Пятнадцать лет назад, в октябре 1993 г. завершились события, которые, с одной стороны, стали формальным окончанием советского периода, с другой, в значительной степени заложили основы нынешнего политического строя в России.

Безусловно, оценка 1993 г. и, в частности, октябрьских дней в полной мере зависит от политических симпатий тех, кто их анализирует. Но есть существенные аспекты, без учета которых невозможно понять, что произошло в 93 г. и каковы стали объективные последствия ликвидации советской власти сверху донизу.

Сложилось так, что 4 октября 93 я был в Москве. И я опишу этот день, но начну с весны того года.
Время было суровое и буйное.
После Преображенской революции августа 1991 г., вопреки надеждам большого числа активных граждан, политическая реформа блокировалась Верховным Советом РФ и теми акторами в правительстве России, которых устраивало продолжающееся двоевластие. Ваучерная приватизация, методика которой одобрена ВС, не только не привела к справедливости и конкуренции, но и лишила возможности участия в бизнесе наиболее деятельных и активных членов общества.

Они были в СССР: спекулянты, фарцовщики, валютчики, теневики, шабашники, артельщики. По советским законам это - преступники. Но в реальной экономике именно они должны были стать классом предпринимателей. Вспомните главного героя комедии Василия Шукшина "Энергичные люди" Аристарха Аристарховича, то, как он объясняет своей ревнивой жене механизмы советского народного хозяйства, демонстрируя стопку "жигулевских" шин.
"Видишь эти шины, - говорит Аристарх, - их нет, они нигде не учтены, но вот они, перед тобой. И там наверху знают, что они есть, включают в планы".
Полагаю, что без энергичных, предприимчивых людей, советская власть была возможна только в форме военного коммунизма. Просто потому, что Россия - не Северная Корея.

То, что не удалось коммунистическим ортодоксам, сделали коммунисты-реформаторы: исключили энергичных людей из процесса предпринимательства. Уточню: в той методике приватизации, которая произошла в России, виноват Верховный Совет, а вот, что приватизация осуществлялась после либерализации цен, это - вина кабинета министров и конкретно вице-премьера Егора Гайдара. Огромные куски государственной собственности получили "позвоночники", главным образом, шустрые комсомольцы из всяческих МНПЦ, перепродающие дешевые компы, факсы и видики, а также иной китайский и турецкий ширпотреб в большом количестве. Безработная интеллигенция, в основном техническая, не вписавшаяся в новые комсомольско-капиталистические стройки века, все эти "пергидрольные инженерши", прежде торгующие и меняющие в НИИвских туалетах убогий советский дефицит, пытались челночить по мере сил. А ведь еще за год до описываемых событий они были основной электоральной биомассой перестройки и реформ.

Я тоже организовал несколько ТОО, рассчитывая сделать бизнес на традиционных промыслах и современном искусстве, связался со знакомыми эмигрантами, но быстро остыл, когда они предложили мне достать мочевину в большом количестве. Деньги, сделанные на картинах и сувенирах соответствовали моей самооценке, но на мочевине - увольте. Некомфортно. Впрочем, я крутился, как мог. Жаль только, что прибыли практически не было. Помниться, взял оптом небольшой количество рыбы холодного копчения. В процессе розничной продажи познакомился с алкоголизрованным белорусом российского гражданства. Перепродал грузовик картофеля, привезенного его кузеном из Гродненской области. Тот предложил приехать в Гродно и посмотреть, что там можно купить для перепродажи в России. В Гродно - красивом уютном городке в западной Белоруссии с многочисленными католическими храмами и великолепным среднеевропейским климатом - производили воки-токи и перчатки. Первые тогда никого не заинтересовали, а перчатки я закупал, привозил и перепродавал оптом еще около года.

Все-таки, прежде всего, я занимался политикой на своем уровне. Укреплял региональную организацию Христианско-Демократического Союза России, участвовал в региональном КС ДемРоссии, встречался с зарубежными христианскими демократами.

Еще с 1990 г. я, как и большинство членов ХДСР, был сторонником парламентской республики. Но мы понимали, что парламента не было. Нельзя же считать парламентом Верховный Совет и Съезд нардепов РСФСР: советское представительство, основанное на "нерушимом блоке коммунистов и беспартийных" никогда не отражало и не защищало интересы большинства. По существу, Съезд нардепов и, сформированный им, Верховный Совет мыслились и на практике являлись инструментом осуществления политики КПСС, а вернее Президиума его ЦК. Это касалось как союзных Съезда и ВС, так и российских. После отмены 6-й статьи советской конституции, утверждавшей одно партийность, этот механизм уже не работал. Тем более, после Преображенской революции августа 1991 г.

