Остров Бахрейн и Ливия выглядели противоположными политическими полюсами арабского мира. Традиционная монархия и социалистическая «джамахирия». Король и полковник, не занимающий каких-либо формальных постов, кроме «лидера революции». Место базирования 5-го флота ВМС США и бывший советский сателлит, недавнее «государство-изгой», относимое Госдепартаментом к «поддерживающим терроризм». Что общего?

Как выяснилось, общего много. Обе страны считались оазисами стабильности в море революционного огня, полыхнувшего этой зимой. Две откровенные диктатуры, казалось, контролируют положение не в пример тунисцу Бен Али и даже египтянину Мубараку, заигравшимся в либерализм. Наконец, оба режима обладают нефтяными богатствами, которые позволяют откупаться от населения. 12 тысяч долларов ВВП, приходящиеся на среднестатистического ливийца, 34 тысячи на бахрейнца – это не египетские две с половиной и не тунисские девять-десять. Это, вообще-то, больше, чем в России.

На Бахрейне и в Ливии взорвалось почти одновременно. И в чём-то пожёстче, чем где-либо.

«Подлинная монархия» против короля

В бахрейнской столице Манаме уличные протесты начались 14 февраля. Демонстранты потребовали освободить политзаключённых и отправить в отставку правительство. Во главе которого четыре десятилетия, всю историю независимого Бахрейна, стоит Халифа аль-Халифа – дядя нынешнего монарха Хамада аль-Халифы. Поскольку король есть король, и на Востоке отношение к этому понятию более чем серьёзное, именно фигура «премьер-принца» фокусирует на себе ненависть бахрейнцев к режиму, заставляющему стоять на коленях с полными карманами.

Подданный династии аль-Халифа живёт безбедно, а часто и просто богато. Но вся его жизнь регламентирована правительством от имени короля. Где работать, сколько получать, с кем общаться, что читать – решать не ему. За этим бдительно следят чиновник и офицер. А чтобы не возникало соблазнов, «командные высоты» бахрейнской экономики, нефтедобыча и алюминиевый завод, принадлежат государству. Которое принадлежит семье аль-Халифа.

В этом государстве есть, правда, конституция. И даже парламент. Но это место ещё меньше предназначено для дискуссий, чем Государственная Дума РФ. Задача бахрейнского парламента – озвучивать указания короля и правительства. Избирается он без участия политических партий.

К этому остаётся добавить: аль-Халифа, чиновничество и офицерство – мусульмане-сунниты. Две трети подданных – мусульмане-шииты. Суннитов больше среди арабов, шииты преобладают в Иране. В социальном аспекте суннизм более консервативен и лоялен властям, шиизм динамичен, привержен культу борьбы и жертвы. И ещё одна специфичная бахрейнская деталь: около половины 800-тысячного населения здесь иранские нефтяники, приехавшие по трудовым контрактам и поражённые в правах.

Уличные протесты в Манаме начались в прошлый понедельник. Тысячи людей потребовали отставки обрыдшего премьера аль-Халифы, освобождения политзаключённых и свободных выборов в парламент. «Сделаем нашу монархию подлинно конституционной» – такой вполне умеренный лозунг доминировал на Жемчужной площади, где воздвигся палаточный лагерь. Безоружные мужчины и женщины привели туда даже детей. Король ведь не может напасть на свой верный народ, а премьера он поставит на место.

Удар королевского спецназа, последовавший ночью 17 февраля, отличался особой жестокостью. Погибли шесть человек, площадь была очищена. Такой жести со стороны властей не наблюдалось и в Египте. Тихое благостное королевство оказалось куда свирепее мубараковского режима.

Король Хамад ибн Иса аль-Халифа выступил по телевидению. Выразил сожаление, пообещал реформы. Наследному принцу Салману ибн Хамаду аль-Халифе поручен «общенациональный диалог». Принц объявил «день поминовения погибших» и вывел из Манамы войска. Люди снова вышли на Жемчужную площадь и разбили палаточный лагерь, празднуя первую победу.

Но теперь оппозиционное движение «Исламское согласие», объединяющее в основном шиитов, ужесточило позицию – все разговоры только после отставки правительства! Зазвучали выражения типа «насилие королевского режима». Однако лидер оппозиции Али Салман постоянно повторяет призывы не проливать кровь в ответ. И подчёркивает, что борьба ведётся за демократию, а не за исламскую республику в духе шиитского Ирана.

Революция против «лидера революции»

Ливийцы, в отличие от бахрейнцев, иллюзий не имели. Здесь кровопролитие с самого начала воспринималось как неминуемое. Репутация Муамара Каддафи исключала иные варианты.

Хосни Мубарак правил Египтом 29 лет. Зин аль-Абидин Бен Али правил Тунисом 23 года. Хамад ибн Иса аль-Халифа правит Бахрейном 12 лет. Муамар Каддафи диктаторствует над Ливией 41 год. Дольше, чем любой другой нынешний арабский раис.

Группировка Каддафи захватила власть, свергнув ливийского короля Идриса 1 сентября 1969 года. Она выступала под лозунгами насеровского типа (даже называлась «Движением свободных офицеров») – панарабский социализм, но поначалу с некоторым исламским уклоном. Каддафи быстро насадил тоталитарный режим «зелёной революции». Его политику характеризовали регулярные попытки межгосударственных объединений, то с Египтом, то с Сирией, но они всякий раз оканчивались провалом. Ни Анвар Садат, ни Хафез Асад не стремились заполучить над собой старшего брата при кобуре и с охраной девиц-«пантер».

