Статья

ОТПАД 210

2 февраля 2013 года случилось знаковое событие. Главное следственное управление по Санкт-Петербургу сняло обвинение Владимира Кумарина-Барсукова по 210-й статье УК. Предпринимателю больше не инкриминировалась организация преступного сообщества. Это выглядело предвестием больших перемен, и не только в данном конкретном деле. Неудивительно, что высокие инстанции госправоохраны заторопились с опровержением.

Пять с половиной лет угроза применения 210-й нависала не только над «ночным губернатором» Северной столицы. В опасности была вся страна, прежде всего активная часть российского гражданского общества. Осуждение за создание сообщества стало бы предупреждением каждому, кто способен помочь себе и другим без отката чиновнику. Сакральный принцип коммунистической «коллективистской» морали — «больше трёх не собираться!» — возвёлся бы в ранг современного закона. Любое гражданское объединение по такому прецеденту превращалось в преступную группировку.

«Тамбовское сообщество» — не единственный пример. В камере екатеринбургского СИЗО был погиб Александр Хабаров, основатель знаменитого «Уралмаша». Несколько лет провёл за решёткой красноярский бизнесмен Анатолий Быков. На очереди явно был Евгений Ройзман и его «Город без наркотиков». Сколько бы ещё? Будем надеяться, теперь ни одного.

Обвинение по 210-й, довольно редко публично озвучиваемое, по факту являлось становым хребтом «тамбовского дела». Без неё вполне реален развал накрученной череды разрозненных эпизодов, объединённых личностью Барсукова. Которого теперь не квалифицировать как «лидера ОПС».

В Петербурге запомнилась спецоперация августа 2007-го — «Зубры», бронемашины, спецрейсы, все причиндалы от «альфы до омеги». Едва не обернувшиеся оккупацией части Финляндии, когда кавалькада чудом не сбилась с пути. И всё для того, чтобы пенсионер по инвалидности мирно отворил дверь незапертой дачи на первый стук. Дальше перелёт в Москву, снова обставленный как войсковая операция среднего масштаба. И генпрокурор Юрий Чайка, победно рапортовавший на высшем уровне о взятии «бандита» без потерь в живой силе и технике.

На том успехи и кончились. Бессудно употреблённое стражем всероссийской законности слово «бандит» сразу вызвало отторжение. Даже у людей, Кумарину особо не симпатизировавших. Слишком ясен был смысл проговорки: арестованный обречён ещё до обвинений. Вернее, по обвинению в неугодности властителям. А о том, что это значит, не все в России успели забыть.

Потом потянулось следствие. Ангажированная следственная бригада трудилась не за страх, а за совесть. То есть за будущую немеркнущую славу победителей «тамбовской ОПС». Власть Москвы шла к торжеству над обществом Питера.

Результат неимоверных усилий оказался более чем скромен. В обвинениях фигурировали чуть не десятки рейдерских захватов. В итоге судебный приговор коснулся двух — одного магазина и одного ресторана. Лично Владимиру Барсукову — 14 лет (потом слегка скостили). Показалось мало. Возникло дело о вымогательстве каких-то смешных сумм у владельцев питерского торгцентра. Ещё 15 лет.

Пошли в ход и дела убойные. Тут уж изменило всякое чувство меры. Барсукова обвинили в убийстве его же друзей — Георгия Позднякова и Яна Гуревского. И оставляли про запас безотбойную карту — покушение на бывшего уголовника и нынешнего магната Сергея Васильева.

Именно 210-я объединяла всё это в комплекс, придавая обвинениям некий завершённый смысл. Петербуржцам настойчиво внушали, что они годами жили в условиях страшного криминального террора. И увязывали эти ужастики с понятием «тамбовские».

Оно существует. Уже лет двадцать. Но употребляется в созвучии не с ОПГ, а с бизнес-сообществом или инвестиционным клубом. Владимира Кумарина-Барсукова знают, как бывшего вице-президента Петербургской топливной компании, мецената Казанского собора, спонсора благотворительных организаций и… «ночного губернатора». Гражданское объединение, в котором он обладал лидерским авторитетом, умело эффективно решать вопросы — альтернативно малодееспособной администрации. И круг этих вопросов становился всё шире. Нынешние политические реалии — громоздкая бюрократическая машина, зашкаливающая коррупция, абсолютное безразличие чиновников, захвативших все сферы жизнедеятельности, но не желающих отвечать за их функционирование — не породить такой альтернативы просто не могли.

Бизнес-система Барсукова была мобильна и практически вездесуща. И конечно уважаема. Потому что делала то, что нужно в данный момент. Достаточно вспомнить, как незадолго до своего ареста сам Барсуков (напомним, инвалид I группы) вместе со своим охранником вызволяли похищенных детей Бородулиных. Это заняло у них два часа. После долгих недель, безрезультатно истраченных официальными властями. Так проигрывать они не могли. Да ещё во те времена «стабильнутого» благоденствия и показного всесилия. Оберегаемого через 210-ю, вменённую Барсукову.

Теперь нет того благоденствия и всесилия. Нет и 210-й в деле Барсукова. И ряда прежних эпизодов. Но остаются в силе тяжёлые обвинения в убийствах и покушении. Держащиеся на показаниях Бадри Шенгелия с подобными ему личностями.

Московские следователи обрели желаемое — скандальная слава бежит впереди них. «Петербургско-тамбовское дело» вернулось в Петербург. А местным следователям важна не слава, тем более такая, а объективность. Поэтому дело продолжает разваливаться, и показатель тому — снятие 210-й.

Это огромный шаг вперёд. Солидаристы Петербурга много раз отмечали, в том числе публично: 210-я задумана как замена 58-й с поправкой на иное время. Её применение (и даже просто наличие в УК) — средство удушения гражданской инициативы, активности и независимости. Требования её отмены уже буквально звучат на улицах. И, кажется, начинают выполняться…

P.S.

Жизнь мёдом считать в наших краях долго не дают. Уже 4 февраля государство озаботилось этим. Устами генерал-майора Маркина, занимающегося в Следственном комитете РФ «взаимодействием со СМИ», было объявлено: преследование Кумарина-Барсукова по 210-й продолжается. Просто в статью были внесены «законодательные новеллы», их приходится учитывать, от этого возникла путаница. Следователей неверно поняли…

Одиннадцать «рейдерских захватов», два «убийства», одно «покушение» — и ко всему этому всенепременно «организация преступного сообщества». Иначе не смотрится. Даже не имеет особого государственного смысла. Это понятно — см. выше.

Следствие пытаются дискредитировать, на следствие пытаются давить, возмущается генерал Маркин. Если и пытаются, то пока слабо. До тех пор, пока нынешняя 210-я остаётся в законодательстве, остаётся и опасность, о которой нельзя забывать.

Мария ПЕКАНСКАЯ