33 года назад получила регистрационное свидетельство о рождении легендарная польская «Солидарность». Доказавшая миру: враг не бывает непобедимым. Как поднялось движение и с чем столкнулось, рассказано в предыдущей статье. На этот раз — как «Солидарность» приняла бой и как сумела выстоять. Ведь победа пришла не сразу.

Свобода солидарной воли

«Рабочий класс уже без всякого энтузиазма относился к профсоюзам, поражённым тяжёлой болезнью бюрократизма, — вынужденно признавала советская монография. — Важнейшая функция социалистических профсоюзов — защитная — реализовывалась в ПНР из рук вон плохо. Профсоюзные органы подчас не занимали принципиальной позиции, шли на поводу у администрации предприятий и учреждений». Эту функцию сразу и по полной взяла на себя «Солидарность». Но немного дальше — и получилось много больше.

Полторы сотни забастовок. Призыв к невыходу на работу в субботние дни. Защита зарплаты. Обеспечение нормальных условий труда. Органы рабочего самоуправления. Политическое самообразование. Отлаженная взаимопомощь. Равноправие участников при авторитете вожаков. Коллективы личностей быстро создавали общество.

Производственный ритм сливался с солидаристским. Профячейка становилась как семья и приход. Структура пребывала в ежечасном движении, а движение — в каждодневной борьбе. Всё время что-то делалось, причём «нами» вместе и в противостоянии «им». Такого — не одолеть.

Всё это вводилось в норму. И встречало отклик. «Люди начинали заботиться о своих предприятиях, учились, повышали квалификацию, старались модернизировать производства, на которых трудились. Было много надежд», — рассказывал председатель вроцлавского профцентра Владислав Фрасынюк.

Но горячие надежды одних были леденящим страхом других. Носители коммунистической морали, с её главным принципом «больше трёх не собираться», искали выхода. Чтоб — по одному и лицом к стене. Это главное — поодиночке!

Быдгощская проверка

Первая силовая проба пришлась на март 1981-го. Произошла она в Быдгоще, где боевитый профцентр Яна Рулевского выступил в поддержку требований крестьян-единоличников легализовать «Сельскую Солидарность». Власти отказывали — мол, вам профсоюз не нужен, вы же фермеры, сами себе хозяева. Причём коммунистическое правительство без вопросов гарантировало наследственные права на землю. И даже соглашалось умерить продажу водки на селе и строить больше костёлов. Но вот свободный профсоюз и капелланы в армии — тут ПОРП упёрлась наглухо.

В быдгощском совете назначили заседание по данному вопросу. Прибыл Рулевский с соратниками, представители фермеров. Из Варшавы прилетел аграрный вице-премьер Мах. Подтянулся и наряд милиции во главе с майором Беднареком. Дальше как положено — слово за слово. А Рулевский не терпел милицейского хамства. Короче, били жестоко.

Весть о «Быдгощской провокации» мгновенно разлетелась по Польше. Страсти тут же раскалились до предвоенных. Как ни пытался Валенса успокоить, дело пошло к всеобщей забастовке. Власти отмобилизовали силовиков. Советские войска маршала Куликова (будущий советник министра обороны РФ Грачёва) повели демонстративные манёвры. С трудом удалось ввести забастовку в формат четырёхчасовой предупредительной.

Бастовали 27 марта 1981 года 13 миллионов человек. Крупнейшая стачка в истории. Без единого эксцесса, но ужас руководства ПОРП не поддавался описанию. Ведь получалось, что его власть держалась только на сдержанности Валенсы, не считая штыков Куликова. Особо было замечено: забастовщиков получилось больше, чем членов «Солидарности»! Значит, даже рядовые коммунисты…

Анджей Гвязда призывает: вперёд! Это — момент истины! Но Лех Валенса, Яцек Куронь и другие охолаживают — не надо, будем договариваться, это бетон подставляет Ярузельского. Тем более, что «Сельскую Солидарность» властям пришлось легализовать. И по поводу замеса официально выразить сожаление. Кстати, вполне искреннее.

