Координационный совет оппозиции. Орган, созданный дабы принимать капитуляцию Путина. Задуманный более года назад, когда ещё не выветрилась окончательно эйфория «горячей зимы» 2011/2012. Однако армия должна выступать в поход только тогда, когда у последнего солдата пришита последняя пуговица. Здесь же «пуговиц» — членов КСО — оказалось слишком много, и были они слишком разные. Никак не хотели входить в предназначенные для них петли. Сбор с бору по сосенке успехом не увенчался. Атака лёгкой кавалерии захлебнулась. Пора приступать к длительной осаде. «Совет умер! Да здравствует Совет?»

Коктейль унылой поры

21 октября 2012 года более 80 тысяч человек бросили воскресные дела и проголосовали за кандидатов в КСО. Действия для этого пришлось совершать не самые простые. Чтобы преодолеть все электронные формальности, надо было быть фанатом если не лично кандидатов, то оппозиционного движения в целом. Выявилось дисциплинированное ядро актива: «Надо — значит, надо». И можно представить, что эти люди думают теперь. На счастье членов КСО, которые так мило обошлись с их ожиданиями, этих избирателей не так много. На всю Россию – меньше, чем на Болотной площади 10 декабря 2011 года.

Составился хитроумный паззл из либералов, левых и националистов. Многие уже цитировали дедушку Крылова про лебедя, рака и щуку или про оркестр. Но верили в лучшее: собрать самых достойных — что-нибудь получится. Но чуда не случилось. Коктейль не смешался. Даже молотовский.

Началось с разногласий теоретико-стратегического характера. «Группа Пионтковского» рвалась свергать режим и ломать систему. «Группа Собчак» предпочитала компромиссную модернизацию.

Дискуссия производила унылое впечатление. Как японская «Красная армия» 1970-х: десяток человек, глухо запрятавшись от полиции, яростно спорили: совершаем революцию сначала в одной Японии или, чтоб два раза не вставать, во всём мире одновременно? Правда, у красных японцев драйва было побольше. Они не заявляли, как некоторые члены КСО, что увидев на улицах танки, немедленно эмигрируют. Типа, вот тогда будете знать, раз меня не оценили…

Была предпринята попытка реанимировать накал предыдущей протестной зимы. Но попытка вялая. Впечатление такое, что члены КСО посчитали российский народ обязанным встать под их знамёна — если уж они соизволили собраться. Результат вышел закономерный: определённую силу набирали те акции, к которым КСО подключался в минимальной степени. Например, выступления против «закона подлецов» или предвыборная кампания Алексея Навального.

Очень быстро новости с КСО стали носить характер светских скандалов. Главной проблемой стал хронический недобор кворума на заседаниях. (Интересно, принимать путинскую капитуляцию все бы пришли? Или опять нашлись бы неотложные бытовые дела?) Потом подоспела триллероподобная жуть в семье Алексея Кабанова. Обыск у недавней «оппозиционной Валькирии» Ксении Анатольевны и последующие протесты под лозунгом «Верните Ксюше миллион!» тоже не добавила популярности (не та проблема, чтобы поднимать массы на баррикады). Печально смотрелась история экологического активиста Сурена Газаряна.

Как и следовало ожидать, разрушительный эффект произошёл от «право-левой» мешанины, которой так гордились инициаторы КСО. Очень может быть, что срывы кворума случались оттого, что либы, наци и комми старались пореже видеть друг друга. Идеологическая вражда парализовала структуру не слабее, чем элементарная вялость. Пожалуй, самым активным членом КСО был петербургский националист Николай Бондарик (загремевший теперь при известных обстоятельствах). После его атак на ЛГБТ соратники по совету стали требовать исключения «грядущего Гитлера». Сурово, ничего не скажешь.

Нарцисс на песке

Так или иначе, общая борьба с режимом быстро переросла в борьбу друг с другом. Кажется, соратники по КСО нападали на Навального ожесточённее, чем пропагандистская машина мэра Собянина. Зрители онлайновых эфиров с грустным удивлением наблюдали за происходящим.

В КСО обсуждались декларации. Выносились резолюции. В виртуальном пространстве создавались сайты. На улицах случались пикеты и марши. Воззвания принимались актуальные, особенно протесты в связи с политическими репрессиями. Но не влияли на судьбы девочек из Pussy Riot или узников Болотной.

Кое-что не всегда было понятно даже самим членам КСО. Кто сейчас помнит о Форуме свободной России? А ведь решение о его создании принималось даже при кворуме. Пожалуй, единственная зримая массовая акция под брендом Совета прошла 6 мая. Но думается, по такому поводу народ всё же собрался бы и без генштаба оппозиции. Да и то не обошлось без внутренней свары между избранным КСО и альтернативным Экспертным советом оппозиции, созданным в виду очевидной политимпотенции «координаторов».

На знаковых выборах мэра Москвы тема КСО вообще почти не звучала. Лето, пора отпусков. Тут не до пустяков. И потом — Навальный же страшная опасность, хуже Путина, грядущий Гитлер! В оппозиции возникла явная тенденция — по возможности пресекать любое нестандартное движение, блокировать выдвижение ярких фигур и активных групп. Принцип «как бы чего не вышло» (например, «новый Гитлер», обнаруживаемый тут и там) превратился в определяющий.

