Статья

40 ЛЕТ КРАСНО-ЧЁРНОГО МАЯ

27 и 30 мая 2017 года отмечается 40-летний юбилей мятежа «Нитисташ» в Анголе и начала борьбы РЕНАМО в Мозамбике. Ангольская внутрикоммунистическая резня и мозамбикское антикоммунистическое восстание определили дальнейшее развитие этих двух стран и повлияли на мировые процессы. Народная трибуна предложила высказаться знакомому с историей вопроса представителю противоположного, марксистского лагеря.

На конец весны (когда в Южном полушарии на смену «осени» приходит субэкваториальная «зима») выпадают две знаковые даты в новейшей постколониальной истории двух крупнейших португалоязычных стран Тропической Африки. В последних числах мая 1977 года правящие партии МПЛА в Анголе и ФРЕЛИМО в Мозамбике столкнулись с серьёзными вызовами их монополии на власть. «Народные республики» с «социалистической ориентацией» вступили в полосу кризисов.

Против коммунистического руководства МПЛА выступила 27 мая 1977 года радикально-коммунистическая фракция «Нитисташ» (Nitistas). Против ФРЕЛИМО 30 мая 1977 года восстал её экзистенциальный противник с правого фланга – Мозамбикское национальное сопротивление (РЕНАМО). Чтобы понять значение этих событий для дальнейших судеб «прифронтовых» государств Чёрного континента, мысленно вернёмся на 40 лет назад. В эпоху глобальной Холодной войны западного «свободного мира» и просоветского «социалистического лагеря».

И пала долгая ночь

Когда автор этих строк согласился подготовить для Народной трибуны публикацию о событиях «красно-чёрного мая», он не стремился писать пастораль про законы свободных джунглей от УНИТА и РЕНАМО. Этого на данном ресурсе и так более чем достаточно. Не будет и агитки за «тропический социализм» от МПЛА и ФРЕЛИМО. Трагические перипетии истории Анголы и Мозамбика по возможности рассмотрены без удобных пропагандистских клише и мифов. Без сомнительных исторических аналогий. Без тенденциозной делёжки партизан, революционеров и реформаторов на «плохих» и «хороших», правильных и неправильных, своих и чужих, чёрных и белых, цветных и красных.

Но – по каким-то своим причинам редакция «савимбистского» издания приняла это авторское условие – анализ дан через призму евроцентричного учения Маркса о борьбе классов и смене социально-экономических формаций. О неравномерности развития капитализма вширь и вглубь. О невозможности «большого скачка» от людоедства, идолопоклонства и рабства прямиком к социализму, без мучительной «догоняющей» капиталистической модернизации и пролетаризации, буржуазных реформ и революций.

Ни одна революция не может «с наскока», на короткой дистанции решить все насущные задачи, расчистить преграды на пути более передовой формации. Наряду с «приливами» и «отливами» революционных волн возможны зигзаги и витки спирали, диалектическое отрицание отрицания, контрреволюция, реакция, реставрация и регресс, внешняя контрреволюционная интервенция и ответный «экспорт революции», перерождение в бонапартизм и даже вырождение в тиранию и деспотию, репрессивную террористическую диктатуру фашистского типа.

События в Африке, их объективные и субъективные предпосылки, внутренние и внешние факторы, восходящие и нисходящие фазы, точки равновесия и бифуркации, невозможно понять в отрыве от широкого исторического контекста, от концепции цикличности исторических процессов. За точку отсчета примем рубеж позднего Средневековья и раннего Нового времени, эпоху Великих географических открытий, формирования Португальской колониальной империи (с 1415 года) и начала трансатлантической работорговли.

В 1482 году Диогу Кан открыл устье Конго и впервые достиг Анголы. В 1575 году Паулу Диаш ди Новаиш объявил долину реки Кванза собственностью португальской короны. Следуя в Индию, Васко да Гама в 1498-м высадился на берег Мозамбика, где в 1501-м было учреждено капитанство Софала.

Колонизаторы превратили Анголу и Мозамбик (особенно Анголу) в огромный невольничий рынок. По некоторым оценкам, в XVI—XIX веках за океан было вывезено более 5 миллионов чернокожих ангольцев – баконго, мбунду, овимбунду, представителей других племен и народностей банту. Многие гибли в пути. Для сравнения: в 1973 году в Анголе жило 6 миллионов человек, из них 600 тысяч белых поселенцев (300 тысяч белых покинули страну к концу 1975-го).

Но было бы неверно возлагать ответственность за работорговлю только на европейцев. Во-первых, видную роль в ней играли арабские купцы и шейхи. А во-вторых – что очень важно в контексте нашего повествования – охота на людей в таких масштабах не была бы возможна без активного участия африканских племенных монархов, вождей и их челяди. А ведь именно из таких формировались потом туземные административные и полицейские кадры. Именно эти «ассимилированные» первыми получали образование и становились первыми местными политиками. В том числе и в антиколониальных движениях. Социальная родня чёрных работорговцев первой «срывала банк» при достижении независимости. Недаром Жонас Савимби ставил белых, мулатов и «асимиладуш» в один ряд врагов чернокожего крестьянства Анголы…

Вывоз рабов официально запретили только в 1836 году. Но в самой Анголе рабство существовало до 1878-го. Поэтому нелегальный экспорт «живого товара» продолжался вплоть до последней четверти XIX века. Даже сюжет романа «Пятнадцатилетний капитан» Жюля Верна разворачивается в 1873-м в Анголе. В Мозамбике работорговля сохранялась ещё дольше – до начала XX века.

Большинство ангольских «босалей» вывозилось в Бразилию, где рабство продержалось до 1888 года. Язык кимбунду служил там лингва-франка среди негров на севере и юге страны. В Новой Гранаде (ныне Колумбия) ангольцы ценились как техники и механики. Спрос на ангольское «чёрное дерево» долго сохранялся на Кубе, где рабство отменили в 1886-м. Вывезенные туда баконго относились к полутора десяткам племён: лоанго, майомбе, маинга, мотембо, мусунди. Землячество («кофрадия») баконго существовало даже в Перу.

Про баконго иезуит Шарльвуа в своей «Истории Эспаньолы» особо отмечал, что среди негров французского Сан-Доминго (Гаити) они самые низкорослые, лучшие рыбаки, но более других склонны к побегам. Из королевства Конго происходили 60% рабов в Северной провинции Сан-Доминго, основном районе производства тростникового сахара. Этот регион оказался эпицентром восстаний беглых невольников-маронов и Гаитянской революции 1791–1803 годов – сестры Великой Французской.

Интересно, что эпицентр повстанческих выступлений на Кубе находится по соседству с бунтарским севером Гаити, в исторической провинции Орьенте (Восток), где Колумб впервые вступил на кубинский берег. Именно в Орьенте начинались три войны «мамбизес» за независимость от Испании и революция 1953–1959 годов против режима Батисты. Именно здесь полтора века назад впервые прозвучала «Баямеса».

