Ни одно современное общество не существует без внятной идеологии, принятой, хотя бы социально активной частью нации. Собственно, в странах с традиционной демократической системой управления или даже в тех, в которых прислушиваются к мнению народа, власть так или иначе, вынуждена информировать граждан (подданных) о своих краткосрочных и стратегических целях. В зависимости от того, насколько общество принимает эти цели, мы можем говорить об устойчивости власти либо об ее отчуждении от собственных граждан.

В свою очередь, эти цели берутся не из воздуха и даже не являются плодом "чистого разума" властной элиты. Они есть производная от концепции развития, которую предполагает власть. Сама эта концепция основывается на личном и коллективном опыте политической элиты, на ее морали и соответствующей ей оценке истории страны.

Граждане - люди, хоть сколько-нибудь задумывающиеся о своей жизни - хотят знать, в какой стране они будут жить через 10, 20, 50 лет, каков будет ее авторитет в мире, какая экономика будет обслуживать нужды общества и, наконец, какие нравственные идеалы будут доминировать в сознании граждан.

На первый взгляд кажется, что в современной России на уровне государственной пропаганды отсутствует цельная идеология, однако из действий властей вырисовывается определенная, довольно жесткая идеологическая конструкция, которую и пытаются осуществить.

Эта конструкция и, соответствующая ей концепция - первоначально представляется как некий идеологический "пылесос", вбирающий в себя с одинаковым усердием все прошлое страны и окрашивающий его в розово-ностальгические тона.

В сознание людей внедряется идея предпочтительности огромного, колоссального, гигантского, некоего большого дела, которое по плечу только "народу-богатырю". При этом, очевидно, что, по крайней мере, в советский период, большинство "достижений" было мало связано с интересами и чаяниями общества. Это были сугубо бюрократические "прожекты".

Итак, мы видим, что определенная идеология все же присутствует. Так что же это за идеология? Какой идеал общественного устройства нам предлагают, даже не заявляя о нем четко и публично? Давайте проанализируем лексику и весь стиль власти, имидж, который она стремится сформировать. В наше сознание целенаправленно и последовательно внедряется образ мощной и централизованной власти, опирающейся на силовые министерства, динамичной, относящейся к атрибутам представительной демократии, как к некоему досадному довеску или дани, которую приходиться платить за партнерство со странами с традиционным демократическим устройством.

Оглянувшись на своих соседей, мы видим, что есть два государства в той или иной степени прогрессирующие в рамках этой модели. Прежде всего, - это Китай, о сомнительных успехах которого так назойливо вещают "советские державники". Впрочем, теперь уже не только они, но и "либералы" из СПС. Депутат ГД Борис Немцов с обалделой улыбкой известил нас о том, что китайские коммунисты строят настоящий капитализм. Борис Ефимович ошибался, но ошибался добросовестно и вполне последовательно, в соответствии со своими материалистическими идеалами. Еще большее число наших пост-советских "политологов" мечтательно закатывают глазки, когда описывают кажущуюся мощь Китая. Некоторые договорились уже и до того, что наша многопартийность - ошибка: Вот мол, де китайские коммунисты, единолично правя страной, досыта накормили миллиард населения и построили мощную, экономически развитую державу.

В этих размышлениях присутствует целый ряд ошибок и неточностей. Например, в Китае отнюдь не однопартийная система, во всяком случае, официально (маленькие звездочки на флаге КНР, как раз и обозначают некоммунистические партии); экономическое развитие разных регионов и уровень жизни населения в различных провинциях крайне неравномерен; процент покидающих страну в поисках лучше доли значительно выше, чем у нас (не говоря уже о количестве); и, наконец, китайская Чечня - Тибет. Действительно, китайские коммунисты последние 20-25 лет практически не придерживаются коммунистических принципов и ориентации. Тогда, что же они строили и, по мнению наших СМИ, политологов и политиков, построили? А построили они мощное и агрессивное по самой своей сущности государство, которым руководит узкая группа, и мнение граждан никого не волнует. Государство, в котором интересы общества, как отдельного гражданина, так и целой группы, легко могут быть принесены в жертву интересам и принципам, объявленным государственными.

