Народно-Трудовой Союз российских солидаристов, согласно своему Уставу, "стремится к коренному преобразованию общественно-политического строя в нашей стране. К превращению России в правовое государство, где власть служит обществу, а не командует им; где основа экономики - рыночное хозяйство при существовании честной и всех других форм собственности; где социальная справедливость основана на принципе солидарности, где свобода политической деятельности обеспечена как для всего общества, так и для каждого гражданина; где пресекаются любые посягательства на духовную свободу человека".

Рассмотрим, прежде всего, что стоит за именем НТС. Прилагательное "Народно-трудовой" определяет то государственное устройство, к которому НТС стремится: народно-трудовой строй.

Народный строй - это строй, служащий не отдельному классу, сословию, национальности или партии, а всему народу. В "период застоя" КПСС тоже заговорила об "общенародном государстве" - через 35 лет после того, как этот термин выдвинул НТС. Но эти слова были пустыми. Мы же ставим ударение на гарантиях народоправства. В "Пути к будущей России" перечислены следующие пять:

• в обществе должно быть множество источников инициативы, для чего необходима свобода слова, свобода создания общественных объединений, свобода выборов на всех уровнях законодательной власти, свобода предпринимательства;
• люди сами должны решать, голосуя рублем, свободно договариваясь о ценах, что им требуется от народного хозяйства и в каком количестве;
• власть должна быть рассредоточенной, суд и контрольные органы должны быть полностью независимы от органов управительных;
• во внешней политике государство должно отстаивать интересы своей страны, а не "мирового социализма";
• государство должно признавать существование духовных ценностей, стоящих выше него, и необходимость авторитетной Церкви, независимой от светской власти.

При народном строе никто в обществе не должен быть унижен, никто не должен быть привилегирован. Над всеми должен быть один закон. Но социальная справедливость вовсе не значит, что всем должно быть одинаково плохо. В обществе, к которому мы стремимся, социальная справедливость значит не равенство результатов, а равенство исходных возможностей каждого человека и его оценку по труду.

Труд - тоже понятие, скомпрометированное советской властью. Тем не менее, труд создает те блага, без которых невозможна жизнь общества. Совместный труд объединяет людей, служит основой для солидарности в обществе. Творческим, производительным, качественным труд будет только тогда, когда он свободен и когда человек уверен, что плоды его труда никто у него не отнимет, что они останутся его собственностью. Собственность дает человеку материальную независимость и этим обеспечивает его свободу. В будущей России общественное положение каждого должно определяться не партийной принадлежностью, богатством или происхождением, а тем трудом, который он вносит в общенародное дело. Именно трудом, а не работой; работать может и машина, трудиться же - только человек. Он вкладывает в труд не только энергию своих мускулов, но и талант, воображение, любовь к своему делу и стремление быть полезным другим.

Итак, Народно-Трудовой Союз стоит за народоправство и за свободный труд. Теперь надо определить слово Союз. Это не только политическая партия или o6ъединение единомышленников. В любой союз входят для совместного дела. Так и в наш Союз входят не просто потому, что разделяют нашу политическую программу, и уж во всяком случае не потому, что видят в этом для себя личную выгоду, а для деятельного служения России.

Название организации несколько раз менялось, но постоянным в нем оставалось слово Союз; этим словом всегда обозначали свою организацию члены Союза - "союзники" - в разговорах между собой. Союз требует от каждого своего члена постоянных усилий и жертв. В этих условиях необходимо братское отношение членов организации друг к другу. Поэтому в Союз нельзя просто "записаться", как в любую политическую партию: вступление в Союз надо оправдать своими делами, своей инициативой, своим нравственным обликом. Нельзя говорить о духовном возрождении России, продолжая действовать, как персонаж из советского прошлого. Об идее судят по ее носителям.

В название Союза входят слова "российских солидаристов". Что значит российских? Почему не русских? В нашей стране более 100 национальностей, больших и малых, расселенных и вместе и вперемежку. Мы связаны общим географическим пространством, культурно-историческим прошлым, хозяйственными узами и общей виной соучастия в преступлениях советского времени. Сейчас поздно считать, кто какой вклад сделал на стороне большевиков, а кто против. Все участвовали, и все проиграли. Стали мы от этого советскими? Нет! Мы - россияне!

Российское направление НТС - не "великорусский шовинизм". НТС всегда отвергал шовинизм. Но отвергал он и мысль, что каждая из сотни наших национальностей должна образовать собственное государство. Это утопия. Демократические многонациональные государства существуют, от маленькой Швейцарии до огромной Канады. Будет таким государством и Россия. НТС не предрешает ни его границ, ни деталей его федеративного устройства: это решат сами народы. Некоторые из них - русские, украинцы, белорусы - связаны более тесными узами, другие стоят поодаль. Важно, чтобы Россия стала свободным сообществом тех народов, которые пожелают жить в общем государстве. Пусть оно объединит лишь несколько народов из 100. Все равно оно должно быть российским, а не русским: в его законах и духе должно быть заложено признание его многонациональности и самобытности каждого народа.

Наконец, о слове "солидаристы" в названии Союза. Солидарность - это взаимная поддержка, взаимосвязанность, соборность. Солидаризм - это учение об обществе, утверждающее солидарность разных его частей. Солидаризм противостоит тоталитарным учениям классовой или расовой борьбы. В центре его стоит человеческая личность: она может быть только целью, никак не средством. Но в противоположность индивидуализму и либерализму, солидаризм подчеркивает факт, что личность существует не сама по себе: своими знаниями, своей культурой, своей рукотворной средой человек обязан другим людям. Человеческое "я" нельзя отделить от "мы". Сознание общего "мы" - основа каждого сообщества. Неизбежные в нем конфликты надо решать не стремлением одной стороны подавить другую, а нахождением общих для обеих сторон ценностей и соподчинением столкнувшихся интересов этим ценностям. Солидаризм прежде всего образ действия: искать в людях то, что их объединяет, а не то, что их разъединяет.

В условиях распада тоталитарного режима, когда рушится принудительно созданное единство и на поверхность выходят самые разные антагонизмы, когда люди друг на друга озлоблены и друг другу не доверяют, особенно важен поиск путей добровольного объединения, совместных целей и интересов.

Истоки российского солидаризма восходят к Хомякову и понятию соборности, укорененному в православном вероучении. Потом это направление развивали Владимир Соловьев и авторы сборника "Вехи", а по-своему, Петр Кропоткин и некоторые народники. В русскую политическую литературу слово солидаризм ввел юрист Г.К. Гинс. Он предложил в 1920-х годах солидаристическую систему права и теорию государства как служебного инструмента, подобного светофору, регулирующему уличное движение.