Мы не случайно уделили детальное внимание общему тёмному прошлому колоний в Тропической Африке и Латинской Америке. Свобода не даётся даром. «Раб, сознающий своё рабское положение и борющийся против него, есть революционер», — учил Ленин.

Другая важная веха – португальская Революция гвоздик 25 апреля 1974-го, сокрушившая режим «Нового государства» (Estado Novo), «унитарной и корпоративной республики», «первой корпоративной конституции в мире». Случилось это через несколько лет после смерти его главного архитектора, лидера и идеолога – «величайшего португальца», премьер-министра в 1932—1968 годах, профессора Антониу ди Оливейры Салазара (1889–1970). Революции и демонтажу салазаризма предшествовали партизанские войны в африканских колониях Португалии – Анголе, Мозамбике, Гвинее-Бисау. В то время большинство семей в метрополии не знало иных забот, как уберечь своих сыновей призывного возраста от тягот армейской службы на окраинах «лузотропической» империи.

Ударным отрядом революции стало «Движение Капитанов», состоявшее из младших и средних офицеров, осознавших бессмысленность и бесперспективность многолетнего колониального «сафари». Один из видных лидеров левого крыла этого движения – побывавший в плену у ангольских повстанцев-баконго Холдена Роберто флотский офицер Антониу Алва Роза Коутинью (1926—2010), после революции стал адмиралом. И последним португальским губернатором Анголы. «Нельзя идти против Истории», – сказал когда-то Сталин в своей речи в защиту украинской и белорусской наций.

Истоки Революции гвоздик и антиколониальных национально-освободительных революций в Анголе, Мозамбике, Гвинее-Бисау и Кабо-Верде восходят к волне Атлантических революций (1755—1829). Её предвестием стали события на родине Наполеона – Корсиканская революция и учреждение Корсиканской Республики (1755—1769). А в католический День всех святых, 1 ноября 1755 года катастрофическое Великое Лиссабонское землетрясение и цунами похоронили имперские амбиции португальской короны и подвигли маркиза ди Помбала на реформы в духе «просвещённого абсолютизма».

Предваряя рассказ об Анголе и Мозамбике, снова вспомним Гаити. Подавить единственное в мировой истории победоносное восстание рабов безуспешно пытался муж Жозефины Богарне, дочери плантатора-креола с Мартиники. «Война ножей» между негритянской и мулатской общинами, другие эксцессы революции в Сан-Доминго наглядно показали, что в будущем может ждать африканскую прародину гаитян.

Местные «бонапарты», императоры Дессалин и Фостен, король Анри I Кристоф стали предтечами, а «пожизненные президенты» из династии Дювалье – даже современниками маршала Мобуту и императора Бокассы. «Антильская жемчужина» остаётся беднейшей страной Западного полушария, не может вырваться из замкнутого порочного круга голода, нищеты, эпидемий, безграмотности, невежества, коррупции, чёрного расизма, аграрной перенаселенности.

С похожими проблемами cтолкнулись и бывшие колонии в Африке. И дело тут не в каких-либо особенностях чёрной расы, а в издержках «догоняющей» модернизации. В заведомо обреченных попытках перепрыгнуть через неизбежные этапы развития производительных сил и производственных отношений. Дикость и варварство бессмысленно преодолевать дикарскими и варварскими методами. Для перехода к современному, постиндустриально-информационному обществу в этих странах не сложилось достаточных объективных предпосылок: крупных промышленных центров, современной производственно-технологической инфраструктуры, развитого внутреннего рынка. Не окрепли новые прогрессивные социальные слои и классы, осознающие и артикулирующие собственные интересы.

Открытие Анголы

Пробуждение Африки началось после разгрома нацизма в Европе. На V Панафриканском конгрессе в Манчестере (октябрь 1945 года) встретились будущие первые президенты независимых Ганы, Кении и Нигерии – Кваме Нкрума, Джомо Кениата и Ннамди Азикиве («Зики»). При поддержке Французской компартии в 1946 году было учреждено Африканское демократическое объединение, из которого выдвинулись будущие первые президенты Гвинеи, Кот-д'Ивуара, Мали и Чада – Ахмед Секу Туре, Феликс Уфуэ-Буаньи, Модибу Кейта и Франсуа Томбалбай. При этом стоит заметить, что перечисленные деятели сходились на принципе деколонизации, но подчас бывали антиподами в социально-политическом плане. Достаточно сопоставить Нкруму и Секу Туре с Кениатой и Уфуэ-Буаньи.

В 1948 году возникло культурно-просветительское движение «Идем открывать Анголу». В нём участвовал студент-медик и поэт Антонио Агостиньо Нето (1924—1979), будущий лидер МПЛА и первый президент Народной Республики Ангола. Тогда же появились ассоциация «Родные сыны Анголы» и Движение новых интеллектуалов Анголы, видную роль в которых играл поэт Вириату да Круз (1928—1974), будущий первый генсек МПЛА. В том же 1948-м молодые африканские патриоты призвали ООН предоставить Анголе статус международного протектората.

В Лиссабоне появился «Дом студентов Португальской империи», затем «Дом Африки». А в 1951-м ангольские поэты Нето, да Круз и Мариу Андраде с острова Сан-Томе создали Центр африканских исследований. Активное участие в деятельности всех трёх структур принимал и легендарный Амилкар Кабрал (1924—1973) из Португальской Гвинеи.

В том же 1951 году правительство Салазара официально объявило колонии «заморскими провинциями», а в 1954 году издало «Туземный статут», по которому жители этих провинций были поделены на граждан («сивилизадуш») и туземцев-неграждан («индигенуш»). В 1956-м был принят специальный трудовой кодекс для «индигенуш». Хотя в 1961-м дискриминационные законы отменили, было уже поздно: в Анголе развернулась партизанская война за независимость. Причём вели её независимо друг от друга три движения: марксистское МПЛА, консервативный ФНЛА и полуанархистская УНИТА.

Ещё в 1953-м образовалась первая ангольская политическая партия – Союз борьбы африканцев Анголы (ПЛУА). В октябре 1955-го Мариу Андраде и его брат Жоаким создали Ангольскую компартию. 10 декабря 1956 года ПЛУА и АКП объединились в Народное движение за освобождение Анголы – МПЛА. Штаб-квартира МПЛА расположилсь в гвинейском Конакри, под крылом Ахмеда Секу Туре. Там же и тогда же обосновался Амилкар Кабрал, вернувшийся из ангольской ссылки и ставший генсеком Партии независимости Гвинеи и Кабо-Верде (ПАИГК).

