Статья

ЧЁТКОСТЬ ПОСЛЕДНЕГО ГОДА
Ответит ли по суду центральный персонаж дела Старовойтовой?

20 ноября 1998 года совершилось одно из немногих в постсоветской России стопроцентно политических убийств. В подъезде на канале Грибоедова (с тех пор называемого Эшафотной набережной) расстреляли Галину Старовойтову. Когда-то прораба перестройки, потом президентского советника, крупного и яркого либерального деятеля. На момент гибели —демократического депутата Госдумы. Это убийство было символом завершающегося перелома в политическом развитии страны. Теракт был историческим. Поэтому его не старались расследовать до конца.

Пули не за деньги

К тому времени все привыкли, что убивают в России только ради денег. Предположить иное значило показаться наивным. Начались разговоры о мешке денег, который она якобы везла, о многомиллионных переводах, которые она якобы осуществляла мужу в Лондон... «Разве ты не знаешь, её муж — генерал Старовойтов, директор ФАПСИ, а в Англии у них общак» — и такое доводилось услышать в те ноябрьские дни.

Накал бреда постепенно спадал. Как бы то ни было, очень уж не вязались привычные финансово-коммерческие версии с личностью погибшей. Равно как и материальным положением её политических проектов. Волей-неволей приходилось искать в иных направлениях. И снова началась фантасмагория. «Конечно, коммунисты, кто же ещё!» — уверенно говорили участники траурного митинга. Назывались конкретные имена известных лидеров КПРФ (вплоть до тогдашнего председателя Госдумы). Спасибо ещё, не с трибуны это оглашалось, а в частном порядке. Но разумнее от этого не делалось. «Какие коммунисты? Ты что?» — отвечал кто-то, покручивая пальцем у виска.

Другими кандидатами в террористы назывались националисты. Характерно, что здесь никто не брался конкретизировать. В ельцинские времена российский неонацизм был не тот, что сейчас. Шума и маскарада хватало, но потребовались «тучные нулевые», «путинский стабилизм» и «вставание с колен», чтобы эта сила стала по-настоящему опасной.

«А что в Думе?» — спрашивал журналист питерской газеты Валерия Терехова, депутатского помощника Старовойтовой. «Кажется, уже забыто, — отвечал Валерий Васильевич. — Помолчали минуту и пошли плясать».

Исторгнутое отторжение

Но люди в погонах не могли забыть с той же лёгкостью. Служебная обязанность брала своё безотносительно к политическим воззрениям. 10 лет назад, осенью 2002-го, были арестованы шестеро — Юрий Колчин, Виталий Акишин, Игорь Лелявин, Алексей Воронин, Игорь Краснов и Юрий Ионов. Летом 2005-го их осудили на разные сроки. Строже всех — Колчина и Акишина, руководителя группы и непосредственного стрелка. Ещё нескольких членов бригады продолжают искать, но сомнительно, чтобы наши — далеко не факт, что они всё ещё существуют.

Правосудие, казалось бы, свершилось. Но как-то странно. Ведь суд так и не определил, кто и зачем отдал приказ убийцам. В то же время оставалось самоочевидным, что шестеро киллеров собственных побудительных мотивов не имели. Сомнительно даже, знали бы они что-нибудь о Галине Старовойтовой без чьих-то авторитетных разъяснений.

Как только органы повязали киллерскую шестёрку, из Петербурга и из России вообще уехал один из столпов криминалитета Северной столицы — Михаил Глущенко. Представлять этого персонажа читателям Народной трибуны не приходится. Напомним только, что главного силовика «тамбовских», давно шефствовавшего над Юрием Колчиным, начали поминать в контексте убийства Старовойтовой уже к концу 1998 года. Как только отсеялись самые неправдоподобные из версий.

Пока Колчин и Ко были на свободе, Михаил Иванович не проявлял беспокойства и никак не выказывал своего отношения к вопросу. Он вообще мало интересовался политикой, хотя и был депутатом Госдумы по списку ЛДПР.

Тут нужен небольшой экскурс в политическую историю РФ. Вторая половина 1990-х была звёздным часом ЛДПР. Безотносительно к тому, сколько мандатов имела на тот момент фракция Владимира Жириновского. Пожалуй, именно и только в 1995—1999 годах партия «либерал-демократов» опиралась на реальную социальную базу, заинтересованную в развитии и прогрессе. Этой базой был новорусский бизнес. На излёте ельцинской эпохи отдалённо, но начинала вырабатываться его социально-политическая доктрина. В любом случае процесс не дошёл до результата, сломавшись в начале пути. Однозначно, как говорит Владимир Вольфович.

