С 6 августа по 17 августа 1879 года в Одесском военно-окружном суде проходил «Процесс двадцати восьми».

Одесский военный суд отличался особой жестокостью в вынесении приговоров революционерам. Однако, убоявшись волнений в Одессе, генерал-губернатор Тотлебен перенёс заседания в казарму № 5. Суд проходил под усиленной охраной армейских подразделений и жандармов. В знак протеста, большинство подсудимых отказалось не только от защитников, но и вообще от всякого участия в судебной процедуре.

Иван Логовенко и Соломон Виттенберг обвинялись в покушении на цареубийство. Остальные – в принадлежности к социально-революционной партии. Все 28 обвиняемых были признаны виновными и приговорены к смертной казни через повешение. В том числе Виктория Гуковская – девочка 14-и лет. Однако в окончательной редакции к смертной казни приговорили только пятерых – Дмитрия Лизогуба, Сергея Чубарова, Иосифа Давиденко, Соломона Виттенберга и Ивана Логовенко. Виктория Гуковская – впервые в истории Российской Империи по политическим мотивам – была приговорена к пожизненной ссылке (через три года покончила с собой).

Особенное негодование вызвало обвинение Дмитрия Лизогуба. Этот приговор возмутил даже одесскую прокуратуру: прокурор судебной палаты Евреинов ходатайствовал об отмене смертной казни. Но Тотлебен, который после вступления в должность в Одессе сразу же с особым рвением начал искоренение революционной крамолы, утвердил приговор.

Дмитрий Лизогуб среди революционеров имел репутацию человека идеальной нравственной красоты, «святого революции». Он был одним из учредителей «Земли и воли». Несколько лет вёл пропаганду среди крестьян и рабочих, сотрудничал в журнале «Вперёд!». Четырежды привлекался к дознаниям по делу о революционной пропаганде. Но убедившись в том, что мирная агитация ничего не меняет, с 1878 года выступал за переход от пропаганды к террору. Однако сделать ничего не успел. Тем не менее суд вынес Лизогубу смертный приговор. В назидание всем настоящим и будущим «меценатам революции». Дело в том, что Дмитрий Лизогуб – богатый черниговский помещик – отдал всё своё состояние на нужды революции.

Лизогуб провёл в тюрьме больше года. На процессе он как юрист выступил с блестящей защитной речью. Тем не менее, с самого начала было ясно, что результат предрешён заранее.

Лев Толстой, строго и последовательно осуждавший террор, был потрясён душевными качествами и самоотверженностью Дмитрия Лизогуба. Особенное впечатление произвело на Толстого самопожертвование Лизогуба, отдавшего все свои средства на дело борьбы за благо народа. Лизогуб стал прототипом героя его рассказа «Божеское и человеческое». Художественный образ почти полностью совпадает с характеристикой, которую дал Лизогубу в книге «Подпольная Россия» Степняк-Кравчинский.

Дмитрий Лизогуб: Что касается меня лично, то я не сожалею о своей участи; я знаю, что я погибаю, я знаю, сколько еще осталось моих товарищей, я знаю, что, несмотря на все преследования, число их увеличивается с каждым днём, наконец, я знаю, что самая правота дела говорит за его успех, – зная это, я спокойно жду конца и предпочитаю быть заживо погребённым, чем спокойно жить в коже грабителя и угнетателя.

Прости, несчастный мой народ,
Простите, верные друзья!
Мой час настал, палач уж ждёт.
Уже колышется петля!
Умру спокойно, твёрдо я,
С горячей верою в груди.
Что жизни светлая заря
Блеснёт народу впереди!
И если прежде не вполне
Тебе на пользу я служил, —
Прости, народ, теперь ты мне:
Тебя я искренне любил!
Прости... Прости... Петля уж жмёт,
В глазах темно и стынет кровь!..
Ура! Да здравствует народ.
Свобода, разум и любовь!