Статья

ПАМЯТЬ КАИНОВ

Памятник в России больше, чем памятник. В исторических дискуссиях история как таковая пролетает мимо. Всё решается по нуждам сугубой современности. Кто понравился сегодняшнему чиновнику, тот и великий герой. Именем которого можно, кстати, повысить принудительные отчисления с зарплат – что тоже немаловажно. А нынешний чиновник редко обладает историческим знанием. Хотя бы потому, что самый главный, путающий Бернштейна с Бронштейном, этим качеством не отличается. Ситуации с мемориальной доской Маннергейму в Петербурге и памятником Ивану Грозному в Орле лишний раз это подтвердили.

Знай Карла

Питерская эпопея Карла Густава Эмиля Маннергейма – это вообще песня. Настоящий праздник двоечников. Вывесили её 16 июня на фасаде Военной академии материально-технического обеспечения имени генерала Хрулёва (там, на Захарьевской, некогда находилась церковь лейб-гвардии Кавалергардского полка, в котором служил Маннергейм). Мемориал напыщенно открывали министр культуры РФ Владимир Мединской и тогдашний глава администрации президента РФ Сергей Иванов. Как теперь говорят, «Сергей Иванов, Карл!» На тот момент второй человек государства. Ещё не сменённый Вайно с нооскопом.

И вот таким-то тузам орали посреди церемонии питерские национал-большевики: «Позор! Маннергейм – враг! Финны вместе с фашистами участвовали в блокаде Ленинграда!» Министр и администратор терпеливо это слушали и даже неловко оправдывались: мол, они тоже недовольны Маннергеймом, но только после 1918 года. А до 1918-го он служил Российской империи и потому прекрасен.

Отдадим должное удивительной по нынешним временам образованности высоких чиновников. Водораздел незабываемого 1918-го действительно не случаен. Это год гражданской войны в Финляндии. Длилась она несколько кровавых недель, и выиграли её финские белые. Под командованием Маннергейма. Который был прежде всего патриотом своей родины, а уж потом генералом империи.

Белофинны разгромили местных красногвардейцев, за которым маячил ленинский Совнарком. И освободили свою страну от веками нависавшей над ней восточной империи. Ненависть к его памяти – именно оттуда. А не от союза с Германией в 1940-х, который даже Сталин счёл в общем-то случайным. Ненависть эта двуглава. Одни ненавидят Маннергейма за то, что он «предал» Российскую империю – а должен был, по их мнению, предать родную Финляндию. Другие – за то, что он покончил с коммунистами, которые собрались сдать Финляндию под ярмо коммунистической империи. А третьи невнятно бубнят про его царскую службу, о которой сами финны давно не вспоминают.

В сумме это вылилось в конкретное непотребство. Доску заливали краской, рубили топором, дырявили из «неустановленного оружия». Происходило это не где-нибудь на выселках, а в самом что ни на есть центре, под боком УФСБ и Смольного. В квартале, где даже анекдоты рассказывать не каждый теперь рискнёт. Вандалы не особо и скрывались. Но никого из них не поймали.

Мы знаем, как поступают в наших краях с оппозиционными пикетчиками. Но данный случай чётко продемонстрировал: когда разговор ведётся не с очками на носу, а с топором в руках, неумолимые власти поджимают хвост. Доску перенесли для хранения в «Ратную палату» музея-заповедника «Царское село». Фактически капитулировали.

А может быть, какой-нибудь буржуазный специалист-историк, «купленный для учёных занятий» (была в Древнем Риме такая категория рабов-интеллигентов), рассказал наконец хозяевам страны, кто такой Маннергейм. Те поняли, что вместо любезного имперского сатрапа чуть не увековечили разрушителя тирании. И конечно, ужаснулись собственной доске. После чего пустили её на волю нацболов. Которые в очередной раз оказались большими путиноидами, чем сам Путин.

Полярные доски

Такие темы подаются как «вехи национального примирения». Так мотивировались торжественные перезахоронения Антона Ивановича Деникина и Владимира Оскаровича Каппеля. Установлен мемориал воинам Белой армии на кладбище Донского монастыря в Москве. Поставлен памятник Александру Васильевичу Колчаку в Иркутске. Говорят, что в Крыму возведут монумент Петру Николаевичу Врангелю.

В СССР их знал каждый школьник. Кто это были? Белогвардейцы, сражавшиеся против коммунизма. В плюс ли, в минус, но это считалось самоочевидным. Кем их выставляют теперь? Царскими слугами, имперскими военными чиновниками. Попросту говоря, припозднившимися путинскими генералами.

И это срабатывает. Контрреволюционная война на Донбассе велась в 2014 году не только под имперскими штандартами, сталинскими приказами и православными хоругвями, но и под именем Деникина. Вождей Белого движения ставят в один ряд с вождями большевизма. Как бы подписывают за них подложную присягу СССР и государству-правопреемнику РФ.