Не встретив поддержку у Португальской компартии (ПКП вынуждена была считаться с тем, «что великие подвиги мореплавателей Лузитании остаются популярны в португальском рабочем классе»), да Круз и Мариу Андраде нашли её у африканских мигрантов в Лиссабоне, а затем у Компартии Китая. Первым президентом МПЛА был Илидиу Машаду (1914—1983). В 1959 году его арестовала португальская охранка ПИДЕ, и он назначил своим преемником Агостиньо Нето.

В самой Анголе МПЛА обрела поддержку среди мулатов и черных «асимиладуш» в портовой Луанде, а затем в прилегающем к ней этническом ареале северных мбунду (амбунду) в долине Кванзы. После Гвинеи партийцы обосновались ближе к родине, в конголезском Леопольдвилле. Там в 1962 году прошёл съезд, принявший новую программу: демократия, многоэтничность, неприсоединение, национализация, недопущение иностранных военных баз. После убийства Патриса Лумумбы новой базой МПЛА стал Браззавиль.

Вместо «прокитайского» да Круза новым генсеком партии и ее ведущим идеологом с 1961 года стал мулатский интеллектуал, физик, математик и политолог Лусио Лара (1929—2016). Считается, что начало тесному сотрудничеству между МПЛА и кастровской Кубой положила встреча Лары с Че Геварой в Браззавиле в 1965 году. С именем Лары связана постепенная идеологическая эволюция МПЛА, переход с общедемократических на коммунистические позиции. Женатый на немецкой еврейке, бежавшей от нацистов в Португалию, Лусио Лара смог также наладить сотрудничество своей партии с ГДР и европейскими социал-демократами.

Помимо «столичной» прокоммунистической МПЛА, в Анголе возникли и другие антиколониальные организации. Их деятельность и направленность носила более «периферийный», этнорегиональный и трайбалистский характер.

В 1954 году потомок королей баконго Холден Роберто (он же Жозе Жилмор, 1923–2007) учредил, а в 1956-м лично возглавил Союз народов Северной Анголы (УПНА). В 1957 году организация призвала ООН восстановить королевство Конго, существовавшее до 1914-го. В 1958 году УПНА был реорганизован в Союз народов Анголы (УПА), который в 1962-м объединился с Демократической партией Анголы в Национальный фронт освобождения Анголы (ФНЛА).

Штаб ФНЛА находился в Киншасе – столице Конго-Заира, бывшем Леопольдвилле. Откуда в соседний Браззавиль на другой берег реки Конго эвакуировались лумумбисты и МПЛА. В Киншасе под эгидой ФНЛА действовало Революционное правительство Анголы в изгнании (ГРАЕ) во главе с Роберто, породнившимся с заирским президентом Мобуту Сесе Секо через женитьбу на его односельчанке.

Министром иностранных дел в ГРАЕ был Жонаш Мальейру Савимби (1934—2002), из семьи национальных героев овимбунду. Во время учёбы в Лиссабоне он познакомился с Кабралом и Нето, но не сошлись во взглядах: Нето ориентировался на СССР, а молодой Савимби симпатизировал идеям Мао Цзэдуна. В 1964 году в качестве представителя ГРАЕ Савимби посетил Китай.

В 1966-м пути «правого» Роберто и «левого» Савимби разошлись. По времени это совпало с интригами в Пекине времён «культурной революции» – разногласиями между премьером Чжоу Эньлаем и министром иностранных дел Чэнь И. Второй из названных по должности курировал африканское направление. С 1966 года в столице Поднебесной жил и предшественник Лары на посту генсека МПЛА да Круз (подвергавшийся нападкам хунвейбинов, как и Чэнь И). Только в 1990-м прах да Круза перезахоронили в Луанде при содействии правительства КНР.

Порвав с Роберто и ФНЛА, 13 марта 1966 года Савимби создал Национальный союз за полную независимость Анголы – УНИТА, легендарную Юниту. Небольшая поначалу группировка со временем выросла в мощное повстанческое движение. Опиралась УНИТА на крестьян-овимбунду – хотя среди командиров встречались и баконго (как Эрнесту Мулату, глава унитовской дипломатии), и мбунду (как Антониу Дембо, названный младший брат Савимби и командир его спецназа). Несмотря на маоистские в то время взгляды Савимби, в программе УНИТА провозглашалась не только независимость Анголы и служба крестьянству, но и многопартийная демократия (а не «демократия» вообще). Но при этом политика однозначно подчинялась задачам войны – этот комплекс Савимби не преодолел всю свою жизнь. Вероятно и не стремился преодолевать.

Удары унитовцев по Бенгельской железной дороге дезорганизовали экспорт меди из Замбии и заирской провинции Катанга. Это вызвало недовольство влиятельного союзника УНИТА – замбийского президента Кеннета Каунды. Савимби даже пришлось ненадолго затаиться… в насеровском Египте.

А на землях враждовавшего с королевством Конго королевства Нгойя, в богатом нефтью эксклаве Кабинда с 1963 года действовала еще одна повстанческая группировка – сепаратистский Фронт освобождения анклава Кабинда (ФЛЕК). Её лидеры Энрикеш Тьягу и Луиш Ранке Франке сотрудничали с Савимби, но враждовал с Роберто. Ведь «король баконго» стремился объединить под своей властью всех ангольских соплеменников, включая кабиндских.

15 января 1975 года революционное правительство Португалии и три «единственных законных представителя ангольского народа» (МПЛА, ФНЛА и УНИТА) подписали Алворские соглашения о порядке и сроке провозглашения независимости Анголы. Однако процесс не удержался в мирных рамках. 1 августа лидер ФЛЕК объявил себя президентом Республики Кабинда. Три «легитимные» партии Анголы готовились к жестокой решающей схватке. При этом МПЛА располагало важнейшим преимущественным – левые португальские власти отдавали приоритет именно этому движению. Данный фактор определил победу МПЛА в июльско-августовских боях в Луанде. В преддверии независимости ангольская столица оказалась в руках Агостиньо Нето и его группы.

5 сентября 1975-го на север Анголы вступили войска заирского президента Мобуту, родственника Роберто. 14 октября южные районы страны начала планомерно брать под контроль армия ЮАР – режиму апартеида не улыбалась перспектива коммунистического режима в Луанде, который будет помогать намибийским повстанцам СВАПО в оккупированной южноафриканцами Намибии. На стороне ФНЛА в ангольскую войну вступили отряды ультраправой «Португальской армии освобождения» (ЭЛП). Эта структура принадлежала к международной антикоммунистической сети Aginter Press и рассматривала войну против МПЛА как составную часть глобального боя «с силами зла во имя традиционных ценностей западной цивилизации». Забегая вперёд, скажем, что союзником и консультантом Савимби стал итальянский «Че Гевара антикоммунизма» – неофашистский лидер Стефано Делле Кьяйе.