Танк и человек

Первым секретарём ЦК с сентября был Станислав Каня. Фигура бледная и явно проходная. Но рядом, в премьерах восседал Войцех Ярузельский — генерал и министр обороны. Представитель полутысячелетнего дворянского рода. Участник Второй мировой. Куратор гданьского расстрела. Потомственная элита, владетельное панство, повелители хлопов и роболе. Хоть в королевстве, хоть в «народной республике».

Режим чётко ставил на военную диктатуру. Сам генерал не стремился к этому и даже пытался наладить диалог с «Солидарностью». Но жизнь диктовала своё.

Карточное и притом не гарантированное нормирование продовольствия привело к маршам «голодного лета 81-го». Центром этого движения стал город Лодзь. И снова профцентр Гжегожа Пальки ввёл ярость обездоленных в рамки организованного протеста. Магазинов не грабили, витрин не били. Но шли пугающе-хмуро.

Тем временем заседал съезд ПОРП. Там шли сложные игры владык. Задвигали догматика Грабского, выдвигали гангстера Милевского, идеолог Раковский говорил о новых подходах, местные «обкомычи» вопили о защите социализма... Лихорадочная бестолковщина в преддверии грозы.

А в сентябре-октябре 1981 года Первый съезд «Солидарности» утверждает программу профсоюза под названием «Самоуправляемая республика». Избирает председателем умеренного Валенсу, но не без труда – напор фундаменталистов силён. Принимает обращение к трудящимся Восточной Европы: скоро встретимся как свободные люди.

Из Москвы в адрес Кани и Ярузельского шли последние предупреждения. В октябре Каню смещают. Все руководящие посты в партии, государстве и армии концентрирует Ярузельский. Брежнев откровенен: надеемся на Войцеха. Глава польской церкви кардинал Юзеф Глемп сажает Валенсу и Ярузельского за стол переговоров. Бесполезно. О чём говорить этим двоим, когда выход у каждого один: второй должен исчезнуть.

2 декабря вертолётчики ЗОМО подавляют забастовку курсантов варшавского пожарного училища. Северин Яворский ведёт им на помощь тысячи рабочих. В общем-то, это уже можно назвать восстанием.

3 декабря президиум «Солидарности» собирается в Радоме. В ответ на очевидно готовящееся правительством введение ЧП анонсируется всеобщая забастовка. Мосты сжигаются. «Конфронтация неизбежна», — со вздохом констатирует Валенса. «Смотри, если отступишь, я лично оторву тебе голову», — напутствует председателя Яворский.

Следующую неделю идёт подготовка на местах. Крупнейшие заводы страны поддерживают Радомскую позицию: требуют передачи власти Общественному совету народного хозяйства — координационному органу трудовых коллективов. За порогом маячит куроневский небывалый в истории строй. Ян Рулевский и Богдан Лис призывают создавать на заводах рабочие дружины. Но это так быстро не делается. Раньше следовало начинать.

В выходные 11—12 декабря в Гданьске собирается Всепольская комиссия. Принимается резолюция, основанная на Радомской позиции. Против только Гвязда — поздно. Валенса в голосовании не участвует. Он не согласен, не верит в успех конфронтации безоружных с танками. Но не берётся противостоять рабочим массам, требующим выступления. Тем временем в комитетах ПОРП, армейских частях и управлениях госбезопасности вскрываются запечатанные пакеты.

Около полуночи раздаётся звонок: военные проверяют оборудование на телефонной станции, что-то подозрительно, срочно передайте Леху. Ровно в полночь по всей Польше обрывается телефонная связь.

13 декабря 1981 года власть в ПНР перешла к Военному совету национального спасения (ВСНС, или по-польски WRON — что немедленно расшифровали в «ворону»). Начались массовые аресты активистов «Солидарности» и других оппозиционных организаций. В лагерях интернирования оказались почти 10 тысяч человек. Среди них почти все лидеры, кроме Буяка, Лиса, Фрасынюка.

