскую партию как возможный политический инструмент антикризисного регулирования.

Вокруг Шахта сложилась олигархическая группировка, в 1932 году пролоббировавшая НСДАП. В неё вошли не только Кирдорф и Тиссен. Под влиянием Шахта прагматический интерес проявил сам Густав Крупп, олицетворение германской промышленности в глазах остального мира. Подтянулись "химики" Георг Шницлер и Август Ростерг, "электрик" Карл Сименс, символизировавшие высокотехнологичный капитал. Ещё ближе к гитлеровскому движению стоял другой химический магнат Вильгельм Кепплер, выполнявший оперативные поручения фюрера. Нацистским пиаром среди капитанов индустрии заведовали крупнейшие экономические журналисты того времени Вальтер Функ и Отто Дитрих. Своеобразными финансовыми диспетчерами, аккумулировавшими и направлявшими по назначению спонсорские средства НСДАП, выступили глава кёльнского банковского дома Курт фон Шрёдер и директор "Немецкого банка" Эмиль фон Штаусс. Особое же место в этом ряду занимал генеральный директор "Стального треста" доктор Альберт Феглер - возможно, единственный из "золочёных", приверженный идеологии нацизма. В своё время он начинал в концерне Гуго Стиннеса, после смерти которого принял руководство его бизнесом. И покончил с собой в 68 лет - на военно-хозяйственном посту в апреле 1945-го, окружённый американскими войсками.

Важнейшей фигурой элиты, пошедшей на сговор с Гитлером, был также председатель ДНФП Альфред Гугенберг. Ультраконсервативный политик, непримиримый враг республики, являлся крупным магнатом. Причём в нестандартном по тем временам бизнесе - киноиндустрии и печати. Его газеты и киностудии являлись мощным орудием политической борьбы, формирования общественного мнения, лоббирования государственных решений.

Рейнско-Вестфальский угольный синдикат Кирдорфа, "Стальной трест" Тиссена и Феглера, военный металл Круппа, химический гигант "ИГ Фарбениндустри" Шницлера и Кепплера, калийные производства Ростерга, электротехнический холдинг Сименса, медиа-концерн Гугенберга банкирские дома Берлина и Кёльна... Это лишь наиболее значительные из спонсоров и лоббистов НСДАП. Цвет германской индустрии. В скором будущем "фюреры народной экономики". Что толкнуло их на этот путь?

Распространено мнение, будто решающим фактором послужил страх перед коммунизмом. Это не так. Несомненно, коммунистическая угроза была безотбойной картой нацистов. Ужасы "Великого перелома", в точности пришедшегося на годы Великой депрессии, говорили сами за себя. Самим своим существованием СССР способствовал триумфальному шествию Гитлера во власть. Но на антикоммунизм в нацистской пропаганде более всего откликались "мелкобуржуазные массы". Магнаты капитала были слишком информированными людьми, чтобы браться на понты. Они хорошо знали, что, несмотря на заметный рост влияния КПГ, эта опасность не слишком актуальна, о захвате власти коммунистами объективно не может быть и речи.

Идейной приверженности нацизму они в подавляющем большинстве не имели. Классовой близости к выходцу из ночлежки и его лабазно-бандитскому окружению не ощущали. Тем не менее, ставка на Гитлера была сделана. Зачем?

Ответ на этот вопрос дал сам Гитлер 27 января 1932 года, выступая в Дюссельдорфском индустриальном клубе перед тремя сотнями "китов" германской промышленности: "Не немецкая экономика завоевала мир и сформировала государство. Наоборот, государство создало предпосылки для расцвета экономики". В этих нескольких словах выражена суть экономической модели нацизма. Американская бизнес-аудитория согнала бы оратора с трибуны. Английская покинула бы зал. Французская утонула бы в галдёже. Немецкая устроила овацию.