Но МПЛА имело своих мощных союзников. Нето и Лара призвали на помощь Кубу и СССР. В Анголу прибыли 25 тысяч кубинских военнослужащих и две сотни советских военных специалистов с тяжёлой бронетехникой. В ночь с 10 на 11 ноября войска ФНЛА и Заира потерпели поражение в битве при Кифангондо. Днем 11 ноября 1975 года была провозглашена независимая Народная Республика Ангола. К 26 марта 1976-го правительственные и кубинские войска выбили из страны южноафриканцев и заирцев. ФНЛА был полностью разгромлен. Ангола оказалась под властью МПЛА. Только Савимби и его Юнита сопротивлялись с переменным успехом без малого тридцать лет.

Но у победы много отцов, и общий успех не сплотил руководство МПЛА. Старейшую партию Анголы раздирала «фракционность», распри между группировками, ориентированными на разные внешние центры – Москву, Гавану, отчасти даже Пекин.

Ещё в 1966 году, когда Савимби порвал с Роберто и ФНЛА и создал УНИТА, а бывший генсек МПЛА да Круз уехал в Китай, МПЛА создала Восточный фронт в регионе Мошико. Командовал этим формированием Даниэл Чипенда (1931—1996), соплеменник овимбунду Савимби. Но в этом регионе МПЛА нечего было делать: восток Анголы был вотчиной УНИТА. Когда фронт рухнул, Чипенда и Нето обвинили в неудаче друг друга.

В 1972 году Чипенду поддерживали в СССР. Но в 1973-м прослышали, будто он якобы собирался убить «креола» Нето. В итоге Чипенда и полторы тысячи его сторонников создали фракцию «Восточный бунт». В Пекине в том же году умер первый генсек МПЛА да Круз.

После Революции гвоздик Жоаким Антраде провёл партсъезд МПЛА в замбийской Лусаке. В гостях у Каунды, умело маневрировавшего между КНР, СССР и Движением неприсоединения. Участвовали в форуме три фракции: условно прокитайское «Активное восстание» братьев Антраде, некогда условно просоветский «Восточный бунт» Чипенды и условно прокубинская фракция Нето.

«Нетовцы» покинули съезд и снова стали получать советскую помощь. Фракция Чипендо переметнулась к Роберто и ФНЛА, снова заручившимся поддержкой Китая. Потерпев поражение, Роберто утянул за собой и Чипенду. О нём долго не было слышно. Лишь перед выборами 1992 года (вылившимися в «Резню Хэллоуин») имя Чипенды зазвучало вновь. Он совершил очередной демарш и вернулся в «креольскую» МПЛА. Которая после банкротства КПСС и развала СССР вслед за Гаваной активизировала контакты с Пекином.

Но это было много позже. А в 1974—1975 годах в МПЛА искореняли очередной маоистский уклон. Активисты «Комитетов Герды» и «Комитетов Амилкара Кабрала» создали тогда новую структуру – Революционную организацию Анголы, преобразованную затем в Коммунистическую организацию Анголы (ОКА). Эта группа выступала против «советского социал-империализма» и требовала вывода кубинских войск.

Ниту против Нето – Москва против Гаваны?

Однако самым серьёзным вызовом для правящей группы Нето стал «Мятеж фракционеров» 27 мая 1977 года. В Анголе это событие называют Nitistas, в России произносят как «Нитисташ» или, если точно соблюдать португалоязычные нормы, «Нитишташ». Название происходит от имени лидера мятежа Ниту Алвиша (1945—1977).

Вообще-то его звали несколько иначе. При рождении крестьянскому сыну дали имя Алвиш Бернарду Баптиста. Ниту Алвишем он стал уже в подпольной группе МПЛА, к которой примкнул, работая в колониальном финансовом ведомстве. Фанатичная уверенность в своей миссии и неуёмная энергия быстро выдвинули Алвиша в первые ряды боевого руководства. Ещё до провозглашения независимости он возглавлял Первый военно-политический округ – совокупность организаций МПЛА в Луанде. Отличался самым жёстким радикализмом коммунистических взглядов, причём именно в советской версии.

Из всех методов борьбы Алвиш признавал только вооружённое насилие. Которое и применял с размахом. Отнюдь не только против ФНЛА и УНИТА. Прокитайскую коммунистическую фронду он выжигал с не меньшим энтузиазмом.

В ноябре 1975-го Ниту Алвиш был назначен первым министром внутренних дел НРА. В его руках сосредоточился весь потенциал полиции и госбезопасности. Ведь в структуру МВД входил Директорат информации и безопасности Анголы (ДИСА). Это ведомство, подобно ВЧК, имела полномочия по всему циклу – от наружного наблюдения до приведения в исполнение. Директором ДИСА являлся полковник Луди Кисасунда (он же Жоау Лопеш) – по службе подчинённый Ниту Алвишу, но политически замкнутый лично на Нето и Лару.

Полковник Кисасунда не входил в ближний круг Алвиша. Но Ниту имел других мощных сподвижников. Главным из них был начальник Генштаба Народных вооружённых сил освобождения Анголы (ФАПЛА) Жозе Ван Дунен. И примкнувшая к ним жена Ван Дунена – Сита Валлиш (1951—1975), возглавлявшая комсомол МПЛА. Их поддерживали командир 9-й бригады спецназа Жакобу Каэтану (с говорящей кличкой Бессмертный Монстр) и её политкомиссар Эдуарду Эваришту. А также министр торговли Давид Машаду из «экономического блока правительства».

Такой образовался интересный синклит. «Ангольский Щёлоков», «ангольский Огарков», даже «ангольская Фурцева». С ними местные «шелепинцы» и «ихтамнеты». Подтянулись тамошние «Гришин» и «Епишев» – мэр Луанды Педру Фортанату и политкомиссар ФАПЛА Эдуарду Эрнесту Гомеш да Силва (он же Бакалов).

На противоположной стороне баррикад оказались «ангольский Брежнев» Агостиньо Нето, а с ним «Суслов» Лусио Лара, «Косыгин» Лопу ду Нашсименту, «Гречко» Энрике Каррейра и «Громыко» Жозе Эдуарду душ Сантуш. А также «Андропов» в лице полковника Кисасунды. Те, кто олицетворял для алвишевских «фракционеров» отступничество и «предательство идеалов МПЛА». В чём же оно заключалось?

«Ирония ангольской политики того времени: Нето полагается на Ниту, чтобы уничтожить крайне левое крыло МПЛА, и менее чем через два года Ниту устраивает заговор против Нето», – вспоминал в 2000 году один ангольский журналист, ветеран маоистской ОКА.

Алвиш и его сторонники придерживались самой жёсткой линии во внутренней политике. Они настаивали на максимальной централизации власти и идеологизации власти режима в духе марксизма-ленинизма. Безоговорочно. Чтоб никаких «нэповских» заигрываний. А ещё «нитишташ» требовали расовой чистки партгосаппарата. От мулатов, вроде генсека Лары и военного министра Каррейры. Иначе, пугали они, чёрная нация останется порабощённой, НРА превратится в Родезию. «Ангола будет по-настоящему независимой только тогда, когда белые, метисы и чернокожие вместе пойдут подметать улицы», – заявил Алвиш на одном из митингов. (В этом коммунист Алвиш поразительно совпадал со своим лютым врагом и ярым антикоммунистом Савимби.)

