Статья

«Средний русский интеллигент»

«Заведение для народных развлечений императора Николая II» в Александровском парке на Петроградской стороне. Проще – Народный дом. Освящён в 1900-м. А в 1912-м прирос «Зрительным залом и народной аудиторией имени его высочества принца А. П. Ольденбургского». Проще – Оперным залом. По тем временам самым крупным в Европе. Здесь проходили главные торжества, посвященные 300-летию дома Романовых.
Через двадцать лет театр сгорел, и на его месте выстроили другое здание, похожее, но в сталинском стиле. Сейчас в нём располагаются театр «Балтийский дом», Планетарий и Мюзик-Холл.

А 17 мая 1917-го в Оперном зале Народного дома открылся 1-й Всероссийский съезд крестьянских депутатов. Его вдохновителями и организаторами были правые эсеры Николай Авксентьев и Илья Фондаминский (Бунаков). Причём последнему ленинская «Искра» отводила в этом Съезде едва ли не главную роль.

Илья Фондаминский родился в богатой московской купеческой семье. По всему выходила ему роль представителя буржуазии, которая, как известно, «чем восточнее, тем подлее». Но вышло иначе. Его старшим братом был известный революционер-народоволец Матвей Фондаминский. Прошедший Акатуйскую и Карийскую каторгу. Раненный во время Якутской трагедии (бунт против издевательств над каторжными). Умерший в иркутской ссылке. Его кузенами были Абрам и Михаил Гоц. В общем, вполне себе подходящая революционная среда.

В Берлинском и Гейдельбергском университетах, где учился Фондаминский после гимназии, он познакомился с Николаем Авксентьевым и Владимиром Зензиновым. С этого момента он вступил на путь профессионального революционера. Организовался кружок социалистов-революционеров, они помогали собирать средства на эмигрантскую литературу и переправляли её в Россию. Прямиком из их берлинского кружка Пётр Карпович отправился в Петербург казнить министра Боголепова. После этого кружок решено было распустить и Фондаминский отправился на родину. Был арестован на границе и получил свой первый срок – полтора месяца в одиночке Дома предварительного заключения в Петербурге.

После этого Фондаминский женился и отправился изучать красоты Италии. Но в конце 1904-го вернулся и сразу же вошел в московский комитет ПСР. Наступил великий Девятьсот Пятый… Фондаминский, взявший псевдонимом фамилию московского бакалейщика Бунакова, ринулся в революцию. И проявил недюжинный талант народного трибуна. Его называли русским Лассалем, приглашали выступать в Курск, Тверь, Нижний Новгород и Вологду. Он был арестован, но вскоре восставший народ освободил его из Таганской тюрьмы.

Фондаминский горячо включился в Декабрьское вооружённое восстание. Передал всё приданное жены (родственницы чайного короля Высоцкого) в московский комитет ПСР. На закупку оружия. Все дни восстания он проводил в эсеровском штабе. После подавления отправился в Финляндию на первый съезд ПСР. Участвовал в подготовке Свеаборгского и Кронштадтского восстаний. Непосредственно бунтовал на броненосце «Память Азова» в Ревеле. Снова был арестован, но неожиданно оправдан судом в Петербурге. Снова бежал за границу.

Стал членом Заграничной делегации ПСР, состоял в комиссии, разоблачившей предателя Азефа. Близко сошёлся с Борисом Савинковым, был сторонником революционного террора против монархического режима. Курировал подготовку покушений группы Савинкова на Николая II, его ближайших родственников и министров. Но к 1910-му – под влиянием Мережковского и Гиппиус – от террора навсегда отказался. Вместе с Авксентьевым стал издавать и редактировать журнал «Почин», в котором настойчиво проводил антитеррористическую линию.

После Февральской революции ярый оборонец Фондаминский вернулся в Россию. И сразу же вошёл в Совет крестьянских депутатов. Был избран в исполнительный комитет Совета. Его доклад «О земле» на 1-м Съезде в Народном доме был напечатан в миллионах экземпляров.

