Статья

ИРАН-88

Уже месяц в центре внимания мирового сообщества остаются события в Иране. В этой стране Среднего Востока избирательная кампания "реформистской" оппозиции переросла в массовые беспорядки на главных улицах столицы. Ничего подобного в Тегеране не бывало за 30 лет, прошедших после исламской революции. Попытаемся разобраться, кто есть кто в иранской политической системе и что ждет эту систему дальше?

Экскурс в итоги

Напомним, в пятницу 12 июня (22 хордада 1388 года по солнечной хиджре) в ИРИ состоялись десятые президентские выборы. К участию в них Совет стражей конституции допустил 4 из 475 соискателей, прошедших с 5 по 20 мая предварительную регистрацию. В частности, еще в феврале выдвинулся, но в марте взял самоотвод "реформист" Мохаммад Хатами, президент ИРИ в 1997-2005 годах.

На избирательные участки явились 85 процентов из 46,2 миллиона избирателей. Действующий глава исламской республики Махмуд Ахмадинежад (этнический талыш) набрал 24,53 миллиона (62,63 процента) голосов. Его ближайший соперник, президент Иранской Академии наук, премьер-министр времен ирано-иракской войны Мир-Хосейн Мусави (этнический азербайджанец) - 13,22 миллиона (33,75 процента).

2,6 процента получили два кандидата, этнических лура. 678,24 тысячи человек (1,73 процента) отдали голоса за генерала Мохсена Резайи, бывшего главнокомандующего Корпуса стражей исламской революции (КСИР - элитные вооруженные силы, непосредственно подчиненные верхушке духовенства), секретаря Совета политической целесообразности и председателя комитета этого органа власти по экономике и коммерции. Резайи подозревается в причастности к взрыву в еврейском культурном центре Буэнос-Айреса в 1994 году, когда погибли 85 человек погибли, 151 ранен (так утверждает сын исламистского силовика, перебежавший в США). Симпатии 333,6 тысяч иранцев (0,85 процента) завоевал Мехди Карруби, лидер Партии национального доверия, спикер Исламской консультативной ассамблеи в 1989-1992 годах. Отметим, что на парламентских выборах 2008 года реформистский блок с участием ПНД "Движение 2 хордада" набрал 23 процента голосов. Для сравнения: сторонники Ахмадинежада из консервативного Союза строителей исламского Ирана ("Абадгарана") - 54 процента.

Выборы, выборы...

Бросается в глаза разительное внешнее сходство сценария волнений в Тегеране с "цветными революциями" в СНГ. Сначала власть обвиняется в фальсификации итогов голосования. Затем на улицы выходят студенты. Их активно поддерживают образованные городские слои (что любопытно, скажем, в Таиланде подобный социологический феномен именуется "толпа с мобильниками").

Профессиональные эксперты по Среднему Востоку допускают вероятность махинаций, подтасовок и "административного ресурса", особенно в провинции. Однако в целом результаты голосования отражают реальную расстановку социально-классовых сил в современном иранском обществе.

Ахмадинежада, сына бедного кузнеца, вполне искренне поддерживают не только консервативные аятоллы, но и около двух третей иранцев. В основном, это патриархальное село, рабочие, которым при Ахмадинежаде повысили заработную плату, а на государственных предприятиях наделили "акциями справедливости". Для этой части электората действующий глава ИРИ - свой. И не потому, что устраивает скандальные конкурсы карикатур на Холокост, а потому что общается с простолюдинами на понятном и доступном им языке.

"Я один из вас, я такой как вы!" - вещал в телеэфире Владимир Жириновский в те далекие времена, когда призывал к "последнему броску на юг", как раз на территорию ИРИ. Этот не "левый" и не "правый" популистский слоган характеризует политическое кредо Ахмадинежада. И не только его.

По тем же мотивам ветераны, силовики, бюджетники, колхозники и рабочие госпредприятий Беларуси поддерживают "батьку" Александра Лукашенко. Те же люди в "самопроозглашенном" Приднестровье - Игоря Смирнова, в Молдове - еврокоммуниста Владимира Воронина, в словацкой глубинке - Впадимира Мечьяра, первого "авторитарного" премьера независимой республики 1990-х годов. Обитатели печально известных трущоб ("каракасос") столицы Венесуэлы - лидера боливарийской революции Уго Чавеса. "Генералы песчаных карьеров" Бразилии - профсоюзного вожака Лулу. "Кокалерос" Боливии - индейца-аймара Эво Моралеса. Наверное, примерно так же смог когда-то привлечь миллионы россиян Борис Ельцин. Затем Александр Лебедь. Впоследствии - Владимир Путин. Впрочем, мы рискуем отвлечься от темы.

Исламистская демократия

Итак, как и 4 года назад, Ахмадинежад снова выиграл, опираясь на тех, кто для одних - благочестивая основа страны, а для других - "те, кто вместо школы ходил в мечеть", как с горечью сказал в грозном феврале 1979-го глава последнего шахского правительства, социал-демократ и ветеран интербригад Шахпур Бахтияр, впоследствии убитый исламистами в эмиграции. Есть ли разница между президентом и его оппонентами? Думается, есть. Но - не очень существенная, в пределах "математической погрешности".

