Отношение к профсоюзам в правой среде весьма неоднозначно. Причины понятны: долгое время профсоюзы были проводниками левой политики, постоянно бодались с правыми режимами, а то и вовсе присоединялись к левому подполью, как в стронистском Парагвае. Они были активными противниками частного капитала, о чём рассказывал, например, Мизес. Прибегали к шантажу, насилию и мафиозным методам решения вопросов. Исключения из правил (профсоюз чилийских дальнобойщиков, поддержавший антиальендевские выступления, обилие профсоюзно-гражданских структур в сомосистской Никарагуа, вертикальные синдикаты франкистской Испании) обычно остаются за кадром. Широкая аудитория о них толком не знает. А если даже и знает, то всё равно относится к профсоюзам со скепсисом и недоверием. Но и с точки зрения скептика, профсоюзы и другие организации защиты пролетариата вполне могут становиться союзниками правых. И даже не только на антикоммунистической общности.

Несложно заметить, что даже в развивающихся странах профсоюзы сегодня сместились с крайне левой политической позиции в сторону левого центра. Такая трансформация была предсказуема и экономически обусловлена. Полагаю, что в ближайшие пару десятилетий процесс невольной миграции профсоюзов вправо продолжится. И в какой-то момент у них на короткое время появится общая политическая база с консерваторами. Если те успеют сориентироваться раньше, чем «социалисты XXI века» разработают новую тактику охмурения бывшего «класса-гегемона». Прочный альянс капитала, военных, корпораций и рабочих может стать реальностью.

Развитые страны более ста лет находится под сильным влиянием левой утопии о преодолении материи труда и освобождении от работы через прогресс и автоматизацию. Европейские леворадикалы выработали две основные стратегии: либо установление партийной диктатуры под «пролетарскими лозунгами», либо меньшевистское ожидание, пока производства автоматизируются, товарно-денежные отношения необратимо изменятся, капитализм сам начнёт падать под собственным весом, а благ станет так много, что выгоднее будет платить людям просто за то, чтобы они НЕ требовали работы, которой станет не хватать из-за повсеместной роботизации. Именно отсюда, из обыкновенного старенького меньшевизма, растут все современные «прогрессивные» идеи с БОДом (базовый основной доход – гарантированные выплаты каждому просто за биологическое существование), огромной социалкой и социально ответственным всесильным государством-мамочкой.

До какого-то момента интересы левых политиков и утопистов совпадали с практичными и сугубо материальными интересами профсоюзов. Но в XXI веке становится очевидно: этот путь развития (названный «европейским» – слышали бы это Кортес и Вашку да Гама!) ведёт к серьёзному антагонизму рабочих синдикатов с левыми партиями.

Профсоюзы создавались как организации защиты пролетариата. Заряженные идеями морального превосходства физического труда и особой миссии работающих руками. Причём сплошь и рядом с криминальным бэкграундом. Постепенно профсоюзная защита индустриальных рабочих распространилась на социально близкую интеллигенцию – заводских технологов, врачей, учителей. У этих социальных групп идеи «евроавтоматизации» и БОДа вызовут массу вопросов. (Особенно если европейцы, как обычно, начнут распространять свои идеи в Третьем мире.) Ведь автоматизация – это массовые увольнения, а БОД обесценивает священную для пролетарских организаций концепцию производительного труда, стоящего выше иной человеческой деятельности.

Проще говоря, наступает время, когда парадигма старых левых становится «консервативно-реакционной» с точки зрения левых новых. Они рвутся к трансгуманистическим фантазиям, а тут какие-то мужики в комбезах с мозолистыми ручищами начинают тормозить и задавать неуместные вопросы. Учитывая тот факт, что левые реагируют на критику крайне нетерпимо, конфликт рано или поздно вспыхнет. Ведь если производство автоматизировано, то и профсоюзы не нужны, им попросту некого защищать. Государство, которому больше не нужны рабочие в прежних количествах, просто выплюнет их на обочину и засунет в рот другую конфетку.