Любопытный момент. Лару и Каррейру «нитишташ» числили главными врагами. А вот президента Нето мало во что ставили. Два десятилетия спустя английская журналистка Лара Паусон беседовала с одним из выживших участников мятежа. Коснулись этой темы. Почему при подготовке восстания так мало думали о возможной реакции президента? Собеседник презрительно отмалчивался. А потом махнул рукой, произнеся одно слово: «Алкоголь». Это была большая ошибка. Названный фактор не всегда означает слабость. В случае Нето не означал.

Подобная агитация находила отклик в трущобах Луанды. Например, в печально известном своей тюрьмой пролетарском районе Самбизанга. Про который в 1972 году сняла одноимённый художественный фильм гваделупский кинорежиссер Сара Мальдор, жена Мариу Антраде. Декорациями служили трущобы Браззавиля. Роли исполняли жившие там политэмигранты из МПЛА и кабраловской ПАИГК. Критики сравнивали «Самбизангу» с картиной «Броненосец Потёмкин» Сергея Эйзенштейна.

Кстати, Алвиш не уточнял, подлежит ли люстрации по расовому признаку Сита Валлиш, чьи родители переехали в Анголу из Гоа, задолго до индийской аннексии 1961 года. Смуглянка-гоанка была феноменально популярна среди чёрных «партайгеноссен». Не только по статусу её мужа в военной иерархии ФАПЛА. Другое объяснения даёт традиция западных банту. Родство и даже престолонаследие в племенных королевствах у них велось по женской линии. Образ «индианки» Ситы в массовом сознании мог ассоциироваться с Анной Н'Зингой Нголой (1582—1663), правительницей (нгола) царства Ндонго. От её титула и происходит название Анголы.

Отдельный вопрос – внешнеполитическая линия «ангольского Щёлокова». Выдерживалась она в подчёркнуто просоветском духе и была созвучна одной из тогдашних «башен» Кремля». Ниту призывал разместить в НРА не только кубинские, но и советские войска. А также выйти из Движения неприсоединения – что можно трактовать как выход из орбиты влияния Кастро и Тито. Да и дорогой Индиры Ганди – дочери Джавахарлала Неру, при котором Индия аннексировала малую прародину комсомолки, спортсменки и просто красавицы Ситы Валлиш.

Некоторые детали биографий Ниту и Ситы также дают основание думать, что у фракционной деятельности «нитисташ» мог быть советский след. Революцию гвоздик Валлиш встретила на съезде ПКП в Москве. Алвиш возглавлял делегацию Анголы на XXV съезде КПСС в феврале 1976 года. Многие партизаны МПЛА и офицеры ФАПЛА проходили подготовку в СССР. В частности, на полигоне у посёлка Перевальное, по дороге из Симферополя на курорты Южного берега Крыма. Не было ли таких «крымчан» в боевом крыле «нитишташ»? Наверняка были. А между тем, в Политбюро ЦК КПСС существовали некоторые противоречия по ангольскому вопросу. Косыгин и Громыко были против активного вмешательства в тамошние события (первому не нравились лишние расходы, второму международные осложнения). Но Брежнев, Андропов, Устинов жёстко выступали в поддержку режима МПЛА. Единственное, что было для них неприемлемо – прямая советская интервенция (на то хватает кубинцев). Этой-то детали и не учитывал Ниту Алвиш.

В октябре 1976 года Ниту Алвиша отстранили от МВД. На заседании руководства МПЛА Алвиш и Ван Дунен впервые получили прямое обвинение во «фракционности». Для расследования их деятельности была учреждена специальная комиссия, которую возглавил душ Сантуш. Тогда Алвиш пошёл ва-банк и принялся формировать собственную организацию – «Объединение коммунистов Анголы». Сам он называл внутрипартийные фракции МПЛА «семьями». И важным побудительным мотивом Алвиша и его сторонников являлась перераспределение власти: от «семейств», сложившихся в годы войны за независимость – к молодой поросли партийцев, выдвинувшихся в гражданскую войну. А чем поднимать бедняцкую молодёжь, как не предельным радикализмом?

Майские контртезисы

В феврале 1977 года в отношении Алвиша начались следственные действия. 21 мая по инициативе Нето партактив МПЛА принял решение исключить Алвиша и Ван Дунена из партии. Подготовленные Алвишем в свою защиту «13 тезисов» были отклонены. В дело вступал принцип шекспировского Макбета: «И пусть нас меч рассудит. Кто первый крикнет «стой!», тот проклят будет!»

27 мая 9-я бригада спецназа ФАПЛА атаковала правительственные объекты. Мятежники захватили радиостанцию. Сита Валлиш повела агитацию среди рабочих Луанды, пытаясь поднять их на восстание. «Нитисташ» освободили близких им по взглядам политзаключённых. Предложение присоединиться к путчу получили даже англичане и американцы – фигуранты «процесса наёмников», осужденные за участие в войне на стороне антикоммунистической ФНЛА. Но они сочли за лучшее остаться в камерах и не влезать в разборки между «семьями» МПЛА. И не прогадали: через несколько лет их отпустили на родину после непростых переговоров.

Несколько видных деятелей МПЛА, ФАПЛА и ДИСА были взяты в заложники. Среди них оказались генералы и члены ЦК МПЛА – Паулу да Силва Мунгунгу, Энрико Мануэль Коррэа Гонсалвиш, Эуджениу Вериссимо да Кошта, один из руководителей ДИСА Элдер Феррейра Нето, министр финансов Виейра Диаш Мингаш.

По роковому стечению обстоятельств, в аэропорту Гаваны в тот же самый день произошла самая страшная авиакатастрофа в истории Кубы. Рухнул Ил-62М советского Аэрофлота, выполнявший международный рейс SU-331 (Москва – Франкфурт-на-Майне – Лиссабон – Гавана). Погибли 10 членов экипажа и 57 пассажиров: граждан СССР, Кубы, Гвинеи-Бисау, Мексики, Австралии, Великобритании, Нидерландов, ФРГ и Швеции. Согласно официальным результатам расследования, заступивший на смену новый лётный экипаж нарушил схему захода на посадку.

Исход противостояния в Луанде уже к середине дня 27 мая решил мощный контрудар кубинских войск. Которыми командовал генерал Абелардо Коломе Ибарра (Фурри) – уроженец Орьенте, ветеран Кубинской революции. Против кубинских танков не мог устоять даже спецназ Бессмертного Монстра. (В 1992—2013 годах Коломе Ибарра был заместителем братьев Кастро в Госсовете Кубы, а с 1989-го по 2015-й Фурри руководил МВД, сменив «кубинского Ниту» – генерала Мануэля Абрантеса, приговорённого к 20 годам тюрьмы по делу «кубинского Тухачевского» генерала Арнальдо Очоа.) «Фракционеры» предприняли отчаянную попытку переломить ситуацию путём покушения на Нето. Эта акция тоже провалилась. Персональная ответственность за неё была возложена на столичного мэра Фортунату.

