На мой взгляд, с конца 1999 г. в Российской Федерации произошли кардинальные изменения, позволяющие утверждать: сейчас мы живем в 4-й республике. В 4-й, если иметь в виду, что 1-я возникла после февраля 1917 г. и просуществовала до октября того же года. 2-я республика был советской, наиболее долгой по времени существования и закончилась вместе с распадом СССР и возникновением современной РФ на части территории бывшей Российской Империи. Разумеется, советская власть, во-первых, постоянно изменялась, а, во-вторых, на любом этапе ее существования трудно найти признаки истинного народовластия. Тем не менее, формально соввласть - не монархия и не диктатура личности. Поэтому я и говорю о 2-й республике. 3-я республика возникла в результате провала путча 1991 г. и укрепилась в процессе ликвидации власти советов, как специфических госорганов, объединяющих законодательные и исполнительные функции при однопартийной (на самом деле надпартийной) системе.

Если попытаться как-то дополнительно охарактеризовать четыре республики на территории исторической России, то 1-я была охлократически-демократической, 2-я - диктаторски-тоталитрной (имея в виду, декларированную диктатуру класса, превратившуюся в диктатуру надклассовой и, зачастую, публично не персонифицированной группы), 3-я - олигархически-демократической и теперь - 4-я, которую условно можно определить, как авторитарную с некоторыми рудиментарными и формальными признаками демократии. При этом, творцы новой системы презентуют в качестве "управляемой демократии". В итоге нет ни реальной демократии, ни сколько-нибудь внятного управления.

Конечно, обосновать эти определения следовало бы более тщательно, но объем данной работы не позволяет этого. Хотелось бы проанализировать те элементы развития современного российского общества, которые позволяют понять, как формируется государственный механизм, в частности народное представительство. Как он взаимодействует с различными стратами населения, включая, между прочим, и тех, кого мы называем имущим классом. Также мне представляется важным проследить механизмы взаимодействия различных госорганов при осуществлении декларированного права нации на свободный выбор и, самое главное, осмыслить тенденцию развития норм, гарантирующих это право. В данной работе я, прежде всего, сконцентрируюсь на важнейшем механизме государственной системы, формирующем ее законодательно - на выборах представительных органов власти. Разумеется, в той или иной степени я вынужден буду коснуться и тех элементов взаимодействия, о которых говорилось выше.

Важнейшим признаком демократичности любого режима является его избираемость, то есть выборность исполнительной и законодательной властей. Действительно, если эти две ветви власти формируются в результате свободных выборов, народ, посредством своих представителей, получает возможность выражать симпатии и предпочтения - политические, социальные и экономические. Учитывая, что даже слово изреченное - есть ложь, это - довольно неуклюжая конструкция, но иной, более адекватно отображающей выбор нации, пока не изобретено.

Дополнительная (помимо соблюдения норм, обеспечивающих свободное народное волеизъявление) функция ответственной власти - политика, направленная на рост самоосознания общества. Всегда велик соблазн при сохранении формально-демократических признаков, осуществлять политику далекую от принципов народовластия. Для этого вполне достаточно научится манипулировать общественным мнением. Но диалог власти с народом, выраженный, в том числе, посредством свободных выборов, важен не как ритуал, а как принцип, приводящий к реальным политическим и экономическим результатам, успеху, связанному с сопряжением национальных интеллектуальных и нравственных ресурсов.

Действительно свободные выборы могут осуществляться только при открытости и достоверности информации, адекватности представлений о ситуации в стране в целом и в тех регионах, в частности, где народ осуществляет свой выбор. Это очевидно. Так же очевидно, что на практике не существует сообществ, где власть последовательно и постоянно озабочена именно и только этими принципами. К сожалению, практика цинична, и те или иные манипуляционные технологии вполне ощутимы в политической пропаганде всех государств, в том числе стран с сильными демократическими традициями. Притом, подобные манипуляции осуществляются не столько по отношению к внешнему миру, но и, прежде всего, по отношению к собственным гражданам, поскольку существующие в демократических странах правительства нуждаются в поддержке большинством нации.

Это данность, которую необходимо учитывать. Однако в странах с традиционно демократическим устройством манипуляционная пропаганда является исключением из правил, уравновешивается иными независимыми от государства институтами, самим реальным разделением властей, политической конкуренцией организованных гражданских сообществ и т.п. Этот, балансирующий неизбежную двусмысленность, инструментарий, есть не только признак, но и условие, гарантирующее демократию, а значит манипуляция в таких странах - исключение, подчеркивающее правило. Правило же заключается в осознанном выборе, то есть решении, основывающемся на достоверности информации о реальном положении дел, опирающемся на свободные гражданские и политические сообщества, разделение властей и здоровую конкуренцию идеологических доктрин.

Можем ли мы считать, что у нас в стране манипуляционная пропаганда исключение из правил? Нет, сейчас это стало правилом. Примеров осознанного выбора, когда избиратель свободно и ответственно принимает решение на основании:
- открытой и правдивой информации;
- независимого взаимодействия различных и разнонаправленных автономно возникших политических партий и организаций;
- справедливого и демократического, равноправного в применении избирательного правового механизма на практике - не существует.

Эта ситуация сложилась не сразу. В начале последнего десятилетия прошлого века локальная правда соответствовала ожиданиям большинства нации. Иное дело, что ожидания эти были во многом наивны и уж, во всяком случае, чрезмерно оптимистичны.

В августе 1991 года у нас произошла народная революция, но только по форме. Суть ее заключалась в утверждении наследственного статуса и экономических прав номенклатурной элиты. Хотя поняли это не сразу. Соответственно, плодами августа воспользовался не народ, но, условно говоря, советское "дворянство" и "дети боярские", сумевшее оттеснить советских же "князей" и "бояр" от власти. Довольно скоро выяснилось несколько весьма неприятных вещей:
- невозможно работать как в СССР, а жить как на Западе;
- невозможно сочетать уравнительные социальные принципы и жесткий рыночный механизм;
- тщетно рассчитывать на равенство стартовых возможностей, при сохранении прежней иерархичности;
- невозможно игнорировать, что усталость и нежелание великороссов "творить историю" не резонансно потугам новых "наций" из ближнего зарубежья;
-нужно осознать реальность доминирования на длительный период всего одной империи (притом не нашей) при складывающемся однополярном мире.

Вот самые очевидные несоответствия реалий ожиданиям, но и они привели к фрустрации и отчаянию большинства.

Вместо того чтобы настойчиво и последовательно выводить людей из советской сказки в реальный мир, освобождая от иллюзий, "элита" стала загружать их новыми идеологическими мифами. Что я имею в виду и что могла предложить нации власть и ее пропагандисты взамен гарантированной пайки и вместо сомнительного "права" выживать самостоятельно?

Надо было четко и недвусмысленно отказаться от советского прошлого. Не дурашливый образ советской страшилки, а судебное разбирательство - публичное и аргументированное - над преступлениями советского режима и коммунистической партии. Люстрация. Реституция.

Единственное, что мог приобрести народ благодаря Августу - свобода. Свобода России от оккупационного режима советов. Однако "элита" предпочитала говорить об ошибках, а не об оккупации страны, уничтожении лучших и эксплуатации нарда. Признавая нынешнюю Россию правопреемником СССР, не посчитали нужным покаяться перед российской нацией. Вместо этого душили КПРФ - наиболее жалкую и нерасторопную (закостенелую) часть средней и мелкой советской номенклатуры.

Решительно же порвать с коммунистическим и советским прошлым наша "элита" не могла, так как это - ее прошлое, история успешной карьеры и удачного бизнеса ее наиболее "выдающихся" представителей.

Напоминаю, что весной 1993 года властям удалось добиться желаемого результата на референдуме (знаменитое: "да", "да", "нет", "да") по поддержке нацией курса Президента. После знаменитого Указа №1400 и роспуска Верховного Совета РСФСР удалось еще принять на референдуме новую Конституцию, которая вопреки ожиданиям была подготовлена не специальным органом, не Учредительным собранием, а в недрах администрации Президента. Однако встреча "политического Нового года" в ночь после первых в новейшей истории России выборов в Государственную Думу не удалась. Нежелание граждан России приспосабливаться к трудностям, вызванным переходным периодом, стала вполне ясна по результатам выборов. Они ошеломили власть и ее интеллектуальную обслугу. Большинство в Государственной Думе 1-го созыва получили коммунисты и жириновцы. Публицист Ю. Корякин, выражая эмоции "элиты", возопил на всю страну: "Россия, ты одурела"!

Учитывая сложившуюся ситуацию, реформаторам тем более следовало заняться просвещением и насаждением добрых нравов. Но власть предержащие, декларируя себя демократами, на практике таковыми не были. Ибо настоящий демократ, не может не уважать народ, как и настоящий патриот не может отказать своему народу в праве на свободу. Наши же реформаторы чурались патриотизма и воспринимали российскую нацию как малых неразумных детей. Впрочем, даже маленького ребенка воспитывают, а не пытаются обмануть. Видимо наши "демократы" воспринимали народ не просто как малое чадо, а именно как чрезвычайно испорченного и тупого дитятю, которого нужно вести к счастью вопреки его воле. Конечно, не насилием, как это делалось в годы советской власти, но грубым и наглым PR.

Ведь общественные связи с бывают разными. Бывают связи, как между любимыми. Для этого следует, по меньшей мере, не презирать, а еще лучше любить людей. Но бывают, как у наглого обольстителя, в моральном плане смахивающего на насильника. В нашей тогдашней ситуации стали использовать наиболее примитивные формы PR, отупляя народ и вызывая у него политическую апатию. Словом, вместо конфетки, подсунули пустышку в ярком и блестящем фантике. Пиком такого крикливого PR стали выборы Президента в 1996 году: "Голосуй, а то проиграешь!", - лозунг, возможно годный для промоушена товара на рынок (типа - "Покупай, а то прогадаешь!"), но не носителя идеологии в политику.

Параллельно шло подковерное распределение государственной собственности. Разумеется, никакой общенародной собственности, впрочем, как и общенародного государства, в СССР не было и не могло быть. Людям не то чтобы ничего не принадлежало, но они и сами были крепостными (в тюрьмах и колхозах - рабами) новоявленного "ордена меченосцев" - КПСС. Поэтому, вопреки большинству, скажем большое пролетарское (в древнеримском, исконном смысле этого слова) спасибо Чубайсу за ваучер: в кои-то веки власть дала всем гражданам нечто, что можно было обменять хотя бы на две-три бутылки водки. За что мы никак не можем сказать "спасибо" Анатолию Борисовичу и, тем более, тогдашнему фактическому премьеру Егору Тимуровичу? За то, в частности, что механизм приватизации был включен после либерализации цен и до демонополизации. Таким образом, бережливые и рисковые, то есть деловые люди, сумевшие в советских условиях при противодействии и репрессиях властей скопить немалые суммы, обанкротились. Зато в приватизацию включились "позвоночники", то есть люди из партхозноменклатуры, комсомольские активисты, наиболее пронырливые и беспринципные представители силовых структур. Пышно расцвел рэкет, раздел и передел уже приватизированной собственности, обман трудовых коллективов, искусственное банкротство предприятий с целью передачи их новым владельцам, убийства на экономической почве, финансовые пирамиды, фальшивые авизо и т.п. До идеологии ли было в этот период большого хапка?

Учтем также падение авторитета России в международных кругах, ущемленное, и, значит, позорное для нас, положение русских и русскоязычных в странах, так называемого, ближнего зарубежья, плачевные результаты войны в Чечне. Поэтому не удивительно, что когда во время второго срока президентства Б.Н. Ельцина, наконец, задумались о национальной идее и, в частности, о патриотизме, то получилось то, что получилось, то есть "как всегда" после 1917 года.

В нашей "национальной идее" не нашлось места ни свободе, ни действенному патриотизму, ни достоинству граждан и первичности общества по отношению к государству, ни зависимости властей хотя бы от мнения общества. То есть не нашлось причин для обоснованной гордости россиян за свою страну, за принадлежность к российскому социуму и нации. Позитивной, прогрессивной, цивилизованной и устремленной в будущее национальной идеи общество не выработало, а власти не только не поддержали стихийные попытки отдельных групп потрудиться в этом направлении, но и сделали все, чтобы такая идея не была сформулирована автономно.

Зато в той идеологической какофонии, которая заполнила все СМИ, явственно звучали (и звучат) нотки ксенофобии - "кругом враги"; чучхе-подобной автаркии - "рубль будет самой сильной валютой"; милитаризма с возвеличиванием роли спецслужб - "честные солдаты всегда спасали Россию, а разведка знает все", и, наконец, консперологии - "в наших бедах виноваты жиды, черные, америкосы, транснациональные корпорации, чубайсы, коммунисты, гебня, дерьмократы, правозащитники и т.п. (каждый выбирает по вкусу), которые успешно осуществили заговор против России".

Такая идеология неминуемо вела к замене ставшего непопулярным Ельцина на человека "не": не олигарха, не представителя какого-либо политического течения или идеологии, не замешанного в политических, экономических и иных скандалах, словом такого, который "не был, не участвовал, не привлекался". Вспомним знаменитые фигурки трех обезьян "ничего не видел, ничего не слышал, ничего не скажу" - символ и идеал всех разведок.

Пилотный проект по продвижению серых мышей во власть был осуществлен на выборах в Госдуму 1999 года. В роли этих милых маленьких зверушек выступили "медведи" - объединение с невнятной идеологией и весьма гуттаперчевыми принципами. Автор этих строк и сам баллотировался по списку Единства (пятое место по СПб) и искренне надеялся, что со временем это пестрое объединение политических организаций станет нормальным консервативно-демократическим политическим движением. Хотелось верить, что переходный период в политике заканчивается, что дальнейшая политическая дискуссия будет вестись между либералами (СПС и Яблоко) и консерваторами, а коммунистическая идеология потеряет актуальность. Наши "консерваторы" в реальности были бы того же качества, что и "либералы". Но политический поиск лучше, чем застой и безвариантность.

В принципе, попытки создать консервативное (по постсоветским меркам) движение предпринимались и ранее: вспомним огромный рейтинг ОВР весной 1999 года. Однако Лужков - лидер и вдохновитель этого направления, прямо заявил о необходимости пересмотра итогов приватизации. Совсем недавно эта идея "овладела массами", но тогда произошел фальшь-старт. Все хотели именно стабильности, что предполагает сохранение статус-кво, в том числе и по итогам приватизации. Проблема превратилась в своеобразный камень преткновения для ОВР, который было ни объехать, ни обойти. Перестали поступать деньги для PR ОВР, пошел серьезный информационный накат. Наконец, к сентябрю была организована альтернативная структура. Ее достаточно быстро раскрутили и, как итог, ОВР получила на выборах чуть меньше 16%, а Единство все 23% с "хвостиком".

Надо помнить, что Госдума 2-го созыва была в значительной степени левой. Законодательные инициативы администрации и правительства шли туго. На практике избиратели наблюдали не разделение властей, а жесткую конфронтацию. Не исключено, что сознательные и демократически настроенные избиратели надеялись, что Дума нового созыва будет конструктивно сотрудничать с исполнительной властью.

Позже я интересовался у экспертов, политиков, в том числе и действующих депутатов, отчего Дума 3-го созыва оказалась столь сервильной, а так называемые центристские фракции откровенно безыдейными. Объяснений много, но одно мне показалось наиболее точным: нежданно большой процент Единства и победа самого Путина уже в первом туре. Это позволяло конструкторам и вдохновителям нынешнего режима достаточно быстро прийти к идее "управляемой демократии", как к наиболее простому способу решения основной задачи - заморозки ситуации в наиболее выгодном для "элит" варианте.

Крикуны и "печальники" за народ получили то, что ожидали и даже сверх того. В России, к вящему удовольствию толпы образованцев, идут проскрипции, уняли желтые СМИ, а заодно и всякие иные, независимые от государства, то есть от исполнительной власти. От грубого и крикливого PR перешли к прямой промывке мозгов.

В этих условиях говорить о свободе выбора некорректно. Выборы Кадырова в Чечне и губернатора Санкт-Петербурга - знаковые для общества и власти - подтверждали худшие опасения. Власть уже не навязывала своего кандидата, а прямо диктовала обществу, кого выбирать. Наблюдая за выборами в Санкт-Петербурге, я некоторое время еще пытался фиксировать нарушения законодательства и моральных норм. Затем оставил это неподъемное дело. Легче было бы сказать, где нарушений не было. Да, кандидат Кремля не использовал "черный" PR. А и зачем? Весь административный ресурс, все значимое информационное поле, огромный бюджет кампании должны были подтвердить выбор Путина горожанами уже в первом туре. Однако не получилось. В итоге второго тура губернатор второй столицы был избран 16% голосов избирателей, внесенных в списки для голосования. Этого оказалось достаточно, чтобы власти заявили о безусловной победе. Было очевидно: поскольку такие результаты удовлетворяют исполнительную власть, опыт будет тиражирован.

В результате выборов в Государственную Думу 2003 года мы получили, так называемую, полуторопартийную систему. Серые "медведи" окончательно посерели в идеологическом и интеллектуальном аспектах (имея в виду, прежде всего, думскую фракцию). Наши, так называемые, правые оказались вообще за бортом Думы и это - не смотря услужливость и угодничество перед исполнительной властью. Сильно "похудела" фракция КПРФ. Наряду с патриотами-державниками, представленными в Думе популистской ЛДПР, появились российские патриоты левого толка - фракция "Родина". Впрочем, я полагаю, что "Родине" предопределена ее создателями совершенно определенная роль - стать центром "цивилизованного" и контролируемого лейборизма.

К слову сказать, хотя "Родина", как проект администрации президента должна была оттянуть голоса КПРФ, на практике все получилось сложнее. Я полагаю, что "Родина" получила голоса тех, кто прежде голосовал за Яблоко и даже за СПС, отчасти еще и голоса тех, кто в 1999 году голосовал за Единство. Вспомним цифры. СПС и Яблоко не дотянули до 5%. Хотя администрации и самому президенту не помешало бы некоторое количество послушных псевдоправых и, возможно, у Яблока "отъели" полпроцента голосов, но это - перестарались избирательные комиссии на местах. В итоге наши "правые" оказались вне законодательной власти и думцы этих фракций предыдущих созывов дружными стайками подались в крупный бизнес и исполнительную власть.

Между прочим, у "Родины" также "отъели" один процент голосов. Однако, именно те избиратели Яблока и СПС, которых раздражал космополитизм и социал-дарвинизм этих организаций, но претил и воинствующий антиинтеллектуализм и дремучий догматизм КПРФ, решили поставить на "Родину". Часть избирателей "Единства" (то есть до слияния с ОВР в "Единую Россию") разочаровалась в надеждах на то, что эта организация будет следовать умеренно консервативному, патриотическому курсу и бороться за перераспределение национального дохода в пользу более широких слоев населения. Они также отдали свои голоса за кандидатов блока "Родина".

Голоса коммунистов достались не "Родине", а "Единой России". Почему я так думаю? Часть электората КПРФ - советские традиционалисты, не разделяя ее левых деклараций, отказывались признать в Ельцине и его политике "настоящую" власть. Они голосовали за коммунистов, как за партию, ассоциировавшуюся с прежними временами. В 2000 году они увидели эту власть в Путине и позже проголосовали за тех, кого он рекомендовал. Действительно, кто из этих людей проголосует за КПРФ, когда есть возрожденная КПСС?