Сговаривавшихся с Гитлером промышленников и банкиров вёл элементарный прагматизм - но в специфическом понимании германского капитала. Вспоминаются слова Карла Маркса о "вялой, трусливой и медленной" немецкой буржуазии. По хищной жёсткости германский капиталист мог дать фору любому. Но он традиционно подчинялся государственной бюрократии и усматривал в этом выгоду. В этом плане германская буржуазия действительно была привержена "социализму", тем более "национальному". Не случайно Ленин рассматривал кайзеровскую экономику "военной каторги" как готовый экономический базис своего "социализма".

Германская политическая власть обеспечивала прибыльное функционирование производственно-коммерческого цикла. Государство брало на себя расширенное воспроизводство капитала, административное поддержание социальной стабильности и силовую экспансию. Гитлер гарантировал немецкой бизнес-элите стабильный режим, хозяйственный рост и внешние завоевания. Это было главным. Это стоило денег. Тем, кто платил Гитлеру, неоткуда было знать: кто бандиту платит, для бандита - лох.

Союз меча и кастета

По мере углубления кризиса интерес к нацизму возникал не только у крупной буржуазии, но и у наследственной аристократии. Ещё недавно относившейся к нацистскому плебсу со смесью презрения и ненависти.

Контакты с НСДАП установили крупные аграрии латифундисты, объединённые в Земельный союз графа Эберхарда фон Калькрейта, оплот дворянско-монархической реакции. "Гитлерюгенд" возглавил Бальдур фон Ширах, чей отец был офицером личного полка Вильгельма II. Уже на пороге власти, за несколько недель до назначения Гитлера рейхсканцлером, принял нацистский партбилет гвардеец-кавалерист Иоахим фон Риббентроп. Вступил в НСДАП даже сын последнего кайзера - принц Август Вильгельм Гогенцоллерн. Видимо, стремясь влиться в народную гущу, его императорское высочество примкнул даже не к СС, а к СА. Вместе с рядовыми штурмовиками он участвовал в уличных драках, иногда крупно в них получал, задерживался полицией.

Эта тенденция не обрела крупных масштабов. В гитлеровскую партию вступили лишь несколько десятков представителей родовитых дворянских семейств (что любопытно, среди них было немало великосветских дам). Можно даже сказать, что аристократы в своём неприятии нацистской черни были жёстче и последовательнее бизнесменов. Впоследствии это не раз давало о себе знать в политической жизни Рейха - гестаповские преследования "реакционеров", персональный состав антигитлеровского заговора 20 июля 1944-го.

Но тенденция проявилась. Земельные и чиновные "фон-бароны", подобно королям угля и стали, грезили твёрдым порядком, строгой иерархией, сильной армией, реваншем и войной. Раз уж дошло до того, что построить чернь способны лишь вожаки самой черни, придётся иметь с ними дело. Кто кого по концовке поимеет - так далеко аристократическая мысль не шла. А между тем, дворянский голос звучал для фон Гинденбурга весомее буржуазного.

Последнее слово в решениях германской элиты оставалось не за помещиками и капиталистами, а за высшей бюрократией. Серьёзнейшим фактором было постепенное изменение подхода к НСДАП со стороны армейского командования. В 1920-е годы отношение рейхсвера к нацизму было в целом негативным. Генерал фон Сект, подавивший "Пивной путч", пресекал экстремистские антиконституционные проявления. В 1927 году был введён прямой запрет принимать на военную службу членов НСДАП. Генералитет, даже самый консервативный, с большими подозрениями относился к партии, располагавшей своими силовыми структурами. Значительная часть которых строилась по типу бандитской вольницы, не признавала государственной дисциплины и считала себя первоосновой будущей "народной армии". Командование Штурмовых отрядов по понятным причинам находилось в перманентном конфликте с полицией и войсками.

Но генерал Курт фон Гаммерштейн-Экворд, ставший в 1930 году во главе рейхсвера, чем дальше, тем больше отходил от линии Секта. Это отражало общую эволюцию военной верхушки. Кризис вынудил увидеть в НСДАП не путчистскую банду, а прообраз твёрдой государственной власти, способной раз и навсегда покончить с Веймарским бардаком. Между официальными представителями рейхсвера и нацистским руководством постепенно завязывались деловые контакты, обсуждались политические перспективы, налаживалось оперативное взаимодействие. Особый интерес вызывали громогласные обещания Гитлера сломать военные ограничения, возложенные на Германию по Версальскому договору, воссоздать массовую армию и флот, осуществить небывалую программу перевооружения и добиться глобального реванша. Военизированный характер гитлеровской партийной структуры всё более импонировал "генерал-барону" Гаммерштейну и его коллегам.

