Коммунисты, придя к власти, стараются заручиться поддержкой со стороны широких слоёв населения. В ход часто идут разговоры о «широком народном фронте» и прочих красивых вещах. Однако спустя время обычно выясняется, что коммунистам не по пути не только с анархистами, но и с левыми эсерами. А потом уже и сами коммунисты раскалываются, к примеру, на «ленинцев» и сторонников рабочей демократии. Сто лет назад ленинцы подавили восстание, возглавленное одним из таких отщепенцев.

Дело было в Ташкенте — одном из крупнейших городов азиатской части бывшей Российской Империи. К моменту Февральской революции этот город являлся центром Сырдарьинской области. Первый в Туркестане Совет рабочих депутатов создан именно в Ташкенте, причём практически сразу после получения известия о свержении царя. Инициаторами создания этого органа власти стали работники Среднеазиатской железной дороги.

Молодую демократию с энтузиазмом приветствовали не только железнодорожники. Военные не меньше работяг устали от тирании тогда ещё не канонизированного Николая II. Одним из таких бойцов стал прапорщик Константин Павлович Осипов. Был ему на тот момент всего-навсего 21 год, и служил он адъютантом у одного генерала в городе Скобелев. Несмотря на молодость, он уже имел четыре года большевистского стажа. Так что, когда случилась Великая Октябрьская социалистическая революция, Осипов ликовал. А вскоре Владимир Ильич переименовал РСДРП(б) в Компартию, и наш прапорщик, таким образом, переквалифицировался в строители светлого будущего.

Всем было очевидно, что светлое будущее просто так не наступит. То тут, то там раскрывались контрреволюционные заговоры, которые требовалось оперативно ликвидировать. Достаточно сказать, что Ташкент стал одним из немногих городов России, в которых «триумфальное шествие Советской власти» споткнулось о реальную кровь. Зато после вооружённого восстания большевики ни за что не хотели отдавать власть в этом городе, в то время как в других местах коммунисты лишались её так же легко, как и брали.

Нелегко новым господам пришлось в Коканде, где в начале 1918-го хозяйничали околокадеты и примкнувшие к ним контрреволюционеры. Кокандскую автономию пришлось подавлять силой. Видную роль в этой расправе сыграл прапорщик Осипов. Точнее, товарищ Осипов — коммунисты отменили воинские звания.

Вслед за Кокандом настала очередь Самарканда, где попытались обосноваться белоказаки полковника Ивана Матвеевича Зайцева, возвращавшиеся из Ирана. День Святого Валентина (14 февраля) для них оказался неудачным; у станции Ростовцево их настиг отряд Осипова. Те, кому удалось выжить, рассеялись по городам и весям Туркестана. Кому-то удалось просочиться в Ташкент.

Вскоре несколько бывших офицеров из группы Зайцева создают Туркестанскую военную организацию, целью которой объявлено низвержение большевизма. Дабы ни у кого не возникло сомнений, летом группировку переименовывают в Туркестанский союз борьбы с большевизмом. Восстание изначально планировалось начать в августе. Но сорвалось.

Осипов в качестве награды за верную службу получил должность военного комиссара Туркестанской Республики, провозглашённой 5-м краевым съездом Советов 30 апреля 1918-го. Теперь вся военная власть в Средней Азии была в его руках. Но это в теории. На практике в регионе существовало множество слабо контролируемых анклавов, либо подпитываемых из Бухарского эмирата, либо действовавших за счёт собственных ресурсов.

Например, богатый наманганский хлопковод Мадамин-бек умудрился превратить свой хлопкоочистительный завод в крепость и объявил войну коммунистам. Большевики, разумеется, называли подобных полунезависимых правителей «бандитами». Где-то недалеко от Мадамин-бека действовала ещё одна подобная «банда», созданная неким Иргашем. Да и в самом Ташкенте, как видим, коммунисты не чувствовали себя слишком привольно.