Таким образом, мы можем наблюдать китайский вариант этатизма. То, что нынешние власти КНР по инерции пользуются коммунистическими символами - не более чем форма.

У нашего южного соседа Турции этатизм - вообще официальная идеология, или, во всяком случае, была таковой в период образования Турецкой республики. Вообще, к нынешней Турции надо присмотреться внимательнее. На первый взгляд, история последних столетий этого государства чрезвычайно напоминает историю России. Однако, при ближайшем рассмотрении, напоминает как в кривом зеркале.

Действительно, весь XIX век Турция "экспериментировала" в рамках самого свирепого абсолютизма с сильными элементами азиатской деспотии и со всеми присущими подобного рода режимам характеристиками: коррупцией властей, апатией подданных, фанатическим насилием, направленным против меньшинств, экономической стагнацией и т.п. "прелестями". В 1909 году произошла младотурецкая революция, идеологи которой пытались модернизировать турецкую экономику, власть и общество на базе иных идейных ценностей. На вооружение была взята идея Великого Турана и идеология пантюркизма, предполагающая формирование единого государства всех тюркских, и даже шире, алтайских народов, во главе с Турцией. В период Первой мировой войны, в которой Османская империя участвовала на стороне Тройственного союза, пытаясь, в случае победы поживится за счет территорий России, политика младотурок потерпела сокрушительное поражение. От Османской империи откололись колоссальные территории, населенные не тюрками, халифат и султанат были ликвидированы и, по существу, стоял вопрос о полном исчезновении турецкого государства. В этих условиях офицеры младшего и среднего звена, патриотически-настроенные землевладельцы во главе с генералом Кемаль-пашой (членом одной из фракций младотурок) в небольшом малоазийском городе Анкаре сформировали Великое Национальное Собрание Турции.

Кемаль Ататюрк (фамилия переводится, как "отец турок") и его единомышленники официально объявили о том, что Турция становится светским государством, что все граждане уравниваются в правах и объявляются турками с одним языком - турецким (из которого в результате реформы были исключены арабские и персидские слова) и с одной официальной идеологией. Между прочим, тогда же в Турции появились и фамилии. Государство отделялось от церкви, точнее, от Ислама суннитского толка, было запрещено ношение фесок, а женщинам - паранджи. В конституцию было введено положение, действующее до сих пор, о том, что армия является надпартийным органом, имеющим законное право вмешиваться во внутреннюю политику страны в том случае, если политические партии угрожают целостности или самому существованию Турецкой республики. Эта политика позже была названа этатизмом (от французского etat - государство), а принцип этатизма включен в турецкую конституцию 1937 г. Государственническая идеология и соответствующая ей политика вначале привели к стабилизации ситуации, затем к стагнации, которая продолжалась до начала 60-ых годов прошлого века.