В консервативных правящих кругах присутствовали и силы, понимавшие смертельную опасность нацизма. Главным их выразителем был канцлер Брюнинг. Убеждённый монархист считал срочную реставрацию монархии единственным способом избежать катастрофы. Осенью 1931 года он представил президенту план провозглашения кайзером одного из сыновей Вильгельма II при регентстве самого Гинденбурга. Однако Гинденбург категорически отверг предложение Брюнинга. Монархом в его понимании мог быть только "законный" кайзер, чей портрет стоял на рабочем столе в президентском кабинете. Тем более не желал он слышать ни о каком регентстве при живом Вильгельме.

10 октября 1931 года Гитлер - как лидер второй партии страны - впервые был принят главой государства. Аудиенция прошла в атмосфере холодной формальности. Старый "фон фельдмаршал" вообще не любил длинных речей, и гитлеровское умение говорить никак на него не подействовало. Он остался крайне недоволен прущим изо всех ушей жлобством посетителя. "Богемский ефрейтор вряд ли годится даже на министерство почты", - резюмировал Гинденбург (он даже не потрудился уточнить происхождение человека, которого через 15 месяцев назначит главой правительства, и перепутал австрийский городок Браунау с чешской Богемией).

Но уже на следующий день в курортном Гарцбурге состоялось совещание Гитлера с лидерами консервативной оппозиции правительству Брюнинга. Организовал встречу Гугенберг как лидер ДНФП. В переговорах с нацистским фюрером участвовали Шахт, Феглер, Калькрейт, лидер правоконсервативного военизированного союза "Стальной шлем" Франц Зельдте и - что вызывало особую тревогу - уже и Ганс фон Сект...

Формально в Гарцбурге был учреждён консервативно-нацистский фронт против правительства Брюнинга, "сдающего Германию марксистам". На лидерство в нём претендовали традиционные националисты из ДНФП во главе с Гугенбергом. Однако Гитлер по-своему понимал характер договорённостей. "Важно, что мы получили доступ к средствам Национальной партии, - говорил он на закрытых совещаниях верхушки НСДАП. - И будем пользоваться ими как принадлежащими нам". После того, как щедрые финансовые вливания Гугенберга достигли нацистской кассы, Гитлер напомнил о принципиальном отказе НСДАП вступать в коалиции. "Гарцбургский фронт" перестал существовать. Откровенный "развод на бабло" наглядно продемонстрировал консерваторам и монархистам, аристократам и буржуа, генералам и ветеранам-вильгельминистам, кого и во что ставит фюрер. Но наука не пошла впрок. (На гарцбургские грабли ещё не раз наступали по всему миру незадачливые продолжатели гугенбергов, тиссенов и папенов. Как иначе назвать "Путина в президенты, Кириенко в Думу!" 1999 года? Нашли тогда Березовский и Немцов "твёрдого парня". Он и сделал "то, что признано необходимым".)

Через полгода после гарцбургского совещания Брюнинг был уволен в отставку. Претензии президента к канцлеру выглядели поистине фантасмагорически: Гинденбург ставил Брюнингу в вину... собственную победу на выборах. Кайзеровский фельдмаршал считал унизительным избрание голосами социал-демократов, а именно Брюнинг убедил руководство СДПГ поддержать Гинденбурга. Весьма вероятно, что, выдвини социал-демократы своего кандидата, уже в первом туре на первое место вышел бы Гитлер. Кстати, только перед президентскими выборами 1932-го был наконец решён мелкий процедурный вопрос - по протекции Фрика фюрер НСДАП получил должностную синекуру при одном из региональных правительств и автоматически приобрёл германское гражданство. Как-то вдруг вспомнилось, что один из ведущих политиков Германии до сих пор не был её гражданином.

