Нечасто людей называют в честь рабочих инструментов: Витя Лопата, Саня Мотыга, Димон Штангенциркуль. Утюгами или Духовками именуют того реже. Сегодня 75 лет исполнилось бы человеку с говорящим прозвищем Боб Паяльная Лампа. «Любимый и ненавистный» – называют его на родине. Доказавший истину «Свобода пишется кровью». Роберто д’Обюссон Арриета. Легендарный майор д’Обюссон.

Всё началось из-за футбола

Роберто д’Обюссон был из непростого семейства. Отец был бизнесменом родом из Франции, мать – чиновницей родом из Чили. Уже гремучая смесь национальных ментальностей: фанатичный романтизм Марианны, неумолимое упорство дона Аугусто. Роберто д’Обюссон Андраде-старший отличался добродушным легкомыслием. Хоакина Арриета Альварадо являла собой Пиночета в юбке. Она и рулила в семье.

Сын Роберто вроде оправдывал надежды доньи Хоакины. Что пойдёт он далеко, было ясно с раннего детства. Но мать готовила ему карьеру юриста. И тут сильно мешала конфронтационная натура мальчика. Он непрерывно отстаивал идеалы чести и красоты. И регулярно кого-нибудь бил. Просто за жизнь. Когда юноша вознамерился стать адвокатом, у всех знакомых челюсти отвисли. В юридической академии попросили на выход, едва взглянув на Роберто. Но он не расстроился. Военная школа была ещё интереснее. Строгая мама тоже вполне одобрила.

Служить девятнадцатилетнего д’Обюссона определили в Национальную гвардию. То есть, прямо говоря – во внутренние войска. Не столько отражать иноземцев, сколько усмирять соотечественников. Боевой работы хватало, ибо маленькая густонаселённая страна полнилась бандповстанчеством. Безземельные крестьяне трясли кофейных плантаторов. Нацгвардия и эти ватаги с переменным успехом выкашивали друг друга.

Обычно повстанцы действовали в порядке робингудовской атаманщины. Но случалось – под красным флагом. Д’Обюссону никогда не требовалось двух раз, чтобы в чём-то навсегда увериться. В красном идеоцвете Роберто раз и навсегда определил врага. Себе, родине и человечеству. По характеру же он был максималистом. И потому записал в «коммунизм» любое социальное недовольство. А с коммунистами разговор короток. Стоит заговориться, зазеваться – они сожрут страну и мир. Только удар на упреждение избавит Сальвадор от ГУЛАГа. И некогда разбираться в сортах и деталях. Хочешь увеличить себе зарплату? Пуля в лоб. Требуешь перераспределения земли? Нож в бок. Бузишь по поводу плохих условий на предприятии? Дубинка по башке. Во имя Сальвадора.

Футбол в Латине больше, чем футбол. В июне 1969-го проходили матчи за выход в финал мексиканского чемпионата мира. Путёвка разыгрывалась между командами Гондураса и Сальвадора. Страсти зашкаливали. После первого матча болельщица-сальвадорка застрелилась, не выдержав поражения. Результатом второй игры стал реванш. Третий матч состоялся в Мексике. Проигравший Гондурас разорвал дипломатические отношения с Сальвадором. Кончилось войной, которая так и называется: Футбольная.

Официально считается, что война окончилась вничью. Но многие военэксперты полагают, что победил Сальвадор. И огромную роль в победе сыграли ударные части Национальной гвардии. На внешнем фронте они справились не хуже, чем на внутреннем. Среди отчаянных боевых героев видное место занял капитан д’Обюссон.

Перспективного офицера отправили на престижную учёбу в Школу Америк. Заведение в зоне Панамского канала готовило кадры для латиноамериканских силовых структур – военных, полицейских, гэбистов. Под патронажем армии США. С мощным антикоммунистическим зарядом. Из главных предметов было контрповстанчество. Особой дисциплиной проходили допросы с пристрастием. Звучит ужасно. Но на самом деле – ничего сверх обычного для таких образовательных программ. Допросу пленного и в советской армии обучали (не говоря об иных советских учреждениях). Но не выпячивали на публику. А на Западе, при свободе слова и бдительной правозащите, можно по сей день возмущаться.

