Во Франции усиливаются позиции крайне правых. Рост влияния Национального фронта показали уже прошлогодние выборы. Год социалистического правления закрепил эту тенденцию. На выборах разного уровня НФ в среднем получает поддержку 15% избирателей (а в первом туре президентских выборов 2012-го за Марин Лё Пен голосовали почти 18%). Это третий показатель после правящей Соцпартии и лидирующего в правой оппозиции Союза за народное движение. Долгие годы французский НФ остаётся ведущим центром европейского правого радикализма.

Много иммиграции, мало безопасности

НФ знал несколько электоральных приливов и отливов. Но при этом очевидно, что на рубеже веков у Фронта сформировался ядерный электорат. Сотрудники солидного Французского института общественного мнения (ИФОП) провели весьма репрезентативный опрос, в котором приняли участие около 6 тысяч избирателей НФ. Существенно, что респонденты представляли различные регионы страны: Юго-Восток (Лангедок-Руссильон и Прованс-Альпы – Лазурный берег) и Северо-Восток Франции (Па-де-Кале, Верхняя Нормандия, Шампань-Ардены и Лоррана). На этих противоположных концах электоральные позиции НФ представляются наиболее сильными. Здесь расположены бастионы Фронта.

Сам Жан-Мари Лё Пен неоднократно избирался в Европарламент от региона Прованс-Альпы – Лазурный берег. Его дочь и политическая наследница Марин является региональным советником на севере, в Па-де-Кале. Внучка – Марион Марешаль-Лё Пен является депутатом от южнофранцузского департамента Воклюз.

Что же показало исследование? Во-первых, выявились общие черты избирателей НФ повсюду во Франции. «Электорат НФ отвергает иждивенчество, отсутствие безопасности и глобализацию», – резюмирует известный социолог Жерар Фурке. 65% крайне правых избирателей полагают, что безработные могли бы работать, если бы того хотели. 82% исходят из того, что Франция должна уделять больше внимания самозащите. 86% испытывают чувство опасности.

И для южных, и для северных сторонников НФ характерны антииммигрантские взгляды. До 96% НФ убеждены, что иммигрантов во Франции «слишком много». «Именно высокий уровень иммиграции подталкивает к НФ новых избирателей», – однозначно констатирует Фурке.

Северные националисты завалили Саркози

Всё это вполне логично. В других странах ЕС социальная база крайне правых восприимчива к тем же социальным темам. Но особенность французской ситуации в том, что нацфронтовских «северян» и «южан» разделяют экономические разногласия.

«Южане» в большей степени привержены мелкобуржуазной «пужадистской» традиции – защите малого предпринимательства от государственного налогового пресса и бюрократической регламентации. Эта линия воплощается прежде всего персоной самого Жан-Мари Лё Пена («Когда капитализм защищаю я, меня слушают внимательно», – говорил патриарх французского национализма ещё три десятилетия назад).

«Северная» же часть электоральной базы НФ – сторонники сильной социальной политики, государственных бюджетных программ. Эти мотивы проявляются в риторике Марин Лё Пен.

Например, если для 60% «южан» налоги на богатых излишне велики, то среди «северян» так считают 37%. Напротив, 42% «северной» страты националистов полагают, что уровень налогообложения французских богачей «не позволяет исправить неравенство». Зато «южные» избиратели Лё Пенов гораздо строже в моральных и культурных вопросах. В частности, они жёстче отвергают закон о «браке для всех».

Тот же опрос показал, что на юге около 60% электората НФ во втором туре президентских выборов 2012 года поддержали Николя Саркози. В северных же департаментах значительное число избирателей Фронта предпочли остаться дома, и лишь 42% из них проголосовали за Сарко. Стало совершенно очевидным: если бы в мае 2012-го все сторонники крайне правых отдали во втором туре голоса за консервативного либерала Саркози, сегодня во Франции президентом был бы он, а не социалист Франсуа Олланд.

От Рауля до Мориса, от Симона до Марин

Тому есть чёткие объяснения. Электоральная опора НФ на юге Франции перешла к националистам от консервативных неоголлистов и правых либералов. На севере среди нынешних избирателей НФ очень много тех, кто голосовал в своё время за левых и даже коммунистов.

Эти различия уходят вглубь столетий. В эпоху Средневековья французский Юг был зоной «свободного ремесла», не связанного цеховой регламентацией, не зависящего от королевских заказов и работающего по рыночным принципам. Королевские патенты здесь не ценились, субсидии не ожидались, зато худшим врагом считался сборщик налогов. Возникали очаги ересей, подавляемых крестовыми походами королевских рыцарей с севера. Царила дворянская вольница, её дополняла вольница разбойная. Во времена религиозных войн Юг был опорой гугенотской оппозиции. Великая революция XVIII века отличила южных крестьян и горожан особой республиканской и антиклерикальной яростью. Даже социалистические организации создавались мелкими буржуа. Здесь не любят государственной дисциплины, ценят социальную свободу. Зато в экономике склонны к социал-дарвинизму: «Сердце слева, но кошелёк справа».