1 июня 1932 года рейхсканцлером был назначен Франц фон Папен. Выходец из тевтонского рыцарского рода, крупный землевладелец, офицер кайзеровского генштаба и военный дипломат, он, как ни удивительно, не пользовался авторитетом влиянием. Массам фон Папен был чужд. Элита считала его несерьёзным персонажем. Характерно, что при крайне консервативных взглядах, он входил не в ДНФП, а в Центр - консерваторы уважали людей жёстких, тогда как центристы отличались большей терпимостью. Но именно такой политик более всего годился на роль председателя ликвидационной комиссии Веймарской республики, в которую после Брюнинга окончательно превратился кабинет министров Германии. О таком контрагенте Гитлер мог только мечтать.

С самого начала Папен повёл политику постепенного подключения НСДАП к государственной власти. Этот курс уже однозначно преобладал и в окружении Гинденбурга, ставшем "президентской семьёй" в духе российских 1990-х. В нём рулили сын и адъютант президента Оскар фон Гинденбург и военный министр папеновского правительства Курт фон Шлейхер, чья связка отдалённо напоминает взаимодействие Татьяны Дьяченко с Борисом Березовским.

Символично, что Шлейхер занял место генерала Вильгельма Гренера - "немецкого Корнилова", в ноябре 1918-го в союзе с социал-демократами и фрейкорами подавившего коммунистический мятеж. Причиной его увольнения был изданный 14 апреля 1932 года приказ о запрещении СА и СС, проигнорированный нацистами и отменённый два месяца спустя. Последовательное проведение гренеровского курса могло изменить мировую историю, тем более что генерал реально претендовал на канцлерство. Устранением Гренера элита дала однозначный сигнал: потомки меченосцев готовы поделиться властью с уголовно-кастетной рванью. Не понимая, что в новые времена кастет сильнее меча.

Низы хотят и могут

Наибольшую популярность НСДАП завоевывала в ремесленно-торговом классе и в криминальной среде. Германская "мелкая буржуазия", иначе говоря, люди самостоятельного труда, в отличие, скажем, от французских братьев по классу, не вдохновлялись принципами 1789 года. Она с большой прохладцей относились к идеям демократии и прав человека, куда больше уважая такие понятия, как авторитет и порядок. Послереволюционное увлечение республикой оказалось поверхностным и мимолётным. Кризис сдвигал эти слои от консерватизма к праворадикализму, от национализма к шовинизму и расизму. Надо сказать, политическая предрасположенность к такой эволюции у германского крепкого хозяина была.

Боевой союз ремесленного сословия, возглавляемый штурмовиком-часовщиком Эмилем Морисом, работал в очень благоприятной среде. Именно мелкие предприниматели, мастера и купцы, сплошь и рядом работающие в собственных мастерских и лавках собственными руками, создавали основной костяк нацистских когорт. Большие успехи были достигнуты также в обработке крестьянства, в 1920-е совершенно индифферентного к нацизму. Сельскую сеть НСДАП возглавил агроном Вальтер Дарре, фанатичный мистик "крови и почвы", считавший крестьянство носителем высших качеств арийской расы.

С готовностью шли за Гитлером уголовники, вдохновлённые образом Весселя. Такие видные фигуры партии, как Борман, Пфефер, Эссер, Штрейхер, Хейнес, сами имели судимости по уголовным статьям. Этот штрих биографии считался в НСДАП и особенно в СА лучшей рекомендацией (хотя, как уже говорилось, поначалу закрывал путь в СС). Материализующийся призрак революции, социального переворота и большого передела притягивал в партию людей, чьим образом жизни были перманентная борьба, риск и насилие.

Подобные элементы социальной базы не восхищали новых симпатизантов Гитлера из высшего чиновничества, крупного капитала и родовитой аристократии. Наглые полунищие штурмовики, уже начинающие грабить награбленное, вызывали омерзение "золочёной сволочи". Но именно они были силой Гитлера, делавшей его серьёзным партнёром в серьёзных делах.

