После ужасного взрыва в порту Бейрута, снёсшего с лица земли целые кварталы, ливанцы вышли на улицы. Десятки тысяч демонстрантов требуют отставки президента Мишеля Наима Ауна, премьер-министра Хасана Диаба и спикера парламента шейха Набиха Берри – они требуют смены всей политической верхушки страны.

Понятно, что президент, премьер-министр и спикер парламента не несут личной ответственности за то, что огромное количество опасного вещества годами валялось без присмотра в столичном порту. Однако, по мнению значительной части ливанцев, они ответственны за общую ситуацию в стране, которая привела к трагедии.

Бунт направлен в первую очередь против президента – первого лица страны. Это весьма интересный персонаж. Католик-маронит, Аун с 1956 г. служил в армии. В годы гражданской войны в Ливане зарекомендовал себя исполнительным служакой, не вмешивающимся в политику. Он участвовал в эпической осаде Телль-Заатара 1976 г., в столкновениях с сирийскими войсками, а в 1982 г. – с израильскими силами, осадившими Западный Бейрут.

Кто вы, генерал Мишель Наим Аун?

Аун особо отличился в 1983 г. Тогда воинство друзской Прогрессивно-социалистической партии при поддержке палестинцев и коммунистов предприняло мощное наступление на позиции христианской милиции (Ливанских сил) близ города Сук-эль-Гарб с целью окончательного разгрома христиан. На помощь ЛС пришла 8-я бригада ливанской армии во главе с генералом Ауном. В кровопролитных боях друзо-палестинские силы были разгромлены, и Аун стал известной и уважаемой фигурой в христианской общине Ливана. Впрочем, вожди фалангистов (главной силы ЛС) утверждали, что основную тяжесть боёв вынесли их милиционеры, а последнюю точку в сражении поставили 1000-килограммовые снаряды, которые обрушил на друзские и палестинские позиции американский линкор «Нью-Джерси».

Звезда генерала Ауна взошла 22 сентября 1988 г., и звезда эта была кровавой. Тогда президент Амин Жмайель перед уходом в отставку назначил его, командовавшего ливанской армией, премьер-министром страны. Этим была нарушена конституция Ливана, в соответствии с которой президентом страны мог быть только католик, а главой правительства – мусульманин-суннит. Но в то время не только города Ливана, но и его политическая система лежала в руинах: христианские и мусульманские организации раскололись и вели междоусобные бои. Это была война всех со всеми, и ни о каком правительстве и вообще нормальном функционировании власти не могло быть и речи.

Генерал Аун выступил с абсолютно рациональной программой восстановления единства Ливана. Он потребовал разоружения всех партийных и религиозных милиций, и вывода как сирийских, так и израильских войск с территории Ливана. Правда, милиции разоружиться не пожелали, а сирийцы и израильтяне выводить войска не согласились. Заставить их силой Аун не мог: ему подчинялось меньше половины и без того не очень сильной ливанской армии (около 20 тысяч солдат и офицеров), и он мог рассчитывать на примерно такое же число боевиков ЛС –крыла, которое подчинялось Самиру Джааджаа.

Тем не менее 14 марта 1989 г. Аун начал «Войну за освобождение» против сирийских оккупантов, на стороне которых выступали отряды палестинцев, друзов, коммунистов, проиранские «Амаль» и «Хезболла» и некоторые христианские ополчения. В такой ситуации изгнать сирийцев из Ливана, разумеется, не удалось, но и без того ужасно пострадавший Ливан подвергся ещё большим разрушениям. Удивительно, но 13 августа 1989 г. армейские части Ауна и милиционеры Джааджаа всё-таки сумели вновь разбить просирийские отряды, поддержанные сирийскими регулярными частями под многострадальным Сук-эль-Гарбом. Но это был лишь локальный успех.

В ноябре 1989 г. Аун разогнал ливанский парламент, попытавшийся в соответствии с конституцией избрать нового президента страны. Непокорные парламентарии тем не менее избрали президентом ставленника Сирии Рене Моавада, который сразу же потребовал ухода Ауна в отставку. Тот, в свою очередь, не признал Моавада президентом. Через 17 дней после избрания, президент Моавад и ещё 23 человека погибли в результате подрыва автоколонны. Чьих рук это дело – неизвестно до сих пор. Парламент тут же избрал новым президентом Ильяса Храуи – тоже просирийского политика.