После провала путча грянула масштабная чистка. «Найдём живыми или мёртвыми и не будем терять времени», – приказал поэт Нето, которого мятежники почти не брали в расчёт. Кубинцы отошли в сторону, в дело вступила ДИСА. То, что происходило в следующие месяцы ангольские оппозиционеры и европейские правозащитники часто приравнивают к геноциду. Власти официально признали 15 тысяч убитых. Португальские исследователи говорят о 80 тысячах.

Судьба Ниту Алвиша оставалась неизвестной почти четверть века. Лишь в 2001 году некий Жоау Кандада, бывший боец ФАПЛА (давно эмигрировавший из Анголы) рассказал, что после пытки застрелил Алвиша по приказу полковника Кисасунды (якобы получившего санкцию от генерала Каррейры). Сита Валлиш погибла 1 августа. Её муж и другие военные прошли через спецтрибунал под председательством генерала Каррейры («Комиссия слёз») и получили смертные приговоры.

Через полтора месяца, 12 июля руководство МПЛА выступило с официальным заявлением о событиях 27 мая. Мятеж был назван попыткой государственного переворота, который якобы готовился с 1974 года. «Псевдореволюционная» и «маоистская» группа Ниту Алвиша квалифицировалась как союзник антикоммунистов Роберто, Савимби, США, ЮАР и Заира. Интересно, что помимо прочего, Алвишу ставилось в вину «поверхностное прочтение Ленина» (точно подметил советский писатель Владимир Тендряков: «Не всё, что говорил Ленин, годится для бюрократии»). Многозначительно отмечалось, что «в целях враждебной агитации использовалось недовольство объективными экономическими трудностями».

Расчет Алвиша на поддержку СССР не оправдался. В Москве согласились (или сделали вид?) с разъяснениями, которые от имени руководства МПЛА дал министр иностранных дел НРА душ Сантуш. Так или иначе, планы Ниту расшатывали ангольский режим. Пусть даже под просоветскими лозунгами. Советский Союз никак не был в этом заинтересован. Типа, не надо медвежьих услуг.

Успеху миссии душ Сантуша могли сопутствовать обстоятельства личного и карьерного характера. Глава МИД НРА был даже женат на русской – Татьяне Кукановой родом из Пензы. Когда он учился на инженера-нефтяника в Баку, председателем КГБ Азербайджанской ССР был Семён Цвигун, близкий к Леониду Брежневу. Директором же профильного Института Африки АН СССР являлся Алексей Громыко, сын министра иностранных дел СССР, который ex oficio общался и взаимодействовал с ангольским коллегой по дипломатическому цеху. На руку душ Сантушу при лоббировании в Москве объективно «прокубинской» линии могло сыграть и то, что коллегой Громыко-младшего по цеху академическому, редактором журнала «Латинская Америка» был Серго Микоян – сын Анастаса Микояна, которого хорошо помнил и ценил Фидель.

В ожидании новой эпохи

В декабре 1977 года состоялся I съезд МПЛА. Который даже формально утвердил в качестве партийной идеологии марксизм-ленинизм – как и требовал Алвиш (или всё-таки Москва?). Собственно, многое из программы «нитисташ» в плане ужесточения курса, централизации-идеологизации-мобилизации было принято на вооружение, хотя и без них самих. За исключением, пожалуй, трёх пунктов – призыва в Анголу советских войск (не нужного Советскому Союзу), расовой чистки и борьбы с роскошеством начальства. Возмущаться номенклатурными привилегиями и коррупцией стало опасно, поскольку это приравнивалось к «фракционизму». Даже Каррейра, когда уже был отправлен на пенсию, подчас высказывался в том плане, что за это немного стыдно.

Обороты массовых репрессий стали сбавляться лишь с середины 1979 года. Нето вдруг возмутился произволом ДИСА (прямо как Ниту перед мятежом). Мол, что за безобразие товарищи? Недели не проходит без жалоб на исчезновение людей! «Я не знаю, что отвечать», – пожаловался сам Нето. Решение созрело мгновенно: ДИСА расформировать, Кисасунду арестовать. Дабы неповадно было нарушать социалистическую законность. При этом даже заместителя Кисасунды не тронули: Энрике ди Карвалью Сантуш, более известный под псевдонимом Онамбве – тоже активный участник подавления мятежа – стал министром промышленности.

Впрочем, Луди Кисасунда давным-давно освобождён. Перебывает на почётной пенсии. Правда, в политике с тех пор не засвечивается. Только на торжественных церемониях, вроде приёмов в кубинском посольстве. Его грозное ведомство разделилось между МВД и Министерством госбезопасности. В ведении МВД осталась полиция, в том числе подавление беспорядков. В ведение МГБ перешла борьба с УНИТА, точечные нейтрализации оппозиционеров, контрразведка и погранслужба.

Первым министром госбезопасности НРА стал полковник Кунди Пайхама. До того он возглавлял МВД – т.е. был преемником Ниту Алвиша. После того – Минобороны. Был губернатором ряда провинций, сейчас руководит Уамбо. Считается фигурой неброской, но очень сильной – и в политике, и в бизнесе. Ангольские оппозиционеры пишут о нём так: «Раньше генерал Пайхама воевал с народом под лозунгами защиты народа. Теперь он объявил народу открытую войну в качестве мультимиллионера».

Ещё выше вознёсся за минувшие 40 лет Жозе Эдуарду душ Сантуш. Он стал вторым президентом Анголы после смерти Агостиньо Нето 10 сентября 1979 года в Москве. Зато Лусио Лара и Энрике Каррейра при новом правителе оказались не ко двору. Первый просто умолк и в 1980 году оставил все посты, сославшись на состояние здоровья (с которым прожил ещё 36 лет). Благоразумное поведение было оценено – Лара до самой кончины в прошлом году числился в национальных героях и уважаемых людях. Ему регулярно поступали наилучшие пожелания от ЦК МПЛА. Каррейра же, снятый с министерства и передвинутый на второстепенные должности, умер в 2000-м.

Ветераны МПЛА заметно потеснились в пользу новой поросли. Которая, однако, не очень-то похожа на «нитисташ». Например, нынешний генеральный секретарь Дину Матруш (участник подавления 1977-го) – крупный бизнесмен, владелец пивной компании. На паях с министром обороны Жоау Лоуренсу, которого президент душ Сантуш уже назначил в преемники на август текущего года. Есть фигуры ещё колоритнее. Скажем, начальник военной канцелярии и командир президентской охраны Мануэл Вийера Диаш – главный партнёр китайского бизнеса в Анголе (оппозиционная партия КАСА обвиняет китайцев в насаждении на своих предприятиях запрещённого ангольской конституцией детского труда). Или Бенту душ Сантуш Кангамба, секретарь МПЛА в Луанде – организатор местных «титушек» и владелец футбольного клуба, разыскиваемый Интерполом по подозрению в торговле «живым товаром». Именно такую эволюцию партийного руководства стремились предотвратить «нитисташ», поднимаясь на свой мятеж.

