Статья

ДАНИЛКИН И ПУСТОТА

«Я подписал этот приговор, я его провозгласил и я несу ответственность за этот приговор до конца дней своих. Я уверен в своей правоте». Это завершающие слова судьи Данилкина в интервью программе «Человек и закон», вышедшей в эфир 24 февраля.

«До конца дней своих» — это очень верно. Именно до конца дней своих, хотя, можно предположить, и после конца дней своих, судья Данилкин (точнее — так называемый судья) будет нести на себе этот позор. Позор человека, предавшего свою профессию, своё человеческое звание, свой профессиональный и человеческий долг.

Пресс-секретарь Хамовнического суда Москвы Наталья Васильева за 10 дней до этого эфира в своём знаменитом интервью, правдивость изложенного в которых была подтверждена и проверкой на детекторе лжи, давала Данилкину шанс остаться человеком. Вернуться в то сообщество людей, не потерявших благородство, совесть, честь, само представление о том, как должен вести себя человек в той или иной ситуации.

Откуда берутся такие люди как судья Данилкин? Им ведь несть числа. Огромная армия служителей режима выполняет заказы власти.

Сергей Довлатов в одном из писем издателю повести «Зона» сказал: Зло определяется конъюнктурой, спросом, функцией его носителя. Кроме того, фактором случайности. Неудачным стечением обстоятельств. И даже — плохим эстетическим вкусом. Мы без конца проклинаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить — кто написал четыре миллиона доносов? (Эта цифра фигурировала в закрытых партийных документах.) Дзержинский? Ежов? Абакумов с Ягодой? Ничего подобного. Их написали простые советские люди. Означает ли это, что русские — нация доносчиков и стукачей? Ни в коем случае. Просто сказались тенденции исторического момента. Разумеется, существует врожденное предрасположение к добру и злу. Более того, есть на свете ангелы и монстры. Святые и злодеи. Но это — редкость. В нормальных же случаях, как я убедился, добро и зло — произвольны. Так что, упаси нас Бог от пространственно-временной ситуации, располагающей ко злу...

Знаете, я склонен согласиться с Довлатовым. Большевики после захвата власти создали в стране «пространственно-временную ситуацию, располагающую ко злу». Из человека полезли прежде дремавшие монстры — монстры ненависти, зависти, злобы, жажды убийства, унижения другого, воровства, наживы. Человек превращался в наглую и развратную скотину за считанные годы, если не дни.

Сейчас — то же самое. Почти то же. Я уверен, что негодяй Данилкин в иной общественно-политической ситуации был бы эдаким бесцветным какием Акакиевичем, чинил бы перья в канцелярии какого-нибудь департамента и мирно бы прожил свой век, не обидев мухи. Но сейчас ситуация иная, чем в патриархальном недвижном обществе, описанном Гоголем. Сейчас жизнь требует от данилкиных иного поведения, и они с легкостью соглашаются. Вниз по наклонной катиться легче, чем преодолевать подъём. Задуматься тяжелее, чем поверить на слово рупорам оболванивания. Я уверен, что данилкины находят, чем себя оправдать и утешить. Может, высшей государственной целесообразностью. Может, искренней (ну, почти искренней) верой в то, что Ходорковский украл всю нефть ЮКОСа. Ну не в ведрах унёс, конечно, а хитрым образом продал своим же структурам, а деньги присвоил…

Психика спасается у таких людей. Срабатывают некие законы защиты её от распада. Ведь, если бы тот же данилкин (не буду больше писать его фамилию с заглавной буквы) вдруг понял, что натворил, то он должен был на глазах пораженного Пиманова и работников студии, в которой велась запись передачи «Человек и закон» (или в любое иное время и в любом другом месте, где настигло бы его это прозрение), тут же аннигилироваться. Слиться с той пустотой, которая его породила.

До чего же всё-таки измельчало зло! Я всё хотел увидеть мелькающих подле данилкина страшномордых бесов, как в фильме Мела Гибсона «Страсти Христовы», показывающих свое богомерзкое обличие Иуде после предательства Христа. Нет, не увидел я ничего подобного. Увидел жалкого данилкина, что-то лепетавшего про конец своих дней.

Думаю, что и Путин в иной ситуации не стал бы известным нам тем Путиным. В Америке или Британии он был бы нормальным профессионалом из ФБР или МИ-6. Верно бы нёс службу, разрабатывал операции, грамотно их проводил и по вечерам мирно пил бы безалкогольное пиво в компании таких же верных служак.

Но подвернулась подходящая ситуация, и он начал становиться настоящим диктатором. Ведь диктатор — не обязательно восточный деспот, лично разрывающий жертвам кишки о славу себя. Диктатор — это тот, кто диктует, и кого которого слушаются. Этот тот, чьим личным приказам и желаниям подчиняется государственная машина. Сказал, что Ходорковский должен сидеть в тюрьме — сядет. У меня ни на секунду не было сомнений, что так и будет. Вот если бы было по-другому — можно было бы сказать, что диктатуры нет.

Более сложный вопрос: почему к 1999—2000 годам не сработали никакие демократические институции, выстроенные за годы посткоммунистической трансформации — суды, парламент, независимые СМИ, просто независимые люди?

Почему все прогнулись?

Помните, как рукоплескал Союз промышленников и предпринимателей, когда к ним заглянул Путин после ареста Ходорковского? Вот тогда я окончательно понял, что в стране диктатура. К тому моменту прошло меньше четырёх лет, как Путин стал президентом. Никто не выступил, никто не сказал «как вы смеете?! кто вам позволил?!» Покорно подставили спины.

Кого в этом винить? Я склонен винить в этом Ельцина. Человеческое пересилило в нем историческое. Желание безопасности родным, стремление получить железные гарантии защищённости и собственности детей и внуков взяло в нём верх над миссией исторического деятеля. Он стал тогда неадекватен вызову политического момента. А настоящий политик в переломные моменты истории, когда от его решения зависит судьба страны, должен, обязан забыть о собственной жизни. Не смог, не захотел, предпочёл другое.

Ладно, я отвлёкся. К данилкину. Ну что с ним? С ним все в порядке. Сладко спит, наверное. Снится ему Наталья Васильева, с которой он не хочет встречаться в коридорах Хамовнического суда? Думаю, нет. Что ему снится? Крейсер Аврора? Ладно, все, надоел он мне. Мелочь, не стоящая нашего внимания, господа. Забудем о нём.

Скажем о Наталье Васильевой. Вот она молодец. Мне кажется, что в моменты такого человеческого прозрения может начаться новая жизнь. У неё, я уверен, она уже началась. Глаза открылись, правда сказана. Молодец. Но и мы все должны учиться у этой хрупкой женщины. «Правду говорить легко и приятно»,— написал когда-то Булгаков. Ой ли? Может, это и есть самое сложное. Но только это и делает нас людьми.

Анвар УСМАНОВ