Магнитогорск, 30 марта 2011 года. Глядишь, так и войдёт в будущие учебники. Южноуральский город в предпоследний день первого весеннего месяца последнего года первого срока третьего президента России. Пожалуй, с этого дня Дмитрия Медведева стали наконец считать главой государства.

В Магнитогорске собралась на рутинное заседание комиссия по модернизации экономики и технологическому развитию при президенте РФ. Один из многочисленных всё обсуждающих и ничего не решающих органов, никому прежде не известный, а теперь по-любому вошедший в историю. На повестке дня стоял вопрос об оптимизации подготовки инженерных кадров. Самое занятие для первого лица страны. Без него никак.

И он сказал своё слово. Даже не одно.

Первым из этих слов было: инвестиции. Их мало. В стране плохой инвестклимат. Деньги бегут от нас.

Вторым словом было: коррупция. Её много. Она общеэкономический фактор, мёртвой хваткой вцепившийся в горло страны.

Третьим словом было: приватизация. Росимущество плохо работает. Придётся ему набрать драйва. Разработать график приватизации на три года вперёд. Государство продаст свои доли в крупнейших компаниях и банках. Чтобы улучшить инвестиционный климат. Чтобы подавить коррупцию. Одно завязано на другое, другое на третье – президент смотрит в комплексе и видит в корне. Может, и раньше видел, только молчал? И заговорил лишь после Ливии, когда мост уже загорелся?

Вот так теперь готовят в наших краях инженерные кадры. Дмитрий Медведев выступил вполне в духе Бориса Немцова. Право же, мало кто в России яростнее обличает коррупцию, да ещё с таким системным пониманием проблемы – и в инвестиционном, и в приватизационном аспектах. И не следует удивляться, что глава государства так возмущён возглавляемым государством. Не он первый. Владимир Ленин восемьдесят лет назад высказывался и пожёстче об аппарате своей власти: «коммунистическая сволочь… вешать на вонючих верёвках». Правда, он был главой не государства, а партии и правительства. Скорее не на Дмитрия Медведева походил по формальному статусу, а на второго члена тандема.

«Мы с этим мириться больше не можем – ни я, ни правительство РФ», – резюмировал президент. И сказал, что предстоит менять качество жизни в России. Какое? Выше сказано – мёртвая хватка коррупции через госкомпании в плохом инвестклимате. На какое? Здесь так чётко не формулировалось, но догадаться можно – частная собственность, политические свободы, открытость миру. Короче, изучайте доклад «Обретение будущего. Стратегия 2012», сказал же Игорь Юргенс, что это – предвыборная платформа Медведева.

Но как перевести «небесные мечтания в стройные формы»? Быстрее рассматривать жалобы на коррупцию – генпрокурору Юрию Чайке (сын которого уже вызван на допрос) такое поручение дано. Разослать в регионы специальных инвестиционных уполномоченных – чтобы контролировали соблюдение сроков выдачи разрешительных документов на открытие новых бизнесов. Вносить в Минюст представления об отмене ведомственных актов, тормозящих предпринимательство – Минэкономразвития наделяется такими полномочиями. Опять же, всё это прошёл Ленин в своих предынсультных метаниях на тему «как реорганизовать Рабкрин».

Вряд ли всё бы это стоило долгого пересказа, если бы не… Магнитогорская речь по-настоящему сильна одним, но пламенным тезисом: «Правительство должно инициировать принятие решений на собраниях акционеров о замене профильных министров и вице-премьеров на независимых директоров в основных компаниях». Вот это уже серьёзно.

Вице-премьер Игорь Сечин, «Роснефть». Вице-премьер Алексей Кудрин, банк ВТБ. Вице-премьер Виктор Зубков, Российский сельхозбанк, «Газпром». Министр транспорта Игорь Левитин, «Аэрофлот». Это первые, кому предложено расстаться с должностями в компаниях, «действующих в условиях конкуренции». Их имена прямо названы помощником президента Аркадием Дворковичем. Пресс-секретарь Наталья Тимакова назвала и срок: октябрь. Эти двое тут же встали одесную и ошуюю президента. Кто же ещё…

Названные четверо – ближний круг премьер-министра. Начиная с человека, давно считающегося правой рукой Владимира Путина. Если чего-то удастся добиться от Сечина, дальше, конечно, пойдёт проще.

Президент сделал заявку на фактический разгром сложившейся в РФ системы политико-экономической власти. Слияние политического аппарата с экономическим, причём именно «в условиях конкуренции», в рыночном формате – её основа основ. Типовая схема – именно «личные унии», присутствие высших чиновников в руководстве госкорпораций и огосударствленных акционерных обществ. Пробить здесь – опрокинуть всё. Дальнейшее вопрос времени.

Ради чего?

Ради ИНСОРовских благопожеланий? Столько лет не знали в Дмитрии Анатольевиче либерально-демократического идеалиста, а тут пришёл-таки час? Бывает. Но редко.

Ради выдержанного политсценария – чтобы всё было как настоящее? Создать конфликт, пойти на столкновение, проиграть и уйти. Весь мир увидит, сколь демократично политическое устройство РФ. Возможно. Но тогда Дмитрий Анатольевич – тоже по-своему редкий идеалист, если из чистого альтруизма позволит осуществить такое.

Или ради второго президентского срока? Если так, то это ход ва-банк. После такого обратно не отыграешь. Это было бы трудно и после «ливийского раскола», а теперь становится невозможно. Но ва-банк идут от безвыходности. И не в мощной связке с Дворковичем и Тимаковой.

Последнее Медведев наверняка понимает. Не случайно что ни день, то освобождаются от должностей генералы милиции, назначаются на должности генералы полиции, переводятся адмиралы с флотов на округа – и всё президентскими указами. Встречается президент и с руководством Генпрокуратуры и Следственного комитета. Только ФСБ пока ещё вне его внимания. Чего-то и не успеваешь…

Это всё пришло недавно, но пришло издалека. Такого Дмитрия Медведева мы не видели никогда раньше. Зато совсем недавно видели совсем другого. Не случайно первый раскол случился, первый камень сорвался с горы – от Ливии. Пробуждающей самые сонные царства. Показывающей шансы для всех.

Но прежде чем за шанс хвататься, надо его верно понять. Предположим, юрист Джалиль решил сменить Каддафи. Предположим, генерал Юнис согласился ему помочь. Но не в этом же суть событий. В прорыв ведь пошли другие. Там меньше «офисного планктона», озабоченного стабильностью. К которому и обращается по концовке модерн-тройка, отчаянно не видя другой социальной базы.

Хотя база есть. Социальная родня тех, кто и в Ливии. Есть – но явно не про их честь.