Казалось само собой разумеющимся, что Ельцин уже в 1991 г. распустит советские органы власти и назначит выборы в настоящий парламент, более полно отражающий политические предпочтения нового российского общества. Тем более, что и страна была иная, не СССР и не РСФСР. Однако, тогдашнее руководство России сохранило доавгустовскую систему политического представительства и, более того, зафиксировало свое преемство от СССР, но не от думской монархии Российской Империи.

Формально и депутаты ВС РФ, во всяком случае, наиболее ответственные, и общественность, и, разумеется, администрация Президента разрабатывали проекты новой Конституции, предполагающие реальный парламентаризм, учитывающие российские традиции и адекватные современным реалиям. Позиции были разные. Депутат О. Румянцев самостоятельно готовил проект Конституции, Салье и Константинов, как лидеры СВДПР, в соответствии с решением своей партии, предлагали созвать конституционное Учредительное собрание. Питерская организация ХДСР разработала на переходный период проект формирования и функционирования совещательной Думы. Сам я, имея в виду проекты выборов будущего Парламента, связался с депутатом В. Шейнисом и предложил механизм, позволяющий наиболее полно отразить в нем политические предпочтения россиян. Я знал, что в проектах, имеющих наибольшие шансы, предполагается довольно высокий процентный барьер прохождения в Парламент (5 %). Поэтому предложил механизм сложения процентов и объединения партий и блоков, не попавших в Думу, уже после выборов, с целью их представительства в соответствии с теми процентами, которые они внесли в общую копилку.

Позже я узнал, что и Российская Христианско-Демократическая Партия, в которую я вступил в 1995 г. предложила разработанный ею проект конституции, который был зарегистрирован под седьмым номером.

Но все это - низовая, народная политика, хотя и объединившихся в партии, но не представленных в органах власти людей. Большинство Съезда и ВС РФ являлись членами КПРФ. Суд над коммунизмом и КПСС был профанирован. В Белом доме заседали люди, откровенно сочувствующие ГКЧПистам, ностальгирующие по СССР, сознательно торпедирующие экономические и, прежде всего, политические реформы. Более того, значительное число нардепов, прежде поддерживающих Ельцина и реформы, теперь, ощущая изменившееся настроение избирателей, недовольных трудностями (которые, в свою очередь, во многом стали следствием политики самих нардепов), из популизма стали выступать против Правительства и Президента. Под видом "улучшения" действующей советской конституции и законов они, по существу, тормозили процесс реформ.

Тут важно зафиксировать два аспекта: во-первых, само Правительство Ельцина-Гайдара, мало, что было неоднородно, прежде всего, идейно, но и работало слишком короткое время. Впрочем, кое в чем все члены руководства России были, если не едины, то схожи: все они были вульгарными материалистами. Неважно в чем заключалось их кредо - коммунизме или либерализме - в основе их миропонимания лежало представление о человеке, как о социальном животном. Во-вторых, депутаты - члены КПРФ, хотя и были деморализованы и напуганы, но в силу своей номенклатурной ментальности и привычек умели действовать скопом, не особенно рассуждая, но спинным мозгом чувствуя интересы своего клана.

Это было, в той или иной степени, ясно всем, кто хоть немного занимался политикой. Но политикой, как правило, занимаются очень мало людей. В основном они просто живут или, если в стране негодная и неумелая власть, выживают.

Ельцин пытался договориться с нардепами. Однако, его союзники, превращались не в политических оппонентов, а в реальных врагов, стремящихся сорвать политический куш любой ценой. Вице-президент и спикер ВС не только критиковали политику Правительства, но и назначали на силовые министерства своих людей (а они по тогдашней конституции имели на это право), предполагая, очевидно, узурпацию власти. Я понимал, что поле для мирного правового разрешения политических конфликтов уменьшалось, как шагреневая кожа.

Серьезным шагом по сохранению мира стал референдум весны 1993 г. Многие помнят рекомендуемую формулу голосования: "да, да, нет, да". Но немногие знают, что в ней предлагалось поддержать не только Президента и Правительство, но и ВС со Съездом. Имелось в виду соблюсти законы и конституцию, действующие на тот момент, с тем, чтобы своевременно провести выборы Парламента и Президента. ВС и Съезд же требовали одновременных и скорейших выборов всех ветвей власти. Учитывая экономическую ситуацию, Парламент и Президент, выбранные, например, летом 1993 г. были бы еще более реакционными, чем те, что мы получили в декабре того же года. Впрочем, об этом чуть позже.

