Статья

ОТ МИХАИЛА ДО ГАВРИИЛА

13 июня 1918 года около часа ночи был похищен, а потом расстрелян последний русский царь. Михаил II. Из династии Романовых. Произошло это в Перми, куда он был выслан из Петрограда в марте 1918-го. Сделали это не чекисты и не по приказу Ленина. А рабочие Николай Жужгов, Андрей Марков, Иван Колпащиков и Василий Иванченко. Под руководством ещё одного рабочего - Гаврилы Мясникова.

За год до этого, в марте 1917 года во время Февральской революции царь Николай II отрёкся от престола, а заодно отрёк и наследника Алексея. Законно это было или нет - вопрос спорный. Но, раз уж так случилось, по акту о престолонаследии Павла I, «царём» закономерно стал следующий по старшинству царский брат лихой вояка Михаил.

Почему-то упорно утверждается, что он тоже отрёкся. Но это не совсем так. В так называемом «Акте сложения с себя верховной власти Вел. Кн. Михаилом Александровичем» говорится лишь о том, что он готов царствовать. Но при условии, «если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием, чрез представителей своих в Учредительном Собрании, установить образ правления и новые основные законы Государства Российского». А до тех пор передавал власть в руки Временного правительства, коему и призывал подчиняться. Как хорошо известно, Учредительное собрание было разогнано после первого же заседания.

Временное правительство отправило Михаила в Гатчину. Вроде бы как в ссылку, но весьма почётную. Большевики сразу после победы посадили его под домашний арест. Там же, в Гатчине. Но в связи с наступлением немцев на Петроград решили отослать его подальше. На Урал.

Михаил отправлялся туда, как в отпуск. Собрал объёмистый багаж - аптечку, библиотеку и свой «Роллс-Ройс». Прихватил заодно личного секретаря, камердинера и шофёра. С полным комфортом прибыл в Пермь. И сразу был заперт в одиночной камере местной тюрьмы. Без прислуги. Что очень его возмутило. В Петроград полетели возмущённые депеши с жалобами на бесчеловечное обращение. И, надо же, большевики пошли «царю» навстречу. Вскоре - по личному распоряжению председателя ПетроЧК Урицкого - гражданина Михаила Романова переселили на вольные хлеба в лучший местный отель «Королевские номера». Разумеется, с прислугой. И с разрешением свободно перемещаться по городу. Михаилу лишь вручили предписание ежедневно отмечаться в ЧК.

Это, конечно, тоже вызвало михаилово недовольство. Ведь ходить по театрам и кататься на «Роллс-Ройсе» приходилось не в любое время, когда захочется, а только после захода в присутствие. Очень утомительно - добираться до него нужно было не меньше пяти минут. В общем, пермская жизнь «помазанника» была не сахар. Но он всё-таки кое-как к ней приспособился. Сказывался казарменный и походный военный опыт.

Но тут возникли неприятности у большевиков. Восстание Чехословацкого корпуса. Наступление Отдельной Уральской армии. Короче, началась гражданская война. Да ещё и совсем неподалёку от Перми. Возникала вполне реальная угроза освобождения Михаила и провозглашения его лидером Белого движения. Это, конечно, было бы мощным идеологическим ходом.

Пока столичные большевики размышляли, как с этим быть, окончательное решение вопроса взял на себя рабочий крупнейшего в стране Мотовилиховского металлургического завода Ганька Мясников. К этому времени, правда, он уже был делегатом III съезда Советов, членом ВЦИК, председателем Мотовилихинского совета.

Родился Мясников в Украине, но уже в 16 лет перебрался в Мотовилиху. Работал на заводе, где и застала его Первая русская революция, в которую он сразу же ринулся с головой. Участвовал в боях, в экспроприациях оружия, сам занимался подпольным изготовлением оружия. Был известен даже среди своих как запредельный отморозок. Хотя партийная его кличка Гражданин, что вообще-то говорит о многом.

Несколько раз Ганька был арестован и сослан, несколько раз бежал. Последний раз схвачен царской охранкой в 1913-м, четыре года провёл в одиночке в Орловском централе. Вышел после Февральской революции, тут же рванул в Мотовилиху и сразу же активно включился в большевистскую борьбу. Когда стало ясно, что освобождение Михаила белыми - реальность, не стал дожидаться решения партии, взял этот вопрос в свои рабочие руки. Собрал надёжных товарищей с родного завода и быстро провернул операцию по ликвидации последнего «царя».