Можно ли считать, что этатизм сохранил Турцию от развала? Пожалуй, что и сохранил. Можно ли считать, что этатизм сделал Турецкую республику той довольно сильной региональной державой, каковой она кажется? Скорее, нет. На развитие ситуации в Турецкой республике действовало несколько внешних факторов и внутренних обстоятельств. Давайте поразмышляем:
Международные противники советской России вложили в Турцию значительные ресурсы, формируя из нее "южный бастион НАТО". Сейчас Советского Союза уже нет. Однако Турция нужна Штатам, как форпост против исламского Ирана и удобный плацдарм для нанесения ударов по Ираку.
Экономика Турции основана на легкой промышленности и туристическом бизнесе. При этом до 10 миллиардов долларов ежегодно в эти отрасли турецкой экономики вкладывают граждане СНГ. Другой промышленности практически нет. Хозяйственная жизнь подвержена периодическим кризисам, турецкая лира постоянно девальвируется.
Основу этой экономики заложили турецкие эмигранты, которые, выполняя самую не престижную работу в странах Западной Европы, отсылали часть заработанных средств родственникам, оставшимся в Турции. Причем эти деньги облагалась значительными налогами. По существу, турецкие гостарбайтеры превратились в крепостных государства, вынужденных платить ему своеобразный оброк. Кроме того, известны мнения авторитетных исследователей и СМИ, что некоторая часть современных экономических состояний Турции была основана, благодаря наркоторговле.
Районы, где процветает туризм и бизнес, т.е. средиземноморский фасад Турции, находятся в ином экономическом пространстве, нежели основная часть турецкого государства. В этом смысле турецкая ситуация несколько напоминает китайскую с ее колоссальным разрывом между открытыми экономическим зонами и остальными регионами.
Турецкое общество в культурном плане глубоко разобщено. Даже в экономически развитых районах, наряду с раскованным поведением турецкой молодежи, можно встретить людей традиционно исламской фундаменталистской, а порой и радикальной ориентации.
В результате войны, объявленной ВНСТ, значительные территории нынешней Турецкой республики, были "освобождены" от коренного христианского населения. Процесс этот в основном закончился в 1922 году. Однако с 1926 года турки уничтожают мусульманское курдское население, которое по разным подсчетам составляет от 20 до 33 процентов жителей турецкой республики. Цифры неточные, поскольку многие этнические курды страха ради вынуждены выдавать себя за турок. Необъявленная война идет все это время с переменным успехом и конца ей не видно. В 80-ые годы, например, результатом партизанских действий курдов явился срыв энергетического проекта - строительства гидрокаскада в восточных районах Турции, который должен был дать толчок экономическому развитию этого отсталого региона. Сейчас под ударом находится еще более амбициозный экономический проект - строительство нефтепровода Баку - Джейхан.
Исламисты периодически одерживают победу на выборах в ВНСТ, а военные и исполнительная власть, опираясь на конституцию, распускают парламент и запрещают исламистские партии.

Таким образом, мы видим, что турецкого экономического чуда не случилось. Несмотря на серьезную внешнюю поддержку и иные благоприятные факторы. Турецкий этатизм привел к стагнации и, не решив по существу ни одной животрепещущей проблемы страны, поставил ее на грань перманентного кризиса.

Уже говорилось, что по ряду параметров можно сделать вывод: власти России также пытаются осуществить доктрину этатизма. Добавим, что у власти есть, судя по некоторым обстоятельствам, запасной вариант идеологии, чрезвычайно напоминающий этатизм. Имеется в виду, вынутое из дедушкиного сундука, евразийство.

В наше время евразийский проект инспирировался несколькими группами. Наиболее сильной и умеренной группой влияния были те, кто опирался на программу президента Казахстана Н. Назарбаева. Не стоит сейчас акцентироваться на его предложениях, поскольку они были проигнорированы, как предыдущим руководством Российской Федерации, так и нынешним.

Еще одна версия - мене мощная и чуть более радикальная была предложена А-В. Ниязовым, ныне депутатом Государственной Думы. Эта модель предполагала единение всех народов и конфессий России на базе общности истории и синтеза культур и, в значительной степени, опиралась на конфессиональную составляющую. Т.е. речь шла о некой особой близости Православия и умеренного российского Ислама. Можно было бы более подробно рассмотреть идеи, предлагаемые Ниязовым, однако его попытка преобразовать движение "Рефах" в Евразийскую партию России не была поддержана властями. Первоначально партии даже было отказано в регистрации.