Надо еще вспомнить о той свободе в СМИ, которая была тогда обычна и которую мы забыли в затхлые нулевые. В подобной ситуации, учитывая политическую инфантильность большинства россиян, их склонность верить популистским обещаниям, какими бы фантастическими они не казались (не забыли, надеюсь, МММ, где люди отдавали очевидным аферистам не эфемерный голос в день голосования, а свои кровные каждый день), мы могли получить весьма агрессивный и некомпетентный парламент. Поскольку никаких предпосылок к экономическому улучшению и росту благосостояния не было, эти, с позволения сказать, народные представители, во-первых, сконцентрировали бы всю власть в своих руках, изменяя и насилуя уже новую конституцию, во-вторых, попытались бы "восстановить" СССР. Даже и сейчас одна только артикуляция и симуляция такой политики приводит к изоляции России и экономическому кризису. В условиях последней декады прошлого века, мы и мир рисковали получить войну, подобную той, что разорила Югославию, но отягченную наличием в республиках бывшего СССР (отнюдь не только в России) ядерного оружия.

Вот иллюстрация из жизни, подтверждающая мою правоту. В начале лета 93-его я поехал в Сыктывкар помочь отцу. Не смотря на свои 73 года, потеряв все в Баку, он не отчаялся, но смог организовать торговлю промтоварами в этом городе. Поработав около двух недель (буквально стоя у прилавка), я приехал в Москву. Связался с Председателем ХДСР Огородниковым. Он предложил срочно встретиться.

Оказалось на телевидении, по-моему, на российском канале, осуществлялся проект "Лидеры XXI века". Представители партий и политических движений должны были в публичной дискуссии завоевать симпатии присутствующих. От нашей партии выступать в качестве президента должен был Огородников, я - в качестве премьера, Максим Шевченко (да, да - тот самый), как министр обороны, а Андрей Полонский - министр культуры. Нашими оппонентами были: "Гражданский союз" во главе с Владиславлевым - невнятное политическое объединение "крепких хозяйственников" наподобие НДР и ЕР - только слабые, деморализованные и дезорганизованные. Затем, нацболы во главе с Лимоновым, но тогда еще более тоталитарные и эпатажные, чем сейчас. И, наконец, российский комсомол со своим лидером, неким Мальковым, идеология которого была смесью брежневизма и сталинщины.
"Выборы" шли в два тура: мы с комсомольцами и ГС с НБП. Потом - победители друг с другом.

Я тогда впервые был на телевидении, хотя интервью уже давал и любил видеть свой фейс в "телике".
Входим в студию, а там девушки предлагают бесплатно бокалы с шампанским. Современные гурии в мусульманском раю. Они были сложены так идеально, что издалека казались вполне компактными. Только когда одна из "гурий" подошла ко мне с подносом, я осмыслил, что моя макушка заканчивается как раз на уровне ее груди.

Съемочная площадка была сделана в виде амфитеатра. Там уже находилась нейтральная телепублика. В небольшом количестве. Участники должны были привести с собой своих сторонников. ГС никого не привел. Мы привели восемь человек, Лимонов - человек пятнадцать. Двадцать человек пришли за комсомол. Не считая, конечно, самих участников дебатов - "президентов" и членов "правительств".

Под телекамеры мы входили в зал третьими после ГС и НБП. Идем с триколором, а нацболы размахивают советским красным флагом и орут: "Со-вет-ский Со-юз, Со-вет-ский Со-юз"!
Тут Макс Шевченко, молодец, нашелся и стал скандировать: "Рос-си-я, Рос-си-я"! Мы его поддержали и перекричали НБПешников.

Сначала ГС проиграли НБП. Начался наш тур с комсомольцами. Огородников вел себя интеллигентно, даже скованно, как будто в парламентской традиции, то есть, как президент - представитель. Мне пришлось брать на себя функции борца и скандалиста.

Помню, предложили нашим "министрам обороны" разобрать и собрать "калаш". А Макс даже в армии не служил. Худенький такой и высокий поэт с длинными волосами в стиле русского серебряного века. Смотрит на этот агрегат и не знает, как к нему подступиться. Комсомолец же с грехом пополам разобрал и собрал автомат.