В свете этого проанализируем "достижения" "Единой России". На прошлых выборах Единство и ОВР, как две группы высшей бюрократии, сошлись в смертельной схватке. При том ОВР "мочили" по страшному. Тем не менее, ОВР получила в 1999 году около 16% голосов избирателей. Единство, которое только возникло, получило тогда 23,3%. В сумме это порядка 40% голосов избирателей. Заметим, что в голосовании принимало участие большее количество избирателей, чем в 2003 году. На последних думских выборах весь административный ресурс всей бюрократии был направлен в поддержку ЕР. Президент, вопреки закону, открыто призвал голосовать за эту структуру, вновь, как и на выборах губернатора Санкт-Петербурга, попытался "делегировать" свой рейтинг. Тем не менее, проголосовавших за "Единую Россию" не больше 37%. Учтем, что в голосовании приняло меньше зарегистрированных избирателей. Получается, что за объединенную партию высшей бюрократии, не смотря на все ресурсы и злоупотребления, проголосовало 18% избирателей РФ. Величина фракции или, точнее говоря, депутатского объединения в значительной степени сложилось, благодаря одномандатникам и перебежчикам из других фракций.

Между прочим, такие низкие проценты поддержки губернатора Санкт-Петербурга и партии, рекомендованных президентом, свидетельствовали и о завышении его собственного рейтинга. Конечно, напрямую "поделиться" рейтингом невозможно. Однако при 70% поддержки президента, заявленной его клевретами и эпигонами, в каждом из перечисленных случаев должно было получиться не менее 25-30% голосов от общего числа избирателей.

Президентские выборы, в которых Путину противостояли в основном спарринг-партнеры, в которых он имел, безусловно, наибольшие возможности, дали ему чуть более 70%. При этом в голосовании приняли участие около 60% избирателей. Таким образом, от списочного состава его поддерживают около 50%. Это в лучшем случае так, если предположить, что еще некоторая часть не пришедших на выборы, проголосовала бы за него (при обязательном - продиктованном соответствующим законом - участии в выборах всех избирателей). Можно констатировать: с одной стороны, нынешняя политика исполнительной власти отнюдь не поддержана настолько широко, как это декларируется ею, с другой - такое положение вещей вполне устраивает власть.

Эта ретроспектива нашей новейшей истории была необходима, поскольку современники склонны забывать то, что произошло еще совсем недавно. Особенно политический склероз усиливается, когда самозванные и остепененные (но равно сервильные) политологи и политтехнологи вкупе с подконтрольными властям СМИ агрессивно навязывают людям ложную интерпретацию событий, прямо искажают или предвзято трактуют факты. Наконец, опираясь на результатов подобных, якобы свободных, выборов делают вывод о предпочтениях народа. Это, по меньшей мере, некорректно: сначала "организовать" результат, а затем приводить его в качестве аргумента.

Однако, я не хочу быть категоричным. Точнее, постараюсь подтвердить свою точку зрения фактами. Выше я напомнил, при каких обстоятельствах складывалась избирательная система последние пятнадцать лет. Теперь поговорим и о том, как непосредственно работает механизм выборов.

Попробуем проанализировать условия, в которых проходят выборы, силы, заинтересованные в результатах, наконец, ресурсы, которые могут быть подтянуты различными фигурантами этого процесса. То есть объективные обстоятельства, решительным образом влияющие не только на сам акт голосования, но и на весь процесс избрания.

Здесь основная характеристика, которой приходится оперировать - "зачистка". Сам термин распространился в ходе второй чеченской войны и обозначал военные операции определенного рода против бандитов и сепаратистов. Однако, за четыре года деятельности столь послушной 3-ей Думы, исполнительная власть вполне освоила схожий метод в "разводке" неприятных или некомфортных ситуаций, возникающих в значимых для нее зонах общественной жизни.

Сначала "зачистили" неподконтрольные властям СМИ. Сомнительный авторитет центристов, да и сам рейтинг президента, во многом - следствие удачной, а главное массовой пропаганды. Поэтому в магию печатного слова, а тем более радио и телеэфира, наша власть уверовала благодаря собственному успеху. Отсюда то подозрительное отношение, прессинг и уничтожение "не своих" СМИ, которое мы наблюдали в первые два года президентства Путина. Модель проста: ликвидировать прежнее НТВ, затем ТВ-6, затем ТВС; извратить "Известия", затем "Новые Известия". Все происходит якобы по законам рынка, как результат спора "хозяйствующих субъектов". Однако, и фигурантам процесса, и всей честной публике ясно, что конкретное СМИ не угодило "хозяину". Лицемерить в угоду западным партнерам наши власти научились. Научились даже правильным словам. Но это - на экспорт. А убедить собственных граждан им недосуг, да и ни к чему.

В итоге такой политики большинство СМИ и практически все телеканалы стали не просто государственными, а официозно-услужливыми. Эта оценка характерна не только для наших экспертов и специалистов. Об этом довольно часто пишут серьезные западные издания и заявляют авторитетные зарубежные политики. Сам президент во время своих многочисленных зарубежных поездок неоднократно был вынужден давать объяснение независимым журналистам по поводу ущемления свободы слова в России.

Справедливости ради отмечу, что и сами СМИ "подставились". В период перестройки и в начале реформ журналисты были властителями дум, носителями правды-истины. В их профессионализме и объективности, а главное честности, никто не сомневался. Но они не справились с многочисленными соблазнами. Свободное слово могло быть оружием, и журналисты стали теле, радио и газетными киллерами. Информация (особенно в ее оценочно-моральном варианте) неплохо конвертировалась, и журналистика превратилась во вторую древнейшую профессию, высоко ценимую талант и темперамент отечественными магнатами. Авторитет свободного слова, вера в добросовестность и независимость журналистов столь умалились, что власти легко справились с удушением неподконтрольных СМИ. А ведь наша свобода слова нужна не ради того, чтобы власть привлекательно выглядела в глазах "мировой общественности". Прежде всего, она необходима нам самим. Мы можем сделать осознанный выбор, когда информация поступает, причем достаточно широко, из различных источников. Мы, таким образом, оцениваем несколько точек зрения, знакомимся с рядом позиций по проблемам, стоящим перед обществом. А сейчас осталось несколько независимых общероссийских газет, пара десятков журналов, одна-две радиостанции и ни одного общероссийского телеканала.

Таким же путем уничтожают независимую социологию. Казалось бы: чего суетиться, если рейтинги президента и верных путинцев итак высоки? Но власть беспокоят тенденции, которые говорят об относительном падении авторитета ЕР, о том, что рейтинг самого Путина, не рейтинг достижений, а рейтинг надежд. А время идет, и пора бы уже оправдывать эти надежды. Независимая социология может дать реальную картину. Вместо того чтобы менять стратегию, в опережающем режиме начинаются бюрократические игры вокруг наиболее авторитетной организации ВЦИОМ. Под видом реорганизации и акционирования убрали директора Ю. Леваду. Ну и что? Если раньше независимые исследователи доверяли ВЦИОМу, то теперь будут ориентироваться на данные новой организации - "Левада - Центр", куда ушли вместе с Левадой наиболее самостоятельные и научно корректные социологи.

Вообще же все эти маневры по "зачистке" информационного поля достаточно наивны. Кто хотел знать правду, знал ее даже в советское время с его "глушилками" и тотальным контролем. Неужто сейчас это сделать труднее? Однако, не все так просто. И не прямолинейно. Имея в виду многочисленные тяготы и разочарования, с которыми пришлось столкнуться гражданам новой России, трудно рассчитывать, что сколько-нибудь значительная масса людей будет специально и систематически отслеживать информацию в независимых изданиях, да и, вообще, знать о существовании этих изданий. Вспомним, что в советские времена и в начале перестройки любая информация (даже в виде листовки, написанной от руки и приклеенной на стену дома или забор) привлекала всеобщее внимание. Не случайно органы советской госбезопасности жестко контролировали множительную печатную технику. Сейчас, пока еще сохранились независимые печатные СМИ, создается впечатление, что свобода слова сохранена. Но в действительности узкий ручеек, если не истины, то хотя бы самостоятельной точки зрения, независимого мнения теряется в мощном потоке официальной пропаганды. Власть в данном случае, как и во многих других, вообще находится в исключительно благоприятном положении. Опровергнуть мнение власти всегда и во всех странах труднее, нежели ей самой критиковать позицию оппонента и навязывать свою. Это тем более мало осуществимо, когда под контроль взяты все массовые средства коммуникаций, то есть основные теле и радиоканалы.

Остается, правда, еще Интернет. И некоторые политики рассчитывают на те возможности, которые появятся с развитием глобальной сети. Есть даже аналитики - специалисты-эксперты, которые считают, что со временем мы перейдем к новой более совершенной системе электронного голосования и, возможно, "электронных выборов". Спору нет, Интернет-технологии развиваются чрезвычайно быстро. Вероятно, в ближайшие 5-10 лет будут широко внедрены хай-тековские системы для передачи новостных программ, сочетающие в себе элементы, как Интернета, так и телевидения. Цифровое информационное телевидение, работающее в реальном режиме, придет к тем, кто имеет возможность и желание пользоваться им. Однако, учитывая сохраняющуюся и даже растущую разницу в доходах между богатыми и бедными, сложно надеяться, что достаточно современные средства связи, в том числе "продвинутый" Интернет, появится в домах наших бедняков. А ведь они являются, как правило, наиболее активными избирателями, так как не могут рассчитывать только на себя и свою инициативу, вынуждены больше зависеть от государства и т. п. Что же касается людей состоятельных, то по ряду причин, которые мы рассмотрим позже, они сугубо аполитичны. Заниматься и даже интересоваться политикой в этой среде не модно. Но что произойдет, если даже наметиться иная тенденция, и Интернет действительно приобретет электоральное влияние? Я уверен, что исполнительная власть, опираясь на тот состав законодательных органов, который наличествует сегодня день (или может быть сформирован в будущем), легко ограничит (либо ликвидирует) оппозиционные порталы и сайты.

Резюмируем: на данный момент, информационное пространство, во всяком случае, то, что имеет электоральное влияние - "зачищено", и с этой стороны ничего особенно неожиданного для власти, по крайней мере, в ближайшее время не будет.

Пресса прессой, а пассивным избирательным правом пользуются, прежде всего, политические партии. И в этом случае мы также можем говорить о "зачистке". Политические партии возникли у нас в конце 80-х - начале 90-х гг. прошлого века. КПСС я политической партией не считаю, так как это был совершенно особый государственно-политический институт, полностью слившийся с властью и ставший ее стержнем, становым хребтом. Единственное, что делало КПСС похожей на политическую партию - наличие (точнее декларирование) определенной идеологии. Причем этой доктриной вынуждены были руководствоваться отнюдь не только коммунисты. Она вошла в жизнь страны, регламентировала внутреннюю и внешнюю политику, диктовала практику каждого дня даже тех граждан, которые никакого отношения к КПСС не имели, коммунизму не симпатизировали и, более того, по мере сил сопротивлялись ему. В этом случае государственный аппарат осуществлял в отношении идеологических противников режима репрессивные акции, вплоть до лишения свободы. И так было еще в последние, относительно либеральные времена советской власти.

Когда же появилась возможность открытой критики режима (сначала под лозунгами "исправления", придания социализму "ленинского", "человеческого" лица, а затем и акцентуации бесперспективности и преступности коммунизма), часть общества политически активизировалась и предложила альтернативные идеологические доктрины. Стали организовываться клубы, союзы и фронты, объединяющие разношерстную публику - тех, кто по тем или иным причинам считали коммунизм неприемлемым для себя и вредным для общества. В итоге к 1992 г. было создано движение "Демократическая Россия", объединившее уже не просто антикоммунистов, но более определенный спектр реформаторских и демократических сил. Много говорилось о ложных предпосылках, принципах и условиях становления рыночной экономики в современной России и, в частности, о внедрении соответствующих экономических схем, исключающих становление в стране ответственного рынка. Впрочем, подробнее об экономической составляющей политического выбора - несколько позже. Сейчас же замечу, что после отмены 6-й статьи конституции СССР, то есть после фактического разрешения многопартийности начался процесс ускоренного и, в значительной мере, искусственного становления политических партий в России.

Вспомним, что первой официально зарегистрированной политпартией стала ЛДП СССР В. Жириновского. Например, Демсоюзу В. Новодворской официальная регистрация была не нужна, поскольку это оппозиция вне системы советских идеологических ценностей и политического режима. Жириновскому же - нужна, так как идеология, которую он проповедовал (в то время еще нащупывал), помимо очевидного популизма, вполне вписывалась в ценностные ориентиры некоторых советских доктрин, даже развивала их, приспосабливая к требованиям времени. Жириновский и его партия - наиболее успешный для авторов и самого Жириновского, как солиста, проект. Большинство проектов, кстати, куда более идеологически обеспеченных, постепенно сошли на нет. Кто сейчас помнит о ПРЕСС С. Шахрая? Для нас же важно осознать, что уже вначале реформ наибольший успех ожидал околовластные политические конструкции, прежде всего, те из их числа, которые были наиболее беспринципны, безыдейны, апеллировали к самым примитивным и грубым эмоциям.

Во всяком случае, ускоренное становление партий, на мой взгляд, привело к отрицательным результатам и, в частности, заложило основы той порочной политпартийной системы, которую мы сейчас имеем в России.

На первый взгляд на политическом поле страны действуют и продвигаются те же идеологические структуры и доктрины, что и в государствах с традиционным демократическим устройством. Есть левые, есть правые и, наконец, центристы. Причем, в федеральном представительном органе - Госдуме центристов большинство (теперь даже конституционное). Если бы самоидентификация этих партий и фракций соответствовала реалиям, можно было бы зафиксировать действительную стабилизацию режима. Увы, политическая система так же далека от идиллии, как название наших партий от доктрин, которые они исповедуют.

Первые, возникшие еще в начале 90-х гг. партии, так или иначе, пытались вписаться в общепринятые идеологические ниши. Например, Демократическая партия Н. Травкина, являла собой как бы антитезу коммунистам; Свободные демократы (СВДПР) М. Салье и И. Константинова декларировали и ощущали себя либерал-консерваторами. Было несколько христианско-демократических партий, движений и союзов: ХДСР (А. Огородникова), РХДД (В. Аксючица), РХДП (А. Чуева), РХДС (В. Савицкого). Наконец, кадеты Астафьева, как представители крайне правых в демократическом лагере.

Напомню, что националистический лагерь, представленный такими лидерами, как Скуратов (Российский Народный Фронт) и Васильев (НПФ "Память"), по ряду причин тогда еще не мог самоорганизоваться в партию, но идеологически был так же вполне определен.

Совсем иная ситуация сложилась в то время у будущих долгожителей. ЛДПР Жириновского, хотя и эксплуатировала темы советского национализма и советской же державности, но, по существу, была не более чем популистской. Так же к популизму, хотя и рассчитанному на иной, нежели у ЛДПР электорат, стали склоняться Яблоко и ДВР при метаморфозе в СПС.

Последний успешный конструкт администрации президента - "Единая Россия", не захотела (или не была полномочна?) идентифицировать себя в качестве носителя какой-либо, пусть даже популистской, идеологии. Справедливо рассудив, что народу мил Путин, эти ребята объявили поддержку президента (и не просто президента, а именно Путина) в качестве своего единственного и исчерпывающего политического кредо. Это то, что в современной России называется "центризмом".

Впрочем, если бы выборы в 4-ю Государственную Думу дали иной результат, мы все равно получили бы "партию власти". Правда, в нескольких иных ипостасях: помимо "центристов", СПС и частично Яблоко - как "правых", а также левую и лево патриотическую оппозицию. В той или иной степени и "правые" и "левые" вполне вписаны в сложившуюся систему и всегда готовы быть пятым колесом в телеге президентской администрации. Вся представительная система, образно говоря, планирует (разумеется, вниз) на одном, и, притом, лево-этатистском крыле. Даже Союз Правых Сил (вдумайтесь!) по ряду своих положений исповедует типично леволиберальную политическую идеологию. Популистские и безыдейные политические конструкции тоже обильно используют левую риторику. Но ведь не только используют, а и продолжают пропагандировать!

У нас нет правых партий, в том значении, которое определяет данное политическое течение в странах с демократическими традициями. Причем нет ни умеренно правых, ни правого центра, ни правых радикалов. Их нет не только в федеральном законодательном органе, но и (за исключением крайне правых радикалов) не сформированы общероссийские организованные политические структуры. Лево-этатистский (по сути - пост-советский) перекос в политической, идеологической, доктринальной ипостасях российского социума - не только наследие советского прошлого, но и результат целенаправленной манипуляции демиургов из администрации президента. Хотя, эти явления сугубо взаимосвязаны. В любом случае, этот левый перекос как минимум, обедняя политическую палитру, лишает избирателей полноценного выбора и ограничивает возможности цивилизованного развития страны.

Анализируя "зачистку" в общественных структурах, которые участвуют (или могут участвовать в выборах), нельзя не сказать несколько слов о тех организациях, которые еще до недавнего времени обладали этим правом, путем создания или вхождения в различные избирательные блоки. Отметим, что с 1993 по 2001 г. тем или иным способом из процесса выборов были последовательно исключены религиозные организации, профсоюзы, общественно-коммерческие и общественные фонды, и, наконец, собственно общественные организации. Последними бастионом, взятым строителями "властной вертикали", были так называемые политические общественные организации, как общероссийские, так и межрегиональные и региональные.

Теперь, для разъяснения предыдущего абзаца, я напомню о "зачистке", осуществленной в законодательно-нормативном пространстве.

В принятом 11 июля 2001 г. ФЗ "О политических партиях". Законопроект довольно долго готовился, первоначально был представлен несколькими депутатами от разных фракций, активно обсуждался и в парламенте, и заинтересованными акторами и экспертами, широко комментировался СМИ.

Президентский вариант закона получил одобрение некоторых западных специалистов. В частности, я имел довольно продолжительную дискуссию с ведущими партийными организаторами и функционерами ХДС Германии на нескольких семинарах и Конференциях, организованных Санкт-Петербургским представительством Фонда К. Аденауэра. Последний по времени (до принятия Закона Госдумой) обмен мнениями был в апреле 2001 г. И хотя обсуждения нашего закона еще продолжались, и я не имел возможности сравнить вероятный российский нормативный акт с правовыми аналогами традиционно демократических стран, но общие тенденции были вполне очевидны.

Еще раз напоминаю, что ФЗ "О политических партиях" был принят Думой и подписан президентом 11 июля 2001 г. В Законе определен и переходный период - два года. За это время существующие партии и движения, а вернее политические общественные организации должны были провести преобразовательные съезды и стать полноценными партиями, обладающими правом участвовать в выборах в законодательные и исполнительные органы разных уровней.

Позже, благодаря Фонду К. Аденауэра был переведен на русский язык и издан Закон "О партиях" (или "Партийный закон") ФРГ, что дало возможность проанализировать два нормативных акта и сделать определенные выводы.

Сравним преамбулы нашего и германского законов. У нас: "В РФ признаются политическое многообразие, многопартийность. Исходя из этого конституционного принципа, государством гарантируется равенство политических партий перед законом независимо от изложенных в их учредительных и программных документах идеологии, целей и задач. Государством обеспечивается соблюдение прав и законных интересов политических партий". Начало германского закона: "Партии является конституционно-правовой необходимой составной частью свободного демократического общественного строя. Свободно и постоянно участвуя в процессе формирования политической воли народа, партии выполняют общественную задачу, возложенную на них основным законом, и получают на его основе гарантированную поддержку".

