Недавние инициативы РПЦ запретить присутствие римского бога морей Нептуна вместе с его русалочно-чертовской свитой на праздновании Дня ВМФ многих повергли в шок. Церковь посягнула в общем-то на святое, к чему ни до, ни после 1917-го никто не смел протягивать руки. Неуклюжие обоснования добавили лампадного масла в огонь. Ходят слухи, что праздничные сценарии в будущем году будут пересмотрены с учётом этого веяния. Значит, есть повод в очередной раз задуматься о роли православной церкви в жизни одного из важнейших государственных институтов – Вооружённых сил.

Для начала нужно расставить акценты. В первую очередь морально-психологические, для любой армии весьма существенные. Нынешнее военно-политическое руководство России много говорит об армейских традициях. Последняя новация – по распоряжению министра обороны Сергея Шойгу будет издан краткий учебник по истории ВС РФ. Конечно, наша историческая память сразу же спотыкается на слове «краткий», но суть не в этом. Наверняка в этом пособии многое будет говориться о роли крепкого воинского духа в ратном деле. Учитывая тенденцию последних лет, этим, скорее всего, займутся военные священники.

Опыт они, скорее всего, будут черпать в дореволюционной практике. Уверяю: в поиске истины в разрезе «священник в армии» их ждёт много интересного. Конечно, если они постараются всерьёз вникнуть в суть предмета. Потому что на расхожих примерах деяний монахов Троице-Сергиева монастыря Родиона Осляби и Александра Пересвета, а также на уже почти подзабытых именах попов Иванки Легена или Петрилы из глубокого средневековья, монахов Печерского и Снетогорского монастырей в новое время далеко не уедешь.

Современному солдату в общем-то всё равно, что из 200 священников - участников Крымской войны более двух третей были награждены. Что за проявленное мужество в годы Первой мировой войны более 1200 военных священников получили государственные награды, в том числе 227 золотых наперсных крестов на Георгиевской ленте, 288 орденов Святого Владимира 3-й степени с мечами, 543 ордена Святой Анны 2-й и 3-й степени с мечами. С ним надо работать тоньше, даже деликатнее. И тут станут явно востребованы пособия, которые изобретались в начале прошлого века.

По инициативе главы военного и морского духовенства протопресвитера Георгия Шавельского в самом преддверии Первой мировой войны — с 1 по 11 июля 1914 года — в Санкт-Петербурге прошёл первый Всероссийский съезд военного и морского духовенства. В нем участвовало 49 военных священников (40 армейских и 9 морских). Наиболее важным результатом этого съезда явилась подготовленная «Памятка» для военного священника. Кроме всего прочего, в ней были сформулированы задачи: «...необходимо быть проводником в паству начал преданности и верности до самопожертвования государю императору», раскрывать обязанности воинов «в духе непоколебимой преданности вере», прививать идею «беспрекословного повиновения начальству». Инструкция определяла круг обязанностей всех прибывавших на театр военных действий священников. Она указывала полковому и бригадно-артиллерийскому священнику, что их место во время боя — не тыловой обоз, а передовой перевязочный пункт. Если же обстоятельства требовали, военный священник должен был идти и в окопы.

В общем-то с этими постулатами грех спорить. Они с минимальными правками вполне впишутся и в нынешние идеологические параметры. Правда, далее шла конкретика. Строевой пастырь имел обязанность, помимо выполнения своих собственно священнических функций, помогать врачам, заведовать уборкой с поля боя убитых и раненых, заботиться о поддержании в порядке могил убитых, извещать их родственников, а также родных раненых воинов, писать письма от имени больных на их родину, размещать походные библиотеки и т. д. Но главное, что должны были делать священники на фронте — утешать, морально помогать переносить лишения, стараться быть нравственной опорой, на которой держится армия любого государства. Всё хорошо, только вот до недавних пор этим вполне справлялись офицеры по воспитательной работе. Например, на флоте политработникам попросту вменялось ассистировать корабельному врачу «библией» морского боя — Боевым расписанием. И оповещением семей занимались тоже они. О библиотеках и душеспасительных беседах скромно умолчим за очевидностью. Как станут стыковаться пастыри религиозные и светские? Или институт вторых вовсе ликвидируют ввиду ненадобности? Скорее всего, случится второе. Пока же с 1 декабря 2009 года в Вооружённых силах введены должности помощника командира воинской части по работе с верующими военнослужащими.

Только не надо забывать, что офицер-воспитатель – в первую очередь офицер. Его учили воевать. И если в середине XIX века поп мог возглавить огонь артиллерийской батареи, то с пусками ракет или действиями танкового батальона он явно не справится.