На этом фоне особое значение приобретает ускоренная регистрация Минюстом РФ партии "Евразия", возглавляемой А. Дугиным, который тем самым преобразовал в партию одноименное движение. Дугин является одним из идеологов наиболее радикального варианта евразийского проекта, исповедующим последовательно анти-западническую позицию. Дугин и в еще большей степени своеобразный генератор идей этого направления Г. Джемаль откровенно пропагандировали свою доктрину в журналах "Элементы", "Милый ангел", а позже на вэб-сайте "Арктогея". Идеи, проповедуемые этими изданиями, в значительной степени скомпилированы у западных новых правых, сторонников, так называемой консервативной революции. Отсюда рассуждения о Евразии как о некой "срединной земле", "сердцевинной" территории. По Дугину континентальное единство, вобравшее в себя самые лучшие человеческие качества, имманентно противостоит "народам моря", воплощающим все порочное и греховное. Отсюда вытекает противостояние евразийцев и атлантистов.

Другим "китом", на котором стоит партия "Евразия", является некая субкультура, практическое взаимопроникновение и духовный синтез российского Ислама и Православия, тотальная идентичность их интересов. Эту идею активно пропагандирует Гейдар Джемаль. Однако он, судя по его же высказываниям, является последовательным пантюркистом, и неоднократно выступал, как откровенный проводник радикального Ислама.

Исходя из вышеизложенного, представляется весьма странным, что из трех возможных вариантов осуществления евразийской политической модели, административную поддержку получил наиболее радикальный и одиозный. Напомним, что это выражается не только в регистрации партии "Евразия" прежде и скорее, чем ЕПР Ниязова, но еще и в последовательной и упорной "раскрутке" А. Дугина в СМИ.

Очевидно, что идеология, предлагаемая Дугиным и Джемалем, помимо прочего, находится в явном противоречии с той внешней политикой, которую декларирует власть. Тем не менее, поддержка на лицо. Ее можно объяснить единственно только тем, что именно этот вариант евразийской идеологии наиболее последовательно отрицает демократические институты, полноценное народное представительство и, вообще права человека, одновременно гипертрафируя роль государства и исполнительной власти. Соответственно, и в данном случае мы видим некое прикрытие для осуществления все того же этатистского проекта.

Не будучи анархистом, я, естественно, нисколько не умоляю роль государства в стабильном и поступательном развитии общества. Однако, в истории России государство никогда не сакрализировалось как институт, а власть и ее конкретный носитель не воспринимались иначе, как служители в осуществлении некой сверх-ценной идеи. Возможно, власти на практике "не дотягивали" до высоты идеи, а сама идея мало соотносилась с объективным благом народа, но стремление получить поддержку народа присутствовало всегда. Поэтому мне представляется, что идея этатизма в чистом виде, т.е. без апелляции к более высокой идее, основывающейся на нравственном фундаменте, не может получить поддержки сколько-нибудь значительного большинства российской нации.

А что же остальные партии, вернее те политизированные группы, которые считают себя партиями. Те, которые, поддерживая исполнительную власть, тем ни менее выказывают пренебрежение "партии власти" и объявляют себя по ряду проблем конструктивной оппозицией? Союз правых сил и "Яблоко" начертали на своих знаменах либеральные и социально-либеральные ценности. Действительно, в экономических вопросах они декларируют либерализм. Хотя, когда их влияние на исполнительную власть было достаточно велико, и когда они, во всяком случае, ДВР (предтеча СПС), формулировали экономическую политику государства, была создана система олигархического и криминального предпринимательства, ближайший аналог которого на Западе политкорректно характеризуется как "кумовской" или "приятельский" капитализм. Т.е. даже свободного рынка в России их стараниями не возникло. Отечественные "либералы" помогли наиболее "продвинутым" слоям советской парт-хозноменклатуры приватизировать госсобственность. Собственно, задача состояла в осуществлении более или менее безболезненного и легитимного перехода от права распоряжения и пользования собственностью государства (никакой общенародной собственности в СССР, вопреки декларациям, и не было) к наследственному и абсолютному праву на собственность. С этой задачей младореформаторы блестяще справились, обеспечив, между прочим, и себе малую толику госимущества. Но, по справедливости, это все, на что они могли рассчитывать. После решения этой, сугубо локальной задачи, они в политическом плане перестали представлять какой-либо интерес для истинных властей страны. Их политическое представительство - не более чем думская "крыша" для гарантии интересов одной-двух "естественных монополий". Все остальное, исходящее от них - демократия, либерализм, права человека - даже не проекты их программ, а лозунги, позволяющие мобилизовать электорат в период выборов и сохранить упомянутую "крышу" в Федеральном Собрании.