В Советском Союзе переворот Каддафи поначалу восприняли настороженно и иногда даже называли «профашистским», поскольку такие режимы были склонны к сближению с маоцзэдуновским Китаем. Но по мере разрыва с Египтом для СССР возрастало значение Ливии. К концу 1970-х Каддафи уже однозначно рассматривался как союзник. В первой половине 1980-х «ливийские элементы поддержки» использовались в гражданской войне в соседнем Чаде на стороне просоветских сил, но были разгромлены и рассеяны по Сахаре правым движением Хиссена Хабре.

В 1977 году Каддафи решил «удивить мир», провозгласив переход к небывалой общественной системе. На месте Ливийской Арабской Республики появилось государство с непроизносимым без перекура названием – Социалистическая Народная Ливийская Арабская Джамахирия (СНЛАД). Система «джамахирии» – своеобразная реинкарнация ленинской концепции Советов как единых органов государственной власти, объединяющих в идеале всё население страны. Каддафистские отличие от ленинизма – в Ливии нет правящей партии. В прочем более-менее сходно: «народные конгрессы» (Советы) штампуют решения, спускаемые сверху, реальную власть осуществляют «народные секретариаты» (исполкомы), венчаемые генеральным секретариатом в Триполи. Во главе генерального секретариата стоит технократ Багдади Махмуди, высшая же власть принадлежит Муамару Каддафи – формально частному лицу, носящему титул «лидера ливийской революции».

Ещё одно сходство с ленинским образцом – упор на внешнеполитическую активность. Крупномасштабный нефтеэкспорт позволял не только содержать социальные программы, но и оставлял ресурсы для зарубежных авантюр. Правда, вместо «мировой пролетарской революции» Каддафи практиковал панарабские и панафриканские проекты, носясь с идеями объединений и направляя войска на интервенции. Отдельными направлениями джамахирийской международной политики были ядерная программа, организация и финансирование антизападных террористических структур. За взрыв дискотеки в Западном Берлине в 1986-м Каддафи получил от Рейгана мощную бомбардировку, за подрыв самолёта над Шотландией в 1988-м – жёсткие международные санкции. Неизвестно, сколько бы ещё длилась эта бодяга, но судьба Саддама Хусейна протрезвила Каддафи как никого другого. С 2004 года Ливия прекратила всякую террористическую активность и свернула все работы по созданию ядерного оружия, о чём Каддафи громогласно объявил, не стесняясь такой «Каноссы».

«Лидер ливийской революции» осудил тунисский народ за свержение Бен Али: «Они не найдут никого, лучшего, чем Зин». По поводу дальнейших событий предпочитал хмуро помалкивать, обращая внимание лишь на то, как спокойна Ливия, наслаждающаяся всеобщей справедливостью джамахирийского устройства. Рвануло на этой неделе – и опять-таки, как нигде.

«Каддафи и все члены его семьи должны уступить власть народным представителям и не препятствовать движению Ливии по пути либерализации и плюрализма, как это происходит в других странах под воздействием событий в Тунисе и Египте», – такое публичное воззвание подписали 213 ведущих общественных авторитетов страны (учёные, юристы, техники, отставные военные и дипломаты). Оно прозвучало 15 февраля. В тот же день начались уличные беспорядки в Бенгази – крупнейшем промышленном центре страны, где инженеры, техники и квалифицированные рабочие, сложный для любой идеологической диктатуры социальный элемент, и раньше создавали проблемы «лидеру революции». В полицию полетели «коктейли Молотова». В соседнем городе Эль-Байда началась стрельба на поражение.

В четверг и пятницу по всем крупным городам начались озверелые замесы. Сторонники Каддафи из «народных комитетов» сформировали вооружённые отряды и начали нападать на оппозиционные манифестации (в столице пошли организованные марши за «лидера»). Восставшие тоже не комплексовали – загорелись полицейские участки, появились импровизированные виселицы… В Эль-Байде режим фактически пал, город оказался в руках уличных повстанцев. Следом под их контроль перешёл Бенгази – фактически вторая столица, «ливийский Питер».

Как из-под земли возникла организованная оппозиция – правозащитный союз «Солидарность». Она попыталась, подобно бахрейнскому «Согласию», удержать восстание на рельсах мирного протеста. Но этого не удалось. В Бенгази вступили части элитной дивизии, открыв огонь из тяжёлого оружия, вплоть до ракетных установок. В ответ летят не только камни, повстанцы захватили городские казармы и арсеналы. Смертный бой за Бенгази не имеет аналога в нынешних арабских восстаниях. «Народно-социалистический» режим «джамахирии», как и следовало ожидать, оказался самым зверским во всём арабском мире. Можно представить, каков будет с ним расчёт. И не на восставших за то вина. Четыре десятка лет долгий срок, особенно если за него наступает быстрый ответ.

…В своё время кто только не посмеялся над идеей Джорджа Буша-младшего о «демократизации Большого Ближнего Востока». Дескать, последнее, что нужно арабам-мусульманам – это демократия. Теперь ясно: Буш ошибся в одном – арабы добиваются демократии сами, без американской (и вообще чьей-либо) помощи. Именно за демократию шли люди под пули в Манаме и идут в Бенгази. Которая прежде всего есть право каждого решать за себя, как ему жить.