25 лет назад разрушена Берлинская стена. Трудно представить, что ещё можно об этом сказать. Всё значимое на данную тему повторялось каждую пятилетку. «Жители Демократического Берлина, — писал в 1994 году Максим Соколов, ещё не превратившийся в то, что мы сегодня знаем под бородатым брендом, — ненароком приблизившись к стене, слышали оклик «Halt!» и лязг передергиваемого затвора, а потому могли ощущать себя полноценными зэками. Обитатели обоих Берлинов могли видеть в себе форпост своей цивилизации. Стена создавала максимальную разность и напряженность политико-культурных потенциалов. Соседство лишало восточногерманский режим даже теоретической возможности играть в «социализм с человеческим лицом»: любое прикасание к стене означало разрыв плотины и всесокрушающий потоп. На стене в конечном счёте держалась вся восточная Империя».

Новости форума

Железобетонную стену проломили 9 ноября 1989 года. Вместе со столь же железобетонным режимом. «Не понимаю, чего им не хватало», — горестно недоумевал Эрих Хонеккер, сбежавший в далёкую Чили. Но с не меньшей горечью узнавали результаты первых (и единственных) свободных выборов в ГДР лидеры «Нового форума». План демократических преобразований на социалистической основе был напрочь отвергнут. Неблагодарный народ выбрал вхождение в капиталистическую ФРГ. Просто и незамысловато.

Тяжкие думы коммунистического фюрера вряд ли кому интересны. Другое дело — «Новый форум», авангард германской мирной революции 1989-го. Имена этих людей вписаны в историю освобождения Европы. Почему же их идеям не суждено было воплотиться в жизнь?

Они собрались в ночь на 10 сентября в квартире домашней воспитательницы Кати Хавеман — вдовы учёного-химика Роберта Хавемана, в Третьем рейхе подпольщика, в ГДР диссидента. Написали декларацию «Время созрело — Прорыв 89». Художница Бербель Боле — основательница правозащитной группы «Женщины за мир». Врач Йенс Райх — организатор полулегального дискуссионного клуба «Пятничный круг». Каменщик Рейнхард Шульт — активист левохристианских антимарксистских объединений. Всего тридцать человек. Каждый — диссидент со стажем. Многие прошли застенки Штази. Всех их сплотила приверженность гуманистическим идеалам, любовь к свободе и жажда перемен. «Новый форум» стал не только площадкой для обсуждения программ. Его лозунги реяли над полумиллионными манифестациями, под ними рушилась Берлинская стена.

Всемерная демократизация, коренная перестройка общественной жизни, германо-германский диалог… А потом, когда-нибудь — объединение Германии. Когда буржуазная ФРГ станет достойна новой, демосоциалистической ГДР. Но программа «Нового форума» вообще не вдавалась в проблематику воссоединения. Интеллигентные правозащитники – адвокаты, врачи, учителя – искренне не считали этот вопрос главным. Потому и проиграли мартовские выборы. Обычным бюргерам и бауэрам нравились не сверхпередовые идеи гуманного демократического социализма, упёртый консерватизм ХДС: «Социализм – никогда больше! Германия – едина!» Пусть даже новоиспечённый лидер восточных христианских демократов Лотар де Мезьер — бывший осведомитель Штази.

Культурным диссидентам родом из 1970-х этого было не понять. Берлинская стена, окончательно разбившая Германию на две части, прервала преемственность сопротивления. До 13 августа 1961 года оппозиция была иной.

«Повзрослели они до поры»

Рабочее восстание 17 июня 1953 года, которое удалось подавить лишь советскими танками, было масштабным выступлением против диктатуры СЕПГ. Но и до, и после в Восточной Германии не гасло пламя протеста.

Школьный учитель Бенно фон Хайниц в июле 1945 года вступил в Либерально-демократическую партию Германии (заметим — ЛДПГ действовала легально, с разрешения властей) и сразу же начал бороться против тотального беззакония в советской зоне оккупации. Распространял листовки и брошюры, обличавшие коммунистический произвол. Арестован 23 августа 1947-го. 20 ноября того же года приговорён советским военным трибуналом — в немецком Дрездене по советской 58-й статье — к 25 годам принудительных работ. Отбыл 9 лет, выпущен по амнистии в ФРГ. В 1990-м основал Комитет защиты жертв политических репрессий, имел членский билет № 001.

