Пятьдесят лет назад произошёл бой между националистами и коммунистами. Тринадцать чёрных против двух тысяч красных. Чёрные устояли и отбросили противника. Казалось бы, чего странного? Таких боёв и до, и после было предостаточно. Но дело происходило в Италии в преддверии «Красного мая». Рим, 16 марта 1968 года. «Мы стоим плечом к плечу, с палками в руках. Бурлящая кровь. Усмешка на лице старшего. Скромные наследники прежних поколений, мы соединились с ними в первых рядах. И вот — противники останавливаются, в ужасе пятятся, и в них летят камни».

Боевая «Каравелла»

Тот март проходил горячо. За две недели до массовой драки ультраправые и ультралевые считались союзниками в борьбе против буржуазной государственной системы. Истоки мы видим в студенческом протесте против правительственного плана университетской реформы. Премьер-министр Альдо Моро – христианский демократ левоцентристского толка – предложил ужесточить дисциплинарные порядки в вузах. Итальянская молодёжная вольница предложение отклонила.

Главными проповедниками студенческих свобод выступили хранители огня Бенито Муссолини – неофашисты. Политическое крыло движения поначалу группировалось вокруг партии Итальянское социальное движение (МСИ). Студенческое объединение именовалось Университетский фронт национального действия (ФУАН). Как водится, студенты были куда радикальные, чем парламентские политики. Пока неофашистские депутаты пили чай с кофе в парламентской столовой, фуановцы выходили с дубинками на улицы.

Поскольку студентам в будущем предстояло где-то работать, то ФУАН был связан с Итальянской конфедерацией национальных профсоюзов (ЧИСНАЛ). «Чёрное» профдвижение активно конкурировала с прокоммунистической конфедерацией. Но под коммунистами в данном случае подразумеваются представители Итальянской компартии (ИКП), которая к моменту описываемых событий ещё не порвала с брежневской КПСС. Существовали и другого толка коммунисты — троцкисты, маоисты и околоанархисты. Они-то – как ни парадоксально – и стали союзниками ультраправых в антисистемной борьбе.

Подразделения ФУАН возникли во многих вузах страны. В том числе в «итальянском МГУ» – Римском университете Ла Сапиенца. Среди ведущих активистов был студент-философ Марио Микеле Мерлино, ныне один из выдающихся мыслителей Италии, Европы и мира.

С 18 лет Мерлино состоял в МСИ. Спустя три года, насмотревшись на парламентских болтунов, он решает уйти. Знакомится с харизматичным оперативником Стефано Делле Кьяйе – будущей легендой мирового антикоммунизма, Команданте неофашизма. Вступает в его Национальный авангард.

Философ и человек в тёмных очках сразу нашли общий язык. Стефано на восемь лет старше Марио. Но это ничему не мешало. Марио увидел в Стефано лидерские качества и умения, Стефано в Марио — эрудицию и интеллект. Так сошлись два начала: стратегически-силовое и интеллектуально-философское. На общем потенциале и единой убеждённости.

Филиал ФУАН в Римском университете носил романтичное название «Каравелла». Туда и входил Марио Мерлино. Капитаном «Каравеллы» числился неофашист Джулио Карадонна. Так что он являлся непосредственным боссом Марио.

Бомба единой борьбы

Меж тем, Мерлино не устраивала идеологическая зашоренность большинства студентов. Кто-то был сугубо левым, кто-то — правым. Нужен синтез, считал Марио. Эвола, Муссолини, Штадлер… Бакунин, Прудон, Кропоткин… Молодого философа-неофашиста влекло к анархизму. Получившийся сплав и стал называться анархо-фашизмом. Парадоксальное название. Как раз в духе того неспокойного времени.

Впрочем, итальянцев ничем не удивишь. В студенческой среде этой страны весьма популярными оказались идеи Мао Цзэдуна. Что делать молодому итальянцу, если он, преклоняясь перед мудростью товарища председателя, имеет уважение и к Муссолини? Решение нашли быстро: наци-маоизм, «Гитлер и Мао едины в борьбе! Да здравствует фашистская диктатура пролетариата!»