Майор д’Обюссон вышел из Школы Америк полностью сформированной личностью. Остальному доучился на Тайване, в штабе Всемирной антикоммунистической лиги. «Он был создан для Холодной войны и подчинён своей вере», – много лет спустя сказала о нём сестра. Это очень важно: своей вере. Антикоммунизм был религией для него. Борьба с коммунистами – его полем чести. Свобода, родина, семья, дружба, счастье, любовь – всё, что для человека свято, звало на смертный бой с серпомолотом. Без этого понимания не понять личности Роберто д’Обюссона. А без понимания этой личности не понять историю XX века.

Белый Белобрысого

Коммунистическая проблема в Сальвадоре лет сорок-пятьдесят назад была вполне реальной. Сколько бы ни говорил теперь Хоакин Вильялобос о «поколении рока, восставшем против капитализма, олигархии и скучного советского мира». Брежневские стратеги из латиноамериканского сектора международного отдела ЦК КПСС знали своё дело. Они умело подпирали повстанческие группировки «пылающего континента», обеспечивая их «развитие в нужном направлении». Над Сальвадором всё явственнее нависал призрак «реального социализма».

Есть мнение, что коммунизм порождён инстинктом смерти. Клин вышибается клином. Останавливать коммунистический накат взялись «эскадроны смерти». Начались они не с д’Обюссона. Это движение основал в Сальвадоре не майор, а генерал – Хосе Альберто Медрано. По кличке Белобрысый, которая имеет на местном наречии непереводимо негативную коннотацию.

Д’Обюссон ещё только начинал службу, когда Медрано уже командовал Национальной гвардией. Футбольную войну они прошли вместе. До того Медрано три месяца пробыл на Вьетнамской войне. Обменивался богатым опытом контрповстанчества с друзьями из ЦРУ. Имел американскую награду. Вернувшись в Сальвадор, учредил особую военную спецслужбу – Агентство национальной безопасности (АСНЕСАЛ). Бюро профессионалов информационного контроля и целевых ликвидаций. Со временем перевёл туда д’Обюссона, с которым вместе прошёл Футбольную войну. «Мой киллер на доверии» – ласково именовал генерал младшего товарища.

Лютый антикоммунист Медрано был очень жестоким человеком. Не только на соратников – на начальников он наводил страх одним своим появлением в кабинете. Половина страны его ненавидела, но генерал никогда не держал охраны. Был уверен в собственном кулаке и собственном пистолете: «Приключенья не опасны – есть винчестер на боку». Только разменяв седьмой десяток, Белобрысый слегка расслабился. В марте 1985 года 68-летнего Медрано всё-таки достали – застрелили на автостоянке. Символично, что произошло это через тринадцать дней после прихода Михаила Горбачёва в генсеки ЦК КПСС. Начиналась советская Перестройка. Такие, как Белобрысый, уже не требовались – дело было сделано.

Вот какой человек был учителем Роберто д’Обюссона. Учил его Медрано не только войне, но и политике. Генерал основал не только АСНЕСАЛ, но и ОРДЕН – Национал-демократическую организацию. Массовое движение деревенских кулаков под командованием офицеров Нацгвардии. «Доказать крестьянам величие демократии и мерзость коммунизма» – так формулировал Медрано задачи ОРДЕНа. Это удавалось.

Стотысячный ОРДЕН в четырёхмиллионной стране не только организовал сильную антикоммунистическую агитацию – между друзьями, соседями, односельчанами, «от двери к двери». Не только сформировал эффективную сеть осведомителей АСНЕСАЛа. Были созданы вооружённые крестьянские патрули. Им нужна была не аграрная реформа, а твёрдый порядок и надёжная защита прав собственности. Зажиточные благонамеренные селяне поднялись с оружием в руках против левацкой партизанщины. Кого засекали как красного, либо сдавали спецам-допросникам, либо приканчивали на месте. Вот оно, настоящее ватничество. А мы ещё жалуемся на безобидных «НОДаков».

В середине 1970-х ОРДЕН стал бесперебойным поставщиком кадров для «эскадронов смерти». Другим источником пополнений выступала городская буржуазия – от финансистов до торговцев с рук – и националистическая интеллигенция. Верховным вождёи и координатором движения оставался генерал запаса Медрано. Практическую же организацию принял на себя офицер АСНЕСАЛа Роберто д’Обюссона.