Очевидно, что германский законодатель говорит об общественных интересах, о свободе, как общества, так и деятельности партий. Государство не упоминается, но предполагается как инструмент для осуществления конституционных положений. В нашем варианте слова "свобода" и "свободный", вообще отсутствуют. В трех предложениях два раза упомянуто слово "государство". Государство "гарантирует", государство "обеспечивает". Создается впечатление, что именно государство в первой же фразе закона "признает". Притом, в данном случае (как и во многих других) под "государством" подразумевается власть. Общество вообще как бы отсутствует. Государство решает свои, практически не зависящие от общества, задачи. То есть в нашем варианте государство (власть) уже не инструмент общества, а некий Демиург, формирующий его. Разумеется, в этом же качестве оно применяет и трактует закон и тогда утверждение, что "государством гарантируется равенство политических партий перед законом независимо от изложенных в их учредительных и программных документах идеологии, целей и задач" - не более чем декларация.

Теперь сравним структуру "Партийного закона" ФРГ и ФЗ РФ "О политических партиях". На первый взгляд эти нормативные акты почти идентичны, вплоть до названий разделов в германском и глав в российском законах.

Если же мы детально рассмотрим эти документы, получается следующее:

Возьмем общие положения. То, что в германском законе определено в одном разделе и включает всего пять параграфов, в российском распределено в трех главах и двадцати статьях. Причем, в нашем случае речь идет о чрезмерной детализации и мелочной регламентации, как общих положений, так и механизмов создания и регистрации (преобразования) политических партий. Надо сказать, что и в этом случае законодатель не защитил партии от произвольных трактовок закона регистрирующими органами: регламентация не дает механизма легитимизации партий. Такие случаи уже были и они - позволительно предположить - могут быть результатом чьей-то посторонней воли, находящейся вне партий.

Десять параграфов в германском и пять статей в российском законах регламентируют отношения внутри партии. Надо заметить, что германский законодатель сделал все, чтобы защитить членов партии от диктата партийной бюрократии. Четко прописаны не только те нормы, которые должны быть в уставных и программных документах, но и механизмы, обеспечивающие соблюдение этих демократических принципов. Статьи нашего закона сформулированы таким образом, что права рядовых членов партии оттеснены на второй план. Зато, при определенной интерпретации, вся глава и ее отдельные статьи могут быть использованы в качестве дополнительного рычага внешнего влияния на партии.

Раздел "Выдвижение кандидатов на выборы" германского закона лаконичен и в полной мере соответствует своему названию. Он состоит из одного абзаца: "Выдвижение кандидатов на выборы в народные представительства должно происходить тайным голосованием. Выдвижение кандидатов проводится на основе законов о выборах и уставов партий". У нас с этим разделом отчасти соотносится глава 8 ФЗ "Участие политических партий в выборах и референдумах", состоящая из двух статей, первая из которых, опять же, детально регламентирует условия участия, а вторая фиксирует случаи признания (или непризнания) кем-то третьим участия партии в выборах. Между прочим, этот вопрос напрямую связан со статусом организации: при определенных обстоятельствах признание неучастия даже задним числом может быть основанием для ликвидации партии.

Необходимость принятия ФЗ "О политических партиях" обосновывалась, в том числе, теми соображениями, что партии нуждаются в государственной поддержке. В нашем законе этому аспекту посвящены целых две главы: "Государственная поддержка политических партий" и "Государственное финансирование политических партий". В германском законе только один раздел "Государственное финансирование". Правда, в этом случае речь идет о пяти параграфах. У нас финансовые и иные преференции изложены в двух статьях и еще две статьи регламентируют не только финансовую отчетность партий, но и контроль финансовой деятельности политических партий (ст. 35). Необходимо заметить, что германский законодатель посвятил этой проблеме целый раздел, состоящий из десяти довольно больших параграфов. В этом разделе германская пунктуальность и педантичность проявились в полной мере. По сути дела, германский законодатель попытался описать все законные формы поступления средств в бюджет партии. Закон настаивает на полном и всеобъемлющем отчете об использовании этих средств. Статьи, посвященные всякого рода негосударственным финансовыми и иным поступлениям в бюджет партий, есть и в нашем законе в главе пятой, а именно в ст. ст. 29, 30 и, отчасти, 31. Это важный момент, так как в германском законе мы видим, что, с одной стороны, партии не могут выйти за рамки легитимной поддержки - закон достаточно суров. С другой стороны, сама эта поддержка, в случае, если деятельность партий не противоречит соответствующим положениям закона, гарантирована. В нашем же варианте механизм этой поддержки не вполне прописан. Сама она обусловлена 3% проголосовавших за соответствующую партию на выборах в Госдуму. В германском варианте - 0,5% в Европарламент и Бундестаг и 1% в Ландтаг. Но самое главное: мизерная господдержка, подкрепленная возможными пожертвованиями от частных лиц и бизнеса (к слову, значительно превышающими в условных единицах размеры допустимых по германскому законодательству пожертвований), ставит партии в финансовую зависимость не от государства, а от тех, кто платит. В этом случае наше государство (читай: власть), вопреки обыкновению, почти самоустраняется. Почему? Потому, что те, кого принуждают содержать "нужные" партии, в свою очередь зависимы от исполнительной власти. Впрочем, об этом - позже.

Наконец, хотелось бы сравнить раздел "Исполнение запрета на антиконституционные партии" германского закона и главу "Приостановление деятельности и ликвидация политических партий" российского закона. Шестой раздел германского закона состоит из двух параграфов. Первый регулирует исполнение конституционных требований и судебные механизмы самозащиты партии. Второй защищает экономические интересы государства и общества от попыток коммерческих структур использовать полномочия и преференции партий путем организации псевдопартий (в оригинале "суррогатных партий").

Девятая глава нашего закона включает восемь полновесных статей. Четыре из них регулируют государственный контроль деятельности партий, одна описывает санкции центральных органов партии в отношении регионального отделения, одна (самая маленькая, состоящая из двух пунктов) посвящена механизму защиты партии путем обжалования решения суда о ее ликвидации и в двух приводится механизм реорганизации и ликвидации партии.

Помимо положений, которые можно сравнить, анализируя структуру этих законов, необходимо обратить внимание еще на два важных, на мой взгляд, аспекта, значительно торпедирующих демократические принципы.

1. Численность и списки партий. В германском законе параграфы и пункты об этих данных отсутствуют вовсе. Предписано представлять в контролирующие органы только списки членов руководящих и ревизионных органов федеральных и региональных отделений. У нас же речь идет о жесткой регламентации как численности всей партии - не менее 10 тысяч, так и численности региональных отделений, не менее 100 (в иных случаях - 50 человек) и о списках членов партии.

2. Запрет на существование региональных и межрегиональных партий. В германском законе прямо говорится о возможности организации и функционировании региональных, межрегиональных и федеральных партий. Причем, в случае, если эти партии получают 1% голосов на выборах в местный парламент, государство гарантирует им серьезную финансовую поддержку. У нас по закону партии могут быть только федеральными.

В нашем законе есть еще множество положений, вызывающих недоумение, но и сказанного достаточно, чтобы сделать некоторые выводы. Германский "Партийный закон" способствует организации, развитию и нормальному, то ест общественно полезному функционированию политических партий. Закон ограждает общество от возможных злоупотреблений. Особенно тщательно в нем прописаны статьи, гарантирующие права рядовых членов партии от превышения полномочий со стороны центральных партийных органов и депутатов-партийцев. Немало места уделено и правам партий, как объединений граждан. Германский законодатель не ограничился декларациями, но подтвердил права партий четким юридическим механизмом.

В российском законе государство так незначительно поддерживает партии, при этом, ставя такие жесткие рамки их деятельности, что возникают справедливые сомнения в их независимом функционировании. Детально прописаны запреты, контроль и санкции, хотя тоже без разработанного юридического механизма. Пункты же и статьи, гарантирующие свободное функционирование партий, защиту их членов от злоупотреблений со стороны руководства либо вовсе отсутствуют, либо декларативны.

Российский закон, главным образом, регулирует деятельность тех партийных структур, которые были организованы до его принятия (а некоторые существовали и ранее 1991 года). О каких же возможностях создать новую полноправную независимую политическую организацию (напомню, что в современной России это могут быть только общефедеральные партии) можно говорить при подобном законодательстве? Не трудно, поэтому, сделать вывод, что появление подобных структур возможно только в случае прямого заказа со стороны исполнительной власти, причем деятельность их технически и материально обеспечивается из абсолютно контролируемых (помимо закона) источников, а, следовательно, контролируется идеология, политика и практика партий.

Итак, я делаю вывод, что независимая общественная организованная политическая активность исключена и, именно, благодаря продуманной и долгосрочной программе законодательных ограничений.

Надо заметить, что всякая системная деятельность, в том числе, деятельность политическая требует немало средств. Деньги нужны для аренды партийного офиса, проведения мероприятий в период между выборами, обновления и обслуживания оргтехники, транспорта, выпуска партийных СМИ, жалования штатным сотрудникам аппарата (как центрального, так и региональных) и непосредственного ведения избирательных кампаний. Идеальный вариант, когда политическая организация существует благодаря членским взносам ее участников. Однако члены партий и, в первую очередь, партий независимых, то есть организованных на определенной идеологической базе - обычные россияне, а значит - люди небогатые. Между тем в латентный (межвыборный) период нужно по моим подсчетам 600-700 тысяч у. е. в месяц для осуществления полноценной (хотя и минимальной) политической партийной деятельности общероссийской организации.

Избирательные кампании в России крайне затратные. Кампания считается удачной и ресурсосберегающей, если каждый голос за кандидата, прошедшего в федеральный или региональный парламент обошелся ему в 2 у. е. Конечная сумма в значительной степени зависит от количества, административного влияния и поддержки, финансовых возможностей остальных кандидатов. При грамотном ведении кампании место депутата в Законодательном Собрании, например, Санкт-Петербурга, обходится кандидату в 300-500 тысяч у. е.; место депутата в Госдуму от округа - от 700 тысяч у. е. до 1,5 миллионов.

Эти цифры меньше для депутатов-партийцев, идущих по округам, при условии, что партии работают полноценно, то есть систематически, целенаправленно, постоянно, в том числе и в межвыборный период. Однако и в этом случае нужны немалые средства, о которых уже говорилось.

Излишне напоминать о том, что успешный результат в сложившейся системе зависит от наличных средств в третью очередь. На первое место я бы поставил административный ресурс, а на второе - возможность влиять на СМИ, то есть создать определенный информационный фон (плотный и агрессивный). На сегодняшний день, это - тот же административный ресурс.

Поэтому не случайно, что важнейшей составляющей партийного строительства, начиная с 93-го года, стал файндрайзинг. По существу, часть партий (ДВР-СПС, ОВР) содержались самими партийными лидерами, другая часть существовала, благодаря тому, что экономические магнаты вкладывали деньги в "разные корзины". Например, М. Ходорковский финансово поддерживал одновременно "Единую Россию", "Яблоко" и КПРФ. Сейчас такая ситуация исключена, поддерживать можно только и исключительно те партии, которые рекомендованы администрацией. В противном случае бизнес-структуры, действующие самостоятельно, в соответствии со своими предпочтениями поддерживающие политические силы, могут быть репрессированы. И здесь не важна ни их финансовая мощь, ни степень криминализации - важен принцип. Кто заказал закон, тот его и исполняет. Кто сформировал депутатский корпус (который закон принял), тот закон и заказывает. Внешне все демократично, а на самом деле, как в блатном шалмане: "кто девушку обедает, тот ее и танцует".

Как же так получается, что не только не сложившийся средний класс, но и крупные магнаты бессильны перед самодержавной волей исполнительной власти?

Отечественное предпринимательство возникло в результате крайне неправедной приватизации государственной собственности. Выше уже говорилось о тех несообразностях, которые нанесли "родовую травму" современному российскому капитализму. К этому можно добавить только одно: начинать вообще надо было с реституции, то есть признания прав прежних собственников на имущество, экспроприированное в период октябрьского переворота и последующих событий. Этого сделано не было. Не смотря на робкие попытки некоторых депутатов Государственных Дум предыдущих созывов, хотя бы чуть-чуть продвинуть законы о реституции, основная масса думцев последовательно выступала против. Право собственности не стало бесспорным в сознании граждан, в сознании их представителей в органах законодательной и исполнительной власти и даже в сознании отечественных предпринимателей, которые почти все 90-е годы занимались незаконным "перераспределением" уже приватизированной, то есть частной собственности. Приватизация превратилась в элементарный раздел собственности между теми, кто находился у власти или их доверенными управляющими. Таким образом, вся крупная собственность в России осталась (как и была при советской власти) у государства в лице высшей бюрократии. Так называемые хозяева предприятий по существу - высокооплачиваемые менеджеры. Речь, конечно, идет о крупном и очень крупном бизнесе, представителей которого сейчас ругательно называют олигархами.

Еще совсем недавно (до 1998 года) это были представители финансового капитала (вспомним "семибанкирщину"), теперь же в основном - магнаты добывающей и сырьевой промышленности. Попытаемся проанализировать мотивы этих людей.

Для лидеров банковского капитала (чей бизнес в России в первую голову основывался на финансовых спекуляциях, эмиссии, игре на курсах валют) наиболее актуальным было влияние на власть и, более того, прямое участие во власти. Это они в полном объеме обеспечили победу Б.Н. Ельцина в 1996 году. Таким образом, объективно, именно благодаря финансовым магнатам, была сохранена многовариантность, то есть перспектива (пусть и в далеком будущем) демократии в России. Элементы прессинга или, наоборот, искусственной поддержки делали систему несправедливой, рахитичной и уязвимой. Однако, как сама власть, так и политтехнологи вынуждены были апеллировать к сознанию избирателей, к их рациональному или чаще эмоциональному выбору. Но затем произошли процессы, расшатавшие и разрушившие сложившуюся систему.

С одной стороны, поскольку "пряников всегда не хватает для всех", произошел раскол в финансовых кругах. Предпочтения их разделились, и они стали поддерживать различные слои высшей бюрократии, а именно те, с которыми они были связаны и которые "крышевали" их конкретные интересы. С другой стороны, дефолт 1998 года сильно увеличил возможности незначительного числа финансовых магнатов, непосредственно находящихся у госкормушки, но разорил большинство. Идея обладания исключительно финансовым капиталом стала непопулярной. Актуализировалось владение сырьевыми ресурсами. Между прочим, и мировые цены на энергоносители повысились. Конечно, крупнейшие магнаты, обладая огромными финансами и иными ресурсами, и до дефолта "интересовались" нефтью, газом и электроэнергией. Теперь же для них важнейшей сферой приложения сил и извлечения доходов стали именно эти отрасли. Банки и финансы стали вторичным элементом экономики, обеспечивающим и обслуживающим "сырьевку".

Заметим, что банкир, недовольный политической ситуацией, может в принципе и за короткое время, перевести свои основные капиталы туда, где ему комфортнее, а "сырьевик", не может перетащить свой нефтепромысел или газовое месторождение ни в Чехию, ни в Израиль, ни в Соединенное Королевство. И в этом смысле он еще более зависим от политической власти, то есть в наших условиях, от воли высшей бюрократии. Да и сырьевые ресурсы (то есть те самые пресловутые "пряники") ограничены. Поэтому вполне объяснима та борьба среди высшей бюрократии, которая развернулась в 99 году. Основная дискуссия тогда, и об этом стоит напомнить, шла не между коммунистами и демократами, а как бы в среде самих "демократов". Группы бюрократии и поддерживающих их промышленных магнатов, которые пострадали от дефолта и не получили достаточного по их мнению куска сырьевого пирога, поддержали ОВР и Лужкова, выступивших с популистской идеей передела собственности. Те же, кто комфортно чувствовал себя в существующей системе, ставили на Ельцина или его преемника, то есть продолжали поддерживать политическую линию так называемой "семьи". Вторые оказались талантливее и организованнее. Им удалось в течение нескольких месяцев не только дискредитировать ОВР и Лужкова с Примаковым, но и сформировать альтернативную группу, по существу победившую на выборах в Государственную Думу.

Побочным эффектом данного проекта стала относительная победа КПРФ. Заметим, что комбюрократия также апеллировала к промышленникам. Однако она традиционно пыталась опереться на производственников, так называемых "крепких хозяйственников" или "красных директоров". Постоянная акцентуация проблем ВПК и поддержка, так называемого, "реального сектора" экономики коммунистическими функционерами и депутатами от КПРФ могла бы быть признана вполне правомерной, если бы не злонамеренная путаница в терминологии. Во-первых, под "поддержкой" они имеют в виду, прежде всего, государственные дотации в частные по существу предприятия, либо соответствующую таможенную политику. Во-вторых, сами эти предприятия далеки от реального сектора экономики, поскольку их в принципе невозможно модернизировать, чтобы восстановить в прежнем объеме. Невозможно, например, восстановить прежний советский автопром - не хватит никаких средств, а, главное, его продукт - неконкурентоспособен. Прежний ВПК, затратный и закрытый даже для государственных проверок, также не нужен. Государство уже не может делать столь объемных военных заказов. Постепенно такого рода производства превратились в зоны, где процветает коррупция и казнокрадство.

Во всяком случае, имея в Думе 3-го созыва несколько конфликтующих между собой групп, представляющих интересы высшей бюрократии и выступающих под флагом "демократов" (причем группа правящей номенклатуры была крайне разношерстна и слаба), центральная исполнительная власть оказалась перед рядом проблем. Во-первых, левая фразеология ОВР могла объединить их при решении ряда вопросов с коммунистами. В принципе, интересы некоторых финансовых и сырьевых корпораций могли быть пролонгированы в "реальном секторе". Во-вторых, региональные лидеры также вели свою политическую линию, которая могла стать определенной стратегией, объединяющей интересы левых и левого центра с дальнейшей болезненной децентрализацией и конфедератизацией страны. Закономерно, что в этих условиях последним резервом уходящего режима ("семьи") стала апелляция к демократическому патриотизму и силовым структурам.

В России наиболее лояльным силовым органом всегда была политическая полиция. Она была лояльнее армии, флота и МВД именно потому, что в наименьшей степени опиралась на симпатии народа и в наибольшей - на поддержку бюрократии.

Здесь надо сделать небольшую ремарку. 14 декабря 1825 года потерпел поражение дворянский мятеж, а вместе с ним была похоронена идея хунты, то есть насильственного захвата власти армией. За последние двести лет влияние министерства внутренних дел несколько раз усиливалось. Однако всякий раз высшие чины МВД осуществляли политическую волю внешней по отношению к ним силы - высшей бюрократии. Органы же политического сыска и во времена Сталина и позже не только формировали политику страны, находясь внутри высшей бюрократии, но и сами, в лице Андропова, например, становились брэндом этой высшей бюрократии.

В марте 2000 года короткий период российской "демократии", предполагающий некоторое разделение прерогатив и полномочий между высшей бюрократией и магнатами, закончился. Попытка "революции менеджеров", которую экономика традиционно демократических стран пережила в 70-е годы прошлого века, у нас, мало, что была крайне робкой, но и свернулась по воле номенклатурной "элиты". Кто не понял - бежал или сидит. Не деньги дают власть, что хотя и плохо, но понятно. Власть дает деньги. Россия вернулась к традиционному для себя политическому устройству - самодержавной власти высшей бюрократии.

Конечно, власть немногих богатых людей не есть демократия, но это выход, вернее маленький шажок на пути к демократии, поскольку власть разделена между двумя стратами. Сейчас же власть сконцентрирована в руках только одного класса - в руках высшей бюрократии, то есть сделан шаг в противоположную от демократического устройства сторону.