Парадоксальным образом минимальное здравомыслие в этом угаре сохраняют некоторые коммунисты. По крайней мере, помнящие кто с кем воевал. Что уже вообще-то редкость. Почему до сих пор нет мемориальной доски Колчаку на фасаде здания бывшего Морского корпуса, ныне носящего имя Петра Великого? Ведь такие попытки предпринимались и в 1990-х, и в начале 2000-х. Но резко против выступили флотские ветеранские организации. Доводы, конечно, выдвигались ещё те, типа: «Он с Махно сотрудничал!» Но хотя бы не поддались на разводку – мол, великий гидрограф, корифей-минёр… Не забыли, что адмирал Колчак – прежде всего белогвардеец-антикоммунист. Пришлось принять соломоново решение: в 2002 году доску установили в корпусном музее.

От сути пытаются уйти через эзопов язык. На всех досках пишут: «Генералу русской армии», «Флотоводцу», «Выдающемуся полярному исследователю» и т.д. На могиле Деникина вообще написали только фамилию, имя, отчество, даты рождения и смерти. Но казуистика, как видно, не помогает.

В ноябре по инициативе организации «Белое Дело» на доме 3 по Большой Зелениной улице собираются установить еще одну мемориальную доску Колчаку. Уже не только как прославленному русскому мореплавателю, но и как одному из вождей Белого движения. Интересно, найдётся ли кадровый ресурс на караульную службу. Дабы не постигла новую доску та же участь, что и памятный знак, установленный 31 октября 2008 года – в канун дня рождения Колчака – во дворе московской часовни небесного покровителя путешественников и моряков святого Николая Мирликийского. Его быстро разрушили. Хотя речь-то шла всего лишь о «выдающемся исследователе-полярнике».

Но не будем всё валить на одних коммунистов. В городской фольклор вошли события четырехлетней давности. Когда некие активисты увлечённо «бомбили» коммунистические памятники. Некоторые мемориальные доски (например, персеку ОК КПСС Романову) обливали краской, некоторые (например, палачу Кронштадтского восстания Трефолеву) разбивали на месте. Доску председателю ПетроЧК Урицкому попросту сшибли и увезли неизвестно куда. Это не говоря о дыре, профессионально пробитой взрывниками в памятнике Ленину у Финляндского вокзала 1 апреля 2009 года. Между прочим, зачинщиков и исполнителей этой уникальной акции, как и «похитителей досок», тоже так и не поймали.

Грозный на пути в Петербург

Орловский памятник Ивану Грозному посвящён… основателю города. Установили его не просто так. Можно сказать, демократическим путём, после локального соцопроса, по результатам которого более 60% сказали «да» монументу. И на постаменте написали: «Царю Ивану Васильевичу Грозному». Не как у Деникина, ФИО с датами. Подчеркнём: Грозный – как фамилия и без кавычек. Точно по анекдоту: «Прозванный за свою жестокость Васильевичем».

Впрочем, после губернатора Потомского, у которого «Иван Грозный с сыном ехали из Москвы в Петербург» – кому нужны анекдоты? Остаётся лишь прислушаться к комментаторам: «Губернатор просто оговорился. Иван Грозный с сыном ехали из Москвы в Ленинград». Между прочим, закончил Потомский свою речь так: «Историю нельзя переписывать! Кто не знает историю, тот не имеет будущего!» Тут вспоминается фраза чекиста из «Зелёных цепочек»: «Вот это верно».

Тем временем адепты-агитпроповцы заливаются о «великом правителе», построившем храма Василия Блаженного, нахватавшем от Казани до Астрахани и обыгравшем в шахматы всех гроссмейстеров до Каспарова. Что и говорить, великий был патриот. К тому же откровенный западник. «Я не русский, я немец», – это его слова, первого царя всея Руси. Европейцы, кстати, ценились в опричнине. Чего стоил Генрих фон Штаден, именем Грозного терроризировавший Новгородчину.

В 1862 году в Новгороде – именно там! – был открыт монумент «Тысячелетие России». Скульптурный ансамбль включает 128 фигур. Среди них Елена Глинская, мать Ивана IV. Среди них – окольничий Алексей Адашев, предлагавший Грозному важные реформы и избежавший казни только потому, что умер под царским арестом. А вот Ивана Васильевича нет. Как нет ни Генриха Штадена, ни Малюты Скуратова.

Почему бы? Потому что те, кто создавал монумент, и те, кто приходил поклониться – любили свою страну. Берегли от позора. Наконец, знали родную историю.

Вряд ли российские императоры и их чиновники сильно переживали о кровавом добитии Новгородской республики. Но скорее сердцем, чем умом они понимали – не надо являть граду и миру этот символ кошмара. «В России похвалы Ивану IV всегда были чем-то сомнительным», – писал литератор и публицист Вадим Кожинов, убеждённый консерватор и русский националист. Даже для имперцев-охранителей. Ну, как в документах КПСС после 1956 года старались обходить фигуру Сталина. Хотя бы из-за «необоснованных репрессий» против номенклатуры. Хотя бы поэтому.