Ливан после Таифских Соглашений 1989 года

Храуи подписал Таифские соглашения – изменения в конституцию Ливана, формально уравнивавшие христиан и мусульман во властных структурах, но фактически зафиксировавших доминирование мусульман, поскольку гарантами независимости Ливана становились арабские (мусульманские) страны. Аун соглашения не признал.

Начались военные действия между президентом Храуи, на стороне которого выступали все левые, мусульманские и просирийские христианские силы, и Ауном, поддержанным частью фалангистов во главе с Джааджаа. В такой ситуации надеяться на победу было сложно, но Аун ещё больше усугубил ситуацию, приказав милиции Джааджаа влиться в состав его армии. Джааджаа отказался, потому что не доверял Ауну и регулярной армии – во время кровопролитной Войны в горах (1983-86 гг.) армия не оказала действенной помощи фалангистским милиционерам, пытавшимся защитить христианские анклавы от уничтожения левомусульманскими и палестинскими силами. 30 января 1990 г. Аун приказал своим войскам атаковать силы Джааджаа – своего последнего военного союзника, безнадёжно расколов последний осколок христианского фронта, противостоящего сирийскому экспансионизму. Джааджаа заключил перемирие с сирийцами и администрацией Храуи – а что ему оставалось делать?

Аун оказался в изоляции. Его силы контролировали часть Восточного Бейрута с президентским дворцом Баабда, и небольшие анклавы в порту Джуния и Горном Ливане. Надо отметить, что Ауна до конца поддерживала не только часть католиков, но и группы суннитов и шиитов – сторонников мирного, светского Ливана; они считали его единственным ливанским политиком, стоявшим за равноправие конфессий. Заявления Ауна «Мы за мир с Сирией, но не можем поступиться независимостью Ливана. Мы за мир с мусульманами, но они должны признать демократические принципы» помогали ему сохранять популярность у значительной части ливанцев даже в безнадёжной ситуации, в которой он оказался в 1990 г. Сам генерал постоянно заявлял, что скорее погибнет в бою, чем сдастся. Помощь, периодически оказываемая ему Францией и саддамовским Ираком (из ненависти С.Хусейна к сирийскому режиму Асада), давала Ауну надежду на успех.

2 августа 1990 г. иракские войска захватили Кувейт, и США и Саудовская Аравия приступили к формированию международной коалиции с целью его освобождения. Для коалиции была критически важна позиция Сирии: в случае поддержки Ирака режимом Хафеза Асада, разгром иракского агрессора стал бы очень трудным делом: Сирия была близким союзником СССР, и в этой стране находился контингент советских войск (подразделения ВМФ и большое количество военных специалистов). Когда иракцы захватили Кувейт, на Западе и в арабских странах опасались, что СССР выступит в поддержку Саддама Хусейна, тем более, что «национал-патриотические силы» в Советском Союзе поддержали иракскую агрессию и требовали оказания Ираку военной помощи. В этих условиях представители США, НАТО и Саудовской Аравии заручились поддержкой Асада, ненавидевшего иракский режим. Ценой участия Сирии в антисаддамовской коалиции была свобода рук в Ливане. Вашингтон, Брюссель и Эр-Рияд согласились на это, подписав смертный приговор христианской общине Ливана.

13 октября 1990 г. сирийская армия обрушила массированный удар по позициям ливанской армии, а авиация разбомбила президентский дворец Баабда – резиденцию генерала Ауна. В артиллерийских ударах участвовали формирования друзов, палестинцев, шиитов, коммунистов, христианских боевиков клана Франжье и – ЛС Самира Джааджаа. Генерал Аун, клявшийся погибнуть на боевом посту, в пижаме забрался в БТР и бежал на территорию посольства Франции (жену и трёх дочерей он бросил на произвол судьбы). Уже из посольства он приказал своим солдатам сдаться «во избежание кровопролития». Однако кровопролитие всё равно произошло: после сдачи в плен несколько сотен ливанских солдат и офицеров были расстреляны сирийцами и их союзниками. Сирийские войска, мусульманские и палестинские отряды беспрепятственно вошли в последние христианские анклавы, учиняя убийства, грабежи и насилия – так, лидер Национал-либеральной партии Дани Шамун и вся его семья были зверски убиты. Только угроза со стороны сохранявших нейтралитет частей ЛС и руководства Фаланги начать боевые действия заставила сирийцев и их союзников прекратить бесчинства.