Если страной управляет только один класс, а руководство этого класса не санкционировано сакрально-мистически, то он вынужден предстать в глазах избирателей защитником интересов всей нации. Эти интересы невозможно стратифицировать и даже вербализировать, поскольку в этом случае их придется защищать, то есть апеллировать к независимым гражданским сообществам и их структурам, и, таким образом, выйти за рамки и интересы своего класса. Наша бюрократия не хочет и не может этого. Значит, бюрократия обречена и впредь декларировать совершенно несовместимые принципы: рост авторитета спецслужб (и "силовиков" вообще) и развитие демократии; углубление экономических реформ и сильную социальную политику; интеграцию в мировую экономику и политику (хотя бы в качестве младшего партнера) и борьбу за самость и самостоятельность.

В экономике же возникает необходимость опереться не только на финансистов и "сырьевиков", но и на так называемый "реальный сектор", включая, между прочим, относительно успешно развивающиеся пищевую и легкую промышленность. В нынешних условиях опираться - значит "пасти" - выстроить и приспособить для своих политических нужд. Что успешно и последовательно делается, невзирая на то, что эти экономические структуры зачастую возникали и почти всегда развивались самостоятельно, без помощи властей.

Разумеется, "олигархам" в этом случае приходится особенно туго. Ежели же они "засветились" в качестве вольнодумцев, то есть людей, которым показалось, что их большие деньги позволят им действовать самостоятельно и свободно - наказание, порой чрезмерное - неминуемо. Между прочим, одной из внесудебных, но вполне публичных объяснений причин "наезда" на Ходорковского была его попытка участия в политике в качестве независимой силы. Говорилось и писалось об этом вполне открыто, как бы такое "объяснение" считалось нормальным. Я же думаю, что ненормально вмешательство "силовиков" и бюрократии (из исполнительной власти) в публичную политику, их стремление влиять на формирование государственных органов, так как это - чиновники, бюджетники, обеспеченные средствами на существование благодаря нашим налогам. А ответственный бизнес не только может, но и обязан участвовать в публичной политике. И делать это он должен также публично и прозрачно. Иначе - автократия, стремящаяся к тоталитаризму.

Во всяком случае, и экономическое пространство было "зачищено". Предпринимательские группы и сообщества, способные подпитывать независимые политические структуры, подчинены или разорены. Теперь существующим (или возможным в будущем) политическим силам неоткуда получить необходимую финансовую поддержку, если они "несимпатичны" бюрократии.

По прошлым выборам мы знаем, что существенное значение имела позиция региональных руководителей. Губернатор, а тем более президент республики в составе России, оказывали серьезное влияние как на формирование местного парламента, органов самоуправления и глав муниципальных образований, так и на формирование региональной части федерального депутатского корпуса. Причем не только одномандатников Госдумы и членов Совфеда, но даже и на региональную часть партийных списков.

Безусловно, это не демократическая система, но наше предыдущее утверждение о том, что чем больше субъектов, влияющих на власть, тем больше элементов демократии - остается в силе. Если бы администрация президента Путина, политически руководя страной, действительно пеклась о реальной многопартийности, тогда укорот губернаторов и президентов привел бы к большей демократизации. Поскольку же выстроена полуторапартийная система, а партия, которая идентифицирует себя с президентом, в собственном смысле слова партией не является, и этот небольшой шанс многовариантности выбора исчерпан.

Впрочем, и сейчас региональные руководители самым откровенным образом влияют на выборы всех уровней в своих регионах. Достаточно вспомнить многочисленные скандалы, связанные, как с выборами самих региональных руководителей (когда в зависимости от их лояльности лично Путину им позволяют избираться на третий срок), так и их чрезмерное влияние на формирование региональных парламентов, органов местного самоуправления и глав администрации муниципальных образований. Скандалам подобного рода несть числа и они достаточно отражены в СМИ.

Мне неизвестны особые успехи "вертикали власти" в сферах соблюдения губернаторами и президентами республик в составе РФ основополагающих норм Конституции и защиты ими реальных интересов граждан своих субъектов и национально-государственных интересов России в целом. Судя по той информации, которая порой появляется в нашей полузадушенной прессе, с этим дело обстоит не ахти как. Однако, что касается лояльности лично президенту и партии "Единая Россия", как проекту его администрации - с этим все в ажуре. Можно даже сформулировать некоторую закономерность: чем сомнительнее деятельность регионального руководителя, чем хуже социально-экономическое и политическое положение в "его" регионе, тем выше процент голосов, отданных за "Единую Россию" на последних думских выборах и тем больше избирателей проголосовало за Путина в этих субъектах Федерации. Если второе еще как-то объяснимо надеждами на "доброго царя", находящегося далеко в Кремле, то уж голосование за "Единую Россию", в которой сплошь и рядом состоят наиболее одиозные губернаторы и республиканские президенты, трудно объяснить логически.

Но и этого "элите" уже мало. Теперь президенту не придется нарушать закон и призывать голосовать за любимых им кандидатов. Все проще: губернаторов будут утверждать региональные законодательные собрания по представлению (рекомендации) самого президента. Кстати, интересно, а как с президентами республик в составе РФ? Если их тоже будут назначать, то ломается принцип федеративности России и это неизбежно вызовет активизацию сепаратистов. Если же их будут избирать, то население русских регионов в очередной раз ущемляется в правах.

И последнее в этом ряду. Разумеется, и прежде, то есть в советское и постсоветское время, в деятельности избиркомов сложно было обнаружить следы объективности. Пожалуй, только выборы 89 - 90 годов были относительно свободными, что объясняется некоторой прострацией, в которую впали все власти. Но уже выборы 93-его года в первую Государственную Думу РФ выявили откровенных любимчиков исполнительной власти, следовательно, и избиркомов. Но если есть "любимчики", то есть и те, к которым относятся нейтрально. А также и те политические объединения, которые определены исполнительной властью как противники. На первый взгляд ситуация с 1999 года кардинально не изменилась, но только на первый взгляд. Существо вопроса заключается в том, что сейчас скорее можно говорить о "своих" и "чужих". "Чужих" "зачищают" всеми возможными способами, как через Минюст, так и непосредственно в период избирательных кампаний. Хотя, здесь более уместен термин "фильтрация" также характерный для военно-разведывательного лексикона.

Однако и эти "ежи" на пути к народовластию теперь не кажутся достаточными. ЦИК выступил с несколькими замечательными инициативами, по сути ликвидирующими те небольшие элементы демократии в избирательном законодательстве (о практике я уж не говорю), которые еще оставались. Например, важнейшим и прямым, непосредственным механизмом народного волеизъявления является референдум. По тем поправкам, которые предложены к рассмотрению Госдуме (и приняты ею), инициация плебисцита сейчас настолько затруднена, что осуществить ее может только политическое объединение, сильно близкое к президентской администрации. Да и круг вопросов, которые выносятся на референдум, значительно сужен. Забавна мотивация этих изменений и дополнений, звучащая из уст господина Вишнякова и краснобаев фракции "Единая Россия". Они утверждают, что оппозиция может использовать референдум для политического PR, как элемент в политической борьбе. Эти люди (вообще-то работающие политиками) делают вид, что искренне не понимают: многопартийная система, безусловно, предполагает политическую борьбу, в том числе, и политический PR. Именно эти возможности оппозиции способствуют, с одной стороны, уменьшению опасности ее радикализации, с другой - ограничивает вероятные злоупотребления правящей партии.

Также и изменение законодательства о проведении мирных уличных акций. Пропрезидентская фракция едва ли не предложила оппозиционно настроенным гражданам митинговать в чистом поле, то есть для самих себя. Потом, правда, пересмотрели: митинговать можно во многих местах, но только не трогать "вертикаль".

Еще несколько инициатив активно вбрасывается в сознание избирателей. Мало того, что партии на выборах в следующую Думу должны будут преодолевать 7% барьер, сейчас уже говорят о 10%. При этом необходимо еще увеличить численный состав партий. Кроме того, хотят ликвидировать избрание по мажоритарным округам, отменить возможность участия в выборах блоков, и довести количество членов Госдумы до 300 человек.

На этих моментах хотелось бы остановиться подробнее. В принципе, я сам сторонник избрания нижней палаты по партийным спискам, но только при условии наличия реальных партий и парламентской республики. При президентской республике, да еще, когда ни один президент не является членом партии, такие новации логически трудно объяснимы. Однако же в этом случае необходимо не увеличивать, а снижать процентный барьер, например, до 3%. Достаточно сказать, что из всех европейских стран только в Греции около 10%. И Греция, кстати, парламентская республика. Не понятен также возможный запрет блоков. И, наконец, переход к выборам по партийным спискам в Государственную Думу должен сочетаться с выборами депутатов Совета Федерации. Сейчас верхняя палата формируется путем делегирования в нее представителей администрации и законодательного органа субъекта Федерации. Между тем, так было не всегда. Первый состав Совета Федерации именно выбирался всенародно (по два человека от субъекта). Затем членами верхней палаты становились по должности руководители исполнительной власти регионов и председатели региональных парламентов. Теперь же их практически назначают. Нетрудно заметить тенденцию все большего ущемления демократических принципов и все большего отчуждения граждан от формирования верхней палаты. Однако в этом случае теряется смысл существования Совета Федерации. Верхняя палата создана для гармонизации интересов субъекта Федерации и государства. Политические партии в Думе защищают интересы государства в целом, а депутаты Совета Федерации - интересы своих территорий. Учитывая, что Россия по Конституции и фактически является федеративным государством, двухпалатный парламент должен принимать законы, отражающие этот баланс интересов. Добавлю характерный штрих - большинство вышеперечисленных законопроектов инициируются ЦИКом:

Законодательная политика исполнительной власти и ЦИКА, все эти новации совершенно не логичны, если исходить из принципов устойчивости нормально функционирующей системы. Но, если иметь в виду, что исполнительная власть стала единственной реальной властью (и стремится по возможности долго оставаться таковой)), что она всемерно защищает интересы довольно узкой группы людей, то все они, как уже принятые, так и предлагаемые, вполне объяснимы. Правда, здесь нужно говорить не о логике государственного строительства, а о защите корпоративных интересов. И это - уже не ощутимая (хотя и не артикулированная) тенденция, а вполне определенная политика.

Из вышеизложенного понятно, что за последние пять лет целенаправленно свернута всяческая возможность самостоятельной инициативы, независимого политического выбора. Сделано это довольно грамотно, то есть так, что только очень дотошные люди могут разглядеть под демократическими и модернистскими декорациями современной российской политики знакомую кирпичную кладку казенно-номенклатурного самодержавия. Грамотно еще и потому, что "отфильтровали" и "зачистили" все, что было можно и нужно. Правда, навряд ли по какому-то единому, заранее продуманному хитрому плану. Скорее всего, наших демиургов вел их бюрократический инстинкт, некое наитие и интуиция, присущие этому отечественному сословию. Но можно ли в таком случае говорить о выборе народа и, тем более, обвинять народ? Нет, это, безусловно, выбор номенклатуры, тех, кто сейчас самозвано и самонадеянно называют себя "элитой". А народ был изначально отрешен от этого процесса и его единственная вина в том, что, занятый проблемами ежедневного выживания, он вновь допустил самовластие "элиты".

Это утверждение следует разъяснить. Сейчас сырье - основной продукт России - весьма дорого за рубежом. Предыдущие же десять лет баррель стоил от 8 до 16 у.е. Россия не Кувейт или Саудовская Аравия. Баррель обходится не в 0.3, а в 3 американских доллара. Внешнеэкономические дивиденды были крайне низкими, экономика - спекулятивной, что, в конце концов, привело к дефолту 1998 г. Обычные, не "элитные", россияне в основной своей массе буквально выживали. Тогда пострадали не только неимущие, но даже и те, кто риском и неимоверным трудом постарались заложить основы будущей зажиточной жизни. Казалось бы, сегодня, когда мировые цены на нефть и газ, то есть наши основные экспортные товары, так комфортны, государство должно, условно говоря, вернуть долги гражданам: вознаградить их за долготерпение и поделится благами. Тем более, что достались они не в результате последовательной и продуманной экономической политики, трудов власть предержащих, а вполне случайно.

Ничего подобного. Именно сейчас медицина и образование становятся платными. Между прочим, замечу, что параллельно ущемляются частные образовательные и медицинские структуры (даже лицензированные). Таким образом, собираются сделать платными именно государственные медицинские и образовательные услуги. На практике они уже платные: и врачи, и преподаватели (в том числе ВУЗовские) вынуждены, так или иначе, брать деньги за свою работу или на оборудование, лекарства и т.п. Но теперь нам - потребителям - придется платить и в кассу и в "карман". Объяснение простое: доходы государственных учреждений будут идти в бюджет государству, а не на развитие и нужды этих учреждений. Потом, возможно, чиновники что-нибудь и подкинут "социальной сфере", но исключительно по своему усмотрению, либо в соответствии с политикой "генеральной линии".

Сколько-нибудь ответственные политики заявляют: если государство (то есть власть) случайно разбогатело, справедливо и правильно финансово поддержать медицину, высшую школу, фундаментальную науку. Нет этого. Наша власть не намерена вкладывать в будущее и, более того, собирается возложить все затраты по социальным реформам на плечи и без того бедного российского общества. И вот тогда вопрос: кто же есть российское государство? Мы - общество, нация (совокупность граждан) или они - власть, которую мы наняли для исполнения сугубо определенных функций? Официально, особенно в экспортном исполнении, власть декларирует свои управленческие функции, но реальная политика государства в социальных вопросах такова, что можно сделать вывод: мы воспринимаемся "элитой", как досадное недоразумение, нахлебники в корпорации "Россия".

Предположим, что конспирологические идеи - суть, правда и что авторы "золотого миллиарда" планируют довести население России до пятидесяти миллионов. Получается, что нынешняя российская власть (прежде всего, исполнительная) вполне успешно осуществляет эту стратегию. Такое количество населения как раз достаточно для обслуживания и охраны газовых и нефтяных месторождений, коммуникаций, заводов по переработке отходов и т.п.

Я, однако, не верю в теорию заговора. На самом деле все значительно проще и гнуснее. Имея неплохие доходы, наша власть копит их подобно скупому рыцарю по той простой причине, что прекрасно понимает - внешнеэкономическая коньюктура не всегда будет такой удачной. Именно тогда, большой блеф об устойчивой экономике и "высоком инвестиционном рейтинге" РФ лопнет. И как же к этому черному дню "тощих коров" готовиться власть?

С одной стороны сворачиваются даже советские социальные программы, то есть людей приучают к трудностям даже в тех вопросах, решение которых прежде гарантировалось государством. С другой - накапливаются средства, чтобы в случае внешнеэкономического кризиса бросить подачку народу и, таким образом, сберечь за своей корпорацией рычаги управления, а значит, сохранять, сколь возможно долго статус-кво. По результатам это - даже не современная резервация индейцев в США, это - стеклянные бусы для папуасов XVIII века. Ситуация, в которой оказалось общество, а, следовательно, и страна - бесперспективна и унизительна.

Я никогда не разделял социалистических идей, но идеи социально-ориентированного, социально-ответственного рынка, идеи солидаризма внутри нации кажутся мне не только актуальными, но имманентно справедливыми. Именно поэтому я не люблю вороватых и циничных российских либералов. Интеллигентная старушка, стоящая с протянутой рукой, - непомерная цена псевдомодернизации и метаморфозы с собственностью (когда она от возможности распределения и использования советской "элитой", стала наследственной для кровных и духовных потомков той же "элиты").

Почти вчера (если измерять историческими мерками) произошел политический крах вышеупомянутых либералов. Я утверждаю, что даже в странах с традиционно либеральной экономикой механизм перераспределения национальных богатств или, по крайней мере, поддержки нуждающихся, налажен куда более продуманно и справедливо, нежели в нынешней России. Богатые знают, что бедным нужно помогать, что нужно делиться частью денег, чтобы не потерять их вовсе. Демагогия (публичная и подразумеваемая в контексте) тех, кто "сковырнул" российских либералов с политического Олимпа строилась, в том числе, на декларировании необходимости большей справедливости в перераспределении национальных богатств. Сейчас эти лозунги забыты. Уровень несправедливости, неправедности возрос соответственно росту цен на энергоносители. Между тем, россияне за последние пять лет не поглупели. Смею утверждать, что средний гражданин умнее, а главное честнее среднего представителя власти. Ситуация, таким образом, достаточно нестабильна, ибо для русских не страшны трудности, но неприемлема неправда.

Самое скверное, что эта антинациональная, антипатриотическая политика проводится под вполне патриотическими, даже государственническими лозунгами, то есть, дискредитируется та идеология, которую я (и люди, подобные мне) пытались утвердить в России, начиная с 90-х годов прошлого века. Идеология, которая оставалась "незафуканной" и именно благодаря тому, что в период хапка "элита" предпочла мимикрировать под либералов, поставлена под удар.

Патриотизм и соблюдение национально-государственных интересов - задача слишком сложная для нашей "элиты". Но хотя бы социальные проблемы при такой-то выгодной конъектуре решать следует. Значит "элите" пора соответствовать собственным предвыборным декларациям. Да ведь и сами эти декларации - то, что в них утверждается - вполне уместно и правомочно, более того единственно возможно в цивилизованном или сколько-нибудь нравственном обществе.

По этому поводу не могу не зафиксировать две позиции. Первая - тактическая: демократия, патриотизм, христианское (да даже и гуманистическое) мировосприятие предполагают уважение к каждой личности и помощь со стороны общества нуждающимся согражданам. Следовательно, и власть - как инструмент, реализующий политическую волю общества, обязана заниматься духовным здоровьем, социальными проблемами и иными элементами этой скучнейшей проблематики.

Вторая - стратегическая позиция заключается в следующем: патриотизм - это триада, включающая в себя понятия: дух, кровь и почва. Звучит угрожающе, почти по-нацистки, поэтому необходимо разъяснить.

За тысячелетие существования России сложился определенный культурный код. Российская культура, синтезировавшая и воплотившая в себе христианские начала, как восточные (византийские), так и с небольшим перерывом от падения Киевской Руси и до Петра I европейские (католические и протестантские). Это представления о том, что правильно и должно, включающие такие характеристики как сила мнения, ответственность власти, права человека, справедливое устройство общества и т.п. К этой культуре, я бы даже сказал, к этой русской цивилизации, духовно прислонились не только люди славянского происхождения. Есть такой термин "русскоязычные" (имеются в виду русскоговорящие). На самом деле, я бы использовал следующую неуклюжую, но точную словесную конструкцию - русско-мыслящие.

Разумеется, основным носителем этого духа являются великороссы - хребет российской нации. И отнюдь не только оттого, что их большинство, но, прежде всего, потому, что они создали, как смогли, сохранили, и теперь пытаются воспроизвести этот дух российской цивилизации. Поэтому, патриот современной России, носитель российского цивилизационного начала обязан ценить и беречь эту кровь. К сожалению, этого не понимают наши власти, претендующие на патриотизм.

И последнее - почва. Эта категория, конечно, важна, но по значимости занимает только третье место. Евреи восстановили Израиль через 2000 лет, потому что иудаизм позволил им сохранить дух ветхозаветной цивилизации. Армяне восстановили свое государство через 600 лет (последнее армянское Киликийское царство пало в 1375 году - первая республика возникла в 1918) потому, что смогли сохранить свою кровь. Более близкий пример - поляки (между прочим, славяне) восстановили и успешно развивают Польшу, пережив и преодолев за двести лет четыре раздела своей страны. Я ставлю почву на третье место еще и потому, что слишком часто власть в России считала российскую нацию и великорусский этнос прилагательным к территории, а не ее хозяином.