Лидером штурмовой фронды начала 1930-х стал командир СА Вальтер Штеннес - одна из ярчайших фигур в истории нацизма. Боевик до мозга костей, прошедший кайзеровскую армию, фрейкор и службу в тайной полиции, он придерживался леворадикальных социал-фашистских взглядов в духе даже не Грегора, а Отто Штрассера. Коммунисты, буржуа и стародворянские "фоны" в равной степени были для Штеннеса врагами немецких трудящихся, к которым он себя причислял и ради которых пришёл в НСДАП. Когда под командованием Штеннеса оказались тысячи бойцов СА, партийное руководство в Берлине и Мюнхене получило массу проблем.

Люди, подобные Штеннесу, напрочь не принимали ни законных методов борьбы за власть, ни альянса с элитными кругами. Каждый шаг Гитлера на этом пути вызывал у них приступы бешенства: национал-социалистическая революция, кровавая месть врагам и предателям реально стали в повестку дня, а фюрер вихляет и лабудит, сговаривается за нашей спиной! А ведь в партийном руководстве есть настоящие национал-социалисты - братья Штрассеры!

Грегор Штрассер в те годы твёрдо держался вторым человеком партии. Он опирался на преданные ему северогерманские парторганизации. В 1929 году штрассеризм обрёл новую структурную опору. Вопреки сопротивлению мюнхенского партруководства, запрещавшего классовую борьбу, было санкционировано создание своеобразных нацистских профсоюзов. Национал-социалистические производственные ячейки (НСБО), возглавленные молодым рабочим организатором Рейнгольдом Муховым, быстро распространялись на предприятиях Германии. В 1932 году численность НСБО превысила 100 тысяч человек. Это было несопоставимо с основными, социал-демократическими профсоюзами, объединявшими почти 5 миллионов, и с профсоюзами католическими, в которых состояло почти 1,2 миллиона. Однако НСБО втрое превышали прокоммунистические профсоюзы. Таким образом, значительно уступая СДПГ во влиянии на рабочий класс, нацисты вполне на равных конкурировали здесь с КПГ.

Около 200 тысяч рабочих, по данным на 1932 год, влились полумиллионную массу Штурмовых отрядов. Актив НСБО спаивался с боевиками СА. Одни требовали экспроприации капитала и власти рабочих, другие рвались в революционные бои против плутократов, евреев, марксистов и коммунистов (существенно, что понятия "марксист" и "коммунист" были не только не синонимами, но зачастую противопоставлялись: марксистской была антикоммунистическая СДПГ, опора Веймарской республики, против который коммунисты боролись с не меньшим остервенением, нежели нацисты). "Мы, пролетарские элементы" - говорил Штеннес. Наиболее радикальный из социалистов НСДАП - Отто Штрассер прямо ставил перед Гитлером вопрос: сохранит ли он после прихода к власти капиталистическую собственность? "Разумеется, я не идиот, чтобы разрушать немецкую промышленность!" - вопил фюрер.

Первый взрыв произошёл в августе 1930 года. Штеннес потребовал от берлинского гауляйтера Геббельса своевременной оплаты штурмовых акций и включения штурмовиков в список кандидатов НСДАП на выборах в рейхстаг. Геббельс решился на конфликт, сняв с партийного офиса охрану СА и заменив командой СС. 30 августа парни Штеннеса раскатали эсэсовцев и разгромили партофис. Насмерть перепуганный Геббельс совершил позорный поступок: вызвал на помощь полицию, возглавляемую в Пруссии социал-демократом Карлом Зеверингом и фактически подчинённую руководству СДПГ.

3 сентября из Мюнхена в Берлин срочно прибыл Гитлер. Обходя шалманы, где по-хозяйски расселись штурмовики, фюрер довольно-таки униженно уговаривал их. Он безоговорочно принял финансовые условия Штеннеса. В знак политической уступки был отстранён от командования СА Пфефер фон Саломон. Формально во главе СА встал сам фюрер, но оперативное командование поручалось Эрнсту Рему, срочно вызванному из Боливии и немедленно явившемуся.

