Статья

СТРАНА ТИТАНОВ
55 лет назад в СССР восстал Новочеркасск

Волнения в южнорусском городе уже давно превратились в символ народного сопротивления коммунистическому режиму, в своеобразный иероглиф «Новочеркасск».

На железнодорожных путях началось сооружение баррикады из разломанного штакетника. Вскоре появился поезд. Толпа устремилась ему навстречу. Впереди бежала двадцатилетняя комсомолка Г. Полунина. Увлекая за собой толпу, она подхватила чей-то упавший на землю красный платок и привязала его к палке. В конце концов, красная косынка, превратившаяся в развевающийся флаг, оказалась на заграждении из штакетника, сложенного на путях.

Толпа реализовала обе программы действий — и «экстремистскую» («бей коммунистов», громи заводоуправление) и «умеренную» (даешь митинг!). Под требования и крики «умеренных» о выступлении руководства, «экстремисты» начали штурм заводоуправления. Штурму сопутствовало символическое осквернение «портрета вождя».

Активно вмешалась в ход событий 38-летняя уборщица НЭВЗ М. А. Залетина. Эта женщина с четырехклассным образованием, замужняя, мать троих детей (один из которых, очевидно, из-за крайней бедности, содержался в детском доме) выкрикивала в толпу у поезда свои обиды: «У меня двое детей, и их нечем кормить, а муж погиб! Толстопузые, бить коммунистов!»

Вводом танков в мирный советский город власти спровоцировали бурную социально-психологическую реакцию. До сих пор молодежь видела такое только в фильмах про войну, но там-то речь шла о вражеских фашистских танках. В итоге все достижения советской пропаганды оказались повернутыми против самой власти. Она в глазах молодежи изменила высоким идеалам социальной справедливости и выступила как враг народа, а не его слуга и руководитель. Многие участники волнений восприняли действия властей (сначала повышение цен, потом ввод войск) как измену, как антинародные действия, против которых можно и должно было выступать с портретом Ленина и под красными флагами. Что касается экстремистской и маргинализированной части участников волнений, то у них появление танков вызвало поначалу не испуг, а раздражение, готовность продолжать погромы.

«Антисоветская агитация» Коркача представляла собой довольно обычный набор острых тем: «осуждал Советское правительство, что оно, якобы, „кормит“ другие государства, а своих рабочих не обеспечивает», призывал бороться за повышение зарплаты. Кричал: «Не то время, чтобы нам затыкать рты». Пытаясь вовлечь лояльных рабочих в забастовку, Коркач апеллировал к чувству классового стыда и классовой солидарности.
Из Андрея Коркача стремительно, буквально на глазах, формировался тип рабочего-организатора, который и говорил-то «с какой-то твердой убежденностью». Он был чем-то неуловимо похож на лидера польской «Солидарности» Лexa Валенсу. Последнего, как известно, тоже втащила в политику забастовка рабочих. Вероятно, именно страх перед организованным рабочим протестом и побудил «рабочую власть» так жестоко (смертный приговор) расправиться с Андреем Коркачем.

Собравшаяся на заводе им. Буденного толпа превратилась в политическую демонстрацию. Она двинулась в центр Новочеркасска под красным флагом и с портретом Ленина. В толпе были женщины и дети. Известно, что в ходе волнений неоднократно раздавались и призывы к физической расправе над коммунистами. В толпе был достаточно силен элемент стихийного анархического антикоммунизма. Однако против портрета Ленина и красного флага в голове рабочей колонны никто из «антикоммунистов» не решился возражать. «Народ» стихийно выбрал образ своего протеста и его идейную окраску. Советский режим начал медленно деградировать, идеологически разлагаться, мутировать, но никакой «революционной» альтернативы этой деградации, разложению и мутациям так и не появилось, эта альтернатива, в принципе, могла быть создана именно событиями в Новочеркасске.