Тем не менее, в настоящее время в Вооружённых силах России активно формируется институт военного духовенства. Он начался 2 марта 1994 года, когда было подписано первое соглашение о сотрудничестве между Русской православной церковью и Министерством обороны России. Впоследствии подобные соглашения были заключены с другими силовыми министерствами и ведомствами. В 1995 году решением Священного синода был создан Отдел по взаимодействию с Вооружёнными силами и правоохранительными учреждениями. Наконец, 24 января 2010 года утверждено «Положение по организации работы с верующими военнослужащими Вооруженных Сил Российской Федерации». Теперь военные священники получают денежное содержание из государственной казны, а в Министерстве обороны создан соответствующий отдел по работе с верующими военнослужащими.

Однако, в отличие от времён столетней давности, этот процесс явно вступает в противоречие с конституционными принципами светского государства, равенства религиозных объединений перед законом, недопустимостью дискриминации по признаку отношения к религии, гарантированной свободы совести и свободы вероисповедания. Да и просто с текущими реалиями.

К примеру, есть два закона — «О статусе военнослужащих» от 27 мая 1998 года № 76-ФЗ и «О свободе совести и о религиозных объединениях» от 26 сентября 1997 года № 125-ФЗ. В статье 8 первого прямо говорится: «1. Военнослужащие в свободное от военной службы время вправе участвовать в богослужениях и религиозных церемониях как частные лица… 3. Религиозная символика, религиозная литература и предметы культа используются военнослужащими индивидуально. 4. Государство не несет обязанностей по удовлетворению потребностей военнослужащих, связанных с их религиозными убеждениями и необходимостью отправления религиозных обрядов. 5. Создание религиозных объединений в воинской части не допускается. Религиозные обряды на территории воинской части могут отправляться по просьбе военнослужащих за счет их собственных средств с разрешения командира». Пункт 4 статьи 4 второго закона гласит: «Военнослужащие не вправе использовать свое служебное положение для формирования того или иного отношения к религии».

Вовсе анекдотичной выглядит и ситуация с текстом военной присягой. В современной редакции он выглядит следующим образом: «Я, (фамилия, имя, отчество), торжественно присягаю на верность своему Отечеству —Российской Федерации. Клянусь свято соблюдать Конституцию Российской Федерации, строго выполнять требования воинских уставов, приказы командиров и начальников. Клянусь достойно исполнять воинский долг, мужественно защищать свободу, независимость и конституционный строй России, народ и Отечество!». Закавыка в том, что этот текст дважды содержит слово «клянусь». И если солдат-новобранец является искренне и глубоко верующим, то он для него абсолютно неприемлем. Потому что в Евангелие от Матфея устами Иисуса Христа прямо говорится: «А Я говорю вам: не клянись вовсе…» (Мф. 5, 34). Но ежегодно тысячи солдат приносят присягу, даже не задумываясь о смысле произносимых ими слов. И скажите, зачем им полковые храмы или ротные молельни?

В целом же получается, что все нынешние православные нововведения, совершаемые рука об руку с властью, грубо нарушают российское законодательство. Хотя для нас такой подход вряд ли отличается особой новизной. «Если нельзя, но очень хочется, значит — можно». И пенять на традиции здесь не стоит. За последние сто лет многое поменялось.

Для наглядности напомним — русская армия издавна в основе своей состояла из христиан. В начале XX века религиозный состав нижних чинов был таков: православных — 75%, католиков — 9%, магометан — 2%, лютеран — 1,5%, других, в том числе и не заявивших о своей конфессиональной принадлежности —12,5%. Православные генералы и полковники составляли около 85%, остальные 15% были лютеране, католики, магометане и армяно-григориане. Сейчас же расклады подчас диаметрально противоположны. Например, в некоторых частях, расквартированных на Урале и в Поволжье, процент солдат-мусульман порой переваливает за половину. Что касается офицеров, то чаще всего они являются верующими, как говорится – наполовину. Если в воинскую часть придёт священник, чтобы освятить боевое знамя, они его пустят, и молельную комнату по приказу обустроят. Но о какой-то истовости в их вере говорить как минимум малопродуктивно.

Есть и еще важный нюанс. Даже в условиях провозглашаемого роста православного самосознания граждан количество уклоняющихся от военной службы призывников-православных исчисляется десятками тысяч. Кстати, в отличие от них, представители других христианских конфессий, как правило, исправно отдают свой воинский долг. Особенное положение сложилось с мусульманами. С Северного Кавказа буквально рвутся в армию, которая является для них едва ли не единственным социальным лифтом, но их предпочитают туда не брать. Вопрос уже обсуждался на весьма высоком государственном уровне, но ничего не меняется.

При этом не стоит забывать важный факт. Начиная со второй половины ХIХ века в русской армии, помимо православных священнослужителей, были представлены духовные лица римско-католического, евангелическо-лютеранского, исламского и иудейского вероисповеданий. Например, в период Первой мировой войны в частях несли духовную службу около ста имамов. Сейчас их нет и в помине, но призывников-мусульман это не смущает.