Рем был известен как вернейший паладин Гитлера. У настоящих мужиков, из которых состояла штеннесовская братва, имелись к нему и другие претензии. Назначение Рема было расценено как издевательство. Не ускользнуло от штурмовых фрондеров полное обособление гиммлеровских СС и создание в них особого подразделения - партийной Службы безопасности (СД) с откровенной функцией внутренней слежки и нейтрализации. Руководителем СД Гиммлер назначил списанного с флота за связь с нацистами 26-летнего Рейнхарда Гейдриха, действительно чудовищную личность, получившего впоследствии прозвище Люцифер.

"Оберфюрер Штеннес приведёт СА к победе, - провозглашалось в берлинских листовках. - Мы сражаемся за немецкий народ, за немецких рабочих, против системы, построенной на лжи". Сам Штеннес вступал в открытую полемику с Гитлером, обвиняя его в сговоре с "золочёной сволочью", предательстве социализма и обмане нации (снова напрашиваются российские аналогии - например переписка Ленина с Гавриилом Мясниковым, обвинявшим большевистскую верхушку в измене рабочему делу). В апреле 1931 года штурмовики вновь сцепились с эсэсовцами в редакции одной из нацистских газет. Штеннес призвал партийные массы поддержать его в силовом отстранении "мюнхенских боровов" от руководства НСДАП. В ответ Гитлер распорядился исключить из партии группу командиров северогерманских СА во главе со Штеннесом.

Исключённые штурмовики создали Национал-социалистическое боевое движение. Примерно в то же время из-за идеологических разногласий с фюрером покинул НСДАП Отто Штрассер, основавший Боевой союз революционных национал-социалистов. Социалистические идеи Штрассера-младшего в духе раннего фашизма вполне подходили Штеннесу. 7 июня 1931 года организации Отто Штрассера и Вальтера Штеннеса объединились в Национал-социалистическое боевое содружество. Просуществовало оно недолго, однако 1 сентября Отто Штрассер основал "Чёрный фронт", к которому примыкал Штеннес: Всё это, однако, на фоне реальной нацистской политики было мышиной вознёй. Несмотря на интересную программу, убеждённость и драйв, "революционно-боевым пролетарским фашистам" не удалось оттянуть от Гитлера сколько-нибудь заметную силу. Достаточно сказать, что даже старший брат Отто Штрассера оставался в НСДАП.

После прихода Гитлера к власти Отто Штрассер эмигрировал, и этим спас себе жизнь. Со временем он перебрался в Канаду, мечтал отомстить за брата, сотрудничал со спецслужбами антигитлеровской коалиции. После войны вернулся в Германию, жил в Мюнхене, где в обстановке общей обструкции по-прежнему пытался развивать социал-фашистскую идеологию штрассеризма.

Вальтера Штеннеса арестовали буквально через несколько дней после назначения Гитлера рейхсканцлером. От неминуемой гибели его спасло лишь фронтовое знакомство с Герингом. Тот был "золочёным" нацистским консерватором и ярым врагом "штурмового социализма". Но лично к Штеннесу он относился дружески, как солдат к солдату, и потому помог соскочить. Штеннес поторопился бежать из Германии на край света, где оказался весьма ко двору, возглавив в Китае секьюрити Чан Кайши. В 1940-х он сошёлся с советской разведкой, стараясь хотя бы так отомстить Гитлеру за предательство идеалов истинного национал-социализма. После войны вернулся в Германию, удачно женился, снова ушёл в политику и агитировал в духе всё того же штрассеризма...

Грегор Штрассер оставался в руководстве НСДАП. Фюрер явно опасался разрыва с ним, хотя "гарцбургские союзники" и геноссен типа Геринга настаивали на этом. Но и Штрассер переоценивал свои силы, уверенный, что его авторитет, опора на северные организации и НСБО, популярность в СА достаточны для устойчивого лидерства. 14 июля 1932 года, когда гитлеровский лёт к власти выходил на финишную прямую, Штрассер выступал с программной радиоречью: "Народ требует покончить с демонами капиталистической экономики!" Именно штрассеровская тенденция в немалой степени обеспечила избирательный триумф нацистов 17 дней спустя.