В лапидарном изложении заместителя председателя КГБ Ивашутина события, последовавшие вслед за появлением демонстрации у горкома КПСС, выглядели следующим образом:
«Когда толпа подошла к горкому партии, наиболее озверевшие хулиганы и зачинщики начали бросать камни, палки в двери и окна, сломили сопротивление охраны и проникли внутрь здания, выбили окна, испортили мебель, срывали портреты и уничтожали их, избивали партийных и советских работников и сотрудников КГБ, находившихся в помещении.
Несколько хулиганов пробрались на балкон и в провокационных целях выбросили красное знамя и выставили портрет В. И. Ленина. Начались выступления активных участников бесчинств с требованием о снижении цен на продукты питания и повышении зарплаты. Некоторые из них выступали по 2–3 раза. Их выступления сопровождались криками, скандированием, угрозами в адрес коммунистов, оскорблениями солдат, в которых бросали палки и камни, и призывами к ним и офицерам примкнуть к преступникам».

В здании горкома осталось несколько работников аппарата ЦК КПСС, кое-кто из городских властей, сотрудники КГБ. Они попытались начать диалог с собравшимися через установленный на балконе мегафон. В них полетели палки и камни. Демонстрация дошла через все преграды и препятствия в центр города, ворвалась в горком. В выступлениях у горкома сильнее зазвучали «антикоммунистические» мотивы. Если раньше основным объектом ругани и нападок был Хрущев, то теперь стало доставаться и Ленину.

В атаку на горотдел милиции отправились «экстремисты». Неудивительно, что в их среде явственно зазвучали «антикоммунистические» мотивы. 25-летний повар школы-интерната № 2 Владимир Шуваев (во время событий он был пьян), не только угрожал военнослужащим и коммунистам расправой, но и сформулировал своеобразные идеологические постулаты погромщиков: «место коммунистам — на столбе»; «с коммунистами говорить бесполезно…», «всех их надо стрелять». А для того, чтобы снять с коммунистов психологическую защиту коллективного «мы», Шуваев приравнивал их к фашистам, убийцам, а солдат призывал стрелять в тех, «кто вас заставляет стрелять в народ». «Идеологией» дело не ограничилось. Владимир Шуваев вел себя крайне агрессивно, требовал у одного из солдат: «Дай мне автомат, я всех перестреляю», швырял камни в танки, ругался, сквернословил. При задержании у Шуваева был изъят тесак.
Несмотря на сопротивление милиционеров и военнослужащих, погромщикам удалось сорвать с петель наружную дверь, использовать ее в качестве тарана, выбить следующую дверь и ворваться в помещение горотдела. Началось настоящее сражение, в ходе которого нападавшие сыпали угрозами и оскорблениями, бросали камни, избивали военнослужащих, пытались вырвать у них оружие, били стекла. Погромщики постоянно требовали освободить задержанных, т. е. добивались, как им казалось, восстановления справедливости.
Во время нападения на горотдел имели место попытки завладеть огнестрельным оружием. В ходе завязавшейся потасовки 29-летний слесарь Владимир Черепанов (женатый, отец одного ребенка, со средним образованием) намеревался вырвать автомат у одного из солдат. Попытка закончилась неудачей. А вот у другого солдата, Репкина, автомат все-таки отняли. Обвинение утверждало, что налетчики попытались применить это оружие против охраны. А поэтому «военнослужащие, действуя в соответствии с Уставом караульной и внутренней службы, вынуждены были применить оружие против бандитов и таким образом пресечь их попытку убийства лиц, участвовавших в наведении порядка». Один из нападавших был убит.

Известие о расстреле толпы, до последнего момента верившей, что «в народ стрелять не будут», быстро облетело город. О первой реакции на происшедшее можно судить по рассказу 34-летнего прессовщика НЭВЗ П. Ф. Решетникова, осужденного за участие в волнениях: «Часа в 2–3 дня к заводу стали приезжать рабочие, рассказывали, что в городе стреляли в людей. Народ стал возмущаться, к нам подошел Дьяченко и сказал: „Ну и правильно, что постреляли людей“. Я на это заявил Дьяченко: „Как ты смеешь так говорить, а еще красную повязку повязал, лучше бы ты черную нацепил“. Стоявший здесь же Завалко, его фамилию я узнал потом, тоже стал говорить, что правильно людей постреляли. Я после этого ударил его по лицу. Люди нас разняли, я сел на велосипед и уехал на речку. Завалко говорил, что бесчинствующие люди причинили государству большой ущерб, а я ему ответил что люди, разве, ничего не стоят? Я был расстроен его высказываниями и ударил его по лицу».