Гражданская война в Ливане закончилась. Газета «Los Angeles Times» подсчитала, что её жертвами стало 144 тысячи ливанцев и десятки тысяч палестинцев и сирийцев. Страна сохранила формальную независимость, но договор с Сирией фактически лишал её суверенитета. Сирийские войска расположились на всей ливанской территории (кроме израильской «зоны безопасности», существовавшей до 2000 г.). Все ополчения политических партий и религиозных общин либо сдали оружие сирийцам, либо продали его за рубеж (особенно удачно продал огромные запасы вооружений лидер друзов Валид Джумблат – это оружие выкупили арабские монархии для мусульман Боснии).

Христиане формально сохранили свои позиции в Ливане, включая пост президента и половину мест в парламенте, но лишились военной силы, а значит, стали беззащитными перед произволом сирийцев. Начался массовый исход христиан за рубеж: в 1990-2010 гг. страну покинуло 630 тысяч христиан, и их удельный вес в населении Ливана уменьшился с 40 до 26%.

Иммиграция и возврат на родину

А что же генерал Аун? Он обосновался в Марселе, где основал Свободное патриотическое движение (СПД), выступавшее за прекращение сирийской оккупации. Постепенно СПД превратилось в значимую политическую силу в христианской общине. Тем более, что с годами предательство Ауна забывалось, а его громкие лозунги и полу-реальные, полумифические заслуги в деле защиты ливанских христиан в памяти оставались. Тем более, что вообще среди ливанских политиков верность и честность – очень редкие качества.

14 февраля 2005 г. взрыв страшной силы убил ливанского премьер-министра Рафика Харири, пытавшегося протестовать против диктата Сирии. Международное расследование выявило, что убийство, которое унесло жизни не только Харири, но и десятков людей, организовали сирийские спецслужбы. В Ливане началась «Революция кедров», в ходе которой граждане всех конфессий и даже политики, верно служившие сирийским оккупантам, потребовали безусловного ухода Сирии из Ливана. Страны НАТО недвусмысленно указывали Дамаску, что у него нет другого выхода, кроме как уйти из «страны кедров». И сирийцы ушли.

А 7 мая 2005 г. в Бейрут вернулся отставной генерал Аун, встреченный толпами восторженных последователей. И тут же потряс сторонников …выступлением на стороне Сирии! Он заявил, что самая достойная ливанская политическая сила – это шиитская «Хезболла», с которой он торжественно заключил союз, повергнув в ужас и изумление христианскую общину. Хотя далеко не всю: среди маронитов довольно сильны просирийские кланы Франжье и Шамунов, среди православных популярна «Сирийская национал-социалистическая партия Великой Сирии», значительны просирийские течения и среди ливанских армян. Поэтому поддержку части ливанских христиан Аун всё же получил.

«Хезболла» – это не просто одно из ливанских религиозно-политических движений. Это военно-политическая структура, подчинённая иранскому Корпусу стражей исламской революции (КСИР), причём совершенно официально. То есть часть иранских вооружённых сил, снабжающаяся и финансирующаяся Тегераном. Под давлением Сирии (Сирия – ближайший союзник Ирана) Таифские соглашения 1989 г. предусматривали разоружение всех ливанских милиций – кроме «Хезболлы». Она сохраняла оружие, политическую автономию и контроль над примерно 1/4 территории Ливана. Иными словами, «Хезболла» – это даже не проиранская, а просто иранская военная сила, контролирующая часть Ливана (а после начала гражданской воны в Сирии – и часть этой страны) в интересах Ирана.

Союз Ауна с «Хезболлой» – очень ливанская история, где беспринципные союзы давно являются политической нормой. Но всё же политик, который говорил о национальной независимости и демократии, вступивший в союз с иранскими «стражами» – это нонсенс с любой точки зрения.

