Статья

"ГАЗПРОМ" И НЕКОЕ БЮРО

Речь идёт о проекте, в котором мало что можно обсуждать, потому что этот проект - безумный проект. Странно приводить какие-то логические аргументы и взывать к здравомыслию безумцев.

Но всё-таки мне хочется сказать несколько слов. И речь всё-таки пойдёт о том, о чём с рождения знает каждый Петербуржец - о небесной линии. Дело в том, что небесная линия - это не абстракция и не специальный архитектурный термин. Небесную линию мы видим каждый день, гуляя по улицам, идя на работу. Правило Петербургской архитектуры - не строить дома выше Зимнего Дворца было непреложным правилом, начиная с середины 18 века. Весь XIX век, весь XX век, и, я хочу это подчеркнуть, архитекторы считали за честь следовать этому правилу. Это позволяло спасти город от неизбежных архитектурных ошибок. Даже если здание оказывалось некрасивым, даже если архитектор совершал ошибки, здания которые были вокруг, ошибку эту нивелировали, сводили на нет. Поэтому здания в Петербурге так связаны друг с другом, они - как гребцы на одной лодке - её правильный курс зависит от движения каждого, от концентрации и усилий каждого гребца. И более сильные помогают более слабым, и поэтому город звучит как один большой хор, как один оркестр. Может быть, в этом и заключается та невидимая связь Петербурга с Россией, с её духом соборности и взаимовыручки.

И небесная линия воспитывала зодчих. Даже советские зодчие, которые могли позволить себе всё что угодно, сдались этой очаровательной линии нашего города. Они чувствовали присутствие Монферана, Растрелли, Росси и Трезини. Эти архитекторы, полюбившие нашу страну, полюбившие наш город и отдавшие ему свои души, стали его ангелами хранителями. И я вспоминаю крестьянина Петра Тёлушкина поднимавшего в одиночку ангела на шпиль Петропавловской крепости. Я вспоминаю альпинистов, которые маскировали этот шпиль, не испугавшись налётов вражеской авиации. И я знаю, что в их сердцах, когда они глядели на город со шпиля, была гордость за всю Россию, за её тихое величие и спокойствие. Та же гордость была и у Растрелли, Росси, Львова, Штакеншнейдера, и эта традиция защитила наш город от ужасов советской архитектуры.

Представьте, эти архитекторы три века подряд строили наш город, как и тысячи инженеров, рабочих, каменщиков. Три века они вкладывали в него душу и сердце, и вдруг - и вдруг приходит какая-та странная, даже не понять, откуда она взялась, с нерусским именем контора. "Газпром" и некое бюро из Лондона - и сказала: "а это всё неважно, ребята, чёрт с вашими стараниями, мы построим нашу башню, потому что нам на вас наплевать". И говорят они это великому городу, вынесшему блокаду и способному диктовать свою волю кому угодно, включая Гитлера. Так приходят в дом грабители и мародёры. И единственным возможным способом борьбы с ними является их уничтожение. Другого способа борьбы с ними нет. И наш город, увы, не в силах уничтожить их. Но он отвечает им гордым презрением. В конкурсе, проведённом "Газпромом", участвовало около тысячи человек. Это меньше, чем собирает любой протестный митинг. И это был ответ великого города.

И потом - лондонское бюро. Нет, это не лондонское бюро. Мы знаем англичан, как самый цивилизованный народ в мире. Это не их бюро. Это архитекторы, недостойные носить имя архитекторов. Росси - архитектор, Трезини - архитектор, а архитектурному бюро надо из Лондона стоит посвятить свои жалкие таланты разве что строительству нужников. Пусть построят в Лондоне нужник стометровой высоты. Уж, поверьте, это будет лучшим памятником их талантам. И пусть на нужник даст денег "Газпром", если у него нет других планов, куда бы их вложить.

Кажется, нас очень мало. Про нас напишут: жалкий митинг. Но это отнюдь не так. Я, например, не приглашаю на митинги своих друзей, потому что я хорошо помню избиение у ТЮЗа. Я не хочу, чтобы друзья подвергались опасности. И потому я против широкой агитации за митинги. Но я могу заявить, что все мои друзья, а их не так мало, и их семьи, их бабушки, папы, мамы, их дети - они против небоскрёба. Против небоскрёба весь город. Проведите опрос на улице, и девять человек из десяти скажут - они против "Газпрома". При тотальном запрете на свободу слова, нас очень много, и каждый из нас мог бы привести с собой десять-пятнадцать человек, это значит, на улицы бы вышло около пятьдесят, сто тысяч человек. Остальные горожане были бы с ними мысленно.

Порфентий ИВАНОВ