Порой Ивана IV сравнивают с Генрихом VIII. Когда агитпроповцев припирает, они тут же забывают об «особых путях России» и обращаются к западным авторитетам, вроде жестокого английского короля. Что ж, официальных жён у Ивана и Генриха было поровну – шесть – и обходились они с ними одинаково жёстко. Но на этом сходство обрывается. Прерванная династия, разрушенная экономика, затоптанное земство, недееспособная приказная бюрократия, разбойное войско, успешно вырезавшее безоружных, но бежавшее от внешних врагов и сдавшее столицу на сожжение крымчаками – это только Иван. Генриху такое не снилось.

Последний козырь «грозненцев» – Сибирь. Да, ОПГ Ермака эффективно там продвинулась, уходя на восток от царского гнёта. Тут действительно луч пассионарного света, явление основ гражданского общества. Как в любом противостоянии братвы государственного мертвлению. Только где тут заслуга Грозного? Заставил от себя бежать куда подальше? Или – не очень мешал сбежавшим?

Что до Казани–Астрахани, то тут налицо обычный для современной РФ культ захвата и агрессии. «Земля мне нравится, не нравится сосед» – это оттуда, из лохматого XVI века. Вместе с аннексией Крыма. Вместе с явным высочайшим благословением на установку орловского памятника.

Но заметим, сказать прямо: любим Грозного за кровь, за террор, за тиранию, за опричнину – пока не решаются. Выдумывают галиматью про «основание города», «три океана» и успехи в шахматах. Значит, стесняются самих себя. Стесняются тренда собственной государственной политики. Как писал Владимир Войнович о коммунистах брежневской поры: «Кто их любит-то? Они сами себя не любят».

А может, просто боятся лихо будить.

– Всё кровью в мире этом не решишь... – Вздохнул печатник.
– Я не травоядный, – Осклабился старшой. – Я – Ванька Шиш.
– И я – Иван.
– Иван – и царь треклятый.

Ленины да Каины

На таком фоне странно, почему не появляются новые памятники Ленину. Их, конечно, и сейчас хватает – порядка шести тысяч на Россию. Не считая мемориальных досок: «Здесь Ленин жил», «Здесь Ленин выступал», «Здесь Ленин написал»… «Отсюда Ленина вытолкали»... Но, если вспомнить официозные истерики насчёт украинского «ленинопада», вопрос вполне уместный.

Однако и ответ очевиден: не всё в фигуре Ленина годится для властей. Как пишет Дмитрий Быков в стихах о Ходорковском: «То, что Ленин проделывал начерно, надо набело сделать ему».

Чтобы коснуться относительного позитива, поговорим об Александре II. Есть малоизвестный бюст на петербургской улице Ломоносова, возле управления Центробанка. Есть еще памятник перед зданием бывшей Николаевской академии Генерального штаба на Суворовском проспекте, дом 32б. Точная копия статуи, созданной скульптором Марком Антокольским более ста лет назад. И тут характернейшая по нынешним временам деталь: это – подарок Украины к 300-летию Санкт-Петербурга.

Грустно-таинственная история случилась на набережной реки Фонтанки, возле дома 132. Здесь 150 лет назад находилась Александровская больница для чернорабочих, построенная на личные средства императора. Сам памятник был открыт в 1892 году. Большевики его снесли в 1931-м. Вместо него установили очередного Ильича. Потом он таинственно исчез, а на постаменте появилась надпись «Человек-невидимка». О восстановлении монумента пока и речь не идёт.

Зато идёт обсуждение, не переименовывать ли проспект 25 октября, что в Красном селе, в проспект Ивана Грозного? Тут смысл проглядывает – оба название ещё те. А после «кадыровского моста» что может быть невероятным? В отдельно взятых (по Ленину!) головах кипит и не такой разум осеннее-возмущённый. К примеру назвать то ли школу, то ли улицу именем винно убиенного Моторолы.

«Руководство нынешнего режима выводит российское общество (или то, что от него теперь осталось) на совершенно иной качественный уровень, – писал ещё полтора года назад оппозиционный активист Андрей Илларионов. – Теперь речь идёт уже не о ликвидации политических прав российских граждан – они уже давно уничтожены. Теперь речь идёт даже не об ограничении их гражданских свобод – от них уже практически ничего не осталось. Сейчас режим приступил к разрушению в российском обществе самих основ человеческой морали – к уничтожению самых базовых, самых фундаментальных представлений о том, что такое «хорошо» и что такое «плохо», к торжественному оправданию воинствующего аморализма, к безграничному воспеванию Каина и его «подвигов». Воспевание Каина – пожалуй, точнее не скажешь. Такова доминанта государственной идеологии. Которой, по советским заветам, служит монументальная пропаганда.

Олег АРКАТАЕВ