Очевидно, что эти примеры свидетельствуют: нация, ее кровь, дух и почва выживали и живут только в тех случаях, когда высшие слои действительно ответственны за народ и их общественная и политическая деятельность заключаются в служении ему. Следовательно, вина за "дурную повторяемость" российской истории, когда общество развивается не по спирали, а подобно змее, кусающей себя за хвост, лежит не на народе вообще, а, именно, на той части народа, которая готова, способна и утверждает, что только она имеет право быть социально активной. То есть - все на той же "элите". Суть ее за последние почти сто лет остается неизменной: эксплуататорской и паразитической. Формы проявления этой власти могут быть разными: от радикально-революционных до вельможно-сановных. В частности за пореформенные пятнадцать лет возобладал тип раболепствующего хама - высшее звено эволюции советской номенклатуры.

Если серьезно, то по оценкам социологов в нормальном обществе активно интересуются политикой до 3% населения. 10% - уже революция! Я думаю, что любой разумный человек - противник революции, тем более "бессмысленного и беспощадного русского бунта". Следовательно, вопрос не в количестве активистов (больше ненужно), а в их качестве. Качество их я оцениваю хрестоматийно. Так, как классик оценил интеллигенцию в беседе с Горьким.

Правда, остается еще одна претензия к народу: где, мол, активизм обычных (простых), тем более состоятельных и образованных граждан?

Я уже отмечал, что у нас, чем человек состоятельнее, тем меньше он занимается политикой. Так было не всегда. В конце 80-х - начале 90-х гг. политикой интересовались наиболее самостоятельные, в том числе и материально обеспеченные люди. Ведь тогда средний класс был значительно шире представлен в социальном спектре общества. Разумеется, это был советский средний класс с его довольно скромными возможностями и средствами, но он был многочисленным и сплоченным в понимании собственных интересов. Вспомним так же, как первые кооператоры и собственники помогли реформаторам в подавлении путча ГКЧП в1991 г. Тогда они еще верили, что наступает эпоха справедливости и свободы, что власть, по меньшей мере, не будет мешать гражданам жить и развиваться, в том числе и в предпринимательской сфере.

Сейчас же люди все меньше готовы участвовать в политике. Речь уже не идет о личном риске во имя реформ и демократии. Люди игнорируют сами выборы. Вызвано это, на мой взгляд, тем, что они понимают: их мнение в любом случае не будет услышано, а интересы - учтены.

Безусловно, число абсентеистов растет повсеместно в странах, где власти избираются. В этом смысле наша страна, похоже, не отличается от государств с традиционным демократическим устройством. Однако, если проанализировать эти процессы, можно заметить существенную разницу. В традиционно демократических странах особую политическую активность проявляют представители среднего класса и имущих сословий. Бедные граждане относятся к своим избирательным правам более индифферентно. Их насущные интересы обслуживают неправительственные организации. Да и любая партия вынуждена хотя бы в силу традиций разрабатывать сильную социальную программу и выполнять свои предвыборные обещания - осуществлять социально ориентированную политику - в случае победы. В странах традиционной демократии существуют и действуют высокие стандарты жизни всех граждан. Соблюдения этих стандартов требуют от власти не только бедные, но и богатые.

У нас же наиболее активны бедные люди, особо нуждающиеся в патерналистских функциях власти. Бедность большинства россиян - вопиюща, а нищие своим видом оскорбляют общественную нравственность, человеколюбие и национальное чувство. Властью делается все, чтобы ограничить влияние независимого общественного сектора в решении социальных проблем. Те же, кто мало-мальски самостоятелен, уже давно относятся к любым властям, как к игу, живут по принципу: "лишь бы не мешали".

Итак, мы видим, что игнорирование выборов все большим числом граждан имеет несколько объяснений:
- продолжающаяся повседневная борьба за существование, требующая всех сил и ресурсов;
- технологии грубой манипуляции, а теперь уже и прямого диктата, неприемлемые для большинства избирателей;
- неверие самостоятельных и самодостаточных граждан в возможность и желание власть имущих прислушаться к их требованиям, тем более решать их проблемы.

С разных сторон и по-разному принято характеризовать народ. Но и отечественные консерваторы (красного толка) и отечественные либералы любят рассуждать об его "особости". Мол, народ у нас таков, что демократия не приживается. Красные "патриоты" считают, что это - "плюс", либералы, что - "минус", однако, все отмечают, что это так.

Семьдесят лет народ били по голове железной дубиной, целенаправленно осуществляя отрицательную селекцию, то есть, уничтожая лучших и продвигая подонков. Последние пятнадцать лет его уже не бьют, но у самых ушей грохочут литавры, заглушая разум и зомбируя сознание. Понятно, что это - не демократия. Совсем наоборот. Демократии, то есть народовластия, в России еще не было. Сейчас же общество организовано "элитой" так, что даже некоторые предпосылки ее укоренения, присутствующие в социально-политической жизни России в середине девяностых годов прошлого века - исключены. Вместо нескольких центров принятия стратегических решений, нескольких субъектов политики, сформирован один, не персонифицированный и малочисленный. Поэтому не удивительно, что лучшие, наиболее честные и активные представители нации чураются политики. Все меньше граждан - представителей всех социальных слоев - соглашаются быть объектами чужой игры - того, во что превратились выборы. Например, подобная стратегия власти в вопросах свободного волеизъявления поставила честную молодежь перед дилеммой: или вовсе не заниматься политикой или радикализироваться. Действительно, если люди опытные и, отчасти, уставшие, готовы пока смириться с существующим положением вещей, то молодежь, чей романтизм и здоровый патриотизм еще не покрылись коростой цинизма, не находя себе места в нынешнем политическом раскладе, идут в экстремистские организации. И это - наиболее ответственная часть молодежи, которую интересует не только "кайф", но волнуют судьбы страны и нации. Большинство, к сожалению, готовы "оторваться по полной" с раз и навсегда "выбранным пепси". Разве это их грех? Неужели этот инфантилизм, ставший их жизненной позицией - результат собственной ущербности, душевной глухоты и культурной тупости? Нет, я думаю, что это сознательно выращенный плод, греховный плод, которым накормили нашу молодежь.

Резюмируя, отмечу, что все большее игнорирование выборов основными российскими стратами - признак активности и растущего политического опыта сограждан. Проблема лишь в том, что дальнейшая консервация нынешнего положения, неминуемо приведет к серьезному и значительному росту экстремизма у наиболее активных россиян, к апатии и неверию у остальных. Во всех случаях пострадают нация и государство, их многообразные и многогранные интересы, прежде всего - долгосрочные.

Безрадостная картина, описанная мною, по сути дела говорит о скверной ситуации, в которой оказались страна и общество. Очевидно, что основным упреком в адрес российских модернизаторов: "ускорителей" и реформаторов 80-90-х годов, высказанным здесь, было нежелание этих господ воспринимать народ - складывающуюся российскую нацию, как партнера и достойный субъект взаимодействия в осуществлении необходимых для страны преобразований - создание соответствующих политических условий и проведение экономической модернизации. Я характеризую сложившуюся ситуацию как сознательный выбор "элиты", осуществленный ее интеллектуальной обслугой. Все, что произошло потом - не злой умысел, а следствие, закономерное развитие той системы, которая сложилась в начале 90-х гг. Иное дело, что многовариантность, возможная еще в середине 90-х, теперь исключена.

В этом нет ни вины народа, ни его выбора. Но если мы и дальше будем терпеть такое положение, то вина наша будет неоспорима, так как настоящими хозяевами страны все-таки являемся мы - полиэтничная российская нация. Реальная экономическая модернизация, устойчивое развитие страны невозможны без дальнейшей политической либерализации, то есть без ответственности, целенаправленности граждан, а, следовательно, без ясного понимания ситуации, в которой оказалась Россия, того, что нужно ее населению, и того, чего может добиться общество, исходя из объективных обстоятельств.

Собственно, граждане, в огромном своем большинстве, если не понимают, то чувствуют: необходима положительная динамика во всем, а страна, тем временем, впадает в новый застой. Люди начинают чувствовать, что их объегорили, и что сюрпризы этого излюбленного метода общения "элит" с народом далеко не исчерпаны. Другое дело, что нормальные пути корректировки ситуации почти исключены и именно из-за невозможности легитимного участия народа во власти.

Я говорю "почти исключены", то есть еще не вовсе". Тем ни менее - выбор невелик. Существует, на мой взгляд, несколько направлений, развивая которые мы можем надеяться выйти из того кризиса, в котором оказалась страна и который будет только нарастать по мере продолжения нынешней политики.

Первоначально нам необходимо ясно понять собственную историю хотя бы последних ста лет и осознать, наконец, чьими наследниками мы являемся: исторической России или СССР.

До сих пор нация не определилась по ряду фундаментальных вопросов. В частности, нет единой оценки событий 17-ого года. Мы не имеем однозначного ответа на вопрос: что, собственно, произошло в феврале. Многие из тех, кто являются противниками коммунизма, считают, что Февраль был неизбежен. Их оппоненты справедливо замечают, что Февраль неизбежно закончился Октябрем. В ответ говорят о том, что самодержавие действительно было весьма уязвимым, а, главное, совершенно бесперспективным с точки зрения развития страны.

Разумеется, я попытаюсь только скомбинировать некоторые точки зрения, высказывания современников и исследователей на 1917 г.

Развитие Российской Империи было достаточно стабильным. Но уже в начале XX века стало очевидно - без серьезной и ускоренной модернизации Россия перестанет быть великой державой, а, следовательно, ее обширные территории превратятся в объект вожделения соседей. Тогдашние либералы, в отличие от нынешних, были настроены куда более патриотично и для них место России в мире, ее реальная роль в мировых политических и экономических процессах значили очень немало. Эти люди были именно так воспитаны средой и обществом, а, кроме того, они владели реальной собственностью, которая создавалась трудами нескольких (иногда многих) поколений.

Не забудем, что часть их были членами масонских организаций. Сейчас мы, стараниями безграмотных, падких до сенсаций СМИ, воспринимаем масонство, как некую над мировую организацию, путем манипуляций управляющую важнейшими процессами жизни людей разных стран. Однако, если отбросить пропагандистские клише и вернуться к первоначальному смыслу: масоны - это вульгарные прогрессисты, стремящиеся способствовать развитию общества без привлечения широких масс, чаще всего - тайно. Если бы у них был общий лозунг, то, вероятно, он звучал бы так: "Для народа, но без народа". В этом смысле тогдашние масоны, безусловно, не были демократами. Однако, если гражданское общество государств, в которых действовали их организации, созревало до принципов народовластия, масоны способствовали становлению демократического механизма, парламентаризму и т.п. Хотя манипуляционные технологии всегда остаются в их арсенале.

Как бы то ни было, уже с начала царствования Николая Александровича и, тем более, к концу второго года Великой войны российской элите (значительная часть которой была членами масонских лож) стало очевидно, что власть тормозит реальную модернизацию страны. С другой стороны, социально-политическая стабильность Российской Империи была поколеблена войной, которая для страны, на тот момент, шла не очень удачно. В этих условиях активная часть российской элиты решилась на заговор.

Конечно, это - аморальный метод, если не прямое предательство. Но важно не упустить из виду мотивы. В силу целого ряда обстоятельств (часть которых я коснулся, а некоторые затрону позже) тогдашняя российская элита действовала так, исходя из высших интересов страны (во всяком случае, тех, которые ей были близки и дороги).

Анализируя данную ситуацию, невозможно не коснуться и личности последнего Императора. Николай II был воспитан отцом в традициях классического самодержавия. Он был, а, главное, чувствовал себя ответственным за государство и народ, как отец ответственен за своих домочадцев. Хотя события 1905 года заставили Государя пойти на значительные уступки и начать процесс политической модернизации, в том числе заложить основы современного российского парламентаризма, внутренне, психологически он не был готов делиться ответственностью, а, следовательно, и полномочиями с кем бы то ни было. Либеральная часть элиты прекрасно осознавала это, причем не только представители политических партий, не только те, которые стремились попасть в законодательные органы, но и государственные чиновники, включая некоторых министров, назначаемых самим Императором. В период войны к ним присоединилась и часть высшего генералитета, и огромные массы офицерства.

Известно, что Николай II и члены его семьи в числе иных потерпевших от безбожной власти новомучеников российских причислены к лику святых. Это, впрочем, не мешает некоторым людям, даже монархических взглядов, обвинять его за отречение от престола. Действительно, по российским законам Царь должен нести свою службу до конца земной жизни, и освободить его от этого могла только смерть, либо уход в монастырь. Но и в этом случае вдумаемся в мотивацию, которую Государь приводит в своем Акте об отречении, вспомним, какие события непосредственно предшествовали этому Акту.

Итак, несколько депутатов Госдумы, включая правого монархиста В. Шульгина, по сути, приехали за отречением Государя. Визиту предшествовали события в Петрограде. Они начались с перебоев в снабжении населения столицы хлебом. Сейчас уже доказано, что хлебные запасы в Петрограде были. То есть был запущен манипуляционный механизм с целью давления на Императора. Эти события начались в международный день женщин-пролетарок (по старому стилю). На улицы Петрограда вышли жены рабочих и солдат, требующие хлеба. Солдаты петроградского гарнизона, деморализованные последними событиями и не желающие идти на фронт, почти не противодействовали антиправительственным выступлениям, а позже примкнули к протестующим женщинам, люмпенизированным элементам и представителям радикальных партий. Стали разорять и поджигать полицейские участки, разграбили множество винных складов, началась массовая пьянка и бытовые преступления. Изначально либеральная часть элиты пыталась манипуляционными технологиями возбудить народ и заставить Царя пойти на уступки. Но теперь джин был выпущен из бутылки, и сохранить монархию оказалось крайне затруднительно.

Император не вполне осознавал серьезность того, что происходило в Петрограде. Только сообщения Александры Федоровны заставило его оставить Ставку и попытаться вернуться в столицу к семье. Когда же парламентская делегация добралась до Пскова, где в это время находился поезд Государя, возмущения в Петрограде достигли предела. Император связывался с командующими фронтами. Но эти люди предали его: отказали в поддержке. Передать власть малолетнему сыну, больному гемофилией, Царь не мог. Он отрекся в пользу брата. И здесь важна формулировка, ибо во времени исчезает материальное, но остаются, как пример для будущего, моральные и духовные мотивы. Царь прямо заявляет, что невозможны междоусобица и смута пред лицом внешнего врага. Такое патриотическое понимание служения стране было характерно для Государя, части аристократии, элиты русского общества. К сожалению, те, кто захватили власть после Октября, руководствовались иными мотивами. Они сознательно порвали со своими классами, социальными слоями; разорвали связи со своими народами; отказались от религиозной принадлежности предков. Отличие "февралистов" от "октябристов" в том, что если первые, пусть неудачно (в чем-то преступно), пытались "подогнать" исторический процесс, но в результате "загнали" Империю, то вторые связали свою жизнь и интересы не с будущим России, а с "грядущей мировой революцией".

Как бы то ни было, Император и вся августейшая фамилия понесли свой крест до конца. Святые не безгрешны, безгрешен только Господь Бог. Святые же могут подняться над своим грехом ради Бога и веры.

Таким образом, в Феврале в России произошел заговор, организаторы которого стремились "подтолкнуть", катализировать ход истории для ускоренной модернизации социальной, политической и экономической жизни страны. Будучи слабыми, малочисленными и плохо организованными, заговорщики весьма скоро потеряли инициативу. Возобладала анархическая вольница и спонтанные акции люмпенизированных элементов. Твердой власти в России после Февраля не было. Все большей поддержкой улицы пользовались наиболее радикальные политические силы, отнюдь не только большевики, но и левые эсеры и анархисты.

С Февраля по Октябрь было несколько правительственных кризисов и, в конце концов, кабинет министров состоял почти только из представителей социалистических партий. Поэтому в Октябре в России произошла не политическая революция, а переворот. Во-первых, никаких серьезных боестолкновений между, так называемыми, восставшими и силами Временного правительства не было. Главное же - в результате Октября одних социалистов - относительно умеренных, сменили другие - радикальные. Кстати, и сами большевики до 1927 года официально называли события октября 17 переворотом. Использование термина "революция" было пропагандистским ходом в борьбе Сталина с Троцким за "ленинское наследие" - абсолютную власть в компартии и стране.

Однако, "подобрав власть", большевики не могли пользоваться ею в полной мере. Во-первых, первый СНК был коалиционным. Помимо большевиков в его состав входили левые эсеры. Во-вторых, оставались много других партий (помимо большевиков) и, самое главное, граждане России уже привыкли к многопартийной системе, то есть сознательному выбору между несколькими идеологиями и стратегиями. Сюда можно отнести и другие ограничивающие всевластие большевиков факторы: свобода слава, свобода собраний, укоренившийся парламентаризм. И, наконец: уже сто лет наиболее авторитетные общественные и политические деятели России исповедовали идею созыва Учредительного Собрания. Оно и должно было определить пути дальнейшего развития государства.

По этим и многим другим причинам, большевикам как воздух была нужна гражданская война. Собственно, так называемое "триумфальное шествие советской власти" было непрерывной цепью актов гражданской войны. Однако ленинцам нужна была война, которая залила бы кровью всю Россию "от Москвы до самых до окраин".

Изначально были запрещены монархические и буржуазные политические организации, приостановлена деятельность оппозиционных газет. Были арестованы многие представители политических партий, имущих сословий, высшего и среднего офицерства, некоторые убиты без суда и следствия.

На 5 января 1918 года намечалось начало работы Учредительного Собрания. Несмотря на преследование всех оппозиционных политических организаций, большевики и их союзники имели меньшинство в составе депутатов Учредительного Собрания. Поэтому "учредилку" они разогнали, тем самым еще раз подтверждая заговорщический характер своей партии и то, что события Октября были переворотом.

Экономическая их политика заключалась в том, чтобы обобществить, по сути, сделать государственными все средства производства. В селе они довольно скоро стали насаждать комбеды, заменяя ими сельские советы, в которых было сильно влияние эсеров. Горожан, особенно в столицах, накормить не могли, так как всякие рыночные отношения были объявлены спекуляцией и преследовались. Введя продразверстку, по существу, стали экспроприировать сельхоззапасы (вплоть до семенного фонда) у крестьян.

Ни одного обещания гражданам России, декларированного ими, большевики не сдержали или осуществили свои декларации таким образом, что ничего хорошего это народам России не принесло. Зато Ленин безукоризненно выполнил свои обязательства перед германским генштабом. Вопреки мнению союзников по правительственной коалиции и большинству ЦК собственной партии, Ленин, угрожая обращением к народу "через голову советского правительства", настоял на подписании Брестского мира. Серьезнейший и вполне спровоцированный кризис, в результате которого возникло однопартийное большевицкое правительство, и была окончательно перекрыта возможность нормального политического развития России. Сталинизм, возобладавший позже - неизбежное последствие событий октября 17 - марта 18 годов.

Разумеется, не дело сейчас пересказывать историю власти коммунистов в нашей стране, но некоторые ключевые точки необходимо зафиксировать, поскольку изменения, происходящие в те моменты, не влияя на существо советской власти, создали предпосылки генезиса и развития того слоя, который сейчас называется "элитой". Какие же периоды имеются в виду?