В 2006 г. «Хезболла» спровоцировал войну с Израилем – и Аун «решительно осудил» действия израильских войск, которые он назвал «вторжением». «Лично я верю, что любая человеческая жизнь уникальна и бесценна – и жизнь израильтянина, и жизнь ливанца… Найдут ли другие арабские народы и их лидеры в себе смелость признать, что жизнь израильтянина так же ценна, как и жизнь араба? Найдет ли Израиль мужество признать, что жизнь ливанца так же ценна, как жизнь израильтянина? Я верю, что большинство арабов и израильтян ответят утвердительно. Можем ли мы ожидать от их правительств и лидеров того же?», – писал Аун. Это как-то не коррелируется с фактами, заключающимися в том, что хезболлахи обстреливали мирные израильские поселения и похищали (с последующим убийством) израильских пограничников.

Аун стал коллаборационистом. 31 октября 2016 г. при решающей поддержке «Хезболлы» он стал президентом Ливана. Ливан превратился в тыловую базу снабжения иранского КСИР – и больше ничего. Если в стране существует военно-политическая организация, не подчиняющаяся правительству, а, наоборот, подчинившая правительство себе – результат может быть только один. Независимость Ливана – фантом. Генералы КСИР (формальный лидер «Хезболлы» шейх Насралла – не в счёт) контролируют в стране, которую полвека назад величали «ближневосточной Швейцарией», всё и вся. Законы не действуют (на «Хезболлу» они не распространяются), армия и полиция – всего лишь вспомогательные силы отрядов «Хезболлы». Госструктуры не работают – мусор не убирается, порядок не охраняется, а о социальной защите населения давно забыли. Инвестиции не приходят (кто будет инвестировать в государство, контролируемое спецслужбами Ирана?), предпринимательство дышит на ладан (каждому лавочнику и фермеру приходится платить «Хезболле»). Ливан ничего не производит, все товары в стране – импортные. После начала войны в Сирии Ливан потерял статус крупнейшего перевалочного пункта Ближнего Востока.

Взрыв в порту

В октябре 2019 г. в Ливане начались массовые протесты. Люди вышли на улицы потому, что в стране не было ни работы, ни зарплаты, ни социальной поддержки, ни перспектив, ни порядка. Тем, кто даже во время гражданской войны и сирийской оккупации держались на плаву, оставаясь «средним классом», стало просто нечего есть.

Это мы в Москве, Красноярске, Париже и прочих Антверпенах можем думать, что взрыв в порту Бейрута – халатность, в которой виноваты мелкие портовые начальнички. Бейрутцы же знают, что порт – это, как и вся их страна, всего лишь перевалочная база, подконтрольная КСИР. который с тех самых складов, которые, взорвавшись, лишили крова 300 тысяч человек, снабжает свои формирования в Сирии. И, кстати, поставляет взрывчатку палестинским террористам. Может быть, поэтому взрывоопасные тонны годами хранились в порту? Может, там упаковывали взрывчатку в ёмкости для дальнейшей передачи палестинцам, йеменцам и Бог знает, кому ещё? А может, всё проще: КСИР плевать хотел на безопасность бейрутцев – у него куча более важных дел и в Ливане, и в соседней Сирии, а проблемы ливанцев в их число не входят. Во всяком случае, сразу после взрыва в порту он был тут же оцеплен боевиками «Хезболлы» (т.е. силами КСИР). Зачем, почему, для чего – шейх Насралла не сообщил своим соотечественникам. Зато выступил за заявлением, что, мол, его организация в порту Бейрута ничего не имеет: ни бомб, ни ракет, ни оружия. Которые, наверное, приплывают к его боевикам при помощи инопланетных кораблей.

Поэтому ливанцы и вышли на улицы. С их точки зрения, виноват президент Аун – и понятно, почему. Потому, что превратил «Ближневосточную Швейцарию» и тыловую базу иранского КСИР, лишил её самостоятельности и будущего. Кстати, бейрутцы вышли на улицы после того, как Аун запретил международное расследование трагедии 4 августа. Почему это? Не потому же, почему после взрыва порт был оцеплен «Хезболлой»?

Ауну – 85 лет. Ему уже не придётся уйти на покой, окружённому уважением соотечественников. Он сделал слишком много для того, чтобы этого не случилось. Мог бы уйти, хотя бы извинившись перед ливанцами за всё, что он совершил. Но в это почему-то не верится.