Ушли в песок попытки создания региональных подразделений КСО. Совет оставался московской политтусовкой. Можно сказать, сливками пресловутого «креакла», поражённого нарциссизмом.

При таких раскладах не заставили себя ждать отставки. Дмитрий и Геннадий Гудковы, Сергей Пархоменко, Ольга Романова, Максим Кац — вот только неполный список. Наибольший шок вызвал уход в апреле 2013-го Андрея Пионтковского. Ведь он олицетворял в КСО моральную выверенность суждений, оппозиционную стойкость и спокойную интеллигентность.

Лидер и вожак

Конечно, давление властей. Конечно, провокации спецслужб. Хотя последнее сомнительно. Спецслужбы быстро потеряли интерес к мертворождённому проекту, ограничиваясь точечными уколами в персональные адреса. Это оказалось достаточным. Даже лишним. В любом случае, не это стало главным фактором распада.

Что же тогда? Невозможность объединить идеологически противоположные тенденции? Это действительно важно. Никуда не деться от того, что есть в нынешней оппозиции элементы худшие, чем правящий режим. Именно так друг друга и воспринимающие.

Но есть грандиозный исторический пример, доказавший преодолимость таких антагонизмов. В польской «Солидарности» объединились католики-националисты и марксисты-социалисты. Работяга Северин Яворский, типичный человек низов, готов был отрывать головы не только красным, но и «розовым». Однако он стоял плечом к плечу с социалистическим идеологом Каролем Модзелевским, выходцем из элиты, приёмным сыном коммунистического министра. Пожарник Мариан Юрчик призывал ставить на заводах виселицы для коммунистов. Журналист Стефан Братковский предлагал «бойцам последнего боя» произносить такие речи у тёщи на блинах. Анджей Гвязда и Ян Рулевский дрались с милицией (а наш теперешний ОМОН изысканно вежлив по сравнению с тогдашним польским ЗОМО). Лех Валенса и Яцек Куронь проводили настойчивую линию компромисса. На заседаниях друг друга крыли предпоследними словами. Но делали общее дело — и довели до победы.

В чём разница? Другие люди? Не без того. Но главное опять-таки в другом. Всепольская комиссия «Солидарности» комплектовалась иначе, чем КСО.

Лидерами становились либо люди с многолетним опытом подпольной борьбы, либо вожаки массовых забастовок. Важно, что их знала страна. Но ещё важнее, что их знала своя улица, свой двор, свой цех, своя курилка. Вокруг них всегда были сотни, расширяясь до тысяч, а в решающие моменты — до миллионов. Действовала живая оперативная связь вожаков с группами и массами. Слова лидеров реально крутили колёса. Поэтому сеть — не виртуальную! — подпольных ячеек «Солидарности» не смог уничтожить даже военный режим. И действительно, пришёл к ним с капитуляцией.

Лидеры российской оппозиции — за редкими исключениями типа тех же Навального или Бондарика — не располагают реальными группами оперативной поддержки. Собранная во дворе компания единомышленников значит гораздо больше любого Совета в верхах. Но это даже не понимается. Что уж говорить о действии?

Группа над ошибками

И вот наступило во многом судьбоносное 19 октября. Закончился срок легитимности КСО. Что дальше?

Вы будете смеяться, но дальше, скорее всего, то же самое. Последнее заседание снова не состоялось из-за отсутствия кворума. Если год назад в Совет было избрано 45 человек, то итоги подводили лишь 9 плюс 2 в удалённом доступе. Головокружение от неуспехов? Или всё же собирание сил для новых боёв?

Ведь намечаются новые векторы развития. Навальный, пускай и на коротком «условном» поводке, осмысливает итоги сентябрьской эпопеи. Немцов оценивает свои шансы вернуться в большую политику через ярославское региональное окно. Националисты после Бирюлёво вообще стоят особняком. Похоже, основное ситуативное движение идёт отсюда. Радоваться тут нечему, но учитывать приходится. Есть ли шанс перенаправить антимигрантскую энергию с тупикового межнационального направления на социально-политическое? Станут ли лидеры без движений конкретными вожаками?

Остатки КСО решили организовать новые выборы. Создана даже рабочая группа. Правда, даже её отдельно взятые члены поговаривают о сложности вторичного запуска прежнего механизма. Да, только одержимо верные снова пойдут на такое голосование. Но, может быть, провал хотя бы чему-то научил?

В вышеуказанную рабочую группу среди прочих вошли вполне закалённая Евгения Чирикова, видный деятель либерального движения Сергей Давидис, умеренный националист Владимир Тор. Разномастных леваков и отмороженных на всю голову шовинистов пока не замечено. Конечно, без них оппозиционный спектр неполон. Но на данном этапе это и не важно.

Неэффективность коллективного метода руководства в боевых условиях Россия уже проходила. КСО должен быть именно оперативным штабом, а не площадкой для дискуссий и провокаций. Если провести качественную работу над ошибками, оппозиционный Терминатор сольётся в нечто единое.

В 1982 году те же поляки-«солидаристы» объявили переход от штурма к маршу. Но маршировать надо иначе. Тогда он ускорится.