Да, есть шанс, что самые умные и хитрые профоюзники переберутся в большую политику, а часть наиболее отмороженных леваков переключатся на какую-нибудь абсолютно больную и уродливую идею, отвечающую «духу прогресса». Вроде защиты прав роботов – чем не дело? Но в целом профсоюзы, несомненно, будут против резкого сокращения актуальной рабочей силы. Они приобретут ультраконсервативные неолуддитские черты, апеллирующие к корпоративистской трудовой этике, эстетике и политике. Проще говоря: к Третьему пути, к фалангистской идеологии. Вспомним, как неполиткорректные 1970-е сопротивление франкистских вертикалистов в Испании принимало подчас даже кровавые формы. А если хочется чего-то погуманнее – нынешние профсоюзные восстания в Венесуэле против чавизма-мадуризма.

Иными словами, я думаю, что в конце 20-х годов нынешнего века рабочий класс в лице профсоюзов встанет в оппозицию к нынешнему электорату левых – обитателям кампусов, хипстерам, «мечтателям», фрикам, противникам оружия-агрессии-насилия, борцам за плюшевый безопасный мир без оружия, политизированным ЛГБТQ+ организациям, сторонникам неконтролируемой миграции и «нового варварства», исламистам, мигрантам, левым феминисткам, а также спонсорам этих движений. Именно здесь кроется перспектива для сотрудничества правых с профсоюзами. Особенно в развивающихся странах, где и институты слабее, чем в Европе, и даже ещё нет даже собственной развитой социалки, не говоря уж о перспективах БОДа.

Если правые выработают грамотную стратегию и помогут профсоюзным структурам с конструктивной программой, новые антикоммунисты XXI века окрепнут быстро. Пролетарии, выступающие против потери рабочих мест, вольно или невольно окажутся по одну сторону с консервативно настроенным средним классом, значительной частью буржуазии, корпорациями, военными, протестной и боевой молодёжью – не заинтересованными в реализации левых идей.

Протоиллюстрацию описываемых событий можно наблюдать в США, где рабочие нередко выступают в качестве важной скрепы республиканцев – правой и консервативной партии. Хотя меньше века назад американский пролетариат был довольно-таки левым. Уже сегодня многие американские и европейские леваки считают пролетариат «косным и контрреволюционным классом». На митинги предпочитают выводить студентов, ЛГБТQ+, хипстоватых политических сабмиссивов и национал-куколдов. В лучшем случае – неадаптировавшихся мигрантов. Современный рабочий класс для них недостаточно недоволен. А следовательно, не революционен. А значит, реакционен. И эта тенденция будет нарастать.

Понятное дело, это не самый лучший вариант развития событий. Но лучшего правым уже не достанется. Придётся в любом случае работать с тем, что предоставила жизнь. И, как мне кажется, профсоюзные силы, особенно на Глобальной Периферии, под напором Великого Европейского Прогресса скоро станут очень серьёзными оппонентами для левых прогрессистов. Учтём также, что у профсоюзов существует международная сеть, чего катастрофически не хватает правым. Она, конечно, левая, да ну и что. Парагвайская партия Колорадо когда-то была насквозь революционной и масонской, а последние 60 лет – самая мощная консервативная сила в стране.

Есть достаточные основания предполагать: лет через двадцать объединение «глобальной Периферии», антипрогрессистских рабочих организаций, частного капитала, консервативной аграрной провинции, городского среднего класса, правых гражданских структур, рациональных правых политиков и всевозможных нужных и милых, хотя зачастую нелепо-агрессивных фриков справа – сделается ключом к тактической победе. По-моему, правым самое время осваивать третьемиристские идеологии, риторику солидаристов о крепкой трудовой семье рабочих и работодателей, лозунги защиты права на труд. Пригодится, помяните моё слово.