Статья

КТО ГДЕ ПОРОЙ

Раньше на 10 ноября показывали что-нибудь в этом роде. «Следствие ведут знатоки», «Рождённая революцией», «Петровка, 38», «Огарёва, 6», «Противостояние», «Частное лицо», «Без права на ошибку», «Самый последний день»… Вечером в День милиции вымирали улицы советских мегаполисов. Сейчас мало кто эти фильмы помнит и уж тем более почти никто не смотрит. А наверное, смотрели бы. Если смотреть иначе.

Золотые времена

Взять крутую серию «Знатоков» - снятый в 1972 году «Шантаж». В московской коммуналке живут четверо: геолог, приёмщик «Золотоскупки», пожилая дама и её полуграмотная домработница. Приёмщик Боря Миркин арестован за спекуляцию «ржавьём». Знаменского интересуют его связи, но никто из соседей ситуацию не проясняет. Геолог по полгода в экспедициях, домработница Настя не вяжет двух слов, а с Антониной Валерьяновной лучше разговор не начинать – замотает рассказами о своих трёх мужьях. «Не старуха, а конец света!» - резюмирует напарник Знаменского. Она вообще явно соскакивает, путая времена. Посылая Настю за покупками, отправляет за рыбой «к Елисееву», за хлебом «к Филиппову». Великолепная роль великолепной Эмилии Мильтон. В 1917 году актрисе исполнилось пятнадцать лет, уже понимала.

На связь с Миркиным пытается выйти мелкий криминальный посредник Пётр Сергеев по кличке Чистодел, личность робкая и блёклая, живёт на пенсию по инвалидности, к которой при случае добавляет «порнос». Узнав об аресте, Чистодел садится на колпак – он уже вызвал крутого блатаря при двух с лишним килограммах золотого песка, экспроприированного у государства на магаданских приисках. Такие люди зря не приезжают, а расплачиваться нечем.

Блатаря зовут Дмитрий Ковалёв, но это проскальзывает между делом. Даже в титрах образ, созданный Арменом Джигарханяном, значится как «Шантажист». Это цельный социальный тип. «Вокруг приисков много инициативных негодяев, - размышляет коллега Знаменского. – Это тебе не здешние купцы. Напор, натиск… Бешеные собаки». Так, между делом, в фильме обозначается наличие общественного слоя, сознательно и активно противостоящего Советскому государству.

Герой Джигарханяна быстро просекает ситуёвину. На милицейскую экспертизу взяты весы приёмщика. Будут обнаружены следы золотого песка, находящегося в государственной собственности. Это другая статья, за ней стенка. Пролы ещё могут месить друг друга, но поднять руку на имущество внутренней партии!

Шантажист-Ковалёв не теряется, не ныряет на дно. Он рвёт на опережение. Разводит милицейских диспетчеров, узнаёт контакт Кибрит, наезжает на Зиночку прямо в её квартире: типа, не было там песка, так и напишите в экспертном заключении, нет другого выхода ни у вас, ни у нас. Чистодел тем временем мило беседует с Зиночкиным племянником о породах собак. На улице, а мобильников-то нет. Удивительно лишь, что Зиночке удаётся-таки перелабудить.

Следующим ходом Шантажист заваливается к соседкам Бори. И тут Антонина Валерьяновна открывается с неожиданной стороны. В лицо бандиту смотрит бельгийский браунинг: «Миркин работал на меня». Золото принято, деньги заплачены, вопросы решены. Приняв по звонку гомеопатические таблетки, героиня Эмилии Мильтон рекомендует сливать Чистодела и берёт адрес Зинаиды Кибрит: «Разлекусь с этой особой на досуге» (пистолет в кармане домашнего халата). Шантажист очарован деловой чёткостью и жёстким стилем старой дамы, вспоминающей поездки в Париж. Хороша и верная Настя - внучка раскулаченного, дочь белоказака, умело контролирующая милицейскую слежку и называющая все виды правоохранительных органов СССР одним словом: «Опять ЧеКа». Связь времён, эстафета борьбы.

Шантажист кончает Чистодела и через Хабаровск летит на свои севера. Но пожилая малограмотная Настя, проверяя поляну при выносе мусора, не просекла высокотехнологичной сыскной аппаратуры. Гостя засняли скрытой камерой. У Антонины Валерьяновны обыск. Она держится твёрдо, но обнаружен браунинг, обнаружены тайники, да и Борю Миркина раскололи на показания. «Говорила я тебе», - голосом простонародной мудрости резюмирует Настя, имея в виду подлость Бори. Тем временем в аэропорт Хабаровска выезжает группа захвата.

Одиночество правды

Фильм «Без права на ошибку» вышел в середине 1970-х. Это не столько детектив, сколько социальная драма. Описана элементарная бытовуха, составлявшая большую часть уголовных дел советских времён. Две молодёжные компании в летний выходной приехали на озеро. Продавщица из мороженицы Валя Жемарина, её младшая сестра Юля, пара приятелей – Борис и Олег.

В другой четвёрке рулит Роман Селецкий. Образ, созданный Львом Прыгуновым, быть может, из самых демоничных в советском кинематографе. Селецкий - готовый нацист. Насилие ради насилия, зло ради зла, «нам плевать, если кто-то против» (Й.Геббельс). В глазах безумие блатной истерики, цементируемое эсэсовским льдом. Ему беспрекословно повинуются нагло-трусоватый Андрюха, туповатый амбал Васёк, придурковатый инфантил Глеб. Эти трое, кстати, видимо, с того же завода, что и положительный герой Борис (во всяком случае, их знает заводской комсорг). Социальный же статус Селецкого не вполне ясен. Тёмный пиджак, солнцезащитные очки, которые время от времени держат на хранении шестёрки, шевелюра в тщательной причёске. А главное, органичное ницшеанство, словно привитое от рождения.

