В течение одного дня я побывал в двух психбольницах - в уездной, города Углича, куда герой нового фильма Алексея Балабанова "Морфий" - доктор Поляков пришел сам, не в силах справиться с пагубным пристрастием, и в берлинской лечебнице, куда поместили героя фильма "Берлин Александрплатц" Райнера Фассбиндера - Франца Биберкопфа, сошедшего с ума от раздирающей его душу страха и отчаяния.

И еще один герой, тоже душевнобольной, не отпускает меня, - это молчаливый, потерявший память наш современник Шультес из одноименного фильма Бакура Бакурадзе, все бежит и бежит он вдоль гаражей перед моими глазами навстречу собственной гибели.

Что общего в этих людях? Что роднит их кроме того, что они поселились в моем сознании и мучают, тревожат меня, не дают успокоиться?

Я не киновед, не кинокритик, и не буду даже стараться подвергнуть эти фильмы хоть какому-то, пусть даже зрительскому анализу, расскажу о своих переживаниях, о том, что возникло в моей душе после знакомства с этими людьми.

Начну вот откуда. На встрече с писателем Александром Генисом на книжной ярмарке "Нон фикшн", случившейся в прошлую субботу, ему задали вопрос: <Что

Вас больше занимает, когда Вы пишите или читаете? Предмет, на который обращено Ваше внимание или Ваше отношение к этому предмету?> Вопрос этот я запомнил очень хорошо, потому что он показался мне чрезвычайно глубоким.

Ответ же Гениса даже не буду пытаться воспроизвести, он был остроумен, но не запомнился.

Так вот - что же нас всех волнует, когда нам рассказывают ту или иную историю? Чем меня так взволновала история немца Франца Биберкопфа, жившего в Берлине в конце 20-х годов прошлого века, человека дна, сутенера и пьяницу, забившего насмерть проститутку, содержавшую его, водящегося со всякими человеческими отбросами, загубившего еще одну жизнь, жизнь девушки, полюбившей его и которую он отдал своему приятелю отталкивающей внешности, психопату и бандиту.

Я не хочу пересказывать фильм Фассбиндера, не в этом моя задача. Я хочу попытаться разобраться - отчего меня не отпускает эта история и почему она связалась для меня с историей русского доктора Полякова, молодого начинающего врача, приехавшего в деревню врачевать и попавшего в полную зависимость от морфия. Когда в заключительной сцене в синематографе, куда он забежал, чтобы сделать укол, доктор Поляков выстрелил в себя, я непроизвольно сказал: "А что делать тем, у кого нет пистолета?".

Опустошающий себя бездельем, пьянством, обессмысленной жизнью Франц Биберкопф; не имеющий сил справиться с морфием, убивающий себя им, и нетолько себя, доктор Поляков; бывший спортсмен Шультес, пытающийся сохранить остатки человеческого в себе в нечеловеческих условиях собственного беспамятства и воровской жизни и спрогнозировавшего свою гибель - для меня они рядом, они как-будто ходят вокруг меня друг за другом, молча или что-то бормоча.

Экзистенция, страх существования, мысли о смерти - рано или поздно они настигают каждого человека. Как к этому подготовиться, как с этим справиться, в чем найти опору и поддержку?

Для меня эти три истории значительно глубже, чем лишь истории как таковые. В "Морфие" героиня Ингеборге Дапкунайте, сестра милосердия, близившаяся с главным героем, несколько раз говорит доктору Полякову, когда она уже поняла, что он попал в зависимость: Самое страшное - это второй укол, как же я могла тебе сделать второй укол?!

Второй укол - страшен. Для меня в этом сокрыта глубокая метафора. Можно оступиться, поддаться, дать слабину, пойти на что-то, даже предать. Но лишь один раз. Второй раз - это все, погибель.

Держитесь, люди, не допускайте к себе дьявола второй раз. Однажды он стучится в любое сердце. Ведь и морфий это метафора. Все мы в зависимости - кто в большой, кто в меньшей. Вот что страшно. Морфий лишь убивает быстрее и неотвратимо. А деньги, власть, гордыня, самолюбование... даже еда - те же наркотики, нет? Все человеческие привязанности имеют механизмы, подобные наркотической зависимости. Мне так кажется. Как важно не впасть в эту зависимость. И как это сложно.

Франц Биберкопф не самый плохой человек, но он не боролся, он себя не воспитывал, не делал себя, плыл по течению, не в силах и не желая сказать "нет" своим слабостям, привычкам, самому дьяволу, который раз за разом приходил к нему в его безумствах и что-то шептал, уговаривал, приглашал. Алексей Шультес - молчаливый, потерявший память вор, бывший спортсмен. Не в силах выдержать этой жизни, сначала сочиняет, а потом и воспроизводит собственную смерть.

Да, морфий сильнее нас. Сильнее нас эта страшная жизнь. Но ведь надо жить.

У каждого из нас свой Мефистофель. Свой морфий. Никаких с ними сделок.

Гоните их прочь.