Свою группировку майор назвал Союз белых воинов. Почему белые? Нет, раса тут не причём. Белый имеется в виду как идеологическая антитеза красного. Большевики пришли на родину д’Обюссона. Майор перенимал эстафету у белогвардейцев. За народ и свободу. Во имя абсолютной ненависти к абсолютному злу.

Но приходится особо отметить: Роберто недолюбливал церковь. Латиноамериканские католики 1970-х нередко поддерживали леваков. А случалось, и коммунистов. Папа Павел VIблаговолил полумарксистской «теологии освобождения». Белые воины не замедлили с ответом: «Будь патриотом, убей попа!»

Эти слова тут же перешли в дело (как всегда у д’Обюссона и бывало). Рутилио Гранде, Альфонсо Наварро, Эрнесто Баррера, Октавио Ортис, Рафаэль Паласиос и Наполеон Масиас – эти священники пали от рук «сальвадорских белогвардейцев». Нападениям разной степени тяжести подверглись до пятидесяти падре. Чаще всего жертвами становились иезуиты, отличавшиеся особой левизной. Подобно Союзу воинствующих безбожников, белые воины преследовали верующих женщин, в том числе немолодых.

24 марта 1980 года прямо у алтаря был убит архиепископ Сан-Сальвадорский Оскар Арнульфо Ромеро. «Теологией освобождения» монсеньор не увлекался. Наоборот, был убеждённым консерватором. Но его пастырские послания к солдатам говорили о мире и диалоге с врагом. Между тем, шла война. Стреляя в коммуниста, солдат не должен был задумываться о сообразности заповедям. «Кто не с нами, тот против нас».

Ультраправый сальвадорский националист Роберто д’Обюссон уважал традиции отцовской исторической родины. Во всяком случае, Великую Французскую революцию. Её яростный антиклерикализм. Её ненависть к врагам отечества и республики. В особенности её принцип: «Лучшее средство от перхоти – гильотина».

Жесть спасения

Ко дню убийства архиепископа Сальвадором полгода правила Революционная правительственная хунта. Но, несмотря на грозное название правительства, страна шла вразнос. Несколько ультралевых и прокоммунистических движений объединялись в единый Фронт национального освобождения имени Фарабундо Марти (ФНОФМ) . Вокруг Сан-Сальвадора смыкалось кольцо. Вот-вот партизаны повторят кубинских кастристов и никарагуанских сандинистов. «Страшно было жить, – вспоминает сальвадорская женщина, врач поликлиники. – Страна рушилась. Казалось, коммунистов уже не остановить». Хунта же принимала очень своеобразные меры – разыскивала, чтобы арестовать… майора д’Обюссона. Дабы не мешал аграрной реформе и демократическим преобразованиям. Актуальные проблемы текущего момента.

Роберто сам превратился в заправского партизана. Непрерывно перемещался, уходя от преследования. Не расставался с браунингом, Узи и парой гранат. Ночевал на конспиративных квартирах или в своём белом фольксвагене. И вдруг появился на телеэкранах: «Ко мне, братья и сёстры! Защитим Сальвадор! Я их напалмом сожгу!» Снова вспоминает «ватница» из поликлиники: «Это было глотком надежды. Наконец-то появился мужчина, способный спасти страну».

Каким же образом д’Обюссон вдруг вырвался из подполья – и сразу в телевизор? Конечно, ему помогли. В первую очередь, конечно, Медрано. Но не только он.

Мы привыкли к российским магнатам, которые трясутся при виде чиновника средней руки. Сальвадорские богачи были совсем иными. Кофейные плантаторы, владельцы крупной торговли, состоятельные адвокаты вели свою жёсткую игру. Жуткий эгоизм, алчность и жестокость – всё это было при них. Но и судьба страны их по-своему интересовала. Фанатичный д’Обюссон – чудовищно цельная личность, живущий одной войной, безразличный к деньгам, зверски жестокий к врагам, душа нараспашку к друзьям, поразительно доверчивый к любому партнёру, если тот произнесёт скороговоркой какое-нибудь антикоммунистическое заклинание – представлялся идеальным тараном. Даже лучше хмурого Медрано, которому к началу 1980-х было уже за шестьдесят.