Бронетехника ЗОМО атаковала цитадели рабочего класса. Горняки силезианской шахты «Вуек» сопротивляются, даже контратакуют, берут в плен троих зомовцев. Девять шахтёров убиты. Идёт бой и на щецинский судоверфи имени Варского, ворота пробиваются танком. В Гданьске на улицах десятки тысяч, ЗОМО стреляет боевыми. До конца года бастует шахта «Пяст», горняки остаются под землёй.

Танк тяжелей человека. Но люди стояли твёрдо. Как авангард человечества.

V будет за S!

Генерал Ярузельский писал и зачитывал прочувственные обращения. Генерал Кищак двигал смертоносный каток ЗОМО. Генерал Милевский выстраивал схемы арестов и захватов. Генерал Сивицкий держал наготове призывную армию. И все они намекали, что спасли Польшу от кровопролития, которое якобы готовила оппозиция.

«Были горячие головы, но мы быстро привели их в чувство», — говорил потом Буяк. «Солидарность» ни разу не применила насилия. Это оставили в эксклюзиве партии.

Случай реальной атаки был один. Пять школьников, студент и священник создали «Вооружённые силы польского сопротивления». У пьяных зомовцев подростки стащили два пистолета. Решили напасть на лагерь и освободить интернированных. Но оружия не хватало, стали добывать третий пистолет. К тому времени в организации из семерых осталось четверо, остальные не могли дозвониться.

Двое семнадцатилетних, одного звали Роберт, другого Томаш, сели в варшавский трамвай. Там ехал сержант милиции Карос (кстати, служивший не в ЗОМО, а в охране посольств и к репрессиям лично непричастный). Набросились, стали отнимать оружие. Роберт в свалке случайно спустил курок. Через две недели арестованы были все. Роберту Хехлачу дали 25 лет, Томашу Лупанову — 13, священник Сильвестр Зых и студент католического университета Станислав Матейчук получили по 6.

Это был единственный такой эпизод. Причём ни один из этих парней в «Солидарности» не состоял. Они ведь, кроме Зыха, были за вооружённую борьбу с коммунизмом. Хотели поднять восстание хотя бы ценой своей гибели.

Таким образом, режим за время «польско-ярузельской войны» потерял 1 человека. «Солидарность» — более 100. Уличные расправы зомовцев над демонстрантами. Смертные избиения задержанных. Похищения оппозиционеров безпекой. Конечно, это была Европа, а не Ангола. Но оттого, что кровь проливали десятки, а не десятки тысяч, она не переставала быть кровью.

«Солидарность» начала восстанавливаться с весны 1982-го. Уже в майские праздники крупнейшие города Польши — прежде всего Гданьск, Щецин, Варшава, Вроцлав — были охвачены беспорядками. Оппозиционная молодёжь, знавшая, что ЗОМО убивает, перестала комплексовать и взялась за камни. Летом «бьющее сердце партии» расстреляло демонстрантов в Любине.

Тогдашние польские демонстрации были несравнимо опаснее нынешних российских. Но на них выходили тысячи. Стены домов покрывались агитками: «Зима ваша, весна наша!», «Ворона орла не победит!» Повсеместно возникал знак победы V в сочетании с символом S. Массы поляков выходили гулять во время официальных новостных программ. Тысячи членов ПОРП порывали с партией (впрочем, руководство само устроило чистку рядов).

Основной формой публичной оппозиционности стали католические праздники и проповеди. Самым ярким проповедником был капеллан «Солидарности» Ежи Попелушко. Решение о его убийстве принималось на уровне министра Кищака и санкционировалось секретарём ЦК Милевским. Зато исполнителей — жутковато-сатанистскую группу капитана Пиотровского — пришлось посадить. Известное дело, киллеров сливают. Тем более коммунисты.

Забастовки стали невозможны — рабочие поначалу просто считались призванными на военную службу. Но — и это главное — на предприятиях сохранялись и действовали ячейки подпольной «Солидарности». Этим решилось всё. «Воронья» хунта не смогла уничтожать организацию, сплетённую с самой тканью общества. Значит, её собственный конец был вопросом времени.