Летом 1917-го Временное правительство отправило Фондаминского комиссаром на Черноморский флот. Выступал с чётких антибольшевистских позиций. И это ему припомнилось, когда он был избран депутатом Учредительного собрания от Черноморского флота. Во время единственного заседания Учредилки матрос-большевик, охранявший зал, едва не застрелил его.

Фондаминский не стал дожидаться, пока окрепнет большевистская власть. Бежал в Украину, стал учредителем Союза возрождения России. А в 1919-м Россию навсегда покинул. Обосновался в Париже. И там – видимо, снова под влиянием добрых друзей Мережковских – отошёл от практической борьбы. Точнее, решил, что эта борьба должна вестись исключительно в духовной плоскости. Практически на собственные средства он основал журнал «Современные записки». В нём он печатал, разумеется, Мережковского и Гиппиус. Но также и Ходасевича, Шестова, Набокова, Бунина, Маклакова, Милюкова, Федотова.

Кроме того, Фондаминский публиковал свои размышления о будущих путях России – уже совсем не с эсеровских, а с христианских, отчасти с федотовских позиций. При этом совершенно серьёзно утверждал: «Когда нас спросят, в чём оправдание вашего пребывания в эмиграции, мы покажем на томы "Современных записок"». Очень напоминает нынешнюю российскую эмиграцию, решающую – вот прямо сейчас, во время «спецоперации» – как им управлять прекрасной Россией будущего. Которую для них добудут то ли украинцы, то ли Макрон, то ли Байден.

Свои идеи духовного возрождения Фондаминский, разумеется, оплачивал из собственного кармана. Реально помогал бедствующим писателям, художникам, актёрам. Финансировал «Русский театр», литобъединение «Круг», устраивал вечера «Современных записок» с докладами Милюкова, Керенского, Жаботинского. Участвовал в деятельности «Православного дела» монахини матери Марии (поэтессы Елизаветы Кузьминой-Караваевой).

Вместе с ней, философом Фёдором Степуном и богословом Георгием Федотовым он начал издавать журнал «Новый Град». Он считал это главным своим делом. В этом журнале величайшие умы русской эмиграции предлагали свои идеи будущего человечества. Рассуждали о кризисе Европы, осуждали коммунизм и фашизм, противопоставляя им христианский гуманизм. Очень интересно, конечно. Но учить уму-разуму Европу, потерпев полный крах в России, как-то даже и неприлично. За 1931–1939 вышло четырнадцать номеров журнала.

А потом началась Вторая мировая война. Фандоминский успел покинуть Париж до нацистской оккупации. Мог уехать в США. Но вернулся назад. Как считала Тэффи, устыдился, «что поберёг себя» – его ближайшая подруга, мать Мария осталась в Париже, предоставила свой дом под базу участников Сопротивления, спасала от нацистов евреев. И отдала жизнь за это.

Сегодня «сбережение протеста» за рубежами необъятной считается чуть ли не подвигом. Но тогда на это смотрели иначе. Фандоминский мало что успел сделать в борьбе с нацизмом. 22 июня 1941-го его арестовали. Отправили в лагерь под Компьеном. Перед отправкой в Освенцим он принял православие. Отказался бежать, хотя возможность была. Он решил разделить участь других евреев и погиб в лагере 19 ноября 1942-го.

Было ли это правильно? Он мог издавать, уже в Нью-Йорке, «Новый Журнал», возрождённый редакцией «Современных записок». Мог дальше рассуждать о путях человечества в «Новом Граде». С чисто прагматической стороны пользы от было бы больше. Хотя бы лично для него. Но вот даже сегодня находятся в России люди, не думающие о прямых сиюминутных выгодах. Навальный, например, в тиши берлинского уединения мог бы вполне безопасно вести антикоррупционные расследования, выступать на Вильнюсском форуме, вести свою программу на канале «Навальный LIVE» и даже призывать соотечественников выходить по ночам на улицу с фонариками. Вместо этого вернулся в оккупированную Москву. На верную тюрьму, как Илья Фондаминский на верную смерть.

В 2004 году Илья Фондаминский канонизирован Константинопольской православной церковью. Он «жил нашей жизнью среднего русского интеллигента, не проповедовал, не учил, не юродствовал и был праведником» (Тэффи).