Ставку сделали кофейный олигарх-неофашист Рикардо Вальдивьесо, землевладельцы Глория Сальгуэро Гросс, Франсиско Гуирола иЭдуардо Лемус О’Бирн, хозяин рыболовецкой флотилии Альфредо Мена Лагос, коммерсант-оптовик Альфредо Кристиани, медиа-бизнесмен Энрике Альтамирано Мадрис, адвокаты Рикардо Паредес и Армандо Кальдерон Соль. Удачный кадровый выбор был утверждён в ВАКЛ через шефа сальвадорского отделения Адольфо Куэльяр. Незаменимую оргпомощь оказали гватемальские товарищи из «Белой руки» регионального столпа Лиги Марио Сандоваля Аларкона.

Координационным центром ультраправой олигархии являлось Сальвадорское националистическое движение (МНС) Мены Лагоса – по факту узкий элитный клуб почитателей Третьего рейха. (Правда, Мена Лагос и его сподвижники не одобряли гитлеровского антисемитизма, но это был практически единственный пункт расхождения.) Поздней осенью 1979-го Роберто д’Обюссон спал в машине, сжимая рукоять браунинга. А судьба его уже круто менялась. Медрано скинул Мене Лагосу координаты майора. Вскоре состоялась встреча. После которой начались харизматичные телевыступления д’Обюссона, изменившие атмосферу в стране.

Сначала был создан Национальный широкий фронт (пусть читателя не смущает комичная для современной России аббревиатура ФАН). «Мы отняли улицу у левых», – так оценил роль ФАНа Эрнесто Панама Сандоваль, гражданский оперативник д’Обюссона. Кстати, авангардом яростных ФАНовских демонстраций были женщины, по обыкновению сохранявшие мужество.

Костяк движения образовали, естественно, военные сослуживцы майора д’Обюссона. Старшим смотрящим выступал капитан Эдуардо Альфонсо Авила. К нему примыкали Роберто Маурисио Штабен и Хорхе Адальберто Крус – вместе с майором прошедшие АСНЕСАЛ и Союз белых воинов. Они взяли на себя профессиональную часть антикоммунистических спецопераций: «тянет не зелёным, а палёным – заговором, пулей и ножом». Но от военных не отставали гражданские. Тот же Панама Сандоваль, ныне известный писатель. Марио Редаэлли – организатор братвы по итальянским методикам. Константино Рампоне, отвечавший за связи с бизнесом. Брат и сестра Кальдерон Соль: Армандо курировал в майорском окружении правовые вопросы, Милена – финансовые. Особое место занимал Фернандо Сагрера по кличке Чёрный – ближайший личный друг Роберто. Обучившийся в США на военного лётчика, он предпочёл карьере в ВВС скромную работу сельхозпилота. От политики был далёк, на публику никогда не вылезал. Но именно через этого дружка проходила вся майорская канцелярия – от домашнего ремонта до тайных убийств.

Другим таинственным персонажем являлся Эктор Антонио Регаладо. По одной из версий, он происходил из сальвадорских землевладельцев. Но вероятнее другое: в юности Регаладо состоял в одной из кубинских ОПГ. При Кастро бежал с «острова свободы», ибо, как всякий бандит, свободу любил по-настоящему. В Сальвадоре ему очень понравилось, и он не захотел уезжать. Переквалифицировался в дантиста, рвал зубы у богатых клиентов. В свободное время практиковался в стрельбе, да и других учил тому же. Сгруппировал вокруг себя молодёжную банду. Стал известен под кличкой Док.

Будучи личностью авторитарной и при этом убеждённым антикоммунистом, Доктор Эктор создал структуру, в которой сам являлся каудильо. Название символичное: FALANGE – «Вооружённые силы антикоммунистического освобождения — Война на истребление». В принципе, программу данной организации можно не читать. Достаточно названия.

После объединения ультраправых в единый ФАН Док возглавил службу безопасности д’Обюссона. Интересно, что майор взял себе в секьюрити стоматолога – хотя среди офицеров имел из кого выбирать. После убийства архиепископа Ромеро, к которому Регаладо имел прямое отношение, к прозвищам добавились Доктор Смерть и Ангел смерти. Кстати, он убивал не только леваков, но и наркодилеров. На этом поприще его союзниками выступали ЦРУшники, которые, тем не менее, считали Доктора опасным человеком и старались не светиться в его присутствии.