Хорошо, будем воспринимать происходящее как данность. Апологеты повышения уровня религиозности российских военнослужащих могут напомнить, что православный мотив был весьма активен и в советское время. Даже в Красной армии, несмотря на богоборческий режим, командиры стремились учитывать религиозные убеждения красноармейцев. По крайней мере, в впервые годы советской власти. Так, приказом Реввоенсовета республики № 1 от 3 января 1919 года занятия в воинских частях и учреждениях с сочельника и праздника Рождества Христова переносились на другие дни, а приказом № 590 от 7 марта 1922 года военнослужащим различных национальностей предоставлялось право, помимо декретированных общих праздников, отмечать еще 11 религиозных дней. К приказу прилагался календарь религиозных празднований, утвержденный коллегией Наркомата по делам национальностей. Здесь нелишне вспомнить, что в первом советском правительстве пост наркома по делам национальностей занимал Сталин. В этом свете вовсе неудивительной выглядит легенда о том, что в самый напряжённый период битвы под Москвой в 1941 году над позициями наших войск летал самолет с иконой Казанской Божьей матери. Так что и коммунистический режим при случае вполне сотрудничал с РПЦ. Но делал это на правах сильного лидера.

Сейчас такая расстановка далеко не очевидна. Порой создаётся впечатление, что хвост вовсю виляет собакой. Такая подмена вряд ли доведёт до добра. Достаточно только напомнить, что если в 1901 году насчитывалось 570 воинских храмов, то в 1910 году духовные потребности военнослужащих удовлетворяли 25 соборов и 819 воинских церквей. Внутри храмов размещались мемориальные доски с перечнем всех воинских частей, участвовавших в войне. Во время Первой мировой войны наиболее распространенными в армии церковными изданиями были «Пастырское слово воину, вступающему в действующую армию», «Пастырское слово воину, на брани подвизающемуся» и «Пастырское слово воину, возвращающемуся в действующую армию по выздоровлении от ран». Выпускались печатные листы, расклеивавшиеся по церквам, где совершались богослужения для воинских частей. Вроде изданного бригадным священником Поповым под заглавием «Клятва воина и дисциплина». В 1915 году был издан специальный «Спутник православного воина». Кроме того, в войска поступали специальные журналы «Вестник военного и морского духовенства», «Верность», «Русский паломник» и другие. Казалось бы, эта идеологическая глыба, к тому же имевшая основанием полученное с рождения воспитание, была непоколебима.

Но после Февральской революции, когда были отменены обязательные посещения богослужений, на исповедь и святое причастие стали ходить порядка 10% солдат. Не исключено, что первые ростки неверия появлялись у них и раньше, когда они видели отдельные «чудеса». Не секрет, что в русской армии перед серьезными операциями для подъёма боевого духа на небосвод перед нашими позициями с помощью мощных прожекторов отображали образ Божьей матери. Солдаты видели его, проникались, а потом узнавали о технической хитрости. Пока режим был силен, они молчали. Когда уздечка ослабла, недовольство взяло своё.

В нынешних же условиях однобокое и искусственное усиление религиозности может привести как минимум к ее расколу по национальному и религиозному признакам. А как максимум — к социальному взрыву в армейской среде.

Конечно, бессмысленно противостоять несущемуся на всех парах православно-государственному катку. Прошедшие недавно торжества по случаю 1025-летия крещения Руси это четко показали. РПЦ хочет окормлять не только российское общество, но и быть некой «духовной скрепой» для всего славянского мира. Но на пути реализации этих амбиций нужно и присматриваться к тому, как дела обстоят у соседей. В нашем случае наиболее интересен пример Украины.

7 февраля 2011 года президент Виктор Янукович поручил правительству принять меры в области усиления военно-патриотического и духовного воспитания военнослужащих, а также обеспечения их конституционного права на свободу вероисповедания. Это похоже на наши практики. Потом начинаются различия.

При Министерстве юстиции Украины создана рабочая группа, в которую вошли представители крупнейших конфессий, чьи вероучения не запрещают вооруженную защиту государства. Эта группа занимается подготовкой законодательных предложений в области свободы вероисповедания для военнослужащих. При Министерстве обороны создан Совет по делам пастырской опеки. В него вошли представители Украинской православной церкви (Московского патриархата), Украинской православной церкви Киевского патриархата, Украинской греко-католической церкви, Украинской автокефальной православной церкви, Римско-католической церкви в Украине, Всеукраинского союза церквей евангельских христиан – баптистов, Духовного управления мусульман Украины. Деятельность этого органа освещается в прессе. Он уже разработал проект концепции душепастырской работы в Вооруженных силах Украины.

Как говорится, «Почувствуйте разницу». А РПЦ всё борется с богами древних дней…