В мировой мысли провозвестником солидаризма был еще Менений Агриппа в древнем Риме, сказавший притчу о частях тела, которым не следует враждовать между собой. Термин "солидаризм" впервые употребил Пьер Леру в 1840-х годах во Франции. Там же это учение развили юрист Леон Буржуа, социолог Эмиль Дюркгейм и другие. Положения западного солидаризма как христианского учения разработали немецкие мыслители, в том числе Генрих Пеш и Освальд Нелль-Бройнинг. Их идея "социально-ответственного рыночного хозяйства" легла в основу многих европейских политических партий: французских центристов, австрийской Народной партии, христианских демократов в Германии, Италии и Бельгии. На той же почве христианского социального учения, в его католическом преломлении, выросла с 1977 года и польская "Солидарность".

В название НТС слова "российских солидаристов" вошли в 1946 году. В документах Союза понятие "солидаризм" появляется с 1935 года. Оно сложилось на основе русской общественной и философской мысли зарубежья, работ таких ее представителей, как Бердяев, Билимович, Вышеславцев, Георгиевский, Гинс, И.А. Ильин, Лосский, Левицкий, Сорокин, Тимашев, Федотов, Франк. Их влияние расширило мировоззренческий охват солидаризма. В него вошла развитая Максом Шеллером философия личности, персонализм. Благодаря этому русский солидаризм рассматривает глубже и всестороннее, чем западный, вопросы свободы человека и его творчества.

Все эти идеи зрели постепенно. Основатели Союза были объединены любовью к России, верой в ее будущее и решительным отрицанием всего, на чем зиждилась ленинско-сталинская диктатура. Свое мировоззрение они в начале 1930-х годов выражали словами "Идеализм, национализм, активизм". "Идеализм" впоследствии вел к идеал-реалистическому мировоззрению, к солидаризму и персонализму. "Национализм" НТС (сегодня бы, вероятно, сказали патриотизм) всегда был основан на культуре, а не на расе; он был российским, а не русским. "Активизм" воплощал евангельские слова: "Вера без дел мертва" (Иаков, 2:20).

Итак, из названия НТС можно увидеть, что это - союз активно действующих единомышленников, стоящих за многонациональную Россию, за народоправство и свободный труд, сторонников идеи общественной солидарности, укорененной в Христианском миропонимании. В сегодняшнем политическом спектре НТС - одна из тех сил, которые не противопоставляют, а сочетают идеи национального возрождения России и правовой демократии.

В империи, заложенной Петром Великим, и одновременно в наследии казачьей вольницы видели "источник вдохновенья" не одни основатели НТС; сам Пушкин слыл "певцом империи и свободы". Трагическим образом слиянию этих двух начал не дано было осуществиться: после революции марксистские историки принялись очернять наше прошлое; им стали вторить на Западе. Сегодня, после 73 страшных лет, многим у нас в стране, наоборот, хочется дореволюционное прошлое обелить. Чтобы трезво и ответственно строить новую Россию, мы не можем впадать ни в ту, ни в другую крайность.

Наша история оставила нам богатейшее наследство: духовный взлет православия, великолепие его храмов, мужество наших воинов и землепроходцев, самоуправление крестьянского мира и казачества. Великие реформы Александра II, блестящий расцвет культуры, науки и народного хозяйства в период Думской монархии. Все это надо познавать и ценить, сознавая, однако, что не все было лучезарно и безмятежно в нашем царстве: самодержавие противилось ходу истории, реформы 1861-64 и 1905-07 годов запоздали на добрых 50 лет, не были закончены и искажались контрреформами; самостоятельность Церкви так и не была допущена царским правительством: в непроизводительном общинном владении накануне революции все еще была половина пахотной земли; крестьяне лишь в 1906 году получили гражданское равноправие; интеллигенция лишь накануне войны стала выходить из замкнутого доктринерства, вековой разрыв между "господами" и "народом" лишь начинал преодолеваться.

Эти болезни шли на убыль, их могло вылечить время; но разразилась мировая война, и времени нам отпущено не было. Произошел катастрофический обвал нашей культуры и государственности, порвалась историческая ткань. Есть нити этой ткани, которые нам жизненно необходимо восстанавливать: традиции земства, в которых зрело наше гражданское общество; традиции независимого суда 1864-80 годов; традиции российской кооперации, основанные на взаимопомощи, а не на стяжательстве; принципы земельной реформы Столыпина; традиции нашей науки и высшей школы; лучшие традиции российской армии. Но есть и традиции, от которых нам необходимо избавиться, в их числе наследие самодержавного крыла бюрократии и отрешенной от дела части интеллигенции.

Именно так, "в твердом согласовании с преемственностью исторического развития России, с ясным учетом как достоинств и заслуг, так и ошибок и недостатков прошлого" видели возрождение России 14 представителей "организаций национально мыслящей молодежи" российского Зарубежья из Югославии, Франции, Болгарии, Чехословакии и Голландии, собравшись 1 июля 1930 года в Белграде, чтобы основать Национальный Союз Русской Молодежи. В него вскоре вошли отделы в Польше, Бельгии, на Дальнем Востоке и группы в Прибалтике. Был принят Устав, учрежден Совет Союза и его Исполнительное Бюро. Это было началом НТС.

В течение целого века, от декабристов до отречения Николая II, Россию терзал конфликт между "правыми" и "левыми", "властью" и "обществом". Всеобщее ликование весны 1917 года было радостью освобождения от этого конфликта: на какой-то исторический миг общество слилось с государством. Сторонники самодержавия исчезли как политическая сила. Казалось, что в стране восторжествовало демократическое согласие.

Его разрушило июльское восстание большевиков. Демократическим силам дано было увидеть, что существует опасность "слева". Августовское выступление генерала Корнилова могло сплотить против этой опасности сторонников правового строя как в патриотических, так и в демократических кругах. Но шанс этот был упущен. Наоборот, возродился страх перед мифической опасностью "справа". Большевикам все простили и дали возможность, под предлогом борьбы с "корниловщиной", подготовить захват власти.