Расстрел на площади, напугав обывателей и здравомыслящих, тем не менее не вызвал всеобщего паралича» Стихийный протест продолжался. Во второй половине дня на площади у горкома еще можно было услышать призывы добиваться своего и даже мстить за убитых. «Упертым» бунтовщиком оказался уже известный нам Михаил Кузнецов. Вечером 2 июня он «неоднократно пытался бросать камни в военнослужащих, проезжавших на автомашинах, препятствовал их движению, выкрикивал угрозы в адрес военнослужащих, заявляя при этом: „Завтра в 6 часов утра мы вам покажем“».
52-летний сборщик утиля П. Ф. Жилкин остановил лошадь около электровозостроительного завода, влез на повозку и произнес целую речь по поводу расстрела. По показаниям одного из свидетелей, сборщик утиля говорил бессвязно, но горячо: «Что же вы тут стоите, в городе льется кровь рекой, пулеметы и танки убивают детей и женщин, идите к ним на помощь». Показывая на третий этаж заводоуправления, Жилкин сказал: «А этих гадов нужно расстреливать». Свидетель «подошел к Жилкину, он был немного выпивши. Я ему предложил уйти отсюда, но Жилкин, видя меня в очках, сказал: „Вот таких гадов нужно бить“. Из толпы крикнули: „Убирайся отсюда“, тогда Жилкин стал опять кричать: "Нужно бить очкастых“».

Забастовщики электровозостроительного завода им. Буденного не сдавались. Утром 3 июня они пришли на работу, а затем небольшими группами, по 2–3 человека, снова двинулись в город. В пути к ним стали присоединяться более многочисленные группы рабочих (по 10–15 человек). Некоторые ехали на машинах, большинство шло пешком. К 8 часам утра на месте вчерашнего побоища — у горотдела милиции и у горкома КПСС снова стала собираться толпа. Сначала она насчитывала лишь 150 человек. Но люди продолжали подходить, а затем, около 9 часов утра, наступил критический момент. Какая-то женщина истерически крикнула, что вчера убили ее сына. Толпа достигла 500 человек. Страсти накалялись, люди приблизились к оцеплению, в котором стояли солдаты, и снова стали требовать освобождения арестованных. Власти решили напомнить о себе и попытаться отвлечь внимание толпы. На кинотеатре «Победа» были установлены репродукторы и снова началась трансляция записанных накануне на пленку речи Микояна и приказа командующего округом о введении комендантского часа. Серьезные опасения властей вызвала оперативная информация о какой-то «группе мотоциклистов», направлявшейся из Новочеркасска в Шахты.

Далеко не все, «поднявшие руку» на «родную советскую власть», были преисполнены раскаянием. Среди корреспонденции органы госбезопасности обнаружили анонимный «Первый ультиматум», подписанный неким «Народным комитетом». В одном из цехов завода им. Буденного нашли листовку протеста, написанную токарем-револьверщиком В. М. Богатыревым. Потом еще одну (автора не нашли), а на стене — надпись с угрозами в адрес начальника цеха. На улице Герцена на видном месте прохожие читали: «Да здравствует забастовка».

4 и 6 июня «антисоветские» листовки появились в городе Зернограде Ростовской области. Их автором оказался М. П. Баскаков, 25-летний шлифовальщик механического завода, беспартийный, ранее не судимый. «Они же боятся своего смелого и правдивого русского народа — не меньше, чем боялся отцов и дедов наших царь Николай Позор и стыд нашему правительству!»