По городу уже чуть ли не в открытую ходили агитаторы, смущавшие умы обывателей. Большевизм людям малость поднадоел, и поборники «белого дела» легко находили ключи к душам ташкентцев. К лету стало понятно, что в борьбе против коммунистов необходимо сплотить все силы, какие только возможно. Это и идейные контрреволюционеры, и представители левых партий, и мусульманские муллы, и казахские националисты, и даже дашнаки, имевшие влияние в армянской диаспоре.

В организацию вступили носители всех воинских званий — и генералы, и полковники, и подполковники, и солдаты. Живой легендой Туркестанского союза стал полковник Пётр Георгиевич Корнилов — брат того самого Лавра Георгиевича. Помимо военных, ряды структуры с радостью пополнили представители туркестанской интеллигенции: от врачей до инженеров. Разумеется, бизнесмены тоже помогли чем могли. Ибо знали, что лучше вложиться в свержение большевизма сейчас, нежели ждать, пока ленинцы «экспроприируют экспроприированное».

Коммунисты понимали, что старая элита точит на них зуб. Особенно это касалось людей в погонах. Одним из таких обделённых Советской властью людей стал Евгений Петрович Джунковский, некогда помощник генерал-губернатора Туркестана.

А что же новая элита? Она не сидела сложа руки. Госбезопасность работала как часы. Например, к годовщине Великого Октября туркестанские чекисты обезвредили очередной заговор, нити которого тянулись к британскому офицеру Фредерику Бейли. Впрочем, организацию ликвидировать не удалось, и офицеры преспокойно продолжали собираться на конспиративных квартирах. Максимум, что смогли выведать чекисты, это «London is the capital of Great Britain». Но и это было важной зацепкой.

Главную опасность для контрреволюционеров представлял товарищ Осипов. «Белые» прекрасно помнили февральские события. Амбициозный большевик был им как кость поперёк горла. Проблему следовало как-то решать.

Помощь пришла, откуда не ждали. Константин Павлович за полгода своего комиссарства увидел, что из себя представляет партия, которой он присягнул. Советы понемногу утрачивали свою роль. Большевики всё больше и больше склонялись к комиссародержавию. Главной опорой данного строя становились, по логике вещей, люди вроде Осипова. Казалось бы, живи и радуйся. Уничтожай «контру» и будь на верху пищевой цепочки. Такой ход мыслей вполне соответствовал душевному настрою Константина Павловича. Он любил быть в центре внимания, и он хотел делать великие свершения.

Однако самолюбие этого человека сыграло против коммунистов. Стать в ряду сотен палачей русского народа — сомнительная честь. То ли дело вписать своё имя в список борцов за свободу. А хватка у товарища Осипова, как выяснилось, железная. Он доведёт дело до конца, если надо. В общем, к началу 1919 года военком Туркестанской АССР принял решение, и оно было не в пользу коммунистов.

Судя по всему, в принятии решения сыграло роль и окружение товарища Осипова. Это Бутенин, Гагинский, полковник Руднев, Савин, Стремковский, а также Евгений Ботт, ординарец комиссара. Все они состояли в Туркестанском союзе. В конечном счёте, в организацию удалось заманить и самого Осипова.

Переход видного большевика на сторону Союза стал большой удачей для туркестанских «белых». Это был далеко не единственный коммунист в рядах заговорщиков. Например, Василий Агапов, лично общавшийся с Лениным, тоже примкнул к заговору. Ему не нравилась тяга Москвы к централизации и административному упрощению.

Если даже большевики готовы выступить против Советской власти, то что уж тут говорить о всяких там левых эсерах вроде главы ташкентского гарнизона Ивана Панфиловича Белова? Они наверняка только и ждут решающего момента. Тем более что все знали о напряжённых отношениях левых эсеров с присланными из Москвы большевиками. Значит, они поддержат восстание. Теперь, казалось, всё схвачено. Осталось только сделать первый шаг, а затем раз и навсегда решить вопрос с Советской властью. Не без помощи Осипова, разумеется. А потом избавиться от этого большевичка.

Изначально восстание планировалось начать 25 января, но в середине месяца туркестанские чекисты арестовали некоторых заговорщиков. Пришлось действовать на упреждение.