Привычка судить людей по ярлыкам, нежелание разглядеть тоталитаристов в среде собственных "левых" собратьев и сплотиться вокруг генерала из народа лишь потому, что он генерал (не в пример французам, поддержавшим в 1917-18 годах премьера Клемансо, который подавил местных большевиков) - открыла ворота Ленину. Более того, прощение, данное большевикам "левыми" сторонниками правового строя, заставило сторонников правового строя "справа" повернуться не только против большевизма, но и против демократии. "Позорнейшей из всех российских властей" будет потом названо Временное правительство, которое в октябре 1917 года было мало кому охота защищать - революция выродилась в говорильню нескончаемых митингов и бегство с фронта.

Крушение недолгого "морально-политического единства" способствовало поражению Белого движения, и вопрос "кто виноват?" был увезен эмиграцией за границу, где вызвал 35 лет бесплодных пререканий и психологию пессимистического антикоммунизма: "Все равно ничего не сделаешь". Выбор был прост: замкнутый круг "Зарубежной Руси" или ассимиляция среди иностранцев.

Деятельную часть молодежи, сохранившую верность России, такой выбор не устраивал. "Ждать нечего. От эмигрантской пустоты, безволия и лицемерия, от обывательского прозябания, от бесплодных споров, от позорного равнодушия к основному вопросу нашего национального бытия - мы зовем к борьбе за Россию!" (Газета "За Россию", май 1934). От старшего поколения, разделенного на "правых" и "левых", надо было отгородиться: второй съезд НТС (тогда еще НСНП - Национальный Союз Нового Поколения) в 1931 году ввел возрастное ограничение - принимать в Союз только родившихся после 1895 года. "Молодежь отвечает за Россию! Мы Не справа, Не слева, мы - впереди!"

Сегодня, когда новый спор между правыми и левыми грозит продлить агонию ленинцев, а в НТС снова вступает новое поколение, такая позиция не менее актуальна, чем 60 лет тому назад.

Нельзя сказать, что старшее поколение эмиграции вовсе не видело конца коммунизма. Оно видело две возможности. "Левые" делали ставку на эволюцию власти {по примеру французской революций - должен же когда-то настать Термидор). "Правые" ставили на возобновление иностранной интервенции и на "весенний поход". Ни та, ни другая ставка не требовала действий, а только ожидания. Тем временем можно было заниматься чем-то для России полезным: создавать культурные ценности, сохранять свою Церковь, свой язык, передавать своим детям любовь к России. Что очень многие и делали.

Но активисты "нового поколения" ни первую, ни вторую ставку не принимали. Они в них видели продолжение того "постыдного безволия" и "духовного кризиса", которые допустили Ленина к власти. Они считали (и эта тема настойчиво звучит во всей литературе НТС на притяжении 35 лет, пока было с кем спорить), что Россия может добиться освобождения лишь собственными силами, что не дадут нам его ни правящая партия, ни иностранная интервенция. Поэтому на втором съезде Союза в декабре 1931 года было решено идти против течения и сделать ставку на Национальную Революцию. Ту самую, которая происходит сегодня.

Такое решение подсказывало время. Индустриализация и коллективизация были последними революционными актами коммунистической власти. После XVI съезда ВКП(б) власть стала охранительной, а не революционной. В стране произошли такие коренные перемены, что говорить о каком-либо возврате к прошлому, о реставрации стало бессмысленным. Нет, не контрреволюция, а новая революция: "Мы не назад, мы - вперед!"

Успешному политическому действию предшествует идея. Новая революция требует новой идеи, которая будет противопоставлена коммунизму: идея России, вне Интернационала, но притом идея, не лишенная социального содержания. Такой подход вытекал из следующего анализа причин поражения белых в Гражданской войне: Большевизм, как явление политическое, можно преодолеть лишь путем идейно-политической работы с массами - так считали в период Гражданской войны меньшевики и правые эсэры. В первой половине 1918 года они победили на выборах в местные советы в 18 из 30 губернских городов, в которых тогда существовала "советская" власть. Но они отказывались применять силу к своим "братьям по классу" - большевикам. Последние не ответили взаимностью, а беспощадно разогнали неугодные им советы при помощи ЧК.

Насилию и анархии "черни" должна быть противопоставлена "сильная, патриотическая и дисциплинированная армия" - считал Деникин. Ее единство не должны нарушать сословные или партийно-политические споры: пусть социальные вопросы решает новое Учредительное собрание после победы. Но такая позиция лишала белых политической опоры в массах и в 1918 году тоже имела лишь временный успех. Огромному крестьянскому большинству населения, соблюдавшему в Гражданской войне нейтралитет, не было ясно, за что белые воюют: ведь было уже одно Учредительное собрание, которое как будто бы "дало землю" крестьянам.

Крымский опыт Врангеля, совмещавший вооруженное сопротивление насилию с политической работой по решению крестьянского вопроса и созданию народного самоуправления, опоздал на два года. Опоздало и восстание кронштадтских матросов за "советы без комиссаров".

Красные победили более жестокой и совершенной организацией насилия. Но орудия насилия - в руках людей, люди бы их бросили, если бы белые вовремя и четко откликнулись на их чаяния нового постреволюционного устройства общества. Основатели НТС знали Белое движение не понаслышке; все они были детьми Гражданской войны и жили под впечатлением не только доблести фронта, но и безыдейности тыла. "Мы не считаем себя просто продолжателями Белого движения. Мы начинатели нового движения с новыми силами, новой идеологией, новыми методами борьбы, учитывающими ошибки прошлого, приведшие к Российской катастрофе" (Курс НПП, часть 4, 1938).

Итак, нужны новые люди и новые идеи. Задача Союза - "подготовка сильных волею и знаниями, культурных и нравственно дисциплинированных деятелей... работников и строителей будущей России" (из резолюции III съезда, 1934). Но "там, в России, условия жизни таковы, что о цели говорить невозможно. Здесь, в Зарубежье, мы пользуемся благами свободы, и это нас обязывает прежде всего формулировать те цели, за которые ведется борьба" (брошюра НСНП, 1935).

Все это заставило НТС сосредоточиться на разработке социальных вопросов, не ограничиваясь патриотическими темами. В 1931-35 годах развивается работа звеньев, семинаров, курсов, устраиваются доклады, в 1932 году в Софии начинает выходить ежемесячная (позже двухнедельная) газета Союза "За Россию" (тираж третьего номера - 2000 экземпляров). В других газетах - "Россия и Славянство" в Париже, "Российский Вестник" (потом "Часовой") в Брюсселе, "За Свободу" в Варшаве, "Слово" в Харбине, "Русский Голос" в Белграде - появляются специальные страницы Союза, пишется конспект "Национально-политической подготовки" (Курс НПП) и другие пособия для того, чтобы члены Союза могли "работать над собой" и "внутренне расти". Изучается история России и история борьбы с большевизмом, советская действительность и критика марксизма, западная демократия и различные варианты фашизма, либералистическая экономика и реформы Франклина Д. Рузвельта, русская философия и западная политическая теория. Так зреет понятие солидаризма. Помимо учебных материалов, НТС издает общественно-политические труды (профессоров Билимовича, Ильина, Спекторского) и свидетельства очевидцев: И.Л. Солоневича "Россия в концлагере" (2- т., 1936), М.З. Никонова-Смородина: "Красная каторга" (1938). Для оказания поддержки Союзу в середине 30-х годов создаются "комитеты содействия" в Любляне, Белграде, Париже, Лондоне и других городах.