Металлург Вильгельм Елинек, убеждённый анархо-синдикалист, профорг в Веймарской республике, прошёл гестаповские застенки в Третьем рейхе. Организовал в 1945 году подпольную группу. Три года распространяли листовки. В 1948-м, накануне задуманной в Лейпциге конференции либертарианцев, взят «народной полицией». Передан советскому трибуналу (сами восточные немцы в те времена не допускались к таким судам).Приговор – 25 лет. В 1952 году найден мёртвым в камере.

Во время войны Вольфганг Натонек помог трём советским солдатам бежать из нацистского плена. В советской зоне он стал одним из лидеров либеральной молодёжи. Выступал только публично, строго в рамках законности. Дважды был избран председателем студенческого совета в Лейпцигском университете. Резко осуждал и едко высмеивал идеологический диктат в образовании: «От нас уже требовали иметь арийскую бабушку, иначе учиться не давали. Теперь подавай бабушку-пролетарку. За это ли мы боролись?» В ноябре 1948-го Натонек арестован, сдан советскому трибуналу, приговорён к 25 годам. Поскольку он был очень популярен среди студентов, с ним забрали ещё двадцатерых. Натонек освобождён по амнистии в 1956-м.

Расправа с Натонеком возмутила студенчество. Особенно в Лейпциге. Студент Герберт Бельтер — видя, что законность ни от чего не защищает — в 1949 году создал подпольную группу. Расклеивали антикоммунистические листовки, передавали в Западный Берлин информацию о произволе. В 1950-м Бельтер с товарищем схватили прямо на ночной акции. Смертный приговор, отправка в СССР, расстрел, Донское кладбище. Зигфрид Енкнер, Вернер Гумпель, Гельмут Мениль, Ханс-Дитер Шарф, Гюнтер Херман, Отто Бахман, Эрхард Беккер, Петер Эберле, Рольф Грюнбергер, Карл Мерчик получили от 10 до 25 лет. Вышли в середине 1950-х.

Студент Ростокского университета Арно Эш руководил молодёжной организацией всё той же непокорной ЛДПГ (либеральная молодёжь и интеллегенция — это ведь не ветераны НСДАП и вермахта, которые в своей НДПГ вытягивались во фрунт перед коммунистами). Выступал в аудиториях, писал статьи в легальной печати. Требовал отменить смертную казнь и ввести для пацифистов альтернативную службу. Арестован через 11 дней после провозглашения ГДР, ровно за 40 лет до отставки Хонеккера – 18 октября 1949 года. Советский трибунал, смертный приговор, расстрел в Москве.

Не зря этих ребят сравнивают с «Белой розой». Своими расправами властители совзоны и ГДР словно нарочито копировали гитлеровцев. Коммунисту-подпольщику Альфреду Шмидту, узнику нацистского Заксенхаузена, в год создания СЕПГ было 55 лет. С энтузиазмом вступил в партию, стал руководить профсоюзом. Требовал сносного обеспечения для рабочих. Приговор к расстрелу в 1948-м заменили 25 годами, подержали в местной тюрьме, потом переправили в ГУЛАГ – в ту страну, которую он искренне называл «родиной всех трудящихся». Продержали за решёткой и проволокой восемь лет (при Гитлере он сидел четыре). Потом отдали Аденауэру в ФРГ, вместе с другими. Там, «под игом западногерманской буржуазии», Шмидт мог позволить себе быть марксистом. Это ведь не «первое на немецкой земле государство рабочих и крестьян».

В 1948 году в Западном Берлине была создана «Группа борьбы против бесчеловечности» (CGU). Очень, кстати, верное название. Возглавили её социал-демократы Райнер Гильдебрандт и Эрнст Тиллих, наработавшие опыт в антигитлеровском Сопротивлении. Помогали профессионалы из западных спецслужб. Помогали восточному подполью – снабжали агитматериалами, консультировали по устройству диверсий. Эта помощь давала уверенность: даже если идёшь на дело в одиночку, по жизни ты не один.

Хорста Енихена советское МГБ арестовало пятнадцатилетним. Приписали членство в «нацистской организации» (это при том, что бывшими нацистами специально укомплектовали целую партию, и Сталин велел «преодолевать отчуждение»). По малолетству ограничились с ним Хорстом двумя годами лагеря. Но этого ему хватило, чтобы стать убеждённым антикоммунистом. Вышел из лагеря, связался с CGU. Вместе с товарищами (по тому же лагерю) занялся листовками. В 1950-м снова попался — теперь в руки Штази. 8 лет тюрьмы. Попытка побега. Ещё два с половиной. Освободившись в 1959-м, бежал в Западный Берлин. Вступил в Социал-демократическую партию. (Хорош нацист… Не зря Гитлер говорил, что нацист может получиться из коммуниста, но не из эсдека.) В 1989-м служил в МВД ФРГ. Учтём, как рано ему помогли начать.