Сам Роберто д’Обюссон пребывал в непрерывном движении. То курсировал по Сальвадору, поднимая антикоммунистов на священную борьбу. То скрывался в Гватемале, налаживая международные связи. Много чего происходило с ним. А скрывать он по натуре не умел ничего. Тем более на допросах, которые вёл лично. Почему Боба стали именовать Паяльной Лампой, мы, пожалуй, рассказывать не будем. Незачем, ибо очевидно. Уточним лишь, что эту кличку тоже дали сотрудники ЦРУ. Которые от д’Обюссона тоже были не в восторге. До такой степени, что на вопрос «кто ваши враги?» Боб Паяльная Лампа отвечал: «Коммунисты. И ЦРУ».

За первые два года сальвадорской гражданской войны – с 1979-го по 1981-й – Роберто д’Обюссон с соратниками выдвинулся в самостоятельную третью силу. Правящая хунта была ему недружественна, ФНОФМ враждебен. Эскадроны д’Обюссона вели свою войну. Не в джунглях – там против партизанской армии воевали обычные солдаты. Но в городах, зачищая тылы от коммунистического подполья. От коммунистического… «Коммунисты – это все, кто вольно или невольно способствует советской экспансии», – определял майор. Вольно или невольно. «Все мы были для него коммунистами, – вспоминает сестра майора, католическая правозащитница. – Все, кроме военных и предпринимателей. Переубедить Роберто было невозможно – всё равно, что говорить со стеной».

Сальвадорский мир

30 сентября 1981 года сальвадорские ультраправые ступили на арену легальной публичной политики. Была создана политическую партия, заявившая претензии на власть – Националистический республиканский альянс (АРЕНА). Загремел над страной партийный гимн «Свобода пишется кровью»: «Родине – да, коммунизму – нет! Сальвадор станет могилой, где красным наступит конец!» Майор сам писал слова. Ведь каждый романтик где-то поэт. Помогали ему олигарх Вальдивьесо с женой Патрисией.

Тремя цветами партийного знамени стали синий, белый и красный. По-французски, только не один за другим, а сверху вниз. После убийств иезуитов д’Обюссон посчитал, что с церковью они квиты. Поверх трёх цветов наложен белый крест. Было и прошло, зачем прошлое ворошить.

Партийное руководство составили военные и гражданские боевики, финансисты-магнаты и гражданские активисты консервативного либо неофашистского толка. Хорхе Адальберто Крус получил звание подполковника правительственной армии и назвал свой батальон именем Рональда Рейгана. Вышел крупный скандал, поскольку американцы к д’Обюссону относились, мягко говоря, настороженно, а теснейшая связь подполковника Круса с бешеным майором секрета не составляла. Но пришлось смириться – слишком хорошо Крус воевал. До того дошло, что в 1985-м сам Вильялобос звал подполковника командовать партизанскими войсками ФНОФМ. Но Крус с презрением отказался: «Не вы, прислужники русского медведя, а мы, вместе с народами Польши и Венгрии, сражаемся за свободу».

Церковь тоже не осталась без представителя в АРЕНА. В лице священника Фреди Дельгадо. Предполагается, что в предшествовавшие годы именно он давал наводку на убийство того или иного падре. Знал ведь эту среду изнутри, мог определять степень прокоммунистичности. Однако теперь пришла пора национального примирения.

После создания АРЕНА многим казалось, что следующим президентом Сальвадора станет Роберто д’Обюссон. Конечно, значительная часть населения страны ненавидела майора. Но и любила не меньшая. Д’Обюссон привлекал не только несомненным патриотизмом, искренностью своего клича: «Сальвадор – во-первых! Сальвадор – во-вторых! Сальвадор – в-третьих!» Притягателен он был и по личности. Несмотря на дружбу с некоторыми богатеями, сам Роберто никогда не стал похожим на них. Всегда открытый, часто с наивной улыбкой в пол-лица, он редко одевался в костюм. Предпочитал потрёпанные джинсы, потёртую куртку – так и выступал на улице в своих одиночных пикетах. Молодёжь фанатела. Есть чему поучиться даже Алексею Навальному.

В марте 1982-го сальвадорцы избрали Конституционную ассамблею. Роберто д’Обюссон стал её председателем (а Док Регаладо – начальником секьюрити). Неожиданно майор показал себя способным государственным деятелем. Перестал критиковать аграрную реформу – видел, что стране она реально необходима. Главное, чтобы к её реализации не подпускали брежневских корешей.