Как могла организация, насчитывавшая накануне Второй мировой войны во всех 17 странах, где она существовала, лишь от одной до двух тысяч человек (от 0,1 до 0,2 процентов всех русских, включая меньшинства, живших тогда за пределами СССР), надеяться изменить судьбы 170-миллионного государства с мощнейшим в истории карательным аппаратом? Очевидно, лишь своим качественным отличием от коммунистов - силой своей идеи. Но проповедь идеи бесплодна без личного примера и личной жертвы: только "через своих подвижников и волевые усилия выдающихся личностей" идеи "проникают в толщи народные и приводят в движение массы". "Трагедия России остро переживается подрастающим поколением. Тревога за дальнейшее будущее своего великого и несчастного народа, боль и стыд за родную страну породили в нем жгучее чувство личной ответственности. Осознав, что на сменяющих поколениях лежат судьбы нации, молодое поколение ощутило неутолимую потребность немедленных дел и действий за Россию. Мечты о подвиге и жертвах для нее - мечты о высшем счастье". Эти слова брошюры "Национальный Союз Нового Поколения (Национально-Трудовой Союз)" 1935 года не были мелодекламацией. Они отражали действительность.

Настроения пассивного ожидания хотя и преобладали в эмиграции, но не были единственными. Отдельные эмигранты шли на террористические акты: в 1923 году в Лозанне Конради и Полунин убили полпреда Воровского. Суд над ними превратился в суд над коммунистической диктатурой, их оправдали. В 1927 году 17-летний Борис Коверда в Варшаве убил полпреда Войкова. Для борьбы на советской территории в 1921 году было создано Братство Русской Правды (БРП); оно поддерживало партизанскую деятельность, главным образом; в Белоруссии. В 1927 году, в ответ на раскрытие провокации "Треста", Российский Обще-Воинский Союз (РОВС) - организация белых офицеров - готовил несколько покушений на советской территории, чтобы "разрушить легенду о неуязвимости власти". Одно из них (взрыв партклуба в Ленинграде) удалось, совершившая его группа Виктора Ларионова благополучно вернулась.

В течение первых лет после создания у НТС еще нет собственных путей в Россию, но члены его стремятся к действию. В 1932 году шесть человек, по собственному почину, идут по каналам БРП через Прибалтику. Все погибают. Руководство Союза договаривается с РОВСом, чтобы использовать его каналы. Летом 1933 года в Россию идут через румынскую границу Петр Ирошников и Михаил Флоровский. Оба попадают в ловушку к чекистам и тоже погибают. Летом 1934 года по каналам РОВСа границу переходит член НТС Г.Е. Прилуцкий; он и напарник его с трудом избегают ловушки и возвращаются в Финляндию.

В сентябре 1932 года вскрывается предательство одного из руководителей БРП А. Кольберга, через которого ОГПУ было осведомлено о работе Братства. С ним работал барон Л.Н. Нольде, создавший из членов БРП группу НТС в Латвии. По уставу 1930 года выборный председатель Отдела в каждой стране автоматически входил в Совет Союза. Чтобы избежать влияния агентуры, группа Нольде была распущена и выборное начало отменено: с 1934 по 1946 год Совет сам определял свой состав. За разоблачением Колъберга последовало разоблачение "Внутренней линии" в РОВСе. Рассказ Прилуцкого и многие другие данные свидетельствовали о предательстве. НТС эти материалы в 1935 году положил на стол руководителям РОВСа. На свою беду они отказались им верить. Лишь похищение председателя РОВСа генерала Миллера в сентябре 1937 года сделало очевидным предательство Скоблина и других деятелей "Внутренней линии".

Этот опыт заставил НТС отказаться от оперативных связей с любыми эмигрантскими организациями и искать собственных путей в Россию. НТС отмежевывается от "голого активизма" БРП и РОВСа, от низового тeррора, распространенного в стране в ранние годы сталинщины. В обращении "К новому поколению России" в июне 1933 года НТС говорит: "Бесполезно убивать за тысячу верст от Москвы мелкого партийца или жечь стога сена в совхозах". Но когда был убит Киров, НТС этот акт одобрил (мысль о том, что к убийству мог быть причастен Сталин, тогда не возникала). "Правда" откликнулась выступлением против "укрывательства подобных бандитов" на Западе (10, 21 и 23 декабря 1934). Литвинов в Женеве заявил Югославии официальный дипломатический протест, его примеру последовал полпред СССР в Болгарии Раскольников. Газета НТС "За Россию" была вынуждена переменить название ("За Новую Россию", впоследствии "За Родину"). Но потом вся тема об индивидуальных актах сходит на нет. Они бессмысленны перед тотальным террором государства. Ясно, что сам НТС никаких террористических актов не совершил и террористической организацией никогда не был. Ходоков в Россию он посылал, чтобы выяснить психологическую обстановку в стране, увидеть возможности подпольной политической работы и создать опорные точки для организации в России.

В 1935 году по нераскрытым каналам БРП на Дальнем Востоке перешли границу в Манчжурии Иннокентий Кобылкин, Евлампий Перелядов и Борис Оленников. Они добрались до Москвы, провели там некоторое время, завязали контакты. Потом отправились обратно, пересекая всю Сибирь. Уже у границы их опознал знавший их ранее в Харбине железнодорожник и выдал чекистам. Все трое были в сентябре расстреляны в Иркутске.

В Европе возможность проникновения в Россию открыл начальник русского отдела польского генштаба Ричард Врага. Он же после оккупации Польши налаживал для НТС контакт с польским правительством в изгнании и остался другом Союза на Западе и после войны. Читатель может спросить, а что поляки за эту помощь от НТС хотели? Ответ прост - как антикоммунистов, их тоже интересовала возможность подпольной политической деятельности в сталинской России; как военных, их интересовала техника перехода сталинский "границы на замке". Вот и все. Большего они от НТС получить не могли, поскольку Союз в любой обстановке условием принятия помощи извне ставил: а) сохранение своей политической независимости, б) отказ давать какую-либо информацию разведывательного, а не политического характера.

