Британские беспорядки улеглись. Рассказано и показано достаточно: обрисована хронология, помянуты убитые, приведены масштабы ущерба, названа численность задержанных, так или иначе проанализированы причины, озвучены меры, призванные предотвратить повторение подобных событий. У нас хватает своих забот. И всё же события в туманном Альбионе заставляют нас задуматься о российском обществе и российской власти. Кстати, нам ведь тоже не привыкать к городским бунтам. Сравнение будет полезно.

Благородные «хулигэнз» против милосердных «бобби»

Начнём всё-таки с Англии. Сначала сотни, потом тысячи мародёров из депрессивных (по-нашему – «спальных») кварталов грабят магазины, жгут машины и дома, атакуют полицейских. Остановлено такси, слово за слово полисмен застрелил местного «бригадира» — и понеслось. Что ни говори, английская братва проявила себя экстремальным авангардом гражданского общества. Доказала, что для неё понятия не пустой звук. И объектом первого контрудара явилось именно государство в лице полицейского участка.

Теперь смотрим на действия властей. В то время, когда Лондон местами превращался в своё подобие, только 70-летней давности, в столице одной из мировых держав не появилось ни одного полицейского, вооружённого не то что огнестрельным, но даже травматическим оружием! И это при том, что счёт пострадавшим «бобби» шёл на многие десятки. Долго обсуждался вопрос о применении водомётов и резиновых пуль – в итоге решили развернуть, но по возможности не прибегать. Тем более правительство Дэвида Кэмерона пропустило как дичь призывы лондонских обывателей вводить в столицу войска для усмирения хулиганов.

Правда, в Лондон согнали полицейских чуть не со всей Англии – аж 16 тысяч! (Для справки – в одном Санкт-Петербурге таковых примерно вчетверо больше.) Вполне эффективно показала себя конная полиция и тренированные овчарки. Этого хватило с лихвой.

Уже постфактум британские власти пригрозили, что в случае повторения подобного не остановятся перед вводом войск. Как говорится, «в следующий раз вообще урою!» Но почему-то кажется, что в обозримом будущем до этого не дойдёт.

Теперь – о действиях собственно граждан. Тысячи горожан, собранных через социальные сети, вышли, чтобы убрать последствия погромов. Добровольно, а не по указке свыше, собрались в патрульные дружины. Активное противодействие вандалам оказали лидеры национальных диаспор. Полиция не постеснялась вывесить в Интернете из систем наружного видеонаблюдения фотографии подозреваемых в бесчинствах и попросила сограждан опознавать негодяев. Реакция оказалась вполне предсказуемой – для англичан. Чего стоит задержание спортсменки-бегуньи, посла Олимпиады-2012 Челси Айвз, на которую в правоохранительные органы заявили её родители. Узнали дочурку в репортаже, где она с криком «Это самый лучший день!» закидывала кирпичами полицейские автомобили и громила салон сотовой связи. Мать барышни сказала, что ей очень стыдно за своего ребёнка, и предложила назначить для Челси наказание.

От «судьи на мыло» до «второй Венгрии»

Теперь о нас, которым подобное далеко не в новинку. Не будем сейчас говорить об общеизвестных примерах Херсона 1953-го, Темиртау 1959-го, Новочеркасска 1962-го. Скажем о почти забытом ленинградском футбольном бунте в мае 1957 года.

Немного о спортивной стороне дела. В тот год «Зенит» плёлся в хвосте турнирной таблицы, имея в активе лишь одну победу. И тут 14 мая на стадион имени Кирова приезжает звёздное московское «Торпедо» во главе с Эдуардом Стрельцовым и Валентином Ивановым. Итог закономерен – 5:1 в пользу гостей. Теперь – о главном.

За несколько минут до конца игры с одной из трибун на поле выбежал шофёр завода «Знамя труда» Василий Каюков. Сбросил пиджак, обматерил неудачно сыгравшего вратаря «Зенита» Владимира Фарыкина, выгнал его из ворот и встал на них сам. Арбитр матча и милиция заметили подмену не сразу. Заметив же, милиционеры скрутили нарушителя порядка и поволокли в пикет к южному тоннелю стадиона. Каюков начал сопротивляться: вырывался, ругался, взывал о помощи. Публика начала заступаться за задержанного. В ответ сотрудники милиции разбили Каюкову в кровь лицо ударом о бетонный поребрик. Заступавшимся за него пригрозили задержанием. Тогда болельщики стали прорываться с трибун на поле и к милиционерам, а оставшиеся на местах зрители начали бросаться бутылками и камнями.

Поскольку на стадионе велись работы по замене асфальта, болельщики вдобавок смогли вооружиться рабочими инструментами. Толпа, затолкав малочисленных представителей порядка в тоннель, стала забрасывать камнями раздевалку «Торпедо», гоняться за арбитрами и игроками «Зенита», громить автобусы команд и легковушки, сбрасывать с открытой галереи декоративные металлические вазы. Досталось и стражам порядка – кое-кого даже окунули в Финский залив.

Видя такое дело, полковник милиции Пчёлкин сначала вызвал для усмирения… пожарных. Разгулявшиеся болельщики сразу же порезали им шланги. Дальше всё уже было совсем по-взрослому.