Мне ведущий:
Ну и что? С обороной ваша партия не справилась.
Ну, я вывернулся, разумеется, сказал, что, мол, не дело министра обороны разбираться в стрелковом оружии. А должен он проводить политику партии в министерстве, координировать деятельность беспартийных специалистов. Убедил. Потом пошел в наступление. Огородникову задали вопрос о его диссидентском прошлом. Он ответил достойно, тем более, что и вел себя в совке и лагере весьма прилично.

Мальков внешне напоминал Знайку из мультфильма про Незнайку - этакий мальчик-отличник 50-х. Вел он себя в русской традиции, т.е. остальные комсомольцы были только фоном при нем, его функциями. Удар надо было наносить именно по нему. Я спросил:
Вас в детстве, наверно, часто били? Вид у вас такой.
- Я всегда давал сдачи.
Хороший ответ, но это - защита, не нападение, кроме того, он косвенно подтвердил, что били.

Но все было тщетно. Мы проиграли комсомольцам просто потому, что их болельщиков было больше. Наших восемь, "плюс" нейтральные в студии, которые были за нас, а против комса и нацболы. ГС - воздержались. На последнем туре нацболы проиграли комсе. При нашем и аудитории нейтралитете. ГС опять воздержались.

При всей условности этих "теледебатов" и их результатов, параллели с реалиями выборов вполне допустимы: не важны твои аргументы, идеология и предложения - их больше, и они руководствуются не логикой и целесообразностью, а своими политическими предрассудками, советским еще идеологическими догмами.

Лето - мертвый сезон для политики. Сентябрь в этом смысле - почти лето. В конце сентября я с приятелем поехал в Гродно за перчатками, которые планировал сдать оптом своим родственникам в Москве. У них были торговые киоски, а китайских перчаток привозили еще мало, да и стоили они дороже, не говоря уже о качестве. Это была моя третья поездка в Гродно.

В., мой приятель - большой оригинал. Наполовину из армянских дворян, наполовину - русский казак, демократ и империалист. Был он тогда резко против Ельцина, главным образом, из-за "развала СССР", хотя коммунистов сильно не любил.

Остановились в центре Гродно в совковой гостинице, дешевой и некомфортной. Всяких копченостей и молочного, как и прекрасного лидского пива было много, и были эти продукты исключительно дешевы. Перчатки же мы приобретали малыми партиями. В общем, мы задержались в Гродно.

Спорили с В. до полуночи и так, что коридорная приходила увещевать нас. Помнится, как-то (по-моему, 29 сентября) по радио передают некий текст, предлагают собираться по всем городам Белоруссии в определенное время и в конкретных местах. Белорусский язык, несмотря на все нарочитые полонизмы, похож на литературный русский не менее, чем какой-нибудь вологодский диалект. Но я слушаю и не понимаю, о чем речь. Диктор рассказывает об "агрессии типичного восточного деспота Василя Темного" и захвате им "исконного белорусского города Смоленска". С некоторым интеллектуальным напряжением мы с В. поняли, что имеется в виду московский князь Василий Слепой. Здесь уж мы были едины, хотя В. все одно - обвинял Ельцина и российское руководство, а я - наследие совка и безграмотность националистов.

К слову, в тот раз по радио озвучивалась позиция БНФ и ее лидера Поздняка, который был, в общем-то, маргиналом. Власть принадлежала ВС Белоруссии и, конкретно, Шушкевичу. А их отношение к России было иным. Хоть и не к месту, но замечу: сохранись они во власти, Белоруссия уже давно сформировала бы с Россией союзное государство, с единой валютой, экономической системой, армией.

Официальная Белоруссия поддерживала Ельцина, но и помимо этого при свободе СМИ мы получали в Гродно вполне объективную информацию о положении в Москве. Информация эта, как, впрочем, и выпитое пиво, подогревали наши горячие дискуссии.

Как бы то не было, мы собрали необходимую партию перчаток и 2 октября днем выехали поездом в Москву. Приехали часов, кажется, в одиннадцать утра 3-го на Белорусский вокзал. Узнаем, что начался штурм Белого дома.

Встали в очередь за жетонами в метро. Среди публики оживленные споры. Какая-то дама ругает Ельцина. Приятель мой победно ухмыльнулся, но не тут-то было: оказывается, она ругает его за то, что он так долго терпел самоуправство депутатов. Мол, надо было раньше разогнать ВС. Тут уж пришла моя очередь улыбаться.