Студентка Берлинского университета Эдельтрауд Эккерт готовилась стать учительницей. Но девушка быстро поняла — учить надо личным примером. Вступила в подпольную группу, распространяла листовки CGU. Арестована в 1950-м, предстала перед военным трибуналом. В 20 лет получила срок в 25 лет. 25-летней умерла в тюрьме, оставив книгу стихов, которую литературоведы изучают по сей день.

Гюнтер Мальковский, студент Лейпцигского университета (того самого, откуда Натонек и Бельтер) сформировал группу активной борьбы и вышел на связь с CGU. Антикоммунистические листовки, демократические брошюры, информирование Запада о происходящем на Востоке. Всё как у всех. Но в 1949-м Мальковский разбил магазинную витрину. Это тоже был политический акт: ГДРовская номенклатура уверенно шла дорогой спецснабжения, магазин предназначался для покупателей «усиленного питания». Арест, тюрьма, халтура следствия, освобождение, побег на Запад. Работал шахтёром в Руре. Был уже на свободе. Но помнил тех, кто остался в рабстве. Поэтому в 1951-м тайно вернулся в Восточный Берлин. Продолжил борьбу. Попал в лапы Штази. Советский военный трибунал. Обвинения формулировались внушительно: контрреволюционная организация, антисоветская агитация, шпионаж, связь с ОУН. Расстрел в Москве 4 июля 1952 года.

Вместе с Мальковским расстреляли ещё девятерых: Гюнтера Бегерова, Фрица Флатова, Курта Хельмара Нейгауза, Эгидия Нимца, Фридриха Прауша, Петера Пёшила, Вернера Шнайдера, Вольфа Утехта, Карла-Хайнца Вилле. В 2007 году в студенческом городке Свободного университета Берлина установлена бронзовая скульптура «Перспективы», посвящённая их памяти.

Осенью 1949 года веймарский учитель Герхард Бенковиц связался с CGU и создал группу сопротивления. Народу было немного: сам Герхард, его жена Эрика, Виллибальд Шустер, Герхард Каммахер, супруги Когель — Криста и Ганс-Дитрих. На листовки решили не размениваться — стали собирать орудие и взрывчатку. Но ничего не успели, одёрнул Западный Берлин: так не надо. Тогда вернулись к листовкам и начали рассылать письма с коммунистическим чиновникам. Те реально перепугались и спустили с цепи Штази. 4 апреля 1955 года начались аресты. Потом показательный процесс. Бенковиц был приговорён к расстрелу (за письма с угрозами) сразу, Когелю сначала дали 15 лет. Но душевно ранимый фюрер Ульбрихт не мог спать спокойно, пока тот оставался жив. Независимый суд, подчиняющийся только закону, задним числом переправил Когеля на расстрел — по личному приказу Ульбрихта.

Макс Фетлинг, председатель профсоюза берлинской больницы Фридрихсхайн, 15 июня 1953 года подписал письмо рабочих коммунистическому премьеру Отто Гротеволю. Требовали отменить повышение норм выработки. Ответа не было. Тогда ответили рабочие: случилось 17 июня. Фетлинг выступил на митинге, призвав к забастовке. Поскольку Сталина уже не было в живых, медпрофорг получил всего 10 лет, а освободился и вовсе летом 1957-го. Бежал с женой в Западный Берлин, работал там дворником.

Рабочее восстание было жестоко подавлено, но дало новый толчок. В том же году шестнадцатилетний айзенбергский школьник Томас Аммер создал подпольную организацию ровесников-единомышленников. Она разрослась до нескольких десятков, но каждого знали лишь основатели — сам Аммер, Иоганн Фрёмель, Рейнхард Шпальке, Гюнтер Шварц, Йоахим Маркштадт, братья Людвиг и Вильгельм Цир. Написали программу: свержение СЕПГ, роспуск Штази, освобождение политзаключённых, демократические права, свободные выборы. Имелось даже оружие, захваченное в музее, но ни разу не использованное. Пять лет ребята расклеивали свои листовки, уничтожали коммунистические лозунги, рисовали граффити, однажды подожгли полицейский тир. Штази рыло землю, но раз за разом обламывалось – самим асам комгестаповской службы стоило поучиться у старшеклассника Томаса. Лишь в 1957-м удалось внедрить агента и начать аресты. Но и то попались далеко не все, конспирация была мощной. Аммеру дали 15 лет, но в 1964-м он был выкуплен в ФРГ. Некоторые соратники успели уйти раньше.