Это, прежде всего, Гражданская война с ее зверствами и тотальным террором, противным российскому менталитету. Во всяком случае, тому, какой был в начале ХХ века.

Далее, 22-й год - введение НЭПа. Для нас он интересен, поскольку, во-первых, мы видим, что в стране еще оставались деятельные, экономически состоятельные и работящие люди. Во-вторых, и это - очень важно, началась широкая инкорпорация, так называемых, буржуазных специалистов в интеллектуальную обслугу большевиков. Не забудем, что "военспецов" из офицерского и даже генеральского состава российской армии большевики заставили работать на "молодую республику советов" уже в годы Гражданской войны.

Начало и середина 30-х годов - коллективизация. Сталин использовал идеи и наработки Троцкого и провел ускоренную модернизацию (на самом деле милитаризацию) промышленности за счет уничтожения отечественного сельского хозяйства, раскрестьянивания, расказачивания, преследования религий, искусственной организации голода.

36 год - принятие Конституции, написанной репрессированным Бухариным и названной сталинской. Несколько важных моментов: отброшена (из-за очевидной невыполнимости) идея мировой революции; преследуются "пламенные революционеры". К управлению все более широко привлекаются "сталинские выдвиженцы" - самые беспринципные выходцы из низов города и деревни. Все более жестоко наказывается всякое инакомыслие. Устанавливается всевластие ГПУ - "карающего меча" партии коммунистов, то есть в переводе на современный язык всевластие силовиков, подчиненных непосредственно генсеку.

Годы Великой Отечественной войны. Войне предшествовали измена собственной идеологии и подлость по отношению к соседям и возможным союзникам, фактический крах советской внешней политики, нравственное банкротство коммунистических лидеров. Власть показала себя абсолютно беспомощной перед лицом смертельной опасности, не готовой к ведению современной войны, несмотря на все жертвы и потери народа во имя ускоренной модернизации военной промышленности. Победил в войне русский народ и другие народы страны, победил вопреки той власти, которая руководила страной.

Для нас важно, что в этот период Сталин возвращается к некоторым внешним атрибутам имперской России. Вводятся нормальные офицерские звания, погоны, гвардейские части, некоторые старые ордена, допускаются небольшие послабления в деятельности Русской Православной Церкви. Таким образом, восстанавливаются какие-то формальные признаки прежней жизни. После войны Сталин расширил влияние СССР на ряд стран восточной Европы и других частей света. Замечу, что это был не возврат к идее мировой революции, а скорее имитация имперского великодержавия (в советском варианте). За это его обожают, если не обожествляют, современные красные патриоты, не понимая, что СССР по-прежнему развивался в духовном, а, следовательно, и в идеологическом плане, не как продолжатель, а как антагонист великой России.

В 53 "отец народов" отдал отцу лжи свою неприкаянную душу. Более четко о времени его всевластия, чем высказался советский комвзвода, попавший в плен и ставший лейтенантом РОА, не скажешь: "Лучше Великороссия без Сталина, чем великая Россия со Сталиным".

Начинается первая попытка "улучшить", то есть цивилизовать и модернизировать советский социализм. Хрущевское руководство отказалось от самых одиозных форм репрессий. Если сталинская "элита" инкорпорировала в себя неустойчивые, склонные к самообману и нравственному компромиссу ("сменовехству") элементы образованных и благородных сословий, то при Хрущеве широко и массово начинает воссоздаваться буржуазность. Разумеется, в том стиле, как представляли "купеческий быт" начала XX века советские бюрократы и партаппаратчики 60-х годов.

В то же время, автономные попытки отдельных граждан, групп и коммунистических правительств целых государств "народной демократии" "придать социализму человеческое лицо" пресекаются советским руководством ценой оккупации независимых стран и суровых репрессий против самых безобидных идеологических течений.

Непоследовательные и половинчатые реформы Хрущева (вспомним и последовавшую позже экономическую реформу Косыгина) не устраивали большинство коммунистической "элиты". Кроме того, сталинская "коса" сломалась, в связи с чем омоложение коммунистической власти почти прекратилось. Красные советские "бояре" сидели в своих креслах до гробовой доски и старались передать соответствующие посты (вместе с прилагающимися привилегиями) своим детям.

Советская геронтократия времен "развитого социализма" особенно преуспела в имитаторстве. Скупались оставшиеся спальные гарнитуры из ореха, красного дерева, карельской березы, графские и княжеские драгоценности (из тех, которые их горничные не отнесли в Торгсин, а соввласть не успела продать за границу) и всем этим с удовольствием пользовались духовные, а порой и прямые потомки советских комиссаров. При этом в прессе велась кампания против "вещизма", то есть вполне невинного желания молодых людей приобрести джинсы или семьи советских трудящихся "достать" румынскую мебель.

Самое главное: если в предыдущие периоды за границу (особенно в капиталистические страны) ездили исключительно "проверенные товарищи" из Политбюро ЦК КПСС, верхи академической и творческой интеллигенции и вынуждены были они себя там вести в соответствии с советскими представлениями о пролетарской скромности, то при Брежневе возможность "культурно отдохнуть" и надышаться ароматом "загнивающего капитализма", получили довольно широкие круги партхозноменклатуры, чье право на передачу привилегий по наследству, было не гарантировано.

На мой взгляд, есть три основные причины последней советской модернизаторской попытки: падение мировых цен на энергоносители, ослабление вооруженных сил и стремление "элиты" распоряжаться и использовать имущество государства не просто в рамках своего класса, но и в частном порядке с передачей по наследству. Совершенно не случайно разговоры об "ускорении и придании социализму человеческого лица", придания "нового дыхания" сошли на нет. Социализм секонд-хэнд довольно скоро стал капитализмом. К сожалению, и капитализм у нас получился секонд-хэнд.

Вопрос: почему? Помимо прочих факторов, важнейшим элементом революционных преобразований является смена элит. У нас, при всех колоссальных переменах конца 80 - начала 90 годов ХХ века власть сохранилась в руках детей и внуков коммунистической партхозноменклатуры и ее интеллектуальной обслуги. Как складывалось это сословие и как оно развивалось (развращаясь) за годы советской власти, я постарался описать выше. Понятно, почему эта "элита" официально провозгласила себя и свое государство наследником СССР, а не России. Это тот редкий случай, когда они публично сказали правду: они наследники СССР.

Истину следует осознать и российской нации, хотя бы для самой себя. Чьи наследники мы, россияне? Тысячелетней страны с драматической и великой историей или семидесятилетнего неудавшегося и кровавого эксперимента?

Дело не только в прошлом. Качество современной российской "элиты" грозит будущему общества и государства. Последыши советских вождей не умеют созидать, но только разрушают. Россия распалась не в 1991 году, в 1917 - 1922 годах. Эти люди не умеют создавать, но только распределять. У них хорошо получается, когда велики международные цены на сырье, и совсем не получается (или не хочется), когда надо организовать конкурентоспособное производство товаров для нужд граждан. Впрочем, в последнее время, упившись нефтедолларовыми потоками, они и распределять-то, даже так скверно, как это делали их отцы и деды, не желают. Тем оставшимся старикам, кто отстоял страну (со всеми ее приватизированными богатствами), наша "элита" предлагает выдавать в месяц значительно меньше, чем стоит баррель российской нефти. И это - взамен всех льгот и бесплатных услуг.

Итак, первоначально каждый гражданин и общество в целом должны честно ответить на вопрос: кто мы, в какой стране, с каким наследием нам жить? Если найдем в себе силы и мужество ответить честно, то уже победим совка. Совок ведь не только соотношение производственных сил и средств производства, даже не общественно-политическая система. Совок - вирус, поселившийся в наших сердцах, и заразивший сознание и души.

Таким образом, и здесь - основной фактор - нравственный, духовный; этический и эстетический выбор нации, который либо становится и выбором элит, либо элиты - перестают быть таковыми.

Нравственность, душевная чистоплотность, культура - стержень и движущий мотив здоровья общества, сохранения страны. Например, люди, занимающиеся политикой должны руководствоваться не желанием личного обогащения при непыльной работе, а стремлением реально улучшить жизнь соотечественников, российского общества, а государство сделать мощным, достойным занять то место в мире, которое предначертано ему Богом и историей. То есть должны руководствоваться идеей служения. При таком отношении к своим обязанностям, при стремлении действительно служить нации наши политики неминуемо научатся говорить народу правду, не скрывая реальных трудностей и не обманывая несбыточными мечтами. Необходимо, наконец, понять и им и всем нам, что задача ближайших поколений - превратить страну в устойчивую региональную державу, укоротить власть общественной инициативой и гражданским контролем, освободить отечественный производительный бизнес от мелочной опеки со стороны коррумпированной бюрократии, социально защитить тех, кто в этом нуждается, и поощрить тех, кто может и хочет трудиться для себя, своих близких и общества.

Не может быть признана нормальной ситуация, когда лидер государства гордится освоением космоса, притом, что огромная масса населения живет в коммунальных квартирах, как было в СССР. Однако и общество, в котором разница между доходами самых богатых и бедных исчисляется сотнями раз, да и прослойка богатых крайне узка и нет среднего класса, неустойчиво и уязвимо. Так же власть не должна поддерживать за счет потребителя, так называемого, отечественного производителя (создавая ему сверхкомфортные условия) и в то же время увеличивать налоговое бремя на предпринимателей, работающих в пищевой и легкой промышленности, как известно, успешно конкурирующих с представителями зарубежного бизнеса хотя бы в нашей стране. Это - только несколько примеров политики "элит" в разных ситуациях, симпатий и предпочтений тех, кто управляет страной. И этот выбор отнюдь не обусловлен экономическими приоритетами.

Это выбор этический и даже эстетический. Известно, что с возрастом, человек в большей степени тяготеет к знакомым образам, особенно если эти "воспоминания" связаны с приятными ассоциациями. Советская вельможность, тяжесть алых флагов, красных ковровых дорожек и скатертей из рытого бархата - по мнению многих во власти - правильно и красиво. Совграждане на "копейках", боязливо жмущиеся к обочине, когда едет "сам" на "Чайке" - образ, конечно же, эстетический. И "балдеющему" от него уже все равно, что к обочине сворачивают не нищие совки, а новые русские на накрученных иномарках. Главное - знакомое ощущение страха и почитания, которое некогда испытывал сам и которое теперь должны испытывать к тебе. Этакий принцип "стариковского" оттяга при всеобщей дедовщине.

Все это слишком похоже на советскую практику, когда вождь - небожитель, полубог, о болезнях которого узнают только в официальном (правительственном) некрологе. Это совсем не напоминает рубку дров, пешие прогулки с полной выкладкой и игру в теннис с родственниками и друзьями, словом - публичную жизнь русских императоров, Ведь ни русским, ни зарубежным монархам, ни президентам и премьерам стран, избежавших революции, нет нужды доказывать свой аристократизм и свою элитарность.

Конечно, на самом деле получается не "сталинский ампир", а политический постмодернизм, смешение стилей, пьяный карнавал. Но в политике такой плюрализм, пусть даже стилевой, отражает комплексы, стимулирует шизофрению и является очевидным признаком интеллектуальной и духовной немощи и нездоровья.

Я не думаю, что российская нация настолько ограничена и инфантильна, что нуждается в утешительных мифах. Я уверен, что реальность, как бы ни была она скромна, более привлекательна для основной части нации, нежели самообман и щеконадувательство. Конечно, остается некое количество маргиналов, для которых мечта о великодержавии (не важно имперском или советском) всегда будет приятнее простого и скромного, но устойчивого и достойного настоящего. И скверно, что именно на них ориентируется постсоветская "элита". Скверно, независимо от того, делается это злонамеренно или в соответствии с собственными симпатиями. Ведь не они же (маргиналы) в самом деле являются стержневым хребтом российской нации.

Нынешняя же ситуация не столь безобидна, как кажется некоторым. Если сравнить те показатели, которые характеризуют качество жизни людей, устойчивость экономических структур, политическую стабильность и идейное единство, то за ХХ век Россия (не смотря на выдающиеся цифры по выплавке чугуна и добыче нефти) сильно отстала не только от доминирующих мировых держав, но, по ряду параметров, и от наших крупных соседей.

В связи с этим понятны и обоснованны опасения властей и мыслящей части общества. Мы занимаем самую большую территорию с 35% разведанных запасов мировых полезных ископаемых при относительно небольшом населении. Мы окружены соседями, имеющими (и не скрывающими) довольно амбициозные планы по поводу освоения наших земель. К тому же в результате неконтролируемой миграции происходит размывание российского культурного и духовного контекста. Это - взгляд пессимиста. И это мироощущение может подтолкнуть только к одному выводу: поскольку все рушится и обречено, необходимо любой ценой накопить достаточно средств, чтобы обеспечить себя лично и несколько поколений своих потомков.

Но ведь ту же ситуацию можно оценить иначе. У нас самая большая территория. Таким образом, мы можем и должны разработать демографическую политику, в результате которой серьезно увеличится численность россиян. У нас самое большое количество разведанных полезных ископаемых. Значит, можно открыть индивидуальные накопительные счета для граждан России, инвестировать средства в развитие реальных отраслей промышленности, фундаментальную науку, здравоохранение и образование. Это нужно сделать уже сейчас, чтобы не потерять тот интеллектуальный (или, точнее говоря, образованный) ресурс, который был едва ли не единственным положительным элементом (при всех издержках и неоднозначности советской школы) власти коммунистов. В республиках, образовавшихся на территории бывшего СССР, масса людей не только говорят, но и мыслят по-русски. Поэтому власть имеет неплохой выбор для приглашения даже на низкооплачиваемую работу цивилизационно близких. Последний фактор ставит Россию в куда более выгодное положение, нежели то, в котором оказались страны Западной Европы тридцать лет назад и культурные последствия которого ощущаются теперь. Наконец, осмысленная в христианском смирении и покаянии, отечественная история дает великие основания для гордости и прорыва. И здесь Россия могла бы стать объединяющим центром для восточно-христианской цивилизации и сплотить вокруг себя ряд государств Восточной Европы, Малой и Центральной Азии. Разумеется, если сама наша страна сумеет создать реальную, социально ответственную свободную экономику и преодолеть зависимость от сырьевой конъюнктуры. Если наша власть станет поддерживать на постсоветском пространстве и в потенциальных странах-союзниках ответственных демократических лидеров, а не карикатурные пародии маленьких сталинов и вороватых номенклатурщиков. Для осуществления вот этого оптимистического (а вернее трезвого, реалистического) проекта нужна только политическая воля и искреннее стремление послужить обществу и государству, нужно суметь объединить лучшее в традиции с необходимым в модернизации.

Делать это надо быстро, поскольку мир не стоит на месте, а мы пятнадцать лет потоптавшись, похоже, сворачиваем на знакомую ухабистую колею. Да и годы "тучных коров" скоро сменяться "тощими". Что тогда? Очередная дезинтеграция? Сейчас "элита" копит денежку, рассчитывая откупиться от страждущих в период острого кризиса. Это недостаточное решение. В нашей стране продолжается хронический системный кризис. Кризисные явления едва прикрыты красивыми телекартинками и победными реляциями. То, что получается в стабильных обществах, в современной России не пройдет. Я боюсь, что если не будет власти ответственного большинства, то наше "элитное", но крайне себялюбивое меньшинство закроет "проект Россия" навсегда. И страх этот продиктован как ее генезисом и развитием, так и моральными (а вернее - аморальными) устоями, которыми она руководствуется.

Я же говорю об иных духовных, моральных, этических приоритетах и осуществить этот прорыв придется нации, ибо ее мораль, несмотря на большевицкие экзерсисы, хотя и сильно попорчена, но не порушена вовсе. Но в этом случае от инфантильных мечтаний и смиренных сетований пришло время разработать механизм практического перехода к реальному народовластию.

Важнейшим элементом разрешения кризиса, терзающего страну, может стать реальная стратификация общества и осознание стратами своих интересов. Действительно, два предыдущих фактора носили исторически обусловленный моральный характер, в то время как жизнь прагматична, порой цинична. Гражданам России нужно осознать свои собственные реальные интересы, перестать удовлетворяться сладкими речами и гордыми позами нашей "элиты", Иначе, мы обречены на потери - экономические, территориальные и духовные.

Свою страну нужно действительно любить как мать. Но какую мать дети любят больше: ту, которая тратит семейный бюджет на финтифлюшки или ту, которая вкладывает его в настоящее и будущее своих детей, в увеличение комфортности их жизни, в их образование, здоровье и т.п.? Конечно, этот образ, как и любой другой, неточен. Хотя бы потому, что матерью, то есть страной, является, в первую очередь, не территория, на которой она расположена и уж во всяком случае, не власть, а сами ее граждане. И здесь, в первую очередь, работает адекватность реалиям и осознание гражданами своих интересов. Причем, речь идет как об интересах глобальных - национально-государственных, так и личных - своих собственных и своей семьи.

Нельзя игнорировать и ту группу интересов, которые пока мало понятны основной массе россиян. Я имею в виду классовые интересы, точнее, интересы социальных страт, дифференцированных социальных групп, В советском прошлом, хотя и много говорили о классовости общества, реальное представление о классах и их интересах (особенно экономических) отсутствовало. Можно было быть сельхозрабочим и получать 60-70 рублей в месяц, в то время как рабочий какого-нибудь "гиганта социалистической индустрии" получал 400-600 рублей. Уборщица интерната для больных детей и министр торговли какой-нибудь южной социалистической республики одинаково были служащими. Равно как к интеллигенции относились учительница начальных классов города Урюпинска и президент АН СССР. К сожалению, рудименты этих совковых заблуждений наличествуют в сознании по сию пору.

Сейчас даже появился дополнительный элемент размывания понимания классовых интересов: сильная социальная мобильность. И хотя сегодня по сравнению с девяностыми годами она в нашем обществе снизилась, но это общемировая тенденция и социальная мобильность будет нарастать и в России.

Несмотря на все сказанное, свои дифференцированные социальные интересы граждане России должны понимать и уметь отстаивать их цивилизованным путем, то есть через профессиональные организации. Либо профсоюзы перестанут быть воспаленным придатком, "приводным ремнем партии" власти и научаться, по-настоящему, защищать интересы наемных работников, либо все большее влияние будут приобретать независимые профсоюзы или те отраслевые структуры ФНРП, которые не боятся оппозиционности. Хуже того, рабочее движение может политизироваться и быть использовано для достижения авантюрных целей левых или правых радикалов.

Абсолютно то же можно сказать и про организации, объединяющие представителей малого и среднего бизнеса и про объединения крупных предпринимателей.

Однако, для того, чтобы эти организации могли быть фактором изменений, им необходимо стать действительно независимой силой. Объединениями, способными и желающими быть партнерами (не слугами) власти, действующими цивилизованно и последовательно, отстаивающим права тех, кто составляет их, твердо и спокойно.

Конечно, многочисленные дифференцированные групповые интересы граждан не ограничиваются материальной сферой, или, вернее, не только борьбой за достаточную оплату труда и свободу предпринимательства. У людей есть и иные духовные и материальные запросы, которые зачастую проще и удобнее удовлетворять совместно.

Эту сферу автономной групповой организованной деятельности людей обслуживают негосударственные и некоммерческие организации - гражданский, или, как его иногда называют, третий сектор. При этом подразумевается, что первый сектор - любая власть, в том числе и политические партии, включая оппозиционные, второй - бизнес, а третий - общественные организации.