Ничего иного от либеральных комсомольцев ожидать наверно и не стоило. Прежде всего, потому, что люди, называющиеся у нас либералами, являются по воспитанию и менталитету такими же материалистами, как и их старшие товарищи из бывшей КПСС. Они просто заменили рассуждения о правах и интересах коллектива и ответственности советско-подданных перед государством корпоративными правами и социал-дарвинистской сугубо индивидуалистической этикой. Во всяком случае, понимания сакрального смысла прав и свобод человека, характерного для отцов-основателей либеральной доктрины, у наших "либералов" нет и быть не может. Поэтому их модель развития общества, мало того, что скрывается от большинства, но и не может быть принята обществом.

Следовательно, они как были, так и остаются экономической обслугой властной и хозяйственной элиты. В их среде обычны рассуждения, и даже сетования на якобы неспособность современных россиян к "цивилизованным" капиталистическим отношениям и их нелюбовь к свободе. Между прочим, отсюда их демонстративное пренебрежение патриотической риторикой, а главное - патриотическими принципами, как явное выражение скрытого недовольства результатами выборов. Им стоило бы задуматься, что иного народа не будет и, прежде всего, необходимо понять российскую нацию и ее интересы, стремясь соответствовать ей и постепенно корректировать ситуацию, не ломая менталитет народа.Непонимание и неуважение интересов и чаяний граждан, попытка манипуляции ими в целях, пригодных для властной элиты, есть еще одна ипостась все того же этатизма.

Если наиболее хитрое и циничное крыло элиты КПСС вместе с приватизацией имущества страны "приватизировали" идеи демократии и либерализма, то догматические слои той же элиты оприходовали понятия державности и патриотизма.

Однако стоит помнить, что речь идет о советских державности и патриотизме. Эти люди смотрят назад, причем, естественно, что чем более они радикальные патриоты, чем больше они говорят о справедливости и коллективизме, тем более ретроспективны их предпочтения, вплоть до Сталина. Полноценный гражданин для них - хорошо пригнанный винтик, удобный для манипуляций со стороны властных лит. То есть и это - этатизм, причем в наиболее дикой и твердолобой форме. Неслучайно, некоторые символы советской державности берутся на вооружение нынешней властью.

Россияне и, в первую очередь, основа российской политической нации - этнические русские - не турки и не китайцы, не англичане и французы. В России большинство населения - индоевропейцы. Россия более 1000 лет тому назад осознанно выбрала христианство. Русские, в отличии от турок - автохтоны. Каким бы специфическим не было бы сейчас русское христианство и какие бы трудности не испытывала Русская Православная Церковь за тысячелетие своей истории, а особенно в годы правления коммунистов, русский народ воспринял христианские нравственные основы. Смело можно утверждать, что Православие внесло огромную лепту в генезис и развитие русского субэтноса и российской нации, особенно в духовном, культурном и психологическом аспектах. Оставляя за рамками данной работы множество иных соображений, мы обязаны зафиксировать то, что является основой православной социальной идеи: свобода воли человека, а, следовательно, его персональная ответственность за принятое решение и нравственный императив - милосердие и справедливость.

Смена идеологий правящими слоями Российской империи - СССР - Российской Федерации, евроазиатское территориальное расположение страны, сама колоссальность этой территории, полиэтничность и поликонфессиональность населения России, конечно, позволяет провести некоторые параллели с Китаем и, особенно, с Турцией. Но историю делает не география, месторасположение, климат или политические симпатии элит. Историю делает народ. Хотя, безусловно, в его менталитете отражены все выше обозначенные аспекты, но нравственный выбор всегда диктуется доминирующим психологическим и духовным типом и выражает стремление к определенному идеалу.

