Незадолго до смерти Елена Боннэр сказала, что после того, как Нобелевскую премию мира получил террорист № 1 Ясир Арафат, она навсегда дискредитирована. Возможно, сказано слишком сильно, но, в общем-то, не очень далеко от истины. Это особенно показательно на примере нынешнего лауреата — Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО).

По правилам Нобелевского комитета имена номинантов сохраняются в тайне полсотни лет. Но на самом деле они известны всем задолго до начала заседания. Исключением этот год не был. В России выдвижение Путина на премию мира вообще стало трендом недели. Кандидатуру предложила некая малоизвестная международная академия духовного единства, хотя по уставу это могут делать действующие и бывшие члены Нобелевского комитета, национальных парламентов и правительств, Международного арбитражного суда в Гааге, лауреаты Нобелевских премий мира, профессора университетов на худой конец. Но в России, как выяснилось, этим правом обладают певцы, космонавты, полярники и бюрократы.

Причём перед тем, как назначать кандидата они не смогли решить, за что, собственно, его следует наградить. Сначала утверждали, что за активные действия во время Бесланской трагедии (2004), когда погибло 334 человека, и за миротворчество в Южной Осетии (2008), когда президентом был Медведев. Потом вспомнили про недавнюю защиту интересов законного правителя Сирии. На том и порешили. Кандидатуру Путина с энтузиазмом поддержали в Венесуэле и Германии. В Сирии меньше.

Международные журналисты с жаром начали доказывать, что у президента РФ шансов меньше, чем у защитника сектантов-садистов Ассанжа, предателя Сноудена и даже трансвестита Мэннинга, которых тоже кто-то сподобился выдвинуть на премию мира. И никого не смутило, что имя российского претендента назвали через полгода после того, как прошёл последний срок подачи заявки, указанный в уставе комитета. Ну, разве что, сами члены комитета обратили внимание. Потому что всё-таки не выбрали.

Хотя выбор, который сделали, назвать достойным, мягко говоря, сложно. Тем более, что выбирать можно было не только между Путиным, Ассанжем, Мэннингом и Сноуденом. Кандидатов в этом году набралось аж 259. Только из России, кроме президента, трое — «бабушка» Людмила Алексеева, правозащитница Светлана Ганушкина и наблюдательница Лилия Шибанова.

Большинство экспертов были уверены, что предпочтение будет отдано гинекологу Денису Муквеге из Демократической Республики Конго или шестнадцатилетней пакистанской школьнице Малале Юсуфзай.

Доктор Муквеге, безусловно, личность выдающаяся. Он помогает женщинам, подвергшимся групповому изнасилованию, специально для этого открыл клинику. Единственную в совей стране. Дело гуманное и нужное. Но если вспомнить, что лауреатами были Фритьоф Нансен (1922), Альберт Швейцер (1952), Мартин Лютер Кинг (1964), то выглядит как-то мелковато.

Малала Юсуфзай, конечно, заслуживает национальной пакистанской молодёжной премии мира, европейской премии Андрея Сахарова за вклад в свободу слова и международной премии Анны Политковской (Помочь каждой женщине в огне войны). И уважения, и, возможно (на фоне остальных претендентов), даже Нобелевской премии мира. Но в комитете посчитали иначе. Причём известна мотивация отказа: юный возраст и малые достижения. Что касается возраста, то тут попросту попахивает дискриминацией, а насчёт второго возражения… Ну, да, вероятно, вести блог для BBC, так, что за это тебя расстреливают талибы, а после вся страна молится за твоё выздоровление, достижение по нобелевским меркам невеликое. В пятнадцать лет написать книгу, выступать в ООН и быть приглашённой на личную встречу с семьёй американского президента — тоже. Кстати, этот самый американский президент к моменту получения той же самой Нобелевки, провёл на своём посту меньше года. И успел отличиться только двумя президентскими присягами. Это не помешало назвать его достижения «огромными».

Понятно, что Малала — не мать Тереза (Нобелевская премия мира, 1979), но ведь и Обама — не Десмонд Туту (1984).

Впрочем, и ОХЗО — не нансеновское паспортное бюро, спасшее полмиллиона беженцев из большевистской России и нацистской Германии. Это вполне бюрократическая структура, созданная в 1997 году для контроля за исполнением решений Конвенции о запрещении химического оружия. Она состоит из 450 сотрудников, из которых лишь четверть непосредственно занимается инспекцией. Остальные чиновники посещают различные международные конференции, пишут циркуляры и рекомендации. Освещению этой деятельности посвящён самый большой раздел сайта ОЗХО. При бюджете $95 млн непосредственной оперативной помощи организация не оказывает, этим занимаются добровольцы и сами государства, подписавшие Конвенцию. Так же как и уничтожением химоружия — это тоже проблемы самой страны. Так что слова гендиректора ОЗХО Ахмета Узюмджю о том, что Нобелевская премия в размере $1,25 млн пойдёт на уничтожение химоружия — откровенная ложь. Скорее, эти средства разойдутся на оплату обучения детей сотрудников, их страховки и командировки, субсидии на жильё в Гааге (обо всём этом можно подробно прочитать на сайте ОЗХО). К слову сказать, эта лавочка не выполняет даже тех функций, которые себе присвоила: за полтора десятка лет из пяти тысяч заявленных предприятий проинспектирована всего лишь четверть.

Пять лауреатов премии — Карл фон Осецкий, Андрей Сахаров, Лех Валенса, Аун Сан Су Чжи, Лю Сяобо — получили её, находясь в заключении. Рядом с ними даже Киссинджер, Горбачёв и Картер кажутся выскочками и самозванцами, хотя их заслуги сомнений не вызывают. В истории Нобелевской премии бывали времена, когда за неимением достойного кандидата она просто не вручалась. И это куда как правильнее, чем награждать чиновные структуры за сомнительные заслуги. Как это было и в прошлом году, когда Евросоюз, созданный в 1993-м, почтили премией за «шесть десятилетий защиты прав человека». И тем более ОЗХО — за то, что перед ней «стоит беспрецедентная задача в её усилиях по Сирии» (из заявления председателя Еврокомиссии Жозе Баррозу). Почему бы в таком случае не наградить самого Асада, ведь он согласился на проведение расследования и даже готов всемерно ему содействовать?..