Конечно, это далеко-далеко не всё. Таких людей и таких дел были тысячи. Если, по существующим немецким данным, одних студентов расстреляли несколько сотен, порядок цифр можно представить. Общность бросается в глаза по двум параметрам. Во-первых, предпочитали действовать одной агитацией, чаще всего листовками (чего уже было достаточно для девяти грамм). Если же что-то взрывали, разбивали, сжигали, то всегда без жертв, даже полицаев оставляли в живых. Второе: идеи при этом выдвигались только демократические. Даже националистов было мало, всё больше либералы или социал-демократы.

И ещё одно. На борьбу чаще всего шла молодёжь. Студенты, даже школьники. Взрослые выступили один раз — 17 июня. А в основном молчали. С них хватило двух мировых войн.

Катя и Мике

«Айзенбергский кружок» Томаса Аммера стал последней группой активной борьбы в коммунистической ГДР. Берлинская стена сделала своё дело. Восточные немцы ушли в глухую оборону. Самой частой формой протеста стали бегство и партийная фронда.

Член КПГ с 1932 года, антифашист из легендарной «Красной капеллы», крупный учёный-химик Роберт Хавеман до 1963 года сотрудничал с разведками ГДР и СССР. Состоял в СЕПГ, был депутатом Народной палаты. Но во время учебного семестра 1963/64 неожиданно прочёл курс лекций, который вскоре был издан в ФРГ под названием «Диалектика без догм». А вскоре автор крамольной книги был исключён из партии, лишён всех званий и уволен с волчьим билетом. Так началось его повторное диссидентство.

Хавеман протестовал против изгнания из ГДР барда Вольфа Бирмана, писал возмущённые письма Хонеккеру, пытался связаться с западными СМИ. В результате оказался практически под домашним арестом (всё-таки почтенный человек, советский разведчик, не сажать же). В 1976-м предстал перед судом – спасибо, не трибуналом – по обвинению в «деятельности, угрожающей общественной безопасности и порядку». В 1982-м он умер.

Дело Роберта Хавемана продолжила молодая вдова Катя. Девушка из крестьянской семьи без коммунистического бэкграунда бросила престижный Университет экономики и стала социальным работником. Посвятила жизнь детским домам, уходу за больными, нелёгкому труду гувернантки. Вокруг неё сложилось авторитетное собрание диссидентства. Обычно это были уважаемые люди, состоявшиеся в профессиях, известные в стране. Организации «Женщины за мир», «Инициатива за мир и права человека», всевозможные «пятничные круги» не выходили ночью с листовками. Они просто собирались и беседовали. О мире, о правах человека, о демократии, о творческой свободе. Между собой. Назавтра об этих беседах узнавала страна. Штази, конечно, тоже, но время расстрелов прошло.

Была и другая категория диссидентов. Одним из самых известных являлся член ЦК СЕПГ, заместитель главного редактора комсомольской газеты «Форум» Рудольф Баро. В 1967-м он проглядел крамольную публикацию и был уволен из газеты. Работал начальником отдела на резиновой фабрике. Вероятно, тяжёлые условия труда заставили его критически пересмотреть коммунистические догмы. Он написал письмо Ульбрихту о кризисе экономики ГДР. Фюрер не ответил, нашёл дела поважнее. Тогда Баро принялся за книгу «Альтернатива», в которой исследовал «реальный социализм» и предлагал свои пути решения его проблем.

Рукопись была контрабандой переправлена в Западную Германию и частично опубликована. Баро дал несколько телеинтервью и прославился на весь мир. Тут же был арестован и отсидел десять месяцев. Тем временем суд приговорил его к 8 годам, но пришлось поддаться международным протестам. Баро был выпущен по амнистии и эмигрировал на Запад. Через десять лет, в конце 1989-го он вернулся в Восточный Берлин.

Те же проблемы волновали кое-кого в верхушке СЕПГ. Уже в 1953-м, сразу после 17 июня второй секретарь ЦК Карл Ширдеван и министр госбезопасности Вильгельм Цайссер вознамерились убрать в отставку самого Ульбрихта и как-то смягчить режим. Не получилось. Оба сами оказались в отставке (своих всё-таки и тогда не расстреливали). Четверть века спустя о том же заговорил секретарь по экономике Гюнтер Миттаг, носившийся с чем-то вроде косыгинского соцрынка и хозрасчёта. Тоже не вышло – сталинистский идеолог Хагер, кавалер Железного креста Штоф и шеф Штази Мильке почему-то не оценили.