Север же Франции – историческая колыбель централизованного государства. Монархическая авторитарность, строгость католических нравов, жёсткость сеньориальных порядков. «Рауль так вспылил, много душ погубил», – писал раннесредневековый поэт-хронист с полным пониманием действий сурового графа. Чиновная система, постепенно распространившаяся по стране. Неумолимая в сборах королевская казна. Промышленность «парижских изделий», завязанная на заказы двора. Государственные гарантии как оборотная сторона государственного спроса – исторически ранняя форма социальных гарантий, столь ценимых местными избирателями Марин Лё Пен. Кстати, её нынешний оплот Па-де-Кале в 1930-е годы был вотчиной Мориса Тореза, многолетнего лидера ФКП.

Конечно, было бы прямолинейно выводить современные различия северных и южных националистов из альбигойского похода Симона де Монфора. Но Франция свою историю знает и традиции хранит.

В системе покой не снится

Различно и социальное происхождение электората НФ. Социологи подсчитали, что в департаментах севера и северо-востока около половины избирателей НФ – рабочие и служащие. На юге больше половины голосующих за Фронт – предприниматели, инженеры, люди свободных профессий. В целом социально-классовый портрет современного электората НФ выглядит сегодня так: рабочие и служащие – 45%, домохозяйки, безработные, пенсионеры – 32%, представители «промежуточных профессий» – 12%, предприниматели – 11%. Как видим, весьма любопытная картина.

С такой отнюдь не однородной базой лидеры НФ вынуждены развивать различные измерения политического дискурса. И на данном этапе – успешно. Влияние НФ растёт в последние годы и на севере, и на юге. Об этом свидетельствуют частичные парламентские выборы, состоявшиеся в ряде округов в текущем году: НФ продолжает «отщипывать» избирателей и у левых, и у умеренно правых.

Однако почивать на лаврах политической династии Лё Пен было бы опрометчиво. Как говорил перед смертью персонаж кинофильма о сицилийской мафии: «Всегда найдётся кто-нибудь, кто прав больше тебя».

Ещё в 1980-х годах считалось, что во французской политической партии присутствуют три системные партии (неоголлисты, либералы, социалисты) и две внесистемные (коммунисты, националисты). С тех пор ФКП и НФ вполне интегрировались в систему (первые на спаде, вторые на подъёме). Но внесистемные ниши пустыми не остались. Слева пошёл напор троцкистов и особенно антиглобалистов. Справа же Национальный фронт начинают теснить группировки куда менее респектабельные, но, пожалуй, уже более динамичные. Среди них наиболее заметна «Националистическая революционная молодёжь».

Хулиган-футуризм – контркультура биты

Политическая повестка дня этой организации не совпадает с лёпеновской. Достаточно назвать лидера молодых национал-революционеров. Серж Аюб по происхождению наполовину араб. Он родился во Франции, но его отец родом из Ливана. Антиммигрантская риторика для такого политика выглядела бы странновато. Равно как и для организации, которую называют «преторианской гвардией Аюба». Кстати, французские фашистские организации 1920—1930-х годов не были ксенофобскими. Они ставили во главу угла социально-культурную, а не этнонациональную проблематику. Не случайно в них состояло много «понаехавших» уже тогда североафриканцев.

Биография 48-летнего вождя национал-революционной молодёжи богата приключениями. В какой-то мере он может соперничать даже с парашютистом Лё Пеном. Ультраправую группировку он основал в 1987 году. Романтично называл её то «красными рунами», то «летучей мышью» – в духе древнеевропейских героических сказаний, которых наслушался при учёбе в Англии. Первоначальный костяк составили студенты с бейсбольными битами. Дальше Аюб пошёл политизировать парижских хулиганов, особенно футбольнофанатских. Устраивал жестокие драки с леворадикалами, заработал проблемы с полицией. Занялся музыкальным и фармакологическим бизнесом, залетел в тюрьму за торговлю стероидами. Выйдя, эмигрировал, скрывался по всему миру, от Сальвадора до России.

В 2006 году Серж Аюб вернулся во Францию и возобновил политическую деятельность. Он целенаправленно обрабатывал, казалось, несовместимые слои – молодых интеллектуалов, полууголовное люмпенство и контркультурные круги. Рекрутировал Аюб активистов на основе многогранной идеологии. Традиционный патриотизм с почитанием Жанны д’Арк (которой, кстати, экстатически поклоняется и Лё Пен) соединяется с футуристическим романтизмом («Дорогу юности!»). И противопоставляется бездушной государственной регламентации вкупе с алчной банкирской глобализацией.

Социалистическая администрация президента Олланда и премьера Эйро оказалась просто идеальной мишенью для атаки гвардии Аюба. Легализация однополых браков вообще стимулировала мощный правый отпор. Поскольку на стороне властей выступили левые силы, ультраправые национал-революционеры пошли в уличные замесы. Июньское убийство леворадикального студента Клемана Мерика было приписано аюбовским боевикам. Правительство Эйро инициировало запрет «Националистической революционной молодёжи». Аюб, однако, не признал вины: «Он умер сам. Мои парни не при делах».

Такой вот фашизм истоков, он же фашизм грядущего. Ихней юности полёт в коже летучей мыши. Это смотрится круче НФ. С другой стороны, НФ укоренённее, опытнее, основательнее. Так что во французской «правой лиге» назревает интересный матч за первенство.