Статья

ОБВАЛ НА РАЗВИЛКЕ

При всей российской особости – вообще-то каждая страна мира идёт своим особым путём – в любом обществе действуют кое-какие фундаментальные законы. Обмануть их нельзя. Хотя, если сойти с ума, попытаться можно. Многие пытались буквально на наших глазах (яркие примеры последнего времени – Каддафи и Янукович). Кончается всегда одинаково, по популярному в Кремле М. Ю. Лермонтову: «И зарево окрасит волны рек: в тот день явится мощный человек, и ты его узнаешь — и поймешь, зачем в руке его булатный нож».

Финансовое напряжение перманентно нарастало весь минувший год. Словосочетание «обвал рубля» загремело с марта, подозрительно коррелируясь с процессом присоединения Крыма. Коллапс становился всегда с нами. К снижению курса национальной валюты и росту цен успели привыкнуть как к фону текущей жизни. Это стало так же привычно, как Киселёв, разоблачения киевской хунты, пафосные отказы от хамона-пармезана, духовные скрепы и поиск нацпредателей.

Поэтому 15—16 декабря многие поначалу и не поняли, что произошло. Соображение пришло, когда евро прошиб 90, доллар уверенно шёл вдогон, банки стали заказывать для обменников трёхзначные табло, а под конец в магазинах появилась зловещая аббревиатура «у. е.»

Объяснения посыпались со всех сторон – экспертов много, а уже случившееся всегда всем понятно. Настолько понятно, что непонятно лишь одно: почему не было понятно днём раньше. Пережёвываются два фактора: дешевеющая нефть и набирающие силу санкции. Да-да, те самые, которые ещё недавно считались даже полезными. Кое-кто повторяет эту мудрость до сих пор. Например, в Крым заявился первый высокий иностранный гость – министр правительства Зимбабве Сэйвиор Касукувере. Официальный представитель государства, которое после инфляции в 230 миллионов процентов вообще отказалось от своей валюты и полностью перешло на доллары, евро и ботсванские пулы, обнадёжил дорогих друзей: «Я считаю, что санкционный режим может только укрепить того, против кого он направлен». Ну-ну, слушаем дальше.

Другое дело, что причины «чёрного понедельника» (или вторника, или уже всех дней в каждой неделе?) не сводятся к двум названным. Первотолчком послужила завизированная Центробанком казённая субсидия «Роснефти» размером в 625 миллиардов. Такие засылы опасны и в стабильной экономике, что уж говорить про «перекрымленную». Однако нефтяная госкомпания Игоря Сечина – не та структура, которая будет что-то учитывать и чего-то ждать.

Сечин требует расследования, кто пустил слух, что с полученными деньгами представители «Роснефти» кинутся скупать валюту. Будто в слухах дело. Весьма вероятно, что эта ситуация действительно послужила спусковым крючком большого слома. Но в принципе обвал был неизбежен, даже если бы «Роснефть» пожертвовала собой. Пушки и масло одновременно не обеспечить. А выбор в пользу пушек сделан однозначно.

Тут даже не упрекнёшь в некомпетентности – иного выхода режим не имел. Украинская революция показала внезапную смертность авторитарных клептократий, родственных московским духоскрепам. Меры пришлось принимать быстро, масштабно и затратно. Захватывать Крым, развязывать войну на Донбассе. И между прочим, усиливать полицейщину в России, что стоит дороже всего. Платить надо за каждый жандармский взмах и каждое слово телевранья. А сколько их, кто может пересчитать? Неизвестно даже, как с этим справятся будущие суды.

Экономический клин был различим ещё в прошлом году. Именно поэтому верховная власть заводила игры с «системными либералами», назначая их в экономический блок, вбрасывала проекты стимулирования бизнеса. Разговоры на эту тему продолжаются даже теперь, при всём их комизме. Сейчас действительно пора. Только не рано ли? Столп либерализма министр Улюкаев прямо говорит: бизнес не верит государству. Когда разводка ожидается буквально во всём, вербоваться охоты нет.

Пресс-конференция Путина вышла малосодержательной. Что, впрочем, не новость. Лермонтова россияне читали и без президента. Глава государства не сделал ни шагу с развилки. Путей же ровно два. Либо окончательный переход к режиму чрезвычайщины, либо начало самодемонтажа. Первое смертельно напряжно, второе просто смертельно. Требовать быстро определяться с такой дилеммой правда негуманно.

Манёвры пошли на дальних подступах. Министр иностранных дел запустил новый цикл торга на украинском направлении. Россия, по словам Лаврова, единственная в мире озабочена территориальной целостностью Украины. Требование «федерализации» – если кто забыл, имперско-духоскрепный мятеж начинался в апреле с этого – торжественно сняты. Это названо, кто бы мог подумать, делом самих украинцев. А президент Порошенко, «главарь киевской хунты», теперь лучший шанс.

Возможно, так и есть. Для Лаврова с его шефом действительно лучшим вариантом является Порошенко. Он с ними хотя бы разговаривает. Добровольческие командиры на его месте вели бы себя иначе. А ведь именно они создали военную ситуацию, вынуждающую сквозь зубы признавать Украину Украиной.

Россия отличается от Украины тем, что наше гражданское общество раскатано в труху. Поэтому нет и достойной упоминания оппозиции. Споры на эту тему бессмысленны: была бы – был бы Майдан. Все другие варианты оппозиционной политики в 2014 году перестали быть актуальными.

Но когда чего-то нужного нет, оно появляется. В этом реально заинтересованы все. Когда режим свергается без оппозиции, его представители первыми жалеют о её отсутствии.

Виталий КРЕШИМИРОВ