Стадионными скамьями были взломаны ворота, прикрывавшие подходы к милицейскому пикету и помещениям, где прятались футболисты. Толпа устремилась внутрь подтрибунных помещений. Один из милиционеров открыл предупредительный огонь, после чего нападавшие залегли в тоннеле. Тут подтянулось настоящее подкрепление – солдаты конвойного полка и курсанты военных училищ (на которых карательно-жандармские функции возлагались с ленинских времён). Пожарные обрушили мощные струи, прибывшие наряды милиции стали забирать всех мокрых. Курсанты били задержанных ремнями с металлическими пряжками. По одной из легенд, нескольким активным бунтарям удалось скрыться вплавь по Невке, добравшись до Лахты.

Всего были задержаны 16 человек. Некоторые из них, например, работник артели имени Третьей пятилетки Борис Ниелов, потерявший ногу на Великой Отечественной и добропорядочно покинувший стадион на протезе, или инвалид третьей группы Алексей Матюшкин, у которого не работала правая рука, отрицали свое участие в бунте. Тем не менее, обоих привлекли как подстрекателя и антисоветчика соответственно. Также не признали своей вины Павел Павлов, Иван Гусаков и Анатолий Галкин. Реальному участнику беспорядков, безработному Виталию Клау конвоиры угрожали расстрелом, других били в ходе следствия.

Первоначально обвиняемые не были осуждены по политическим мотивам. Это бы шло вразрез с тогдашним курсом партии, как-никак, только что прошёл XX съезд. В итоге в июне того года суд признал задержанных виновными по статье «хулиганство». Серьёзных улик у следствия не было, все основывалось на свидетельских показаниях милиционеров и бригадмиловцев. Наибольший срок получил некто Гаранин. Судя по всему, 8 лет ему досталось за то, что, согласно приговору, он кричал не только «Бей милицию! Бей футболистов!», но и: «Делай вторую Венгрию!» Такие мысли в то время возникали мгновенно, от первого же толчка.

Клау, Павлов и Петров получили по 7 лет, Александров — 6 лет, Матюшкин — 5, Ниелов — 4, Галкин и Гусаков — по 3. Свой срок — кстати, не самый большой — получил и фактический инициатор бунта Каюков. В декабре 1959 года все 16 человек были амнистированы с правом жительства в Ленинграде, но не были оправданы. Ведь «совершённые действия подсудимыми представляют особую опасность для нашего Советского государства и общественного порядка», — говорилось в приговоре суда.

Телесные повреждения были причинены 107 милиционерам, военнослужащим и «другим гражданам». Материальный ущерб стадиону составил 13236 рублей.

Наша «Челси» взрослых не боится

Можно сказать: футбольные – и не только — хулиганы бывают всегда и везде. Им без разницы, Хрущёв или Кэмерон, консерваторы или коммунисты, мэр Лондона Борис Джонсон или секретарь Ленинградского обкома Фрол Козлов. Но не стоит забывать, что замес на Крестовском острове имел вполне себе чисто конкретную и более чем ощутимую социальную подоплёку.

Незадолго до 14 мая в Ленинграде активизировалась подписка на госзайм. Времена были уже не сталинские, огрызающимся лагерь не грозил, но подписываться приходилось столь же «добровольно» и на столь же внушительную часть не слишком высокой зарплаты. Плюс к тому, добавляя к обиде оскорбление, 19 апреля 1957 года вышло постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О государственных займах, распространяемых по подписке среди трудящихся Советского Союза» — отсрочившее тиражи выигрышей и погашение облигаций по всем предыдущим займам на 20 лет. Всё это на фоне резко антимилицейских настроений, слухов о беспределе, о жестоком избиении мужчины на улице Марата…

Послабления раннехрущёвского периода привели к неожиданным для властей последствиям. Основной карательный орган, предназначенный для общения с массами – милиция – пребывал в растерянности от спущенной установки «строго соблюдать законные юридические права трудящихся». Это позволяло трудящимся меньше стесняться в выражении своих чувств к партии, её правительству и её вооружённым отрядам. «Рассчитаемся с коммунистами!», «Устроим второй Будапешт!», «Да здравствует Трумэн (Эйзенхауэр, Троцкий, Гитлер, Маленков, Берия – нужное вставить)!» - такие настроения в общагах, пивнухах, курилках, подворотнях фиксировались сводками МВД и КГБ в середине 1950-х. Массовые взрывы случались регулярно, они могли провоцироваться хоть пропущенным в ворота мячом.

Такая вот история. Казалось бы, что общего между ней и последними событиями в Великобритании? Но представьте, если бы такое, не дай Бог, случилось у нас.

В стране, где даже в мирное время полицейские ходят с автоматами. В стране, где на безоружных несогласных бросают многотысячные отряды силовиков (как в Питере 3 марта 2007 года на Невском и 15 апреля того же года на Загородном — когда против мирных демонстрантов, не разбивших ни одного стекла, выдвигались омоновцы с дубьём). В стране, где власти натравливают полицейских на вполне безобидные флэшмобы, одиночные посиделки и даже праздничные шествия по случаю Дня молодёжи. И где лучше промолчать о реакции на происходящее широких слоёв общества.

Быстро поймёшь, почему у нас взрослый не сообщит полиции даже о самом незаконопослушном подростке.