Но начало было. А всякое начало трудно и бывает замусорено. Наряду с продуктивными установками свободного предпринимательства и национального драйва, в идеологии ЛДПР доминировали имперско-шовинистические мотивы. Вызывавшие отвращение у Старовойтовой с её энергетическим либерализмом. Им с Жириновским следовало держаться друг от друга как можно дальше, но сталкивались они очень часто. Что до людей типа Михаила Ивановича, то эта категория актива ЛДПР вызывала у Галины Васильевны отторжение, близкое к физическому.

Драма между премьерами

Выстрелы на «питерской эшафотной» прозвучали через три месяца после сокрушительного обвала, накрывшего Россию в августе 1998-го. Случился слом эпохи. Политика, проводимая под лозунгами экономического либерализма, а реально по принципу «день, да мой», обернулась закономерным взрывом, разнесшим в клочья финансовую систему страны.

Пятимесячное правительство Кириенко ушло в отставку. Президент Ельцин вновь призвал в премьеры Виктора Черномырдина. Но Госдума в те времена была непохожа на нынешнюю. Парламент был местом не только для дискуссий, но и для обструкций. Насколько сейчас любому президентско-правительственному требованию гарантированы парламентские фанфары, настолько наивен был тогдашний расчёт Виктора Степановича, что «под фанфары встретят». Коммунисты и «яблочники», направляемые лужковской группировкой из Совета Федерации (тоже не того, что нынче), дважды провалили Черномырдина. На третий раз президент сошёлся с депутатами на кандидатуре Евгения Примакова.

Фракция ЛДПР была единственной, голосовавшей против примаковского премьерства. Это, кстати, ставилось тому в имиджевый плюс. Но уже не влияло на ситуацию.

Однако ходят слухи, что ЛДПР могла повлиять раньше. Если бы ЛДПР выполнила договорённости с администрацией президента, которые, по некоторым сведениям, были заключены между первым и вторым голосованиями по кандидатуре Черномырдина. Жириновский взялся поработать с депутатами и имел на это затребованный ресурс. Но не стал напрягаться. Ресурс вполне себе годился для собственных нужд. Такие вещи называются «кидняк».

Было ли так, не было ли, но есть предположение, что Галина Старовойтова об этом знала. И ничто не гарантировало её постоянного молчания на сей счёт. Тем более в обстановке острой политической борьбы. Особенно острой в Петербурге, где в начале декабря 1998-го избиралось Законодательное собрание.

Разумеется, такой респектабельный политик, как Владимир Жириновский мог лишь выражать недовольство — никак не более. Но видный член его партии Михаил Глущенко обладал репутацией человека не слова, а дела. Слов и не слышалось. А дело было сделано.

Бессрочное признание

Конечно, на данный момент всё это не более чем версии. Однако момент разобраться в трагедии 14-летней давности кажется подходящим. Хотя бы потому, что Глущенко предстал перед российским судом. Пусть по другому делу, но и в этом контексте вновь прошла информация о его организующей роли в убийстве Старовойтовой.

Осторожные упоминания причастности Глущенко звучали уже на суде 2005 года. Заказчиком убийства Старовойтовой назвал своего патрона и Юрий Колчин, уже находясь в ИТК. Наконец, по имеющимся данным, признательные показания по этому убийству дал сам Михаил Глущенко. Тем не менее, расследование пока пребывает в статусе приостановленного.

Причины тому могут быть разные. Умело выстроенная оборона Глущенко в суде. Его способность легко брать назад любые свои признания. Возможное покровительство на верхах, где влиятельные друзья бывшего партийного начальства могут иметь какие-то свои виды. И самое вероятное — элементарное нежелание следственных органов возвращаться к закрытому — «приостановленному» — вопросу.

20 ноября 2013-го убийству Старовойтовой будет 15 лет. Вступит в силу срок давности. Но впереди ещё год. Недостающая в деле фигура обрела столь чёткие очертания, что возобновление приостановленного и доведение до логического конца становится просто данью здравому смыслу.

Тимур РУМБСКИЙ