Политическая система исламской республики устроена так, чтобы гарантировать сохранение власти в руках высшего шиитского духовенства. Верховным главой государства и главнокомандующим вооруженными силами является не всенародно избранный президент, а теократический лидер - рахбар, избираемый Советом экспертов - синклитом высшего духовенства. После смерти основателя ИРИ аятоллы Рухоллы Хомейни рахбаром является аятолла Али Хосейни-Хаменеи.

Надо сказать, в исламистском Иране, в отличие от демократической России образца 2000-х годов, президентов по-настоящему выбирают. В 1997 году фаворитом "экспертов"-теократов считался тогдашний председатель меджлиса, ортодоксальный фундаменталист Акбар Натек-Нури (что интересно, восторженно встреченный тогдашней прокоммунистической Госдумой РФ). Однако 70 процентов голосов набрал "либерал" (по иранским, естественно, меркам) Хатами, триумфально переизбранный на второй срок четыре года спустя. А в 2005-м в качестве "политического тяжеловеса", представляющего интересы элит, выступал аятолла Али Акбар Хашеми-Рафсанджани - близкий соратник Хомейни, один из создателей КСИР, побывавший в свое время и главой парламента, и президентом, крупнейший олигарх, монополизировавший торговлю орехами. Его успех казался предрешенным, однако президентом стал не солидный и влиятельный центрист с духовным званием, а выскочка-радикал.

Движуха из берегов

Четыре года правления Ахмадинежада знаменовались серьезным политическим переструктурированием. По первому впечатлению, маятник лишь качнулся от относительного либерализма Хатами к исламской ортодоксии в духе первых лет исламской революции. Но параллельно развивался и другой процесс - постепенный, но неуклонный сдвиг центра власти от теократической верхушки к руководству силовых структур. Не столько даже армии и правоохраны, сколько КСИР и добровольческой полиции "Басидж", приблизительного аналога СА или "красной гвардии" (КСИР скорее сопоставим с СС и ЧОНами). Не случайно именно басиджи проявили особую жестокость при разгонах июньских демонстраций, именно пуля добровольца оборвала жизнь трагически вошедшей в мировую историю Неды Ага-Солтан.

Создалась парадоксальная ситуация: ярый исламист Ахмадинежад реально подорвал монополию исламистской теократии. И встретил в этом поддержку не только соблазненных социальным патернализмом малообеспеченных слоев, не только провинциальных "иранских рэднеков", поразительно близких по менталитету к избирателям Джона Маккейна (еще один парадокс!), но и активной молодежи из низов, для которой открылся перспективный социальный лифтинг в виде наращивающих политическое влияние силовых структур.

Этот сектор иранского общества ситуативно выступает под лозунгами радикального политического ислама. Тем самым определилась позиция рахбара Хосейни-Хаменеи и большей части "муллократии", оказавшихся заложниками хомейнистских догматов и потому однозначно поддержавших президента. В то же время более продвинутая часть шиитских теократов, осознающих опасность, исходящую от басиджей, уже явно делает ставку на другую молодежь - выступающую под лозунгом "Да падет тиран!"

Основным лидером этого движения стал не Мусави, заявивший о готовности погибнуть и совершивший омовение шахида. На первом плане оппозиционных сил - хотя и в осторожной тени - находится все тот же Хашеми-Рафсанджани, которого Ахмадинежад еще в ходе предвыборной кампании назвал "главой заговора" и заодно обвинил в семейной коррупции (действительно, до сих пор не закончено расследование в отношении сына аятоллы). Именно он на совещании Совета экспертов в священном для шиитов Куме - реальная иранская столица в смысле средоточия верховной власти находится не столько в Тегеране, сколько здесь - фактически "предъявил" рахбару за совершенную ошибку. Надо сказать, авторитет Хосейни-Хаменеи не сопоставим с тем, которым обладал Хомейни, а иранское законодательство допускает смещение рахбара решением Совета экспертов.

Столкновения в Тегеране - не столько конфликт "консерваторов" и "реформаторов", сколько противостояние двух политических лагерей, связанных с верхушкой шиитской "муллократии". Это противоборство элит весьма условно связано с возможной либерализацией общества, но, несомненно, имеет отношение к перераспределению власти и контроля над наиболее доходными отраслями иранской экономики, в первую очередь, нефтяной промышленностью. Парни и девушки, бесстрашно идущие под пули ради свободы и справедливости, реально защищают одну из фракций столпов исламистского режима, обеспокоенных претензиями "молодых волков", поднятых фанатичным президентом. Но рано или поздно их побуждения не могут не сказаться. Хотя Махмуд Ахмадинежад, по всей вероятности, выиграл выборы, Неда погибла за правду.

Леонид СТЕПАНОВ
Олег ЯНИЦКИЙ