День «икс» настал 18 января. Две тысячи заговорщиков выступили на улицы Ташкента. Штаб восстания расположился в казармах 2-го Сибирского стрелкового запасного полка. История Октябрьского вооружённого восстания в Москве и Петрограде частично повторилась.

Коммунистическая верхушка не сразу оценила опасность. «Спокуха, Осипов разрулит!». Кто ж знал, что он один из заговорщиков? Вечером 18 января группа руководителей Туркестанской АССР посетила Осипова: дескать, что делать? Осипов приказал своим людям: «Гасить».

Четверо коммунистов тут же оказались расстреляны. Это председатель местного ЦИК Всеволод Дмитриевич Вотинцев, председатель Ташкентского Совета Николай Васильевич Шумилов, его заместитель Вульф Наумович Финкельштейн и председатель Туркестанской ЧК Донат Перфильевич (Игнат Порфирович?) Фоменко. Теперь повстанцам было ясно: назад пути нет. Кремль их уже не простит. Оставалось бороться до конца.

Неприятный сюрприз поджидал не только ленинцев. Константин Павлович, сын императора Павла I, в своё время побоялся оспаривать престол у своего брата, несмотря на вооружённую поддержку со стороны декабристов. Осипов, будучи тёзкой великого князя, решил реабилитировать своё имя, взяв быка за рога. Он по древнеримскому образцу сразу объявил себя военным диктатором. Правой рукой диктатора стал таинственный полковник Руднев. Подчиняться Осипов никому не собирался, тем более царским генералам. А им с этим пришлось смириться, тем более что восстанию сопутствовал успех. В руках у повстанцев оказались отделение милиции и местная чрезвычайная комиссия, да и вообще почти весь город.

Расправы над ленинцами продолжались. 19-го и 20-го расстреляны ещё десять видных представителей этого политического направления: председатель СНК Владислав Дамианович Фигельский, член исполкома Ташсовета Семён Павлович Гордеев, нарком путей сообщения Евдоким Прохорович Дубицкий, председатель Ташсовета профсоюзов Михаил Самойлович Качуринер, помощник начальника охраны города Ташкента Георгий Иванович Лугин, нарком внутренних и иностранных дел Малков, комиссар продовольствия Александр Яковлевич Першин, редактор газет «Красноармеец» и «Туркестанский коммунист» Михаил Троицкий, председатель военно-полевого суда Туркестанской АССР Алексей Васильевич Червяков и командир боевой дружины Дмитрий Григорьевич Шпильков.

Самое интересное, что расстрелами руководили члены той же партии большевиков. А вот левые эсеры подвели. То ли сыграла роль их неприязнь к большевикам, то ли Осипов показался им ещё хуже Ленина… Как бы то ни было, в отпоре осиповцам решающую роль сыграли именно они.

Комендант крепости Иван Панфилович Белов вступил в партию социалистов-революционеров в феврале 1917-го. С самого начала он примыкал к левому крылу, и после раскола партии официально стал называться левым эсером. Кокандскую автономию в начале 1918-го он подавлял бок о бок с Осиповым. Теперь Константин Павлович надеялся, что Иван Панфилович снова с ним. Однако Иван Панфилович решил иначе. Невзирая на требования Константина Павловича, он отказался сдать крепость. Началась осада крепости, в которой приняли участие от 300 до 500 человек.

Белов нашёл, чем ответить. Он отдал приказ на обстрел штаба восстания. В наличии у гарнизона крепости имелись шестидюймовые гаубичные снаряды. Ими и обстреливали. Осаду в конечном счёте удалось снять.

Железнодорожные мастерские осиповцам взять тоже не удалось. Там располагался штаб Красной гвардии. Левый эсер Георгий Александрович Колузаев сколотил рабочий отряд, который через пару дней выдавил повстанцев из Ташкента. К полудню 20 января стало ясно, что восстание терпит поражение, и части осиповцев начали отступление. Осипов напоследок изъял из городского банка золотой запас Республики. На следующий день осиповцев в городе уже не было. Победившие ленинцы объявили о введении военного положения.