Переходы в Польше оказались нелегкими. В августе 1939 года пошли три группы. Первая натолкнулась на пограничный патруль. Владимир Бабкин и Софронтий Спица погибли, А. Чупрунов был вынужден вернуться. От второй пошел Константин Гурский и тоже был убит. Лишь третья, в составе Г.С. Околовича и А. Колкова благополучно прошла. Они провели четыре месяца в Советском Союзе, объездили много городов и, изучив обстановку, вернулись. Их опыт послужил подготовке следующих групп под руководством Околовича, возглавившего потом закрытую работу НТС.

Летом 1939 года пошли девять человек. Первая группа - Василий Дурново и Александр Колков (вторично) - и вторая - А. Чупрунов (вторично) и Овчинников - благополучно прошли. В третьей М. Бржестовский был вынужден вернуться назад, о Баге (Петре) Берегулько сведения противоречивые: по одним он погиб в перестрелке, по другим - ушел вглубь страны. В четвертой группе Владислав Коняво-Фишер погиб на границе, двое других вынуждены были вернуться: от долгого пребывания в воде, их документы пришли в негодность.

Грянувшая в сентябре 1939 года война прекратила переходы в Польше, но открыла возможности в Румынии, где производился обмен населения в пограничной области. Здесь перешло границу еще десять человек из НТС. Из них Димитрий Лукницкий погиб при переправе через Прут, Василий Леушин и Владимир Чеботаев были вскоре захвачены в Галиции и Буковине. Машута Дурново и Георгий Казнаков тоже были захвачены через 4 месяца после перехода. Но пяти удалось обосноваться в стране. В итоге, по-видимому, десять человек погибло при переходе или вскоре после перехода границы. Девять начали вторую жизнь, положив начало организации НТС внутри России.

Судьбы их сложились по-разному. Василий Дурново, Евгений Акулов, Димитрий Потапов, по-видимому, были захвачены после войны и попали в лагеря. Александр Колков умер от тифа на Кавказе в 1943 году. Чупрунов был призван в армию, попал в плен, был взят немцами в переводчики, заболел туберкулезом, встретился с НТС в Варшаве, но пропал без вести после эвакуации оттуда санитарным поездом. И. Хлобыстов обосновался в Смоленске, где встретил членов Союза под немецкой оккупацией. По возвращении советских войск он был призван в армию; дошел до Берлина, был оставлен служить в оккупационных частях, оттуда восстановил связь с зарубежным НТС. После демобилизации поселился в Горьком и создал группу Союза, которая была раскрыта через несколько лет в результате доноса. Юрий Рогальский, в нарушение правил, прислал своей знакомой в Югославию открытку из южной России, больше о нем известий не было. Овчинников, Рыжков продолжали жить под чужими фамилиями на нелегальном положении. Сведения о многих - приблизительные и неполные.

Помимо людей, накануне войны в Россию шли и печатные материалы НТС. Для анализа советской печати и производства литературы в 1937 году была создана конспиративная база "Льдина". На основании заброшенной в страну литературы могли возникать группы, не связанные с зарубежным центром. О раскрытии такой группы НТС в Москве сообщило московское радио 6 декабря 1938 года. Имена восьми состоявших в ней молодых людей остались неизвестными.

Не были ли все эти жертвы за полстолетия до того, как диктатура в самом деле начала рушиться, ненужными? Сроков не было дано знать никому: люди выступали против власти не потому, что им маячил близкий успех, а потому, что лишь такое отношение к большевизму они считали нравственно достойным. Подвиг, как любой духовный акт, как молитва, как создание произведения искусства, не требует практического применения. Он ценен сам по себе, он входит в сокровищницу духовного наследия нации. Понять причины долгожительства НТС можно, помня акты самопожертвований, заложенные в его основу.

Оборонцы и пораженцы. Война гитлеровской Германии против СССР поставила в 1941 году не только эмигрантов, но и всех противников диктатуры в стране перед выбором между "оборончеством" и "пораженчеством". Оборонцы считали, что самое главное - защитить страну от внешнего врага. После победы, надеялись они, Сталин должен будет пойти на уступки, чтобы восстановить страну: прекратить террор, распустить колхозы, ввести новый НЭП. Тогда народ вздохнет свободнее, и постепенно коммунизм будет изжит. Поэтому надо быть на стороне власти.

Пораженцы, наоборот, считали, что самое важное - свергнуть диктатуру Сталина. Освободившись от своего тирана, народ справится с иноземными завоевателями. Оккупировать всю Россию немцы все равно никогда не смогут. Победа же над ними укрепит коммунизм на безнадежно долгие годы. В крайней форме эта позиция выражалась словами "хоть с чертом, но против Сталина". Сейчас мало кто помнит, как широко было распространено пораженчество в первые полтора года войны. По немецким данным, в плен попало 5,2 миллиона красноармейцев, из них 3,8 миллиона в 1941, большинство остальных - в 1942 году. На работы в Германию многие поначалу ехали действительно добровольно.

Уже с осени 1941 года, а в более широких масштабах с весны 1942, немцы стали принимать добровольцев из советских граждан во вспомогательные военные части, которые потом насчитывали до 800 тысяч человек. В самой Москве в октябре 1941 года портреты Сталина бросали в мусор в уверенности, что режиму пришел конец. Но немецкие зверства, голодная смерть 2,1 миллионов наших солдат в плену кардинально изменили настроения народа и подняли его в 1943-45 годах на борьбу с иностранным завоевателем.

Позиция НТС. Масштабов гитлеровских зверств не предвидел никто, но свои захватнические планы Гитлер не скрывал. С первого дня его прихода к власти НТС о них напоминал в своей печати, чтобы рассеять иллюзии. В июле 1938 года НТС формально распустил свой Отдел в Германии, чтобы избежать сотрудничества с национал-социалистическими властями. В 1940-41 годах 15 членов НТС подверглись арестам и допросам Гестапо в Праге и других городах. Когда немцы в 1941 году создали из русских эмигрантов в Югославии "Охранный корпус", НТС решительно запретил своим членам в него вступать, поскольку не было никаких гарантий, что он сможет служить русскому делу. Политическую линию НТС выразил его председатель В.М. Байдалаков на большом собрании в Белграде еще в феврале 1939 года: "С кем идти? У русской совести может быть на это только один ответ: - ни со Сталиным, ни с иноземными завоевателями, а со всем русским народом: "Борьба на два фронта - с завоевателями извне и с тиранией внутри - будет весьма тяжела", но "Россию спасет русская сила на русской земле; на каждом из нас лежит долг отдать себя делу создания этой силы". Так НТС совершил второй судьбоносный поворот - против течения.