Основоположником данной концепции стал человек по имени Франко. Не испанский диктатор, а другой — Франко Джорджио Фреда. Он был на полтора года старше Мерлино. Ему нравился не столько дуче, сколько фюрер. И одновременно — председатель.

Уже через год после описываемых событий Фреда опубликовал книгу, которая раскрыла его взгляд на происходящее. Название говорило само за себя: «Дезинтеграция системы». Неважно, на какие идеи опираться. Главное — уничтожить текущую систему, буржуазное государство. Вскоре Фреда оказался в тюрьме за бомбизм.

Февраль 1968-го дал все козыри в этой игре. Предложения Моро закономерно вызвали гвалт в студенческих общежитиях. Возмутились все: правые и левые, центристы и пофигисты. Идеологическая вражда на время оказалась позабыта. Анархисты и троцкисты наплевали на свой вечный антагонизм и начали вооружаться против полиции. Маоисты и фашисты тоже объединились в ненависти к правительству. Вот тут и оказался востребован анархо-фашизм.

2 февраля 1968 года начался захват университетских помещений. Около месяца полиция не знала, что делать. Очухавшись, правоохранители попросту пошли на замес. 29 февраля студентов выбили из их цитадели – факультета архитектуры. На госоккупацию молодёжь ответила мобилизацией и контрударом.

Бунтарь прав: экстремизм – добро

Первый день весны возвестил новую эпоху. Битва Валле Джулия. Началось с того, что пара тысяч студентов вышла на площадь Испании. Были б там украинцы, назвали бы майданом.

Студенты потребовали от стражей порядка освободить все здания, занятые ими. Те не послушались. Тогда полетели камни. Ставшие символом анархо-фашистской доктрины.

Бой охватил целый римский район, называемый Валле Джулия. Студенты-неофашисты – во главе с давно освоившим все науки Делле Кьяйе – отбили здание юридического факультета. Там им представилась возможность в перерывах между атаками почитать книги о ведении судебного процесса — в будущем пригодилось. Троцкисты с маоистами тем временем выгнали полицию из здания филологического факультета. Лингвистика — тоже полезная дисциплина.

Делле Кьяйе в очередной раз показал себя «гением уличной войны». Бой продолжался до ночи. Несколько раз Валле Джулия оказывалась в руках взбунтовавшейся толпы. Были ранены 478 студентов и 148 полицейских. 272 человека арестованы. 8 полицейских автозаков сгорели в коктейлях Молотова. «Университетская реформа — только начало, – пояснил Команданте Стефано. – Кто вышел на площадь, тот пошёл на войну». Войну с коммунизмом и государством.

Столкновения продолжались и в следующие дни. Тот же филфак левакам помогали оборонять наци-маоисты. Коммунисты не возмущались, когда поклонники Гитлера отстаивали их интересы. «Бунт – дело правое», – учил Мао Цзэдун. «Экстремизм при защите свободы не является злом», – уточнял сенатор Барри Голдуотер.

Это был совместный боевой праздник левых и правых. Не зря по прошествии пары недель левый журнал опубликовал фотографию героев этого сражения. Редакцию не смутило, что большинство демонстрантов на снимке принадлежали к неофашистам. Стефано Делле Кьяйе, Марио Мерлино, Адриано Тильгер, Маурисио Джиорджи, Гвидо Палья, Стефано Беттини, Роберто Палотто, Адриано Мулас, Тонино Фиоре… Дело общее, все помогли.

Совсем иначе посчитала номенклатура компартии. ИКП резко осудила смутьянов, которые, понимаешь ли, раскачивают лодку вместо того, чтобы чинно-благородно прийти в парламент и обсудить сложившуюся ситуацию. Международная обстановка способствовала подобным настроениям. В Чехословакии ещё в январе началась Пражская весна. В воздухе витала идея марксистской реформации. Для номенклатуры – даже относительно «полированной», как Луиджи Лонго и его сподвижники – любое идеологическое раскачивание лодки представлялось страшной опасностью. Тем более в духе Валле Джулия, когда в авангарде шли боевики Делле Кьяйе.