Но президентства д’Обюссон не достиг – американцы предупредили, что прекратят тогда всякую помощь сальвадорским властям. Временным президентом ассамблея избрала банкира Альваро Маганью. Через два года, в 1984-м, состоялись всеобщие выборы. Боб Паяльная Лампа набрал 46,4%. Победил, однако, его противник – христианский демократ Хосе Наполеон Дуарте. Мечтавший закрыть в одной камере и коммуниста Санчеса Серена, и партизана Вильялобоса, и майора д’Обюссона. Но – не получилось ни с одним из перечисленных.

Гражданская война в Сальвадоре закончилась в 1992 году. Как и везде, мир принесла «крупнейшая геополитическая катастрофа». Не стало СССР – прекратились коммунистические войны на обоих полушариях. Президентом стал представитель АРЕНА – бизнесмен Альфредо Кристиани. Незадолго до смерти, выступая последний раз на съезде АРЕНА, Роберто д’Обюссон сказал: война окончена, теперь надо учиться побеждать не на поле боя, а в парламентской дискуссии. Новый, небывалый мотив появился в речах майора: «Главное оружие свободного человека – его голос».

1 февраля 1992 года вступило в силу соглашение о прекращении огня сальвадорской гражданской войны. 20 февраля 1992-го Роберто д’Обюссон скончался от тяжёлой болезни. Его миссия была исполнена.

С тех пор в Сальвадоре, как говорится, мир и демократия. Неофашистская АРЕНА превратилась в обычную национал-консервативную партию, прокоммунистический ФНОФМ – в обычную социал-демократическую. Поочерёдно они и сменяются у власти скоро тридцать лет. Омрачает картину только криминальный беспредел, уже похожий на «вторую гражданскую». АРЕНА призывает мочить бандитов методами майора д’Обюссона. ФНОФМ предлагает очаровывать добротой и перевоспитывать. Это теперь и есть главный спор страны.

«Мир и демократия в Сальвадоре – заслуга Роберто д’Обюссона» – вот так, без обиняков, без избыточной политкорректности оценивает почтенный Альфредо Кристиани исторчиескую роль Боба Паяльный Лампы. Надо сказать, не без резона. Не найдись в Сальвадоре бешеного фанатика и его сподвижников, установился бы очередной марксизм-ленинизм. А потом, вероятно, протопутинизм в стиле Ортеги: духовные скрепы, борьба с пятой колонной во имя неодолимого чиновного воровства и вот это всё. Никарагуанцы не дадут соврать. Особенно контрас.

В современном Сальвадоре далеко не все в восторге от майора с паяльной лампой. Понять их можно. Никому не хочется пыток и убийств. Всем хочется, чтобы благополучие сваливалось с небес. К сожалению, так не бывает. Это знают не только в Сальвадоре, но и в России.

Добрые узы

В партии АРЕНА всегда приветствовалась семейственность. Сам майор брал в жёны только единомышленниц. И Йоланда, и Марта разделяли пути Роберто. Сыновья пошли по стопам отца. Старший сын Роберто Хосе д’Обюссон – видный деятель АРЕНА, алькальд (мэр) крупного города Санта-Текла. Младший сын Эдуардо д’Обюссон – по личностному складу больше похожий на папу – был депутатом Центральноамериканского парламента и погиб в по сей день неясной разборке.

Мы не раз упоминали выше сестру Роберто д’Обюссона. Мария Луиза д’Обюссон де Мартинес, она же Мариса Мартинес. Моложе Роберто на шесть лет. Поразительно, насколько эта женщина – другой человек.

С детства Мариса ни с кем не дралась. Роберто её не трогал. Наоборот, защищал. Впрочем, этого не приходилось – соседские пацаны боялись связываться с братом-хулиганом. Попробовал бы кто пристать к сестре Роберто – о, была бы картина маслом.

Мариса рано разошлась с суровой мамой. Потому что родилась с обострённым чувством справедливости. Как это так – у её родителей было всё, а дети бедняков не всегда могли пообедать. Хоакина Арриета собиралась сделать дочь юристкой – её идефикс было проникнуть таким образом в среду олигархии. Но Марисе были отвратительны эти планы. Глубочайшим презрением проникнуты её слова о верхушке имущего класса: «Они затворились в собственном богатстве, бесконечно вращаются вокруг себя. Я, я, я! И ничего более. Моды и автомобили, вечеринки и поездки. Пустая жизнь. Мне жаль их».