Борьба на два фронта предполагала контакт с западными державами; в Лондон должен был переехать секретарь Исполбюро М.А. Георгиевский, но быстрая оккупация Югославии немцами в апреле 1941 года сорвала этот план. Члены НТС были и в Советской армии, и в армиях западных держав, и во французском движении сопротивления. Но основные кадры организации в 1941 году находились в занятой немцами Европе; оттуда более 200 человек устремились на восток, чтобы создавать "русскую силу на русской земле".

Шли, кто переходя польскую границу по "зеленой дорожке", кто с "липовыми" документами, кто с настоящими от частных фирм или разных "учреждений Востока". Использование немецких организаций Союз ограничил строгими рамками: он запрещал своим членам служить военными переводчиками и, тем более, в каких либо полицейских органах. Среди коллаборантов в этих органах виднее всех были чекисты - на допросах членов НТС они вели себя хуже, чем немцы.

НТС в оккупированной России. Первой заботой населения областей, на которых ушла советская власть, была организация быта, местного управления, культурной деятельности. В это дело члены НТС и включились, работая инженерами и агрономами, занимаясь помощью беженцам, участвуя в городском управлении, занимаясь церковной и общественной работой, выступая в эстрадных ансамблях, встречаясь на вечеринках с местной молодежью. При Псковской миссии православной церкви член НТС вел работу с юношеством, в Одессе была создана студенческая организация, в Симферополе член НТС - мусульманин читал проповеди в татарской мечети. Стараясь, чем могли, облегчать участь населения, члены Союза приобретали авторитет, распространяли свои идеи, находили единомышленников и создавали подпольные группы "за Россию без немцев и большевиков".

С осени 1941 года стали образовываться группы НТС в Минске и Витебске, создан был центр в Смоленске, где работе Союза покровительствовал городской голова Меньшагин и где умер от тифа руководивший этой работой В.В. Бранд. Далее деятельность распространилась на район Пскова вплоть до Гатчины, на Вязьму, Брянск, Орел и на Локоть, где бывшие красноармейцы под руководством Воскобойникова (познакомившегося с НТС до войны в местах заключения) образовали своеобразную, автономную от немцев "республику". К лету 1942 года деятельность НТС охватила и юг. В Киеве было несколько групп, значительные группы были в Виннице, Днепропетровске, Одессе, велась работа в Кировограде, Полтаве, в Крыму и короткое время даже в Грозном. К 1943 году было охвачено 54 населенных пункта, в которых действовало до 120 групп. Многие состояли из 2-3 человек, но в некоторых было до 15 членов. Кое-где находились возможности доступа к типографиям, печатались и распространялись листовки и брошюры.

Но забота о восстановлении гражданского общества в условиях войны не могла решить будущего страны. Собравшись единственный раз за военные годы подпольно в Берлине в ноябре 1942 года, Совет НТС постановил: "Для осуществления Национальной Революции необходимо: I. Выявление всех национальных антибольшевистских сил... 2. Создание мощного Освободительного народного движения, оформленного в политической организации и опирающегося на вооруженную силу" (Схема НТС, 1942). В оккупированной России поиск такой опоры шел в двух направлениях: члены НТС старались связаться с партизанскими отрядами там, где их еще не взяли в свои руки засылаемые в них чекисты, а также распространить свое влияние на добровольческие части с немецкой стороны, - в них направлялись связные от НТС.

НТС в Германии. Национал-социалистическая диктатура отнюдь не была монолитной. В ней были сильны межведомственные конфликты, на которых старались играть противники гитлеровской политики. Они надеялись, что угроза военного поражения заставит Гитлера в конце концов отказаться от покорения России и пойти на соглашение с национальным русским правительством, которое сможет привлечь на свою сторону население и Красную армию.

Эти настроения были сильнее всего среди немецкого армейского офицерства (в том числе, среди участников заговора фон Штауфенберга, совершивших покушение на Гитлера в июле 1944 года), но бытовали они и в других ведомствах. Такие круги покрывали деятельность НТС, с ними могло находить общий язык его руководство, стараясь использовать все возможности для русского дела.

Большие возможности открывали основанные в марте 1942 года учебные лагеря в Циттенхорсте, затем в Вустрау под Берлином, куда отбирались квалифицированные лица из военнопленных для подготовки к административной работе "на Востоке". Преподавание здесь взяли в свои руки руководители НТС, но распространяли они идеи не "Третьего Рейха", а "третьей силы". Из более 500 русских курсантов в НТС было принято около 30 человек, в том числе видные в будущем его деятели. Здесь издавались необходимые Союзу печатные материалы - как подпольно, так и открыто, под видом учебных пособий: местная немецкая военная цензура пропускала такие слова как: "мы, русские, не хотим ни большевизма, ни иноземного владычества".

Другой опорной точкой стал один из военных отделов пропаганды, где работал А.С. Казанцев, который в ноябре 1942 года познакомил с руководством НТС ген. Власова, защитника Москвы, незадолго до того попавшего в плен на Волховском фронте. Пока о "национальном русском правительстве" говорить было рано, немецкие военные убедили Власова поначалу возглавить пропагандную акцию, которая позже должна была обрести реальность: Русскую Освободительную Армию (РОА) и Русский Комитет, от имени которого в январе 1943 года вышло т.н. Смоленское воззвание.

В марте и апреле Власов совершает поездки по оккупированной России; население его встречает с надеждой и неподдельным восторгом. Но Гитлер еще в декабре 1941 года сместил главнокомандующего Восточным фронтом фельдмаршала фон Браухича, стоявшего за перемену политики в отношении России. Теперь по личному приказу Гитлера Власова подвергают домашнему аресту, и на полтора невозвратимых года он лишен возможности действовать.

Разрешено было лишь издавать две газеты и открыть в марте 1943 года школу Пропагандистов РОА в Дабендорфе под Берлином. Среди первых сотрудников Власова - бывший секретарь Ростокинского райкома Москвы Г.Н. Жиленков и журналист Мелетий Зыков (в прошлом один из сотрудников Бухарина, Цезарь Самойлович Вольпе). Это - идейные неомарксисты. Но именно по их настоянию Власов приглашает из Вустрау руководить Дабендорфом генерала Ф.И. Трухина, бывшего преподавателя Академии генерального штаба в Москве, к тому времени члена Совета НТС, и 10 человек по его выбору.