По своему давнему обычаю, большевики сразу же начали охоту над нелояльными. Выяснилось, что героический гарнизон крепости не такой уж героический. Некоторых из участников обороны обвинили в тайной работе на Осипова и расстреляли. Среди них оказался и помощник начальника учебной части гарнизона Шешарин.

В общей сложности в европейской части Ташкента зимой 1919-го большевики расстреляли до двух тысяч человек. Среди жертв в основном были зажиточные граждане. Массовое уничтожение русских «белых» привело к неожиданному эффекту: теперь основой антибольшевистского сопротивления в самом крупном городе Средней Азии стали представители национальных групп, то есть басмачи.

И всё же главная проблема большевиков заключалась не в поиске виноватых, а в спасении «своего» золота. Ленинцы принялись ловить беглецов. На подступах к Чимкенту осиповцы попали в засаду, многие полегли, но коммунисты так и не прикоснулись к драгоценностям. Затем произошло ещё несколько боёв, но золото осталось у Осипова. Его отряд сопровождали две сотни вооружённых казахов. Заплатив им золотом, Осипов отпустил джигитов в места кочевий.

Израсходовав все патроны, Константин Павлович не нашёл другого выхода, кроме как скрыться в горах. Его сопровождали 150 бойцов. Это было рискованное решение. Дело в том, что в горах как раз начался сход снежных лавин, и большевики даже не пытались догнать его.

Первоначально коммунисты решили, что Осипов погиб под снежными завалами. Однако весной, откапывая трупы повстанцев, следственная группа не смогла найти ни драгоценностей, ни тела бывшего военкома. Оказалось, что ему удалось перевалить на другую сторону хребта, а в апреле он очутился в Коканде. Талант военкома пропить не удалось, хотя Осипов любил это дело. Теперь он заведовал военным делом у Мадамин-бека. Полторы сотни осиповцев защищали его знаменитый хлопкоочистительный завод.

Но Мадамин-бек не мог долго противостоять натиску красных. И Константин Павлович бежал в Бухару. Здесь-то его и обнаружили большевистские агенты. Советский полпред немедленно потребовал выдачи Осипова. Малодушный эмир не стал препираться. Однако Осипов внезапно исчез. С тех пор его следы теряются. Может, его убили, а может, он продолжал свою нелёгкую войну против большевизма в других краях. Поскольку золото так и не нашли, то вполне вероятно, что оно ушло на дело защиты свободы. Не исключено, что драгоценности до сих пор хранятся где-нибудь в Афганистане, если не в Швейцарии.

Трусость не спасла правителя Бухары. Через год коммунисты всё равно захватили его владения, а ему пришлось бежать за границу. Не менее интересная судьба ожидала Ивана Белова, благодаря которому ленинцы удержали Ташкент. Поддержка ленинцев не прошла даром: они назначили его сначала заместителем главкома, а затем и главкомом войск Туркестанской Республики. Партию левых эсеров Белов всё-таки покинул, и Бухару он завоёвывал уже будучи большевиком. В 1937-м Иван Панфилович был одним из людей, судивших Михаила Тухачевского, а через год сталинские палачи расстреляли уже его самого. Вот за что пришлось сражаться этому смелому, незаурядному человеку.

Январь 1919-го выдался в Ташкенте удивительно холодным. Доходило до минус тридцати по Цельсию. Можно себе представить, какие морозы стояли в горах. Однако Осипов дожил до весны. Революция всегда сродни огню. Пронеся этот огонь через всю свою жизнь, Осипов не перестал быть революционером. Коммунисты и «белые» сходились в том, что январская вспышка 1919 года в Ташкенте — акт контрреволюции. Однако Осипов так не считал.

Ташкентское восстание проиграло, но стало частью общего процесса освобождения России и её окраин от тирании. Процесс этот сложен и чреват издержками, но в масштабах столетий направление очевидно: Россия и мир идут от рабства к свободе, а не наоборот. Горячий ташкентский январь 1919-го в очередной раз зафиксировал этот извечный вектор.