Неколебимая твёрдость – единственное качество, роднившее сестру и брата. Мариса отрицала любое насилие, и поэтому не ушла к Вильялобосу. Она стала учительницей, правозащитницей, левой католической активисткой. Как могла, продолжала проповедь архиепископа Ромеро, убитого по приказу её брата.

«Вас не упрекали за родство с майором д’Обюссоном?» – спрашивают Марису. «Наоборот, сочувствовали», – отвечает она. Порвала с семьёй, с братом встречалась реже раза в год. В тёмное время суток старалась не выходить на улицу.

Но правильно говорят: родственные узы. Все знали, что Боб отморозок, но… Марису могли застрелить только по случайности. Приказа на ликвидацию майор не отдал. «В глубине души я верила, что меня Роберто не убьёт», – говорит Мариса Мартинес.

Три месяца она каждый день приходила к Роберто в больницу. Старалась не говорить о политике, лишь однажды напомнила об архиепископе и предложила покаяться. Но могла не предлагать. «Это же был Роберто».

Журналисты беседуют с Марисой Мартинес. «Что он сказал вам последнее? – Сказал, что я партизанка. – А вы? – Ответила, что я христианка». На следующий день Боб умер.

Мариса Мартинес называет Иисуса Христа первым революционером человечества. Из её уст это звучит серьёзно. Это вам не Гена Зю с его коленопреклонёнными «митингами против митингов». Сейчас Мариса руководит фондом памяти монсеньора Оскара Ромеро. Одного из сыновей она назвала в его честь. На могилу брата не ходит, но никогда его не ругает. О культе Роберто, который исповедует половина сальвадорцев, Мариса печально молчит. Лишь сожалеет, что искренне фанатичную идейность Роберто д’Обюссона использовали циничные и в общем-то беспринципные олигархи.

«Ну понятно, — скажет иной читатель, — родственные узы. Интересно, как бы она называла Боба, не будь он её братом!» Но именно в силу родства к словам Марисы стоит прислушаться. Она знала Роберто лучше, чем кто бы то ни было. Она понимала его культ свободы, но для неё самой выше был культ добра. Говоря по концовке, Роберто д’Обюссону очень повезло с сестрой.

Спасение страны Спасителя

«Сальвадор» переводится с испанского как «Спаситель». В этом названии отражается местная ментальность. Католическое христианство имеет здесь огромное значение. Не зря антиклерикал Роберто д’Обюссон разместил крест на эмблеме своей партии.

Но в разгар Холодной войны спасать пришлось сам Сальвадор. От реальной угрозы коммунистического тоталитаризма. Роберто д’Обюссон был далеко не единственным, кто заслонил путь коммунизму. Но сальвадорская эпоха 1980-х увязана с его именем. А не с теми, кто «спустил с цепи бешеного майора».

В отличие от крупных землевладельцев, он не заморачивался классовыми предрассудками и одевался как хотел. В отличие от теневых боссов, был на виду, не скрывался от людей. В отличие от политических дельцов, не заботился об имидже, не вилял, говорил, что думает, делал, что говорит. Он был плоть от плоти сальвадорского народа. Соотечественники помнят это.

Роберто д’Обюссон жил недолго. Всего 47 лет (как Боливар Освободитель). Дни его рождения и смерти отмечается партией АРЕНА. В штаб-квартире партии стоит монумент. В городе Антиго-Кускатлан есть площадь, названная именем Роберто. Мемориальная доска установлена в его родной Санта-Текле. В общем, дело Боба живёт.

Самое важное, что д’Обюссона не забывают враги. Фильме «Сальвадор» Оливер Стоун снял в далёком 1986 году. Сейчас этот полукоммунист-полупутинист поизмельчал, но в те времена он ещё мог творить великие вещи. Образ «майора Макса» действительно впечатляет

План д’Обюссона выполнен и перевыполнен:

- коммунизм разгромлен;
- в Сальвадоре наступил демократический мир;
- АРЕНА стала одной из двух главных партий страны;
- в качестве приятного бонуса — признание со стороны не только единомышленников, но и врагов;
- понимание сестры Марисы.

Рецепт спасения страны не так уж сложен. Надо только захотеть. Роберто д’Обюссон захотел, и у него всё получилось.