Материал из книги В. А. Козлова «Неизвестный СССР. Противостояние народа и власти 1953—1985»

По приговору Верховного Суда РСФСР от 20 августа 1962 г. осуждены по ст. 77 и 79 УК РСФСР к исключительной мере наказания — смертной казни:

ЗАЙЦЕВ Александр Федорович
МОКРОУСОВ Борис Николаевич
КОРКАЧ Андрей Андреевич
СОТНИКОВ Сергей Сергеевич
КУЗНЕЦОВ Михаил Алексеевич
ШУВАЕВ Владимир Георгиевич
ЧЕРЕПАНОВ Владимир Дмитриевич

Осуждены по ст. 79 к различным срокам наказания:

ЛЕВЧЕНКО Екатерина Петровна — 12 лет.
ЧЕРНЫХ Вячеслав Иванович — 12 лет.
СЛУЖЕНКО Иван Петрович — 12 лет.
КАТКОВ Григорий Григорьевич — 11 лет.
ГОНЧАРОВ Геннадий Андреевич — 10 лет.
ДЕМЕНТЬЕВ Юрий Васильевич — 15 лет.
ЩЕРБАН Григорий Михайлович — 10 лет.
ВЛАСЕНКО Виктор Кириллович — 10 лет.
БОСИКОВ Иван Архипович — 10 лет.
КОРОТЕЕВ Вячеслав Дмитриевич — 12 лет.
СИУДА Петр Петрович — 12 лет.
ОТРОШКО Алексей Михайлович — 10 лет.
ИГНАТЬЕВ Василий Иванович — 10 лет.
ДОЦЕНКО Геннадий Григорьевич — 8 лет.
БОРИСОВ Владимир Петрович — 15 лет.
МИРОНОВ Анатолий Павлович — 14 лет.
БУГАЙЧУК Николай Иванович — 10 лет.
ВОДЯНИЦКАЯ Валентина Евгеньевна — 10 лет.
ЩЕГОЛЕВ Дмитрий Петрович — 12 лет.
НИКОЛАЕВА Ксения Владимировна — 5 лет.
ЛЕОНОВ Алексей Иванович — 4 года.
ВЯЗЛОВ Сергей Георгиевич — 8 лет.
ДОЛГОВЯЗОВ Олег Сергеевич — 8 лет.
СТЕПАНОВ Николай Егорович — 15 лет.
ЛАРЕНКОВ Геннадий Гаврилович — 15 лет.
КОЗЛОВ Николай Михайлович — 13 лет.
ГРАНКИН Иван Алексеевич. — 11 лет.
ТИШАКОВ Анатолий Семенович — 9 лет.
ШИНКАРЕНКО Николай Константинович — 7 лет.
ТЕРЕМКОВ Александр Михайлович — 12 лет,
ГОРКАВЧЕНКО Николай Николаевич — 8 лет.
ТРЕТЬЯКОВ Владимир Феоктистович — 7 лет.
ТУЛЬНОВ Владислав Николаевич — 10 лет.
БОГОЛЮБОВ Иван Фролович — 8 лет.
КОЗЛОВСКИЙ Федор Максимович — 8 лет.
СВИТАЛЬСКИЙ Виктор Владимирович — 2 года в колонии для несовершеннолетних.
ПРЕДРИХОВСКАЯ Валентина Николаевна — 10 лет условно.
ПОЛУНИНА Галина Ивановна — 10 лет.
ЗАХАРОВ Федор Федорович — 15 лет.
СИЛЬЧЕНКОВ Ефим Федотович — 15 лет.
ФЕТИСОВ Федор Васильевич — 15 лет.
НЕСТЕРЕНКО Александр Гаврилович — 10 лет.
ЗАЛЕТИНА Мария Алексеевна — 12 лет.
ЗИНЕНКО Александр Иванович — 10 лет.
УХАНОВ Виктор Алексеевич — 15 лет.
БАХОЛДИН Владимир Григорьевич — 10 лет.
ВАСЮКОВ Георгий Сергеевич — 12 лет.
ОСТАШКОВ Александр Яковлевич — 12 лет.
ОВЧАРОВ Геннадий Николаевич — 8 лет.
СУХИН Виктор Павлович — 8 лет.
ЖАРОВ Александр Федорович — 13 лет.