Здесь я хотел бы сделать ремарку. Очевидно, что в России XV-XVI веков не было демократии в современном понимании и, более того, - тех прав и свобод, которыми обладали жители, например, Великобритании. Институты гражданского представительства, как и повсюду в то время, формировались из благородных сословий, однако даже тогда велико было значение народного мнения. Европейское понимание гражданственности крайне грубо и непоследовательно стало внедряться в сознание людей, начиная с Петра Великого. Важно заметить, что оно не противоречило нравственным чувствам и достоинству православных людей. Разумеется, мы помним и о притеснениях Церкви, секвестре церковного имущества и монастырских земель, а, главное, об упразднении патриаршества, но все же в некоторых аспектах государство не мешало Церкви воспитывать нацию. В частности, государство не пыталось влиять на догмы Православия. Поэтому мы можем утверждать, что Православная Церковь России была все же свободна в фундаментальных основах своей деятельности.

Так или иначе, к началу ХХ века сложился вполне определенный нравственный и общественный тип русского человека, ориентированного на справедливость, совестливость, милосердие, на то, что мнение народа не может не учитываться. Некоторые исследователи считают, что Церковь, как общественный институт, обанкротилась, и это позволило большевикам достаточно быстро укрепить свою власть и провозгласить господство воинствующего атеизма. Я не могу с этим согласиться, поскольку, во-первых, сейчас мы уже знаем о массовом сопротивлении закрытию храмов, преследованию клира и верующих, разграблению церковного имущества. Во-вторых, и это главное - коммунистическая идея оттого и прижилась в России, и даже некоторое время поддерживалась частью населения, что являлась сатанинской пародией на христианство. Не я первый замечу, что добродетели, проповедуемые большевистскими агитаторами: воздержание, скромность, солидарность с социально слабыми слоями населения, справедливость, стремление помочь ближнему, мало чем отличаются от христианских. Однако тот смысл, который вкладывали большевики в эти понятия, а, главное, цель, поставленная ими, отрицают христианство. Ненадолго эта подмена удалась, но, когда народ разобрался во лжи, духовное поражение коммунизма стало неминуемо. Оно и явилось предтечей системного краха в 1991 году. Таким образом, мы не можем говорить о поражении Церкви и о том, что православная мораль перестала действовать, как воспитательный и социальный фактор.

Я был вынужден уделить так много внимания доминирующему элементу в русском архетипе, поскольку проекты развития страны, предлагаемые властью и "раскрученными" политическими группами, могут быть удачны, если они находятся в резонансе с предпочтениями нации.

Кстати, я, разумеется, не сторонник единой идеологии, исповедуемый всем народом. Однако, очевидно, что общество имеет некий идеал, некое архетипическое представление о том, каким ему должно быть. Если у американцев это, так называемая американская мечта, у немцев - порядок, у французов - представление о Прекрасной Франции, то у русских - это идея правды и соборности и мечта о Святой Руси. И в этом смысле сугубо этатистский проект, который исподволь проталкивают власти предержащие, не соответствует чаяниям большинства нации.

Всякая политическая группа, предполагающая реальное участие нации во власти, не может не любить и уважать сограждан. То есть истинный демократ не может не быть патриотом. Следовательно, он обязан учитывать доминирующий архетип. Индивидуализму, который, между прочим, атомизируя людей, делает их легкой добычей для политических манипуляторов, нужно противопоставить персонализм и христианскую ответственность, бездумному коллективизму - солидарность, соборность и здоровый патриотизм, подразумевающий понимание не эфемерных, а содержательных интересов общества и государства. Если мы хотим чтобы нас уважали, чтобы с интересами России считались за рубежом, мы сами должны научиться уважать личность и интересы своих сограждан. Миру нужна сильная, свободная и богатая Россия. Россия, в которой возобладает этатистская модель развития, будет использована сильными мира сего только в своих интересах и в качестве инструмента для достижения локальных задач.

22.12.2002 г.