Данвиц был бледен. На правой щеке краснела длинная царапина. Глаза смотрели не испуганно, а как-то отрешённо. Он не боялся смерти, он думал сейчас о том, что обманут. Обманут всеми — фон Леебом, Манштейном, Кюхлером, Линдеманом и прежде всего самим фюрером... И что фюрер обманул не только его, но и всю армию, всю Германию...

Даже теперь, на допросе у русских, Данвиц испугался этих своих мыслей, но лишь на мгновение. Он понял, что ненавидит Гитлера. Он был не в силах отомстить фюреру за свой бесславный конец, но тем сильнее его ненавидел. Ненавидел он и русских, взявших его в плен, землю, на которой находился. Ненависть, ненависть ко всему переполняла душу Данвица. Ему хотелось одного — скорее умереть.

— У вас по линии оперативного отдела есть к пленному вопросы? — спросил Туликов.

— Есть, — кивнул полковник. — Пусть подойдёт к карте...