Это была та самая настоящая народная расправа, к которой призывал нарком юстиции РСФСР эсер-максималист Исаак Штейнберг. Он был уверен, что лишь государство не имеет право карать и миловать, это право народа. Во всяком случае, на первом этапе революции. Дабы на корню пресечь все попытки воссоздания тоталитаризма в любом виде - неограниченной царской власти, диктатуры «пролетариата», нацизма. Или даже его мягчайшей формы - авторитаризма.

Гавриил Мясников верил в это народное право. А также в то, что пролетарская революция делается во благо рабочих. И ни разу не отступил от это принципа ни на шаг. Безоговорочно поддержал «Рабочую оппозицию» Шляпникова, ввязался в дискуссию о профсоюзах. В 1920-м написал статью, в которой призывал «государственную власть заменять привычной деятельностью всех людей коммуны». Продвигал эту идею в разных формах, пока - в качестве мягкой репрессивной меры - не был отправлен в Петроград, под присмотр Зиновьева. Считалось, что этот мелкий питерский диктатор сможет управиться с бешенным Ганькой. Понятно, что Зиновьев не справился - именно в питерский период Мясников задумал создать новую партию, издал и распространил «Докладную записку», в которой разнёс самого Зиновьева и расплодившихся при нём «новых» коммунистов, хорошо умеющих только одно - угодить начальству.

Но смысл «Записки» в ином. Мясников был ярым сторонником синдикализма. Главная его мысль в том, что основа государства - это советы рабочих на заводах. Власть должна принадлежать этим советам. Кроме того, Мясников требовал свободы слова и печати для всех - от монархистов до анархистов.

Отвечать Мясникову взялся сам Ленин. Сначала убеждал, даже льстил, уговаривал. Разумеется, без толку. «Вместо того чтобы сказать открыто, что никаких свобод ни пролетариату, ни крестьянству он отдать не хочет, и объяснить, почему, нельзя, он пустился в политическую болтовню самого низкого свойства» - резюмировал, прочитав ленинский ответ, Мясников. И снова отправился в Мотовилиху. Поднимать рабочих на борьбу за свободу от «новых» коммунистов. К этому времени столичная «Рабочая оппозиция» и её лидер Шляпников уже сдались на милость победителя. Ленина.

А на мотовилихинском заводе началась стачка. Чуть ли не впервые в истории - не за материальный достаток, а за абстрактную ценность - свободу слова и печати. Забастовка была подавлена, но идеи Мясникова продолжали жить, обретая среди рабочих всё большую популярность.

Понятно, что единство партии нарушать нельзя, Мясникова из неё исключили. За «мясниковщину», то бишь антипартийную деятельность. В Мотовилихе рабочие массово стали сдавать партбилеты. Да что там рабочие! Партбилет сдал директор завода. Чуть ли половина времени XI съезда РКП(б) была посвящена Мясникову. Выступали Молотов, Троцкий. Была создана специальная комиссия. В неё вошли Дзержинский, Зиновьев, Киров, Сталин.

Мясникова арестовали. В Мотовилихе тут же вспыхнули рабочие волнения. Была даже создана новая, мясниковская, партия - Рабочая группа. Но было уже поздно: Мясникова этапировали в Москву. Дворянин Ленин посадил рабочего Мясникова, ехидно написал Ганька вождю мирового пролетариата. И начал голодовку. Через 11 дней его отпустили. Он тут же начал создание новой партии, подготовку всеобщей политической стачки. И снова был арестован. И выслан… в Германию. Правда ненадолго, через год вернули назад и засадили в тюрьму. Теперь надолго. До того момента, пока он не сбежал в 1929-м, выпрыгнув из арестантского вагона и переплыв Аракс. Через Турцию (четыре года в тюрьме) перебрался во Францию, где занялся разоблачением ВКП(б) в печати.

Вторую мировую войну Мясников провёл в концлагерях. В 1944-м был депортирован в СССР. Девять месяцев провёл в застенках НКВД. Не отказался от своих взглядов, никого не назвал, ничего не подписал. На открытый процесс его вывести не решились, расстреляли тайно.

А романовская династия, на Михаиле Александровиче прервалась. Окончательно и бесповоротно.

Ну в самом деле, не считать же русским царём какого-то Георгия Михайловича, дальнего родственника каких-то дальних родственников какого-то царского отпрыска? Этак каждый самозванец будет претендовать на мировое господство, ссылаясь на то, что его предок Адам.