Другие парламентские партии тоже гневно возмущались. От бунтарей дистанцировалась даже МСИ. Ибо – «экстремисты». Только им-то эти осуждения и дистанцирования были, что называется, сиреневы.

Легионы восстания

Итальянский красно-чёрный блок продержался 16 дней. Чуть больше двух недель итальянские фашисты оборонялись совместно с леваками. Этого срока хватило, чтобы тактические соображения уступили место основополагающим принципам.

Бойцы Национального авангарда, в первую очередь Делле Кьяйе и Мерлино, знали свои истинные цели. Они воевали не за то, чтобы заменить власть продажных депутатов диктатурой марксистской партии. Собственно, те и другие были для них разными ипостасями Карфагена – экономико-бюрократического детерминизма, «цивилизации золота», против которой сражался Рим – подлинный Запад свободы, суть человека, «цивилизация крови».

16 марта произошла драка, ставшая точкой невозврата. Группа неофашистов вышла на площадь перед университетом. Их осадили леваки с численным превосходством в два порядка. Но вновь пошли в ход чёрные камни. Ультраправые прорвали красное кольцо. Площадь осталась за ними.

Сформировалось два чётких полюса. Неофашисты, анархо-фашисты, наци-маоисты вдохновлялись старой легионерской традицией солидарной свободы и справедливости по понятиям: «Разбойники и бандиты всегда были солью нашей нации и дрались во имя народа. Коллективные ячейки заводов, институтов и школ станут свободным народом! Эти разбойники — мы!» Сталинисты и троцкисты хоть и грызлись друг с другом, но по факту неизбежно вынуждены были консолидироваться, к тому же всё более под дланью ненавистного капиталистического государства. Хоть как и раньше, те и те ненавидели систему, а система отвечала им взаимностью.

Миланская резня на площади Фонтанов, произошедшая 12 декабря 1969-го, открыла эпоху террора. Наступили Свинцовые семидесятые. Марио Мерлино сдавал экзамены в тюрьме. Стефано Делле Кьяйе создавал в эмиграции мировую систему антикоммунистического подполья. Драка 16 марта 1968 года дала толчок битве идей, которая стала важным участком глобальной Холодной войны.

В самом начале 1970-х восстание Реджо-ди-Калабрия утвердило в крупном городе власть «коллективных ячеек» – народных легионов. Через десять лет после Валле Джулии левацкие «Красные бригады» похитили и убили Альдо Моро. Двумя месяцами ранее ультракоммунисты застрелили на Акка Ларентия молодых активистов МСИ. Ответом стало появление Революционных вооружённых ячеек (НАР) – группировки молодых неофашистов, не признававших никого и ничего, кроме культа священной мести. Их лидер Франко Ансельми погиб при ограблении оружейного магазина. Валерио Фиорованти, Франческа Мамбро, Алессандро Алибранди, Джорджио Валле, Массимо Карминати и их соратники пролили в память погибшего немало коммунистической крови. Но не только. «Поток свинца прекратил его унылое существование. Расплата придёт и к другим». «Мы казнили государственного палача. Воля к возмездию поддерживает нас. Наше правосудие настигнет каждого, кто этого заслужил». Это тексты листовок НАР, выпущенных после убийств заместителя прокурора столицы Марио Амато и капитана полиции Франческо Страуллы. Оба были известны особой жестокостью к экстремистам. Тоже эпизоды свинцовых лет.

Эти годы прошли. Мировой коммунизм снесён. Национальный авангард стал «Социальной солидарностью» и проводит ежегодные конференции. Память марта 1968-го – неизменная тема.

Увлекшись идеологической борьбой, люди пропустили победу «тихих карфагенян». Приковав взгляд в прицеле к исполинским каннибалам коммунизма, отвлеклись от идеологов мещанского «потреблядства», расслабона и смирения перед тиранами. Но и их время уходит. Новые титаны не за горами. Старые всегда в готовности.