Так или иначе, душ Сантуш решился на «Операцию «Преемник». Можно предположить, что в Анголе не стали изобретать велосипед, а взяли за образец кубинскую схему смены первых лиц. Новая эпоха в истории Анголы начнется совсем скоро.

Какое место займёт в ней память о неистовом Ниту Алвише и его обречённом мятеже? Это сейчас сказать трудно. Но образы, отделившись от носителей, зажили своей жизнью. Ангольская радикальная оппозиция – не партии УНИТА, ФНЛА или КАСА, а уличные активисты типа российских «навальнистов» – ежегодно проводят демонстрации 27 мая. При разгоне в 2017-м над ними барражировал даже вертолёт. «Нитисташ» превратились для них в борцов за демократию и права человека. Безотносительно к подлинным взглядам Ниту Алвиша или Бессмертного Монстра. Вот ведь как бывает… Впрочем, Карлуш Бриту и Зита Сеабра, португальские друзья Ситы Валлиш, действительно стали такими. Так что всё могло бы быть.

РЕНАМО против ФРЕЛИМО

Конец мая 1977 года запомнился не только просоветским (или антикубинским?) путчем в Анголе, но и началом гражданской войны в Мозамбике. (Ангольская «гражданка» к тому времени шла уже полтора года.) Как и Ангола, Мозамбик был «заморской провинцией» Португалии. Пережил и свою партизанскую войну за независимость и междоусобицы в стане партизан. 25 июня 1962-го на объединительном съезде в Танзании антиколониальные организации партии МАНУ, УДЕНАМО и УНАПИ создали единый леворадикальный Фронт народного освобождения Мозамбика – ФРЕЛИМО.

12 марта 1963-го там же, в Танзании, приземлился португальский военный самолёт. В кабине сидел белый пилот ВВС Португалии Жасинту Велозу. Так эффектно обозначился раскол белой общины Мозамбика на противников и сторонников независимости. Велозу стал видный деятелем ФРЕЛИМО. С большим, как позже выяснилось, будущим.

25 сентября 1964 партизаны ФРЕЛИМО перешли пограничную реку Ровума и вступили в первый бой с португальскими войсками. Есть сведения, что в 1965 году в Мозамбике бывал Че Гевара.

Первым председателем ФРЕЛИМО был Эдуарду Мондлане (1920—1969), сын племенного вождя из народа тсонга (шангаан), антрополог и социолог по образованию. Американский философ-неомарксист Эммануил Валлерстайн познакомил Мондлане с президентом Танзании Джулиусом Ньерере – панафриканистом и идеологом афросоциализма «уджамаа». Как и ангольские повстанцы, мозамбикский ФРЕЛИМО вынужден был лавировать между внешними игроками. У Мондлане были разногласия с Че. Критиковал он и эксцессы маоистской «культурной революции», хотя ФРЕЛИМО и получал помощь от Китая.

3 февраля 1969 года Эдуарду Мондлане погиб в танзанийской столице Дар-эс-Саламе. Его убила бомба, подложенная в посылку с подарком – трёхтомником сочинений Плеханова. По наиболее распространённой версии, за терактом могла стоять португальская спецслужба ПИДЕ. После гибели Мондлане внутри ФРЕЛИМО обострились идеологические разногласия между двумя тенденциями: «левой», прокоммунистической и «правой», националистической.

Прокоммунистическое крыло в ФРЕЛИМО олицетворяли поэт Марселину душ Сантуш и профессиональный революционер Самора Машел («Черный Сталин»). В молодости мозамбикский душ Сантуш учился в Лиссабоне, где познакомился с Мондлане, а также с Агостиньо Нето и Амилкаром Кабралом.

В том же 1969 из ФРЕЛИМО был исключён заместитель Мондлане, идеолог национал-демократического крыла – бывший протестантский проповедник Уриа Симанго. Как и анголец Савимби, мозамбиканец Симанго перебрался в насеровский Египет, где примкнул к созданной в 1965 году Паулу Кумане партии Революционный комитет Мозамбика (КОРЕМО). После Революции гвоздик в 1974-м Симанго вернулся на родину – где 25 июня 1975 года была провозглашена независимость Народной Республики Мозамбик под властью ФРЕЛИМО во главе с Саморой Машелом. Симанго попал в тюрьму и якобы признался в причастности к убийству Мондлане. Достоверность этих признаний вызывает большие сомнения. После побега в Малави и скитаний в Танзании Симанго снова оказался в тюрьме в Мозамбике, где и погиб в 1979 году. Вскоре была расстреляна и его жена Селина. Приказ о казни чёрного «диссидента ФРЕЛИМО» завизировал белый начальник госбезопасности ФРЕЛИМО – тот самый бывший португальский лётчик Жасинту Велозу. К тому времени правая рука «Чёрного Сталина». Сам Велозу не опровергает этого факта, лишь сообщая, что не помнит.

Так был ликвидирована политическая альтернатива в рядах правящей партии. Заметим, что в отличие от ангольских «нитисташ», мозамбикская группа Симанго выступала не с радикальных, а с умеренных позиций. В отличие от тех сил, которые продолжили политическую борьбу в Мозамбике.

Самора Машел являлся лидером ФРЕЛИМО с 1970 года. Происходил он из шангаан, как и Мондлане. Некоторое время работал врачом. После подготовки в Алжире Машел создал первый партизанский лагерь родной партии. В 1971-м посетил СССР, Болгарию, Румынию и ГДР. В Пекине его принял Чжоу Эньлай. Из-за последнего факта в Москве не слишком доверяли «Чёрному Сталину», хотя и принимали фрелимовцев на учёбу. Есть воспоминания, что когда в Перевальном мозамбикских курсантов стали агитировать против КНР и маоизма, их командир добился от советского начальства прекращения подобных политзанятий.

Португальская колониальная война велась в разных странах с разной степенью успеха. В Португальской Гвинее она была однозначно проиграна. В Анголе – в военном отношении скорее выиграна (тому способствовал раскол антиколониальных сил). В Мозамбике сводилась вничью. Но к 1974 году ФРЕЛИМО контролировал часть территории северного Мозамбика и угрожал центральным районам страны. Революционное правительство Португалии с готовностью пошло на предоставление независимости. само решило предоставить «заморской провинции» независимость. Президентом НРМ стал Машел, вице-президентом – душ Сантуш, главным силовиком по безопасности – Велозу.

