Статья

Дедушка Чайковский

23 сентября 1919-го ВЧК опубликовала обращение «Ко всем гражданам Советской России!» В нём сообщалось о раскрытии контрреволюционной организации «Национальный центр» и о расстреле ее руководителей. Те, кого арестовать и расстрелять не смогли, объявлялись «врагами народа». Среди этих нерасстрелянных назван основатель народнического кружка «чайковцев» Николай Чайковский.

Вообще-то основателями кружка были Марк Натансон, Анатолий Сердюков, Василий Александров и группа аларчинских курсисток во главе с Софьей Перовской. Чайковский присоединился к кружку чуть позже. Не стал он ни руководителем, ни идеологом кружка. Лишь представлял его «широкой публике», поскольку «обладал способностью завязывать новые связи и добывать деньги». Он не принимал участия в «хождении в народ». А после трёхмесячного заключения и вовсе углубился в идеи богочеловечества. В 1874-м эмигрировал он в Америку, где попытался воплотить эти идеи в жизнь, основав земледельческую коммуну. Потом работал на заводах, фабриках, верфях США. В 1878-м перебрался в Лондон. Стал одним из основателей «Фонда Вольной русской прессы», издавал социалистическую литературу.

В общем, до 1899-го Николай Чайковский был ординарным, ничем не примечательным противником режима. Каких в России миллионы. Всё переменилось, когда он вступил в Аграрно-социалистическую лигу, вошедшую вскоре в партию социалистов-революционеров. Пожилой (по тем временам) умеренный оппозиционер превратился в пламенного «дедушку русской революции» и развил активнейшую деятельность. В 1905-м он был делегатом на первом съезде эсеров. Участвовал в отправке оружия на пароходе «Джон Графтон» для восставших. В 1906–1907 снова побывал в США, собирал средства на закупку оружия для революции.

Нелегально вернулся в Россию и вскоре сделал доклад, требуя, чтобы ЦК ПСР «издал манифест от имени партии, который объявил бы партизанскую войну против самодержавного правительства». Он призывал перейти к новым формам борьбы, использовать новое оружие, «которым бы можно было наносить удары не только администрации и её тайной организации, а самой армии, потому что только такая сила может импонировать массам, может возродить в них веру в силы революции против главной опоры порядка». Причём особо подчёркивал: партизанщина – дело народное, а «партии должны отойти в сторону и только удерживать за собой общий контроль над началом и концом военных действий, а командовать должны солдаты, но не государственные умы».

Чайковский даже указывал, где следует начинать партизанскую войну – на Урале. Место выбрано не случайно. С начала 1907-го на Урале успешно действовал «Пермский Революционный Партизанский Отряд» Александра Лбова.

Александр Лбов был токарем орудийного цеха Пермских пушечных заводов, до этого год прослужил в лейб-гвардии. В 1905-м стал активным участником революционных событий в Перми. После неудачи Декабрьского восстания в Мотовилихе скрылся в непроходимых уральских лесах. Там и организовал боевой отряд лесных братьев. К нему стекались не только уральцы. И не только рабочие. Лбов принимал эсеров, эсдеков, анархистов, лишь бы не вели своей партийной агитации. Особенно привечал максималистов. Одним ближайших его соратников был питерский эсер-максималист Дмитрий Савельев (Сибиряк). Из Питера же приехали к Лбову максималисты Александр Александров (Уралец), Алексей Максимов (Сорока), Василий Баранов (Василеостровский, он же Фомка). За ними потянулись питерские боевики-большевики. Говорят, побывал у Лбова и руководитель боевой технической группы, член ЦК РСДРП Леонид Красин. Видимо, набирался передового опыта. В общем, лбовщина была внепартийным движением, объединявшим всех, кто считал революцию – борьбой.

Целый год лесные братья Лбова держали в страхе чиньё Пермской губернии. Отстрел карателей и их пособников, чиновников городской и заводской администрации. Митинги и демонстрации. Поджоги казённой недвижимости. Экспроприации. Да, это тоже было формой политической борьбы. Наиболее подвержены эксам были питейные заведения и винные лавки. При этом Лбов требовал от своих бойцов «безусловной трезвости», за пьянство расстреливал.

Вот с этими партизанами встретился и «дедушка» Николай Чайковский. И стал убеждённым сторонником партизанской войны с режимом. Даже нашёл американца – участника Гражданской войны, южанина-конфедерата – готового возглавить партизанское движение. Это был Джон Купер, «подлинный сын своей страны, страны долларов, трезвый реалист, практик, ценитель материальных благ и мастер их накоплять; и в то же время - несомненный романтик, влюбившийся в русских революционеров и наделявший их всевозможными доблестями». Он приехал в Россию, побывал на Урале и решил: место вполне подходит для начала партизанских действий.

В ЦК к докладу Чайковского прислушались. Чернов и Брешко-Брешковская даже побывали на Урале. И сделали соответствующие выводы. «Здесь было много удалого “ушкуйничества”, – писал потом Чернов. – Это движение срывало наши организации, но создать положительного ничего не сумело и не смогло. После того, как наши попытки обратить эти боевые силы на более правильный путь не удались, оставалось лишь прекратить с ними отношения. Партии тут нечего было делать».

На заседании ЦК ПСР 16 августа 1907-го вопрос о партизанских выступлениях «поднимался рядом наших опытных работников». Всё-таки рассмотрели. И приняли резолюцию: «ЦК принципиально не отвергает возможности рассматривать организацию партизанских отрядов», но… «брать с собой американца не желательно. Если же он всё-таки поедет – его дело. Но доступа к партийным организациям иметь он не должен». И в любом случае всё должно быть под неусыпным партийным контролем.

Вера Фигнер писала, что «дедушка» был в бешенстве. А вскоре арестован. После того, как в 1910-м был оправдан и выпущен на свободу, сделал ещё очень многое. Участвовал в кооперативном движении. Работал во Всероссийском союзе городов. После Февральской революции стал депутатом Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. Организовывал первый Всероссийский съезд крестьянских депутатов. Был избран в Учредительное собрание. Состоял в правительстве деникинских Вооруженных сил Юга России. В эмиграции все силы посвятил борьбе с большевизмом и помощи русским беженцам.

Самое смешное произошло в 1923-м, то есть ещё при жизни «врага народа». В Петрограде началась очередная кампания по коммунистическому переименованию улиц. В том году Рождественские стали Советскими. Фурштадтская превратилась в улицу Петра Лаврова, а Захарьевская – в улицу Ивана Каляева. Воскресенский назвали проспектом Николая Чернышевского. А Сергиевская улица была переименована в память о великом русском композиторе Петре Ильиче Чайковском. Причём на картах того времени особенно указывалось, что улица названа именно в честь композитора и никого другого. Тем не менее, даже сегодня коренные питерцы уверенно скажут: улица носит имя основателя народнического кружка «чайковцев» и эсера Николая Чайковского. Однозначно!

И это логично. Улица пересекает проспект Чернышевского – предшественника народничества, параллельно ей идёт улица Каляева – последователя… А что композитор когда-то здесь жил, так это просто совпадение. Тот же Каляев на улице Каляева не жил никогда. И Чернышевский на проспекте своего имени тоже. И уж совсем глупо было бы переименовывать 12-ю линию Васильевского острова в Чайковскую. Хотя именно на ней в доме номер 5 находилась 7-я гимназия, которую в 1868-м с золотой медалью закончил будущий дедушка русской рев