Социал-фашизм в духе Штрассеров и Штеннеса оставались в начале 1930-х последним шансом Германии. Только на этой основе могло сформироваться массовое корпоративно-солидаристское движение, продолжающее лучшие традиции фёлькише. Теоретически шанс был реален. Плебейский драйв низов НСДАП мог противостоять коммунизму, гитлеризму и олигархическому диктату "фонов". Но на практике этого не случилось.

Прихват власти

Июль 1932-го стал апогеем избирательных успехов НСДАП. Пик экономического кризиса оставался позади. Переговоры в верхах пробуксовывали, низы рвались к переменам, которых не наступало. В партии усиливались разногласия, начинался разброд. "Так мы напобеждаемся на выборах до собственной гибели", - с тревогой писал Геббельс. И действительно, новое - второе за год! - голосование в рейхстаг 6 ноября продемонстрировало некоторый спад: нацисты остались первой партией, но утратили несколько миллионов голосов. Политическая жизнь Германии явно вертелась на холостом ходу в обстановке накала в низах и коррупционного гниения в верхах.

События ноября 1932-го - января 1933-го не имеют общепризнанной характеристики. Говорят и о нацистском захвате власти, и о приходе нацистов к власти, и о передаче власти нацистам. Формально НСДАП вошла в правительство вполне законным путём, и в этом смысле не приходится говорить о захвате. Однако характер этой власти был изменён столь стремительно и кардинально, что не приходится говорить о законности её отправления. Пожалуй, лучше всего коллизия "прихода-захвата" формулируется термином "прихват".

19 ноября 1932 года руководитель канцелярии президента Отто Мейснер получил адресованное Паулю фон Гинденбургу письмо группы крупных финансистов, промышленников и аграриев: "Против нынешнего парламентского партийного режима выступают не только Немецкая национальная партия и близко стоящие к ней небольшие группы, но также Национал-социалистическая рабочая партия... Считаем долгом своей совести верноподданно просить Ваше Высокопревосходительство, чтобы для достижения поддерживаемой всеми нами цели Вашего Высокопревосходительства было произведено образование кабинета, в результате которого за правительством станет наиболее мощная народная сила... Передача фюреру крупнейшей национальной группы ответственного руководства кабинетом, ликвидирует те шлаки и ошибки, которые свойственны любому массовому движению..."

Этот текст, проникнутый беспредельной наивностью (хотя авторы наверняка считали себя коварными циниками), в числе других подписали Шахт, Шрёдер, Калькрейт, Ростерг, глава "ИГ Фарбениндустри" Эрвин Мерк, президент ганноверской Промышленно-торговой палаты Эвальд Хеккер... Через день к подписантам присоединился Тиссен. О поддержке меморандума дал знать доктор Феглер, воздержавшийся, однако, от подписи. Возможно, соратнику рейдера Стиннеса было западло так прогибаться перед Его Высокопревосходительством.

Конечно, это не был голос всей германской буржуазии и аристократии. Были серьёзные магнаты, ещё предпочитавшие держать дистанцию от блудней с Гитлером. Но вполне весомое представительство, способное повлиять на решение Гинденбурга. Тем более, что в этом же направлении действовал сын-адъютант, имевший на то свои веские причины. Оскар фон Гинденбург по уши увяз в коррупционной афере с "восточной помощью" - государственным субсидированием восточногерманских землевладельцев, которую помогал осваивать нецелевым образом.

17 ноября 1932 года раздражённый всеобщей беспонтовостью президент отправил в отставку "баронский" кабинет фон Папена. Две недели Германия жила без правительства. Лишь 2 декабря рейхсканцлером был назначен Курт фон Шлейхер, фактически выполнявший функции главы правительства за спиной безвольного и бессильного Папена.

Шлейхер, по типу личности сильно смахивающий на Бориса Березовского, искал креативный выход из ситуации. Включение НСДАП в состав правительства уже было решённым - как обойти крупнейшую партию? Но и в этих рамках оставались варианты. Шлейхер явно не стремился вручать власть Гитлеру - проницательного человека что-то в этой фигуре пугало. Не было уверенности, что "шлаки и ошибки" действительно ликвидируются, что нацистского фюрера удастся держать в рамках.