Ведя закрытую работу, НТС к открытой и потому подконтрольной немцам акции отнесся настороженно, но группа была Власову выделена, в ее числе А.Н. Зайцев (Артемов), А.А. Кандауров, Н.Г. Штифанов, ген. Меандров. Дабендорф становится идейным центром освободительного движения. Через него проходит в общей сложности 4500 курсантов; от 40 до 60 из них были приняты в НТС.

Репрессии против НТС. Когда после битвы на Курской дуге немецкий фронт начинает трещать, действия групп НТС в России принимают все более открытый антинемецкий характер: "За свободную Россию без немцев и большевиков", "Ни тех, ни других, давай своих!", "Покончим с Гитлером, возьмемся за Сталина", "Завершим Отечественную войну свержением Сталина". Под Полоцком незадолго до немецкого отступления члены НТС П.Д. Пономарев и В.И. Алексеев проводят несколько открытых митингов под русским трехцветным флагом. Центральное руководство Союза ищет контакта с Западными державами: летом 1943 года - через Швейцарию, на следующий год - через Францию. Далеко не за всеми акциями "третьей силы" и связями с партизанами Гестапо и СД (немецкая госбезопасность) могут уследить, но с лета 1943 года на членов НТС в оккупированных областях России обрушиваются репрессии. В результате расстреляны или погибают в тюрьме более 30 человек.

В декабре 1943 года в Варшаве гибнет Александр Эмильевич Вюрглер, выдающийся подпольщик, руководивший переброской кадров НТС в Россию во время войны. Поскольку он был швейцарским гражданином, Гестапо предпочитает убить его на улице, а не в тюрьме. Гитлеровцы не могли простить ему, что под его влиянием созданный для наблюдения за партизанами "Зондерштаб-Р" (о котором часто вспоминают советские журналисты "особого профиля") превратился в совершенную "липу", в "бюро для путешествий" членов НТС по запретным углам занятой немцами территории и для дружеских контактов с русскими и польскими партизанами.

Позже американский историк А. Даллин писал: "Значение НTC в контексте германской восточной политики в том, что /.../ решительная и хорошо организованная группа сумела инфильтрировать почти все немецкие ведомства, занятые русским вопросом и оказывать на них давление. Но в итоге русские национальные интересы, как их видел НТС, возобладали над этим временным приспособленчеством, привели к конфликту с Гестапо и к аресту руководства НТС летом 1944 года" ("German Rule in Russia", 1957; с. 526).

После отступления из России, на оставшейся в немецких руках территории средней Европы скопилось от пяти до шести миллионов советских граждан - беженцев, пленных, и "восточных рабочих". Среди них НТС тоже ведет работу - в районах Берлина, Вены, Гамбурга, Дрездена, Людвигсхафена, Штутгарта и других городов. В Бреславле и Верхней Силезии было около 80 членов НТС (многие на числа интеллигенции, эвакуированной первоначально в Пятигорск на Кавказе). Начиная с 12 июня 1944 года, 44 из них были арестованы Гестапо; одновременно были аресты в Польше и в Австрии, 24 июня было арестовано около 50 членов НТС в Берлине, в том числе председатель В.М. Байдалаков и все Исполнительное Бюро: Д.В. Брунст, К.Д. Вергун, В.Д. Поремский, 13 сентября под третью волну арестов попало запасное Исполбюро: Е.Р. Романов (Островский), М.Л. Ольгский и Г.С. Околович. Им вменялась к вину антинемецкая пропаганда, связь с партизанами и неподконтрольность организации, действовавшей как "государство в государстве". Явно своей политической независимости НТС не утратил. Гестапо, по-видимому, хотело пресечь его влияние на предстоящее формирование власовских сил, которым немцы, наконец, решили дать зеленый свет.

Часть арестованных была отправлена в концлагеря, часть содержалась в тюрьмах. В тюрьме в Бреславле Г.А. Рар и Г. Полошкин-Позе умудрились на обрывках конвертов, которые клеили заключенные, сделать два номера рукописного журнала "Набат за решеткой". Лишь 4 апреля 1945 года Власову удалось добиться освобождения руководящих членов Союза из тюрьмы на Александерплац в Берлине; в хаосе последних недель войны само Гестапо не знало, где искать остальных. Многие из примерно 150 членов НТС, арестованных в 1943-44 годах, погибли в Бухенвальде, Берген-Бельзене, Дахау, Гросс-Розене, Заксенхаузене и других немецких концлагерях. В условиях подполья списков членов Союза не велось, и имена многих останутся неизвестными.

Власовский манифест. 14 ноябри 1944 в Праге, в замке на Градчанах, состоялось торжественное собрание Комитета Освобождения Народов России (KOHР), и Власов огласил его Манифест - документ, по сей день замечательный своим насквозь демократическим духом. Второй пункт манифеста требовал "установления Национально-Трудового Строя". При Комитете и штабе Власова нашли крышу более двух десятков ведущих работников НТС, избежавших ареста. Сегодня KOHР как зародыш русского национального правительства видится обреченным, но тогда соотечественники в Германии на него смотрели с надеждой. За шесть недель от военнопленных, беженцев и "восточных рабочих" поступило до миллиона личных и коллективных заявлений о приеме в Вооруженные силы KOHР. Предполагалось к осени 1945 года выставить 25 дивизий, чтобы, выждав падения Берлина, прорвать фронт и поднять знамя освободительной революции. Позже второй, более скромный вариант предусматривал слияние с казаками и югославскими антикоммунистическими силами в восточных Альпах.

В действительности формирование первых двух дивизий KOHР началось лишь в январе 1945 года, когда оружия у Германии не хватало и для своих войск, а страх, что КОНР выступит против них, нарастал. Фактически в апреле 1945 года под командой Власова стояло лишь немногим более 40 000 человек. Выбив 1 мая, по призыву чехов, СС-овские части из Праги (до прихода войск маршала Конева), они к 12 мая рассыпались в тисках между восточным и западным фронтом. Свыше 8000 было пропущено в плен американцами; из них более 3000 было насильственно репатриировано в 1946 году. Были насильственно репатриированы и казачьи части, шедшие из Италии на соединение с Власовым. НТС в январе-феврале и в апреле 1945 года делал повторные попытки наладить связь с Западом, но, как писал потом американский историк Г. Фишер, "западные настроения были такими, что никакое дипломатическое искусство членов НТС в западных столицах на них повлиять не могло" ("Soviet opposition to Stalin". 1952, с. 108).