Я достаточно подробно проанализировал генезис, развитие и нынешнее состояние тех конструкций, которые у нас считаются партиями. Говорил и о том, что данная порочная ситуация сложилась не сразу. Теперь (и еще довольно долго) рассчитывать на положительные метаморфозы этих политических организаций не приходится. Именно поэтому, хотя в странах со сложившимся и устойчивым демократическим устройством третий сектор, как правило, самостоятельно и активно в политике не участвует, в современной России его политический потенциал отнюдь не исчерпан. Таким образом, еще одним важнейшим фактором, позволяющим преодолеть кризис и по настоящему обустроить Россию, может стать укрепление и развитие гражданских структур.

Неисчерпанный политический потенциал третьего сектора беспокоит и, вероятно, раздражает исполнительную вертикаль, как и любая иная неподконтрольная ей организованная деятельность. Об этом, в частности, свидетельствуют и законодательные инициативы, исходящие прямо от исполнительных структур (либо выдвинутые их агентами в других ветвях власти), которые "упорядочивают" деятельность третьего сектора в том направлении, которое им нужно.

Я уже говорил о том, что за последние десять лет возможность публичной политической деятельности, в том числе возможность участия в избирательных кампаниях для представителей и организаций третьего сектора была сильно ограничена, а для некоторых категорий общественных организаций и вовсе сведена к нулю. Однако это не мешало третьему сектору оставаться, своего рода, питательным бульоном для политических инициаций и своеобразной, весьма эффективной школой практической политики.

Напомню, что в третьем секторе действуют религиозные организации, следовательно, сильна идейная, а, значит, идеологическая составляющая. Немало правозащитных организаций, которые волей неволей поднимают вопросы, связанные со свободами граждан. Наконец, даже те организации, которые занимаются благотворительностью или культурно-просветительскими программами, вынуждены включаться в отношения с государственными органами. Правоприменение норм у нас всегда основывается на толковании закона и, конечно, любая неясность толкуется не в пользу гражданина или негосударственной организации. Этот принцип действует всегда и везде. Третий сектор, так или иначе, протестует и противостоит вертикальному мышлению, с практикой которого ему приходиться сталкиваться. Следовательно, в лице реальных общественных организаций власть не без основания видит антагонистов.

Дело, конечно, не в нарочитой оппозиционности НКО, а в сути современной российской власти. Понятно, что общественные организации (причем не важно, чем конкретно они занимаются) не могут не быть автономными от власти. В идеале, эта автономность позволяет им дополнять и "заменять" власть, там, где властные механизмы не действуют или малоэффективны. Однако именно этого наша власть всерьез принять не может.

Исполнительная власть пыталась выстроить "вертикаль" в третьем секторе. Я имею в виду пресловутый гражданский форум. Надо заметить, что некоторые наиболее прозорливые лидеры общественных организаций изначально негативно встретили эту идею. Однако, большинство признанных лидеров третьего сектора сознательно выбрали возможность диалога, рассчитывая на партнерские отношения. Они, к сожалению, ошиблись. Власть избрала несколько методик работы с теми организациями, которые выразили такую готовность: профанация, манипуляция и игнорирование.

Когда организация участвует в социальном проекте, а власть (федеральная или региональная) не выполняет свою часть партнерских обязательств, то весь проект в целом постепенно превращается в профанацию, так как НКО (или группа НКО) часто не в состоянии в одиночку осуществить согласованный проект. Если же они (иногда с помощью зарубежных спонсоров) доводят его до конца, власть приписывает себе весь успех и, главное, извращает полезное начинание в соответствии со своими представлениями о том, что правильно.

Манипуляция - наиболее частый метод взаимодействия власти по отношению к общественным организациям. Примерам несть числа. Во-первых, можно "создать" фальшивое НКО. Например, во время выборов губернатора Санкт-Петербурга, кандидата Кремля поддерживали практически все политические партии "правого" и "центристского" толка. Но, более того, был организован (по другой версии "переведен" из иного субъекта федерации) некий "Народный контроль", который активно "пиарился" в СМИ, как действенный защитник социальных прав жителей города. Раскручивали его грубо и, как-то нарочито. Затем спешно стали публиковать в СМИ, на билбордах, плакатах и листовках призывы "Народного контроля" поддержать В.И. Матвиенко. По самым скромным подсчетам реклама "Народного контроля" и публикация его позиции по поддержке кандидата Кремля обошлась в полмиллиона долларов. Излишне говорить, что деятельность "Народного контроля" в Санкт-Петербурге прекратилась на следующую неделю после выборов. Это пример весьма примитивной, очевидной манипуляции.

Есть более изощренные способы. Для них не годятся организации, искусственно взращенные в административном питомнике и позже пересаженные на общественный грунт. Как правило, эти организации возникли в результате общественной самодеятельности и некоторое время успешно развивались. Иногда настолько успешно, что члены таких общественных организаций привыкли к неплохим заработкам при реализации зарубежных грантов и отечественных социальных заказов, к поездкам за границу и участию во всякого рода престижных форумах, для них стало нормой опасливо-предупредительное отношение со стороны чиновников из российских исполнительных органов. Но так было во времена 3-ей республики, когда в стране правил "оккупационный режим". Теперь же подморозило и сии экзотические растения либо вымерзают, либо, в редких исключительных случаях, вырабатывают в себе изрядную морозоустойчивость, а, чаще всего, "подсаживаются" на финансовую подпитку от исполнительных структур и греются в лучах искусственных, но теплых административных солнышек.

И вот, заработав некоторую известность и даже устойчивый авторитет, например, в правозащитной или исследовательской деятельности, такая общественная организация начинает подыгрывать администрации. Делается это достаточно тонко, а я бы сказал и подло. По форме высказывания и публикации подобных организаций выглядят едва ли не как протест, во всяком случае, как публичная фиксация конструктивной оппозиционности, а, по сути, их позиция и вся деятельность давно вычленены из общественной горизонтали и искусство вплетены во властную "вертикаль". Вся их "работа" и даже самые "отчаянные" заявления вполне вписываются в конструкцию "управляемой демократии", служа ей совсем необременительным, но в чем-то даже выгодным украшением. Не правда ли, чрезвычайно похоже на те метаморфозы, которые произошли с СПС и Яблоком? Ну и где же теперь эти фавориты "демократической составляющей" исполнительной "вертикали"?

Те же общественные организации, которые стремятся продолжить самостоятельную деятельность, вне зависимости от рода занятий, мало, что игнорируются бюрократий, включая самую мелкую и незначительную, но и критикуются всеми властями, например, в президентском Послании к Федеральному Собранию.

Гаже всего то, что ни общество в целом, ни его отдельные, в том числе политические, части не являются партнерами власти, пусть даже младшими партнерами. По мнению демиургов, мы должны услужливо исполнять некие функции в их глобальном замысле - "мудрых планах вождей".

Лично мне непрекращающиеся попытки властей затормозить осознание людьми своих групповых профессиональных и иных интересов и цивилизованно отстаивать их напоминают скульптурные группы Аничковова моста в Петербурге. Если осмысливать их в одной последовательности, получается, что человек укротил строптивого коня. Но если осмысливать в другой последовательности, то эта попытка не удалась: человек упал, конь вздыбился и вот-вот затопчет его. Причем, только последняя трактовка - верна, ибо упавшему - не подняться. Ласковее надо бы с конем, товарищи этатисты...

Не стоит преследовать мирные и законные объединения, реально защищающие профессиональные и любые другие интересы различных страт трудящихся и просто граждан. Тщетно создавать и поддерживать манипулируемые организации. Они хороши только на телевизионной картинке, а в реальности "страшно далеки от народа", чьи интересы якобы защищают. Научиться сотрудничать (по меньшей мере, цивилизованно взаимодействовать) с конструктивной оппозицией в профессиональных союзах и общественных организациях - единственная возможность поддержания реальной стабильности.

Логически предыдущее высказывание вполне обосновано и подтверждено практикой государств с традиционным демократическим устройством. Более того, как в исторической России, так и во многих странах, где отсутствуют формальные признаки демократии, власть берет на себя заботу об общественном благе.

Не всегда понимание сущности общественного блага одинаково для представителей властных элит и прогрессивной части общества. Главенство интересов общества, во всяком случае, является стержнем успешного развития современных государств. И я утверждаю, что в тех странах, где наличествует преемственность власти, где правят традиционные элиты, цель достижения общественного блага, общественное служение не только декларируются, но и всячески поощряются государством. Самое важное: в этом случае ответственное общественное служение - социальный лифтинг - мандат для вхождения в элиты нации. Напротив, в тех странах, где в результате узурпации, заговора и мятежа к власти приходят силы, мало обремененные понятиями чести, долга, патриотизма, вообще моральными ценностями, общество воспринимается, как подчиненный и маловажный (в некоторых случаях излишний) элемент государства.

В этих записках я достаточно часто возвращаюсь к прошлому России, к нашей истории. История страны, а, следовательно, и история развития общества, безусловно, влияет на современность. Очевидно, что драматическая история российского государства и те сложности, которые характеризовали взаимоотношения общества и власти, обязательно отражаются в зеркале сегодняшнего дня. Я хотел бы сделать набольшую ремарку и напомнить о колоссальном разрыве между интересами, чаяниями, представлениями, то есть менталитетом, правящего класса и простых людей, которые возникли в России после петровских реформ.

Причем начать придется с того даже периода, когда неславянская по крови элита Рюриковичей за полтора столетия была полностью культурно ассимилирована славянской массой. Конечно, процесс был взаимным, но доминировала именно славянское начало и позже православное мироощущение.

По мере расширения русского государства на архетип народа наложились финно-угорские и тюркские элементы, что в целом не помешало гармоническому развитию и общества и власти. По крайней мере, до ордынского ига.

Думаю, что более всего на русский архетип повлияла необходимость сохранения огромной территории при относительно малом количестве населения и соответственно имманентной слабости центральной власти. Внешним выражением этой базовой характеристики стало заимствование ордынских форм взаимоотношений между властью и обществом (в противоположность более демократическим славянским) и русское Православие, как автономная форма организации государственной власти (в отличие от космополитического Католичества). Эти две подпорки, безусловно, укрепляли власть, но были недостаточны для превращения "географии в историю", то есть в продолжении успешного и наступательного процесса покорения - освоения пространства.

Модернизаторский проект Петра заключался в том, чтобы славяно-азиатское тесто ввести в современные ему европейские формы и запечь в огне нормативизма. Петр хотел освоить самые современные, наиболее прогрессивные для своего времени экономические модели, пытался внедрить государственно-организационные структуры, характерные для наиболее успешно развивающихся стран. Однако они подходили именно для тех стран, где возникли и развились естественным образом. Политическая история, история развития общества - не есть ботаника, где черенок яблони можно привить к груше.

Кое-что у Петра получилось, особенно, когда дело касалось внешних форм, но два основополагающих элемента общественного развития были серьезно извращены его реформами. Во-первых, он, введя синодальное управление, лишил Церковь всей полноты той идейной функции, которая являлась частью ее служения. Таким образом, общество лишилось четких, однозначных, а главное, лигитимизированных свыше идеологических ориентиров. Вместо них были предложены выработанные веками западноевропейского развития представления о дворянской чести, дворянском служении, абсолютизме, этатизме и т.п. Впрочем, об этом чуть позже. Здесь же отметим, что вторым разломом российского общественного развития стало настолько резкое различие мировосприятия элиты дворянского общества и простолюдинов, что можно даже говорить о двух разных национальных менталитетах. Это отражалось во всем: одежде, досуге, вплоть до языка. Необходимое освобождение дворян от обязательной госслужбы при сохранении крепостных отношений между помещиками и крестьянами только углубило этот ментальный разрыв.

При Рюриковичах и первых Романовых сила общественного мнения ограничивала власть царей и была тем авторитетнее, что в той или иной мере выражала общенациональную позицию, то есть мнение и благородного сословия, и всей массы народа. После реформ Петра мнение нации как бы разделилось на два, зачастую противоположных. Одно мнение было у массы народа, в основном крестьянской. Другое - у благородного сословия, позже, так называемого просвещенного общества. И совсем не факт, что эти мнения совпадали. Например, крестьяне выдавали полиции "ходоков в народ", "радетелей за народное благо", то есть представителей образованных сословий, которые пытались взбунтовать крестьян путем антиправительственной агитации и пропаганды. Притом, интеллигенция, "идущая в народ", не имея четких политических представлений о будущем России, полагала, что крестьяне сумеют своим "здоровым коллективным инстинктом" организовать государственное и экономическое устройство. В это самое время простой народ мечтал о мужицком царе, который сам пашет землю, а в свободное время наказывает чиновников-держиморд.

Такое несоответствие двух мнений, двух национальных менталитетов (при наличии одного архетипа) серьезно затрудняло разработку перспективных планов российских правительств. Даже самым прогрессивным чиновникам, пользующимся поддержкой императоров, было затруднительно мотивировать свои проекты массовой поддержкой. С другой стороны, в правительствах присутствовали консервативные (в худшем смысле этого слова) элементы, преследующие единственную цель - сохранение статус-кво. Они вполне научились апеллировать к народному мнению, продвигая свои проекты. Искусство торможения модернизации, таким образом, было знакомо и освоено российскими бюрократами уже в XIX веке.

Отсюда понятно, какими мужеством, государственным гением и прогрессивностью обладал Александр II, решившийся на реформы, одинаково непопулярные как среди крестьянской массы, так и среди образованного общества. Многие обвиняют реформаторские проекты Александра II и их осуществление в половинчатости, но, именно они заложили основы успешного развития России в ХХ веке и создали тот субстрат, из которого возникает современное гражданское общество.

Здесь же я хочу отметить, что еще до организации формальных представительных институтов в России существовало пусть своеобразное, но безусловное представление об общественном благе и власть не могла не считаться с мнением общества о том, как должна развиваться страна. Особенно в тех случаях, когда позиция разных слоев общества совпадала. Например, в 1877 году Российская Империя была не готова к войне с Турцией, однако совокупное мнение всего общества было настолько однозначным, сочувствие братьям-славянам, стонущим под оттоманским игом, таким единодушным, что правительство начало военную кампанию.

Тем более после возникновения в России парламента понятие общественного блага, общественных интересов и даже правительства, ответственного пред обществом, стали доминирующими. Иное дело, что разные слои общества по-своему понимали, в чем заключалось это благо, но представление об общественном интересе, его главенстве над интересами власти вполне овладело сознанием людей. Не сомневаюсь, что при эволюционном развитии российские сословия научились бы гармонизировать свои интересы, сочетать их и затем осознано формировать национально-государственные интересы.

К сожалению, естественное развитие страны было прервано октябрьским переворотом. К власти пришли люди, которые руководствовались не общенациональными интересами, а, декларируя классовые, преследовали свои узкогрупповые, а то и личные. Поскольку страной руководят их наследники, эта тенденция осталась доминирующей.

Кто-то справедливо заметил, что культура делает из общества народ. Я бы добавил, что политическая культура делает из народа нацию. Неотъемлемой частью политической культуры является осознание обществом своих многообразных интересов, умение отстаивать их легитимными методами и использование государственного механизма для защиты и осуществления этих интересов. Сановники имперской России, бюрократия периода абсолютизма и самодержавия даже с учетом нередких вороватости, косности и ретроградстве в конечной счете понимали, что они служат государству, Государю, воспринимаемому как объединяющий символ нации. Государь считал себя Хозяином земли Русской, но в то же время был и царем-батюшкой, а в этом качестве и защитником интересов общества. Он также с детства знал, что предназначен не для "кайфовой" жизни, а для служения Богу и стране. Эта обязанность - результат осознания себя не в сиюминутности, а в вечности, как звено в цепи поколений.

Я даже не утверждаю, что это - в принципе лучшая форма взаимоотношений "власть - общество", но я полагаю, что это была наиболее адекватная форма, учитывающая традиции страны. И еще раз: полагаю, что при сохранении социально-политического спокойствия Россия могла бы стать одной из наиболее реально демократических стран, избегнув революционные катаклизмы. И здесь основной вопрос, насколько мы - российское общество готовы воссоздать эти прерванные традиции (разумеется, с учетом современных тенденций).

Если мы сумеем подчинить себе власть, заставить ее быть инструментом общества, то нация будет процветать и, соответственно, государство будет сильным: мощным, свободным, уважаемым другими нациями.

Сейчас стало популярным говорить о сильном государстве, хотя разные люди и политические организации вкладывают в этот термин различные, порой противоположные понятия. Я был сторонником сильного государства даже в начале девяностых, когда большинство нынешних "государственников" активно занимались приватизацией госсобственности, и декларировали свой либерализм. Однако под сильным государством я понимаю четкий, слаженно работающий, эффективный властный механизм, послушно исполняющий общественный заказ. Такого механизма у нас нет. Власть исполняет заказы "элиты", и даже это делает скверно.

Все, о чем я говорю, довольно банально. Все, что я желаю для России - очевидно позитивно. Так почему же наша "элита" не в состоянии понять и принять к практическому осуществлению эти простые положения? Я не думаю, что эти люди глупы. Я уверен, что они информирование меня и большинства тех, кто думает, как я. В силу своего номенклатурного или околономенклатурного происхождения они получили лучшее, из возможных в СССР, образование, имели доступ к тем источникам информации, которых у меня не было, ездили за границу, в том числе в капстраны, куда мне - сыну амнистированного, но не реабилитированного "врага народа" путь был заказан. Так, в чем же дело? Почему не срабатывает их совесть или хотя бы элементарное чувство самосохранения, долгосрочного сбережения того, что досталось им от трудов неправедных их отцов?

Я думаю, что это происходит оттого, что понятие о чести у номенклатурного класса современной России сильно деформировано, чтобы не сказать извращено.

Вообще, такое эфемерное, казалось бы, незначительное понятие для XXI века как честь (и имманентно связанное с ним понимание совести) требует более детального рассмотрения в контексте генезиса и развития в русских исторических реалиях.

На Руси изначально правящим был всего один род - Рюриковичей. Рюриковичи становились князьями русских племен, очевидно замещая представителей славянской военной знати. Вспомним конфликт между Малом с одной стороны и Игорем с Ольгой - с другой.

Дружинники Рюриковичей, сначала варяжские, а затем и славянские (инкорпорированные по личным качествам), составили благородное сословие Киевской Руси. Не стоит забывать и "лучших людей", "сильных мужей" из восточных славян, которые занимались, выражаясь современным языком, предпринимательской деятельностью - ремесленнической или торговой. Эти люди, не имея власти на поле брани, активно участвовали в политическом процессе, по крайней мере, в северо-западных восточнославянских землях.

По ходу развития государственных институтов каста благородных людей становилась более очерченной и менее открытой для социальной миграции из других слоев населения. По ходу же внешнеполитической и военной активизации количество тех, кто имел право принимать непосредственные исполнительские решения, увеличивалось за счет иноплеменных родов. Наиболее известные из них и почти такие же знатные как Рюриковичи - ветви ляшских Пястовичей и литовских Гедиминовичей. Учитывая последующий опыт привлечения русскими царями военной знати из числа неславянских и даже нехристианских народов, можно утверждать, что участие в управлении государства принимали и перешедшие на сторону Киевской Руси представители военного сословия тюркских народов (хазар и половцев), а после принятия христианства - греки и южные славяне духовного звания. Подобные примеры известны по летописям.

Можно предположить, что до принятия христианства честь воспринималась и отстаивалась в соответствии с варварскими и языческими военными кодексами, обычным правом, преобладающим на севере тогдашней Европы. Более или менее понятные нам принципы чести, а главное совести и личной ответственности перед Богом появляются после принятия христианства киевскими князьями и распространения веры в народе.