Шлейхер решился на нестандартный ход - в правительство был приглашён не Гитлер, а Штрассер. "Надёжная схема", казалось, убивала нескольких зайцев: приручался и загружался ответственностью радикальный социалист, за счёт ориентированных на Штрассера рабочих расширялась база социальной поддержки правительства, нейтрализовывались Штурмовые отряды, провоцировался раскол опасной партии... Задумка была красивой и гладкой. На бумаге.

7 декабря, раньше, чем Штрассер дал какой-либо ответ Шлейхеру, Гитлер устроил ему грандиозный разнос, обвинил в предательстве и отстранил со всех партийных постов, оставив рядовым нацистом. Второй человек безропотно подчинился первому. Вновь, как и семь лет назад, фюрер-принцип взял верх над неформальным авторитетом. Шлейхер убедился, что в НСДАП можно иметь дело только с Гитлером - никто иной не может принимать в этой партии решений ни по какому вопросу. Тем более по "основному вопросу всякой революции - вопросу о власти" (В.И.Ленин).

Правительственная власть Германии впала в паралич. Опираясь на крупнейшую фракцию рейхстага и уличные штурмовые толпы, Гитлер требовал канцлерского поста. Стратегия борьбы в рамках законности, принятая им восемью годами ранее, после выхода из тюрьмы, очевидно торжествовала.

Прокол Шлейхера со Штрассером ободрил Папена, мечтавшего о возвращении в правительство. Он решил перехватить инициативу, предложив своё посредничество между президентской канцелярией и нацистской верхушкой. На германском политическом Олимпе пошло своеобразное соревнование - кто быстрее и красивее расстелит ковёр перед Гитлером.

Окончательное решение состоялось 22 января 1933 года. Во встрече, во многом определившей судьбу Германии, Европы и мира, участвовали шестеро. Со стороны НСДАП - Адольф Гитлер, Герман Геринг, Вильгельм Фрик. Со стороны непонятно чего (аппарата президента? его семьи? круга его друзей?) - Франц фон Папен, Оскар фон Гинденбург, Отто Мейснер. "Теперь нацистов придётся взять в правительство. Другого выхода нет", - с грустью сказал после встречи Гинденбург-младший, услышавший от Гитлера обещание огласить добытые партспецслужбой НСДАП документы о хищениях "восточной помощи". Достойный мотив исторического решения отражал состояние, в которое всего за три года ухитрилась придти германская элита элит. Назначение Гитлера главой правительства стало вопросом нескольких дней.

27 января Гитлер встретился с Альфредом Гугенбергом. В общем, он уже не просил поддержки, а ставил своих визави перед свершающимися на глазах фактами. От имени ДНФП Гугенберг подтвердил одобрение канцлерской кандидатуры фюрера НСДАП (ему самому отстёгивался пост министра сельского хозяйства). Столпы германской элиты вели себя как в сомнамбулическом трансе. Утешаясь рассуждениями о "контроле", который они, конечно же, установят над новым рейхсканцлером. Раз уж всё так складывается, раз приходится считаться с "наиболее мощной народной силой". Как-нибудь уж "партия Гитлера, сила народная" будет удержана в рамках... И действительно, откуда генералу фон Шлейхеру было знать, что его можно просто пристрелить вместе с женой и таким образом дезавуировать контролирующую инстанцию?

30 января 1933 года Берлин горел. Нескончаемое факельное шествие, срежессированное Йозефом Геббельсом, под громовое пение "Хорста Весселя" двигалось под окнами президентской канцелярии: "Дорогу нашим славным батальонам, спасёт страну коричневый оплот! С надеждою взирают миллионы на свастику, что счастье им несёт!". У окон стояли рейхсканцлер Гитлер и рейхспрезидент Гинденбург. Каждый из них думал, что приветствуют его. Один из них не ошибался.

Станислав ФРЕРОНОВ