В заключение - о слове "власовец", которое с советской стороны фронта было синонимом предательства. Коммунисты так называли всех, кто боролся против них с оружием в руках на немецкой стороне. На самом же деле эта масса людей состояла в самых разных формированиях, порой действительно карательных, над которыми у Власова никакой власти не было. До января 1945 года ему подчинялась лишь дабендорфская школа PОA (эта аббревиатура расшифровывалась с западной стороны фронта как "Русские Обманут Адольфа"). Войска, командование которыми он принял под конец войны, не участвовали ни в каких боях, кроме стычки на Одере 11 апреля, при которой много красноармейцев перешло на сторону РОА, в также освобождения Праги. Власовской идее самостоятельной, не подчиненной немцам русской армии не дано было быть проверенной на практике.

В противоположность власовскому движению, действовавшему в Германии легально, НТС действовал подпольно; он не мог участвовать в этом движении как организация. Он мог туда лишь направлять своих людей и идейно на него влиять.

Как бы сегодня ни оценивать роль НТС в событиях военного времени, ясно одно: оставаясь верными себе, члены Союза не могли отсиживаться по разным углам Европы, когда решалась судьба их страны. Только благодаря тому, что они не побоялись ринуться в гущу событий и пойти на встречу со своим народом, Союз пережил войну и выжил как организация. Лучшее тому доказательство: кроме НТС, ни одна из русских политических организаций в Европе войну не пережила.

Вторая эмиграция. Первые три года после войны НТС за рубежом залечивал раны, спасал людей от насильственной репатриации, налаживал жизнь в беженских лагерях (в частности в лагере Менхегоф под Касселем в Западной Германии, обосновался центр НТС), занимался организацией школ и работой с юношеством (юные скауты-разведчики), налаживал издательскую деятельность. Еженедельник "Посев" (1945-67, затем ставший ежемесячным журналом), газеты "Эхо" (1946-49) и "Новости" (1947-48), журнал "Грани" (с 1946 года) выходили общим тиражом более 10 тысяч экземпляров. Среди первых книг были русский букварь Вахтер и труд С.А. Левицкого "Основы органического мировоззрения".

В результате войны ряды НТС за границей поредели. Многие из тех, кто погиб и не был депортирован в СССР, от организации отошли. Зато в нее влилась "новая", или "вторая" эмиграция. Из нее состояло немногим более половины личного состава НТС за границей. По сравнению с "первой", белой эмиграцией, "вторая" русская эмиграция была малочисленной. Первая вначале насчитывала около 860 тысяч (не считая более полмиллиона русских меньшинств в Прибалтике, Польше и Китае). Вторая едва ли превышала 100 тысяч; к ним можно добавить 30 тысяч старых эмигрантов, вторично эмигрировавших из Восточной Европы (В.Д. Поремский. "Политическая миссия российской эмиграции", доклад 12 сентябри 1954). Из-за опасности репатриации очень многие жили с фиктивной биографией по фиктивным документам. Подавленная успехами коммунизма, в страхе перед Третьей мировой войной эмиграция эта была одержима идеей: скорее за океан. Если кто и думал о возобновлении борьбы, то разве что о новом власовском движении без Власова на стороне американцев. В одном было полное единодушие: революционная борьба в условиях сталинского режима невозможна.

Однако в 1948-ом году, как и в 1931-ом, и в 1939-ом, НТС снова берет курс против течения. Пока идут споры, будет ли атомная война, займет ли Советская армия Марокко, и не безопаснее ли эмигрировать в Венесуэлу, НТС идет навстречу этой армии - в Берлин.

Поначалу на границах зон оккупации не было особых преград, армия в Берлине и Вене оказалась сравнительно доступной. При помощи друзей из местного населения в районах расположения войск стали появляться надписи НТС, плакаты и листовки; завязывались отдельные личные контакты. Но практическая возможность работы в армии не снимала вопроса политической перспективы: а как себе вообще можно представить революцию в тоталитарных условиях?

Теория революции. Чтобы снять психологический барьер невозможности, бессмысленности борьбы, В.Д. Поремский зимой 1948-49 года пишет брошюру "К теории революции в условиях тоталитарного режима", ставшую известной как "молекулярная теория". Коротко теория эта звучит так. Что именно невозможно в тоталитарных условиях? Невозможна разветвленная организационная структура, разделение функций, система подчинения и связи.

Но структура организации не столь важна, когда есть единство идей и действий. Если эффективность организации равна произведению трех факторов - структуры, единства идей и единства действий, то нужную эффективность можно получить, уменьшив первый фактор и увеличив последние два.

Чтобы уменьшить ее уязвимость, у "организации молекулярного типа" фактор структуры сведен к минимуму: а) за границей существует центр; б) он направляет всем "молекулам" одностороннюю безадресную информацию, чтобы усилить единство их идей и действий; в) сами "молекулы" тоже прямо между собой не связаны, а сигнализируют друг другу безадресно (рисуя символы, распространяя листовки) о своем существовании.

Усиление единства идей означает как можно более широкое распространение простых, стандартных ответов на вопросы "против чего" и "за что" бороться, связанных единым символом (НТС, трезуб) и единой целью (национальная или народно-освободительная революция).

Что касается единства действий ("как" бороться), то возможен целый набор "малых дел", самих по себе безопасных и незаметных, неустанное повторение которых должно компенсировать их слабость: самообразование, общение в группах из не более чем двух - трех человек, ограниченное размножение листовок, надписи на стенах, продвижение на выгодные в будущем позиции. Готовому к этим действиям предлагается войти в организацию путем самоприема и анонимно давать знать вовне о своем существовании. По мере роста числа "молекул" самые активные из них перестают лишь пассивно принимать безадресную связь от зарубежного центра, а вступают с ним, в строго конспиративном порядке, в обратную связь, создавая "каркас" организации.

Лавинообразное нарастание сигналов о существовании организации, неуловимой для органов безопасности, должно в корне изменить психологический климат в стране: перебороть страх, дать чувство плеча, подточить миф о всемогуществе власти и вселить веру в собственные силы. Насыщение страны "молекулами" создаст условия, при которых взрывные, быстротекущие этапы национальной революции станут возможными даже при сравнительно небольших толчках: демонстрациях, забастовках. Создание этих толчков - дело второго этапа революционного процесса.