Для нас важно осмыслить взаимоотношения князей друг с другом и, в частности, с Великим князем Киевским, взаимоотношения между князьями и дружинниками, а также взаимоотношения между правящим сословием и остальным населением.

Первоначально эти отношения, по крайней мере, внутри княжеской дружины были достаточно архаичными, едва ли не патриархальными, когда князь выступал как отец. Соответственно, полноправный дружинник имел право высказывать и отстаивать свою точку зрения, если соблюдал должное уважение. В пользу этого утверждения говорят и летописи, и былины, в которых отражен данный исторический период.

Остальное мужское население выражало свою волю прямо на вече, то есть все свободные граждане (а основная масса населения, включая сельское, была свободна) путем прямой демократии управляли государством, по крайней мере, в наиболее важных вопросах. И у них, безусловно, так же было свое четкое понятие о чести. Во всяком случае, можно констатировать высокий личный и социально-политический статус практически всего свободного населения тогдашней Руси.

Юридически эта ситуация была зафиксирована в "Русской правде" Ярослава Мудрого. Ярославова Правда, отрицая смертную казнь даже за убийство свободного человека, предполагает дифференциацию штрафа - виры за убийство представителей разных сословий. За дружинника, в частности, платить надо было больше, чем за смерда, а за смерда - больше, чем за несвободного закупа и холопа.

Напоминаю, что все князья были одного рода и в значительной степени оставались автономными. Киевский князь был первым среди равных. В случае возникновения спорных вопросов или необходимости принятия решения по стратегическим проблемам собирался съезд князей.

Татаро-монгольское нашествие и последующее за ним иго нарушили естественное развитие русской государственности. Центр власти переместился в северо-восточную Русь: сначала во Владимиро-Суздальское, а затем в Московское княжество. Если прежде князей утверждало вече, по крайней мере, в Пскове, Новгороде и т.п., то теперь они вынуждены были испрашивать ярлык на княжение в Золотой Орде. Хуже всего, порядки, царящие в Каракоруме и Сарае, были адаптированы русскими. Скобу для связки восточнославянских земель ковали ордынским молотом, а закаляли русской кровью. По существу, московские князья превратились в хозяев "живота" всех своих подданных, включая благородное сословие. Постепенно в полном подчинении им оказались не только знатные бояре или их собственные дворовые чиновники (дворяне), но (с утверждением в нескольких поколениях за московскими князьями ярлыка на великое княжение) и их родственники - князья других восточнославянских земель, находившиеся в ореоле ордынского политического влияния и вотчинники-бояре, служащие этим князьям.

Вспомним, что помимо той части благородного сословия, которая обладала собственными наследственными земельными владениями, были и те, которые нанимались на службу и жили за счет выплат, получаемых от князей и бояр. Это были дворяне, то есть люди двора. Они постепенно выслуживались до благородства, но не были таковыми изначально по праву рождения.

В принципе это естественный процесс пополнения благородного сословия. Социальная миграция есть всегда и в любом обществе. Конечно, это процесс в разных социумах происходит с разной скоростью. Другое дело, что сословие нобилей, пополняется в средневековой Европе в основном за счет людей меча, то есть людей, доказавших свое личное право на благородство на поле брани. Например, вспомним термины, обозначающие низший дворянский чин в разных языках: шевалье во Франции или рыцарь (рейтар) - в Германии, Польше, Австрии. Всякий раз это - воин, нанимающийся на службу со своим конем, вооружением, порой в сопровождении оруженосца. Добровольно и свободно идя на службу, то есть становясь вассалом какого-нибудь владетельного нобеля, такой человек получал от своего сюзерена средства на содержание себя и всего того, что было при нем. Если он проявлял себя в качестве усердного вассала, нужного сюзерену, последний мог даровать ему земельные угодья, выделенные им из собственных владений. Тогда этот всадник становился помещиком и мог позаботиться о семье, чтобы затем его дети получили более высокий дворянский титул, например, виконта или барона. Несколько поколений отважных и, конечно, удачливых баронов могли рассчитывать на то, что их потомки получат титул графа. Так было в романо-германских странах.

Но не так складывалось благородное сословие на Руси. Вотчинников было два типа: князья и бояре. Только они владели собственными наследственными землями - вотчинами (от слова "отец"). Благородными считались также "дети боярские" и дворяне, которые служили князьям и боярам. Но где они могли служить, если на Руси войны шли только между самими восточнославянскими княжествами, а в связи с ордынским игом эти войны превратились в междоусобные стычки. Вот так и получилось, что дворянское сословие рекрутировалось за счет чиновников, обслуживающих дворы Великого князя, удельных князей, просто князей и даже бояр. Выражаясь современным языком, это были чиновники администрации президента (включая даже самых мелких), а также местных администраций.

Вот трагедия русского благородного сословия после разорения и завоевания ордой: услужливая лесть стала угоднее усердной отваги. Позже, по мере централизации Московской Руси, дворяне Великого князя и дворяне местных владетелей были уравнены в правах. Плебейский стиль взаимоотношений, характеризующийся богдыханским пренебрежением Великого князя ко всем своим подданным вне зависимости от их сословного и социального статуса и раболепным отношением всего населения к Великому князю сначала в границах только Московского княжества, а затем по мере его укрепления и в других землях, постепенно возобладал по всей Руси. Это, конечно же, не противоречит тому факту, что и московские князья и позже цари вынуждены были считаться с мнением народа в силу сложившихся традиций и православного миропорядка - понимания соборности.

Серьезным ударом по статусу вотчинников была сословная реформа, начатая Василием III, в очень острой форме протекавшая при Иване IV и завершенная аж Петром I. Суть этой длительной реформы заключалась в следующем: уравнять в правах и привилегиях князей, бояр и дворян, но не путем расширения привилегий дворян, а средством умаления прав князей и бояр. И прежде московские думные дворяне и бояре в решении стратегических вопросов обладали большими полномочиями, нежели некоторые удельные князья. При Иване Грозном этот процесс дошел до уравнивания их с правами бояр и дворян, предки которых прежде служили их предкам, но позже перешли на службу московским князьям. Порочные результаты умаления прав удельных князей не замедлились сказаться. Чего стоят челобитные, подаваемые на имя царя князьями - потомками удельных князей? Рюриковичи, кузены и более дальние родственники царя именуют себя его холопами. Правда, период Ивана Грозного - самая острая, практически лихорадочная, форма раболепия, ордынской заразы, осквернившей Русь.

Нельзя сказать, что русские люди легко смирились с этим положением. Не все удельные земли легко склонились перед такой политикой. Москва несколько раз захватывала и разоряла Новгород, Псков. А за сотню лет до этого герой официальной русской истории Иван Калита "сдал" Михаила Тверского (позже канонизированного Православной Церковью) и все население Тверского княжества вместе с ним "на поругание басурманам". Да и сам вместе с московским войском принял участие в разорении Твери татарами. Вот так формировались стиль государственной власти и, соответственно, представления о благородстве, которые были при последних Рюриковичах Московской Руси.

Благородство нации крепнет вместе с победами. В средние века это, прежде всего, военные победы. И особенно облагораживаются нравы, если военные победы являются результатом усилий не только нобилей, но и всей нации. Несомненно, уровень национального самосознания, в том числе представления о совести и чести, значительно возросли после завершения Смутного времени, когда русский народ не только изгнал польских захватчиков и собственных коллаборационистов из столицы, но и совокупно в форме Земского Собора утвердил новую династию Романовых. Хотя реформа по уравниванию прав всего благородного сословия продолжалась, но и права эти стали расширяться, в том числе права служилых людей. С другой стороны, еще Борис Годунов сформулировал юридические нормы, окончательно прикрепляющие крестьян к земле. Таким образом, в России к началу XVII века сложилось два основных класса: крестьяне (государственные или помещичьи, но равно прикрепленные к земле) и дворяне (все типы благородных сословий, в конце концов, стали обозначаться этим термином). Помимо крестьян, податными были и горожане.

Кроме служилого дворянства, которое не платило податей, государству обязаны были служить также стрельцы, казаки, однодворцы и иные категории лично свободного населения. При этом, дворяне-помещики обязаны были не просто сами участвовать в войнах, которые вел московский царь, но и выставить в полном облачении и вооружении некое число холопов в соответствии с количеством крестьянских семей, проживающих на их землях.

Эта система была хороша уже тем, что отличалась ясностью и сбалансированностью, но уже не соответствовала требованиям формирования вооруженных сил того времени. Поэтому реформы Петра, в том числе административная, военная (значит и сословная), были направлены на то, чтобы, не меняя духа страны, изъять наиболее архаичные формы государственного устройства.

По настоящему революционным было в этом смысле введение Петром "Табеля о рангах". Петру I попытался в ограниченные сроки катализировать процессы, которые заняли в Европе несколько столетий. "Табель о рангах" теоретически позволял каждому российскому подданному, включая крепостных, стать сначала личным, а потом и потомственным дворянином, служа государству на военном или гражданском поприще. Здесь мы можем уже говорить о законодательном стимулировании личной доблести и чести, награждаемых дворянством, в определенных условиях передающимся по наследству.

Еще одним важнейшим начинанием Петра, интересным для нас, было стремление воспитать и образовать благородное сословие - сделать так, чтобы оно овладело знаниями и манерами, приличествующими своему происхождению. Правнуки тех, кто в челобитных царям именовал себя "холопами" научились драться на дуэлях, защищая честь свою и рода. Как отмечалось, отрицательным результатом такой политики стало возникновение в России по сути двух национальных культур, а потом и двух ментальностей: благородной (шляхетской) и простонародной (подлой).

Идея служения конкретному Государю постепенно сменяется идеей служения государству, а в это понятие включается и служение народу.

Петр III подготовил, а Екатерина Великая издала Указ о вольностях дворянских. По этому Указу дворяне могли больше не служить ни в армии, ни на государственной службе, их ни при каких обстоятельствах нельзя было подвергать телесным наказаниям. Безусловно, положительно, что хотя бы благородное сословие перестало быть зависимым. При этом стимулы служить государству у дворян сохранились, поскольку это оставалось делом чести. Я, конечно, не исключаю и других соображений: карьерных, материальных и т.д., но ставлю на первое место именно честь.

Считают, что Петром III был подготовлен еще Указ о даровании вольности крестьянам. К сожалению, крестьяне были освобождены почти через сто лет. Конечно, плохо, что основная масса населения оставалась зависимой, как от государства, так и от частных лиц. Зависимое - "подлое" состояние большинства граждан России (притом русских) не могло не развращать и на практике развращало благородное сословие. Понятно, что я отрицательно отношусь к событиям декабря 1825 года, но не исключаю при этом, что, по крайней мере, некоторая часть мятежников действительно чувствовала себя униженно в связи с рабским состоянием своих соплеменников.

В XIX веке Россия вела многочисленные войны. Вне зависимости от их итогов дворянское сословие в Российской Империи как русское, так и инородческое за редчайшими исключениями вело себя героически, не запятнав чести офицерского дворянского мундира.

Несколько иная картина сложилась в среде дворян, делающих карьеру в гражданской службе. К сожалению, чиновное дворянство от самого мелкого до крупного страдало такими социальными пороками, как мздоимство, казнокрадство и косность. И это отражено как в документах того времени, так и в художественных произведениях. Разумеется, и в этой среде были весьма прогрессивные деятели, которые пытались эволюционным путем модернизировать Россию.

Их время пришло с воцарения Александра II Освободителя. Реформы Государя были поддержаны абсолютным большинством благородного сословия России не только словом, но и делом. Начинается земский период служения стране, когда люди благородных кровей своим трудом в качестве врачей, учителей, полицейских начальников, губернских чиновников поддержали модернизаторский проект Государя. Делали они это только лишь из соображений совести и чести, поскольку никаких материальных или политических выгод большинство земцев не получали. Нетерпение и нетерпимость в этом случае, как и после, сыграли свою фатальную роль. Царь-Освободитель был убит, и актом террора руководила Софья Перовская - потомок Рюриковичей.

Александр III попытался, если не остановить вовсе, то в значительной степени "подморозить" инерцию реформаторского толчка своего отца. Это привело к дополнительному падению нравов: апатии большинства и инфантилизму меньшинства.

Вопреки теории Ленина о трех этапах в "русском освободительном движении": дворянском, разночинном и пролетарском, лидеры, по крайней мере, первых двух были в основном выходцами из дворянской среды. Да и в "пролетарский" период российской революционности из дворян было рекрутировано минимум 40% эсеров и эсдеков, не говоря уже о представителях других партий. Кроме того, просвещенное общество (разночинцы), из каких бы сословий оно не складывалось, в огромной степени усвоило дворянские представления, в том числе и представления о чести. Поэтому, можно допустить, что и третья волна российских революционеров руководствовалась определенными (хотя и извращенными) понятиями о чести. Ежели князь Трубецкой не вышел на Сенатскую площадь (будучи избран заговорщиками диктатором), исходя из своих представлений о чести, то позднейшие российские революционеры, даже происходящие из дворян, руководствовались, очевидно, моралью Каховского, стрелявшего в спину и убившего героя войны 1812 года графа Милорадовича.

Напоминаю, что "профессиональных революционеров" в России, к счастью, было чрезвычайно мало. К началу XX века их романтический ореол почти угас. Дворянское сословие, как и весь образованный класс России, стремилось овладеть знаниями, в том числе техническими, и сделать страну по-настоящему передовой. Когда же началась Великая война 1914 года, природная элита России вместе с народом встала на защиту Отечества и Престола, руководствуясь патриотизмом и честью.

Не мое дело в этой небольшой работе анализировать все причины, приведшие к победе большевизма. Тем более, что их не один десяток. Но в числе прочего, не забудем, что многие представители элиты, и даже аристократии, погибли, защищая Российскую Империю. Часть других, одержимых нетерпением и прогрессистским зудом, катализировала процесс и невольно (на этом я вынужден настаивать) вызвала социальный взрыв и анархию. Наконец, необходимо учесть и подлую тактику сознательной аморализации народа, избранную большевиками. Эта тактика, и, более того, политика, использовалась ими как в период октябрьского переворота и Гражданской войны, так и позже.

Впрочем, о моральных качествах большевистской "элиты" говорилось выше. Здесь же необходимо зафиксировать, что российское благородное сословие, как и его менталитет (включая понятие о чести), сформировалось иначе, нежели в большинстве стран Западной Европы. Тем ни менее, к 1917 году российское дворянство и вообще образованное население мыслило себя европейцами. Соответственно, понятия о чести, долге, ответственности были очень близки европейским. Иное дело, что, может быть, они еще не стали вполне традиционными для россиян и, когда на эту неокрепшую духовно-моральную структуру обрушился молот прагматического аморализма интернациональных бродяг, закаленный в стихии степной варварской жестокости, кристалл благородства не выдержал и разбился вдребезги. Впрочем, его осколки, эти алмазы русской души живы и в России и в эмиграции. Может быть они - залог возрождения. Но даже на них не купить свободного развития общества и государства. Только когда каждый россиянин или хотя бы мыслящие представители российской нации возродят в себе те понятия о чести и долге, которыми руководствовалось большая часть образованного общества исторической России, мы получим возможность преодолеть кризис и возродить сильную и процветающую Россию. Пока же нынешняя "элита" всячески противодействует этому возрождению. Очевидно, боится не выдержать конкуренции. И это роковая ошибка "элиты". Для того, чтобы выйти из кавычек нужно мыслить аристократически, то есть действительно уважать хотя бы собственных сограждан. Кстати говоря, это качество напрямую зависит и от самоуважения.

Я начал писать это эссе в октябре 2003 года и мыслил его, как некий небольшой прогноз о возможном партийном составе 4-ой Государственной Думы. Предполагая написать небольшую статью, я постепенно вышел на довольно объемную работу. Получилось это едва ли не случайно: хотелось глубже осмыслить и полнее рассказать о том, какие механизмы влияют на исход выборов.

Картина, возникшая при этом, была столь удручающей, что мне, с одной стороны, пришлось довольно много усилий приложить к тому, чтобы не просто заявить, но и попытаться доказать: результат выборов мало зависит от воли большинства граждан страны. Соответственно, нынешний кризис - следствие выбора элит, по большей части продиктованного предшествующей историей (и, к сожалению, не только советской). С другой же стороны, я не считаю ситуацию безысходной. Я думаю, что некоторые возможности преодолеть кризис у нас остаются. О них я рассуждаю в последнем разделе.

Разумеется, я нисколько не обольщаюсь по поводу научной или литературной ценности данной работы. Никакой новой информации и, тем более, открытий (исторических или социологических) я не сделал, да и цели такой не ставилось. Единственное, что, на мой взгляд, делает этот труд интересным и актуально-полезным, так это попытка концентрировано и доходчиво скомпоновать и артикулировать те факты и тенденции, которые затрагивают локальный, но чрезвычайно важный процесс, рассмотренный мною.

И еще. Даже научные труды по истории пишутся задним числом и в лучшем случае в соответствии с теми представлениями, которыми руководствуется автор, то есть с его мировоззрением. Это тем более верно, если публицист иллюстрирует свое мнение, свою позицию историческими фактами. В этом случае его идеология и мировоззрение закономерно влияют на подбор и интерпретацию приводимых фактов. Не разделяя идеологии советских историков-марксистов, должен отметить, что в одном они были честны: откровенно говорили о марксистско-ленинской философии, как инструменте познания, в частности познания истории. Это и был их инструмент, точнее два: молот и серп, которыми они долбили "гранит науки". Я тоже считаю правомерным руководствоваться своим мировоззрением. Разумеется, в данном случае моя мысль и чувство движимы христианско-демократической идеологией и патриотизмом так, как я их понимаю.

Последнее. У читателей может создаться ложное впечатление некой неприязни к нынешнему президенту Российской Федерации. Хотя президентство Путина сделало меня монархистом-конституционалистом, лично Владимир Владимирович не вызывает у меня острых отрицательных эмоций. Более того, мне ясно, что он, как и властная элита в целом - не столько символ, сколько данность нашего "сегодня", естественно произрастающего из нашего "вчера". Учитывая профессиональные качества Путина, я, образно говоря, рискнул бы пойти с ним в разведку, но этого, увы, недостаточно для управления государством.

Путин стал президентом РФ именно потому, что так сложилось. Я думаю, что вначале даже без особого стремления к власти. Будучи выходцем из советской "элиты", он не может найти адекватных ответов тем вызовам, которые история бросает России. Сейчас же необходим человек, способный подняться над прошлым опытом и не только личным. Даже и не один человек, а целая группа, которая адекватно отражает не выбор элит, а выбор народа. Хотя и прошлое страны надо держать в голове, но глаза должны смотреть вперед.

Все преходяще в этом мире. И это пройдет. Россия еще не потеряла возможность занять то место в мире, которое ей уготовано Богом. Но, кажется, само время ускорилось, и у нас нет десятилетий в резерве.

Думаю, что нынешняя российская власть чутка к мнению народа. Правда, слышит только то, что ей нравиться. Однако опыт последних лет (в том числе и драматический) показал: нынешняя власть не способна противодействовать сильному оппоненту. Поэтому и голос народа будет услышан. Конечно, если в самой российской нации, в ее живой душе произойдет революция духа, а в головах - прояснение. Только тогда власть, любая власть, в том числе и эта власть, будет вынуждена исполнять волю граждан России. Вот тогда можно будет наблюдать и оценить реальный выбор народа.

05.10.2003 - 22.09.2004 г.