Если в Анголе поначалу бушевали политические дискуссии – хотя бы внутри МПЛА – то в Мозамбике «Чёрный Сталин» сразу и всерьёз стал оправдывать своё прозвище. Централизация и единоначалие доводились до крайней степени. «Лагеря перевоспитания» не пустовали. Велозу во главе Национальной службы народной безопасности (СНАСП) своё дело знал отлично. Лихой лётчик-угонщик оказался прирождённым чекистом. Оппозиция могла быть только повстанческой и вооружённой.

Возникла такая оппозиция в низах самого ФРЕЛИМО. Первым её лидером стал лейтенант вооружённых сил НРМ Андре Матсангаисса. Отличник боевой и политической подготовки, лично знакомый с Машелом. Начинал он убеждённым коммунистом, но, наглядевшись на порядки стройбата, возводившего генеральские дачи, стал о многом задумываться: «Раньше чёрными правили белые, а теперь чёрные порабощают чёрных». К тому же попал в лагерь по уголовной статье – тёмная история, то ли действительно расхищал стройматериалы, то ли на него списали недостачу.

Из лагеря Матсангаисса бежал и осенью 1976-го пробрался через границу в Южную Родезию. Там его принял Орланду Криштина – белый португалец и бывший коммунист, давно ставший мозамбикским националистом и антикоммунистом. Охотник на слонов руководил родезийской антикоммунистической радиостанцией «Голос Свободной Африки».

Криштина убедил родезийские власти, что Матсангаиссе стоит помогать. Договорившись о тыле и снабжении, Андре ушёл обратно в Мозамбик, где сформировал первый антикоммунистический партизанский отряд. Из парней себе под стать – бывших фрелимовских военных, озлобленных начальственным произволом, или молодых крестьян, сопротивляющихся коллективизации. После нескольких жёстких акций Матсангаисса снова попал в лагерь, но 6 мая 1977 года был освобождён рейдом родезийских «Селус скаутс».

После этого дела пошли быстрее и веселее. Повстанческие формирования Матсангаиссы стали сводиться под общее командование в единую структуру, которая получила название Мозамбикское национальное сопротивление – РЕНАМО. 30 мая 1977 года крупная комбинированная атака РЕНАМО дала старт полномасштабной гражданской войне.

После гибели Андре Матсангаиссы в бою 17 октября 1979 года его сменил полевой командир Афонсу Длакама (тоже, кстати, бывший фрелимовец). Он показал себя эффективным военачальником. Зона партизанского контроля РЕНАМО постепенно расширялась, особенно на севере и в центральной провинции Софала. На территориях, где обладали авторитетом старые деревенские старейшины. Ведь – в отличие от ангольской Юниты с её леваком Савимби – РЕНАМО всегда выступало с позиций правоконсервативных, за традиционную крестьянскую культуру. Даже под демократическими лозунгами на первое место мозамбикские повстанцы ставили всё же национализм.

Политическую стратегию РЕНАМО определяли белые – сначала Орланду Криштина, потом бывший полицейский и журналист Эво Фернандеш. Оба они погибли. Криштина в 1983-м в ЮАР (убит при неясных обстоятельствах, не исключено, что во внутрипартийном конфликте). Фернандеш в 1988-м в Португалии (по определению суда над исполнителями, убит агентами СНАСП). После этого политический контроль над РЕНАМО также перешёл в руки Длакамы.

Череда загадочных смертей затронула не только оппонентов ФРЕЛИМО. 19 октября 1986 года в авиакатастрофе над Драконовыми горами в погиб президент НРМ Самора Машел. Официальная версия – ошибка пилотов, советского экипажа из Ленинграда. Но такой авторитетный эксперт, как Жасинту Велозу полагает иное. В середине 1980-х Машел явно начал разворачивать курс. Заключил договор о ненападении с ЮАР. Принял американский кредит от администрации Рейгана. Стал, говорят, подумывать о внутриполитической либерализации. Советского официального представителя, пришедшего с назиданиями, «Чёрный Сталин» буквально выгнал из кабинета. Вот и думайте, кому было выгодно от него избавиться, рекомендует Жасинту Велозу. Вдова же Саморы Машела в 1999 году вышла замуж за Нельсона Манделу.

Преемником «Чёрного Сталина» стал министр иностранных дел Жоаким Чиссано. И он-таки действительно начал либерализацию общественной жизни. Вплоть до отказа от коммунистической идеологии. Чиссано провёл продуктивные переговоры с РЕНАМО. Видную роль в этом процессе со стороны ФРЕЛИМО сыграл всё тот же Жасинту Велозу (куда без него). Окончательное примирение было достигнуто Римским договором Чиссано с Длакамой в 1992 году. РЕНАМО было легализовано как политическая партия, назначены свободные выборы. Одним из пунктов соглашения являлся роспуск СНАСП.

Как видим, в Мозамбике гражданская война началась почти одновременно с ангольской, но кончилась на десять лет раньше (хотя Бисесские соглашения МПЛА с УНИТА были заключены за полтора года до Римского договора, они не остановили войну). И это различие не единственное. Политический режим Саморы Машела был очень жёстким. Но таких чудовищных кровопролитий, как 27 мая 1977-го (подавление «Нитисташ») или 30 октября – 1 ноября 1992-го («Резня Хэллоуин»), в Мозамбике не случалось даже во время гражданской войны. Далее. В Анголе многопартийные выборы состоялись пока всего три раза (1992, 2008, 2012) – и глава государства до сих пор не менялся. В Мозамбике такие выборы проходили за это время пять раз, каждые пять лет. Президентов сменилось три – Жоаким Чиссано, Арманду Гебуза, Филипе Ньюси. Но все они представляют ФРЕЛИМО.

Длакама каждый раз баллотируется, заседает в парламенте, был членом Госсовета. У РЕНАМО крупная депутатская фракция. Выражающая интересы деревенских собственников и низового предпринимательства (предпринимательство «верховное» олицетворяют Велозу и Гебуза). В Бейре – «мозамбикском Петербурге» – главная площадь названа именем Андре Матсангаиссы.

Но власть остаётся в руках ФРЕЛИМО. Эта партия умеет держать контроль менее «топорными методами», нежели МПЛА. И этим порой сильно злит прямолинейного Длакаму. Который то возобновляет партизанские налёты, то называет братом президента Ньюси...

У событий в Анголе и Мозамбике, ставших из «народных» просто республиками, много и общего, и особенного. Гражданские войны привели к гибели сотен тысяч людей, породили взаимное недоверие и ожесточение. Вместо классической буржуазной демократии и многопартийности европейского образца, хотя бы как в Португалии, в обеих странах установилась режимы по европейским меркам в общем-то авторитарные. В Анголе – однозначно, в Мозамбике – несколько завуалированно. Народам Юга Африки предстоит ещё долгий поиск путей развития в быстроменяющемся мире.

Степан ЛЕШИЙ