В фильме явственно ощущается натяжка, начинающаяся с песни Роберта Рождественского, предваряющей показ: «Чья-то дорога проходит во мгле, чья-то пронизана солнечным светом». 25-летний провинциальный ублюдок выведен форменным демоном зла, мелкое, хотя и злостное хулиганство – битвой света и мглы. Но в этой натяжке лишь доля натяжки. Зрителям трудно отделаться от ощущения какого-то адского наползания, прущего из всех щелей в типичной советской местности мирного 1974-го.

Каждый шаг кодлы несёт круговую угрозу и унижение. Пинками расшвыриваются пассажиры электрички. Посверкивает лезвие финки в железнодорожном туннеле, обречённого железнодорожника спасает появление Бориса. Крадутся дешёвые советские часики. Случайно встреченный мальчик послан украсть у родителей три рубля, потом избит вместе с отцом. Продавщица, из-под полы сбывающая водку, разводится на пятнадцать рублей (кстати, это Валентина Березуцкая – привет от раскулаченной Насти). Вся эта череда угроз, издевательств и побоев не просто сходит с рук, она выглядит в порядке вещей. Ни милиции, ни какого бы то ни было правопорядка просто нет по факту. Сопротивление если и возникает, то от некоторых частных лиц – железнодорожника Афонина, рабочего Бориса. Рассчитывать можно только на честь и смелость отдельных людей. Большая удача, если при них оказалась двустволка.

Из двустволки будет убит Селецкий. В результате Борис в камере, обвиняется по 103-й УК РСФСР, ему вполне реально ломится высшая мера. Отпор тотальному подонку влечёт расстрел по закону. Не убил Селецкий – убьёт государство. Кто же с кем заодно?

Борису повезло. Мудрый судья в исполнении Олега Жакова не боится оспорить версию следствия. Он начинает собственное расследование, попутно выясняя абсолютное бездействие милиции. «Почему вы, кому дана власть, не в состоянии защитить нас от негодяев?» - спрашивает судью отец уже дважды избитого сына. «Заявлений не поступало», - констатирует участковый, откровенно довольный, что хотя бы заводилы не стало, проблем будет меньше.

На суде выясняется, что Селецкого застрелила младшая Жемарина, защищая сестру от изнасилования. Борис оправдан, выстрел Юли признан необходимой обороной, хулиганы и лжесвидетели взяты под стражу в зале суда. В последних кадрах фильма старый судья – олицетворение права и справедливости. Совершенно одинокий. В ночной мгле…

Доброта в огне

«Самый последний день» снят в 1972 году по повести Бориса Васильева. Главную роль играет Михаил Ульянов. Его герой – фронтовик Семён Ковалёв, к пенсии дослужившийся до звания младшего лейтенанта милиции. Жители подведомственной территории не чают души в участковом. Но создатели фильма так упорно подчёркивают высочайшие добродетели этого человека – бесстрашного, умного, доброго – что и отношение граждан к милиционеру понимается как уникальный случай.

Семён Митрофанович совершает последний обход. Знакомит преемника с людьми. Ведёт душевные разговоры, кого-то ободряет, кому-то предлагает помощь. А кого-то, как злобного сталиниста Бызина или отмороженного алкаша Кукушкина, жёстко ставит на место. И весь этот день параллельно развивается история банды квартирных взломщиков, во главе которой залётный гангстер Валера в чёрной куртке.

Семён Митрофанович и Валера (всегда с двумя шестёрками) постоянно пересекаются. Проходят одной улицей. Сидят в одном кафе. Первого просят присмотреть за маленькой девочкой – её с эсэсовской сентиментальностью подхватывает на руки второй. По одну сторону гаражей милиционер помогает женщине - по другую бандит избивает не справившуюся с темой девушку Аллу. Полюса добра и зла буквально не расстаются. Это притом, что Ковалёву известна ориентировка на разыскиваемого преступника. Более того, он успел побывать в квартире номенклатурного сынка и убедиться, что там наверняка складируется добыча из взломанных квартир. Но некогда. Надо делать добрые дела в быту. Например, защищать ту самую Аллу от невежливого обращения бессердечного следователя Хорольского.

Этой Аллой и приманят Семёна Митрофановича в ночной автобус до кольца на окраине. Взглянув Валере в глаза с тридцатисантиметрового расстояния, ветеран милицейской службы всё же вспомнит ориентировку. Но не слишком вовремя – подтягиваются двое бычков, полыхает адское пламя в бандитском взгляде… И лишь на утро тот самый омерзительный Хорольский, урод в славной милицейской семье, принесёт убитому горем комиссару адреса убийц.

…Три советских детектива. Три бытовых зарисовки. Кто, посмотрев их, усомнится в обречённости государства с такой правоохраной, а главное, с таким населением? «Кое-где порой» - железная поступь преступности, воспринимаемой, похоже, как привычное необоримое зло. Умный добрый сильный человек – случайное сочетание. Холостые провороты бездушной государственной машины, вызывающей страх и презрение, если не ненависть Насти. Огонь горит под землёй. И скоро прорвётся наружу. Хорошо ещё, если Дмитрием Ковалёвым, а не Романом Селецким.

Константин КРУМДЕЛЬМАНЦ