Вообще, свары на коммунистическом олимпе ГДР сильно напоминали грызню средней руки совслужащих. К примеру, министр машиностроения Клайбер просил у Миттага бюджетных денег на запчасти для «Трабантов» и на установку ванны в каждой квартире. Тот не давал – экономить надо. Клайбер грозился закупить ванны в Чехословакии, а там кончились. Клайбер с доносом к Хонеккеру, а тот — с Миттагом решайте (у него-то ванна была). Тем временем Штоф и Мильке доносят прямо в Москву: Миттаг заигрался с кредитами от ФРГ, а на Штази урезать хочет, подумайте, что будет!..

Но социалистические диссиденты вдохновлялись слухами об этих разногласиях. И делали тяжёлую ошибку — вместо польского хождения в народ напряжённо прислушивалось к признакам смуты в верхах. Интеллигентская фронда и массовая крамола шли параллельными курсами без пересечения. Поэтому когда народ поднялся, преподнёс много неожиданностей.

Но были и другие диссиденты. Которых власти по-настоящему боялись. Мике Фрёнель познакомился со Штази в семнадцать лет. Всего лишь потому, что он был одет в джинсовую куртку с заплатками. За это в конце 1982 года полицейский ударил его дубинкой, а Мике стал защищался. Полгода тюрьмы.

В девятнадцать Фрёнель начал сознательную борьбу. Распространил семь листовки — Берлинская стена как вход в Заксенхаузен… Несколько месяцев допросов, обвинение в попытке к бегству из страны. Хотя он вовсе не планировал бежать из ГДР. В марте 1985-го приговор к одиннадцати месяцам тюрьмы. Через две недели после освобождения снова арест – стукач Штази сообщил, что у Мике есть оружие.

После освобождения в июле 1987 года Фрёнель отправился в Чехословакию к друзьям, которые участвовали в борьбе с режимом Гусака. В Чехословакии арестован в четвертый раз и депортирован в ГДР. Суд признал его виновным в незаконном пересечении границы.

На свободу Фрёнель вышел только 30 ноября 1989 года, когда уже пала Берлинская стена. До 1991-го жил в Шлезвиг-Гольштейне и Дании, затем он вернулся в Берлин. Он стал одним из первых, кто начал работу по увековечению памяти репрессированных. С 1994 года Мике Фрёнель водит экскурсии по бывшей тюрьме.

…Завершался великий 1989-й. Горбачёв и Буш, Тэтчер и Миттеран, Коль и Модров ещё что-то мозговали про будущие судьбы Восточной Германии. Вторые-третьи секретари ещё делили освободившиеся кресла. А люди уже всё решили. Гельмут Коль едва успел прокричать, что ФРГ, как Мать-Германия, примет всех.

«Восточного Нюрнберга» не случилось. За пролитую кровь ответили не все. Может, потому, что счастливые люди склонны многое прощать. К тому же слишком уж мелки оказались эти вершители судеб. Хонеккер так и не понял ничего вообще. Мильке играл в камере с плюшевыми медвежатами. Штоф долго судился за конфискованные двести тысяч марок. Хагер жаловался, как тяжело ему было на номенклатурной даче. Клайбер напоминал, сколь много он сделал для автовладельцев. Шабовски намекал, что всегда был душой с оппозицией. Альбрехт откровенно наглел — типа, ничего, со смаком пожили (не зря свои дали ему кличку Курфюрст). Миттаг радовался, что ГДР исчезла раньше СССР, а то ведь «не вообразить, что бы было». Кренц удивлялся, за что его, он ведь снимал Хонеккера… Разве что военные — министр обороны Кесслер и начальник генштаба Штрелец — приняли отмеренные сроки без неприличной суеты (возможно, сказалась школа вермахта). Впрочем, память обо всей камарилье развеялась как пыль от разрушенной Берлинской стены.

150 с лишним километров бетонного забора. Сотни километров колючей проволоки. КСП, КПП, обученные псы, огонь на поражение согласно директиве политбюро… Более двух сотен погибших у стены. Несколько тысяч расстрелянных за сорок лет ГДР. Двести тысяч отсидевших за политику. Миллионы запуганных. И ничто не помогло. Народ стряхнул этот режим роботоподобного каннибальства за одну осень.

Но при всём уважении к лидерам «Нового форума», грандиозные демонстрации вели не только Йенс Райх, Катя Хавеман, Рейнхард Шульт. Впереди шли Герберт Бельтер и Эдельтрауд Эккерт, Гюнтер Мальковский и Вильгельм Елинек, Арно Эш и Альфред Динер, Герхард Бенковец и Эрнст Енрих… Стену так легко сломали 9 ноября 1989-го потому, что крушить её начали раньше, чем она воздвиглась.