РЕШЕТНИКОВ Павел Филиппович — 10 лет.
ЩЕРБАКОВ Виктор Иванович — 12 лет.
КОНОНЕНКО Владимир Ефимович — 8 лет.
МАТЯШ Василий Андреевич — 10 лет.
КУСТОВА Вера Терентьевна — 10 лет.
ГОРБАЧЕВ Михаил Иванович — 10 лет.
ГЛАДКОВА Мария Федоровна — 8 лет.
ИВАНОВ Иван Дмитриевич — 4 года.
ЗЕНЦОВ Василий Тимофеевич — 15 лет.
ЕФРЕМОВ Сергей Егорович — 10 лет.
ХАУСТОВ Михаил Иванович — 15 лет.
КОРОТКОВ Анатолий Матвеевич — 5 лет.
БАЛАБИНА Вера Ивановна — 10 лет.
ГЛОБА Владимир Петрович — 10 лет.
АЙРАПЕТЯН Лено Хачатурович — 10 лет.
ЛЕВШИН Алексей Иванович — 10 лет.
ГЛАДЧЕНКО Василий Федотович — 10 лет.
ШМОЙЛОВ Владимир Дмитриевич — 10 лет.
ДЕСЯТНИКОВ Анатолий Ефимович — 15 лет.
ЖИЛКИН Павел Филимонович — 12 лет.
ЕРЕМЕЕВ Иван Константинович — 15 лет.
ВАСЬКОВ Павел Васильевич — 10 лет.
ПЯТИБРАТОВ Иван Афанасьевич — 10 лет.
ВЕЛИК Игорь Васильевич — 12 лет.
БРЕДИХИН Николай Петрович — 2 года.
ЗЕМЛЯНСКИЙ Алексей Данилович — 5 лет.
ЕВСТРАТОВ Анатолий Григорьевич — 5 лет.
КЛИМЕНКО Юрий Иванович — 3 года.
СИКИДИН Виктор Устинович — 2 года условно.
КОВАЛЕНКО Юрий Миронович — 5 лет условно.
ХОРУНЖИЙ Николай Михайлович — 5 лет в колонии для несовершеннолетних.
КРАСНОЩЕКОВ Павел Васильевич — 5 лет.
ГАРНАГИН Валерий Тимофеевич — 4 года.
ЧЕРНЫШЕВ Владимир Михайлович — 2 года.
САВИЛОВА Антонина Михайловна — 5 лет.
НИЖНИЛОВСКИЙ Михаил Илларионович — 2 года.
ИВАНОВ Юрий Иванович — 5 лет.
ТРОЯНОВ Владимир Иванович —3 года в колонии несовершеннолетних.
НАУМОВ Геннадий Иванович — 3 года.
ОГОЛЬЦОВ Иван Федорович — 5 лет.
ШЛЯХОВА Лилия Григорьевна — 3 года.
МАКЕЕВ Владимир Петрович — 5 лет.
СИВЕНКО Надежда Никифоровна — 5 лет.
МЕДВЕДЕВ Виталий Александрович — 5 лет.
ТВБРДОХЛЕБОВ Владимир Петрович — 5 лет.
КАЧУРЕНКО Валентина Васильевна — 5 лет.
ДАВЫДОВ Николай Васильевич — 5 лет.
ПОЛЯКОВ Анатолий Иванович — 5 лет.
КУРТЬЕВ Дмитрий Федорович — 4 года.
МЕХЕДОВ Николай Иванович — 5 лет.
ГУБИН Николай Григорьевич — 2 года в колонии для несовершеннолетних.
ЛЕВШИН Алексей Иванович — 10 лет.

Ещё 15 человек были арестованы, содержались под стражей более месяца и были освобождены в июле 1962 года

По ст. 70 ч. 1 УК РСФСР привлечены за высказывания в отношении Новочеркасских событий и осуждены в ноябре и декабре 1962 года:

КОМАРОВ Даниил Ефимович—3 года лишения свободы.
ПРОХОРОВ Петр Иванович — 7 лет лишения свободы.

Материал из книги Т. П. Бочаровой «Новочеркасск. Кровавый полдень»