Сдали мы перчатки моим родственникам, получили деньги и поехали в офис ХДСР. Он тогда находился на Калининском 15 на 10, по-моему, этаже одной из "книжек"-высоток. Но, прежде подошли к тому концу Калининского, который выходил к Белому дому. Слышим шум и грохот, витрины прошиты автоматной очередью, а на другом конце проспекта, у метро из которого мы вышли, идет обычная московская жизнь с суетой и торговлей.

В. предложил подойти к Белому дому, но я его отговорил. Пошли в офис. Там человек около двадцати и почти весь Политсовет. Смотрят телевизор, слушают радио, пьют кофе, курят. Спорят. Гвалт. Шевченко и, отчасти, Полонский утверждают, что это - диктатура и расстрел парламента, Никольский - за Ельцина.

Огородников сначала молчал. Потом рассказал, что утром был на мосту у Белого дома, что там собрались зеваки, смотрели на расстрел парламента, как на захватывающее зрелище, которое их никак напрямую не касается. Отстранено комментировали, посмеиваясь. Он хотел подойти поближе, его остановил ОМОНовец, обнаружил газовый пистолет, отнял, сломал, ударил, но не задержал. Правда, дальше к Белому дому не пустил. В общем, хотя он, как политик, понимал мотивации Ельцина, но как христианин сочувствовал депутатам - защитникам Белого дома.

Авторитет Огородникова для меня был велик: человек реально боролся за религиозную свободу в СССР, был репрессирован. Однако, тут я впервые всерьез поспорил. Моя позиция была не только демократической, но и, отчасти, этатистской. Я сказал тогда и считаю до сих пор: если бы Ельцин допустил всевластие нардепов, страну охватил бы хаос, могла вспыхнуть большая гражданская война. Уже были и действовали не мифические "красные директора", а вполне конкретные новые бизнесмены и они, безусловно, всеми силами и средствами сопротивлялись бы возврату советских политических принципов и практики.

В. поехал ночевать к Огородникову, я - к своему другу. Вечером показали съемки CNN: расстрел и пожар. Мне было больно. Все-таки, хоть и не парламент, но что-то весьма похожее. В официальных СМИ было много пропаганды и вранья. Но в целом я только убедился в своей правоте, особенно, когда озвучили просьбу Руцкого бомбить Москву и информацию о связи Хасбулатова с чеченскими боевиками. Вот вам и межэтнический конфликт "плюс" к социальному и политическому. О том, что, победи "белодомовцы", был бы и международный конфликт, я понял позже.

Часов в пять вечера, перед возвращением в Питер, вновь зашел в офис. Как-то уже никто не спорил и нардепам не сочувствовал. Я сказал, что теперь нужен переходный период, лет на пять. Разумеется, при свободе СМИ и партий, при равных возможностях. Потом выборы в местные органы, затем в Думу, а там - и до парламентской республики недалеко. Но москвичи, наверно что-то зная, говорили о ближайших выборах, как о решенном деле. И что характерно, все как один собирались участвовать в них, даже те, кто вчера сокрушался о "растоптанной демократии".

Описываю так скрупулезно события 93 г., потому что, невзирая на свои слабые литературно-художественные возможности, пытаюсь вспомнить побольше обстоятельств и нюансов, ибо не только из политических событий, но, прежде всего, из простой повседневности состоит жизнь человека, а значит и государства.

Сегодня, некоторые деятели и политические организации, поддерживающие Ельцина в те дни, обвиняют его, мол, расстрел Белого дома в конечном итоге привел к авторитаризму. Иные же, кто сейчас в обойме "национального лидера", тогда ругали его как "узурпатора и душителя демократии". Симптоматично.

Я думаю, что нынешняя "вертикаль" родом скорее из 98-99, отчасти 96 гг. прошлого столетия. Если же иметь в виду вертикальное мышление в целом, то это - ментальность и основана она на событиях куда более ранних, на русской истории XIV-XV вв. Да и последующие столетия почти ничего доброго не добавили.

Ельцин должен был, но не смог или не захотел откорректировать и вылечить эту ментальную проказу. Путин креативно воспользовался ею во благо своей группы и тех олигархических корпораций, которые поставили на него и которым он обязан и по сей день. И если сегодня мы хотим противостоять авторитаризму, то должны, прежде всего, просвещать тех, кто готов внимать, а, кроме того, разрушить мифы собственного сознания, мифы, которыми так богата отечественная история.