Восьмой год идет укрепление российского государства. Одни радуются постепенному наведению порядка после беспредела 1990-х, другие ужасаются сворачиванию демократических свобод, завоеванных в те же 1990-е. Но и те, и другие, как правило, однобоко смотрят на вещи. Усиление власти происходит, но это, как говаривали при Михаиле Сергеевиче, "процесс неоднозначный".

Был в Петербурге любопытный момент - уже довольно давно. В конце позапрошлого года. Чиновный и деловой Петербург застыл тогда в ожидании высокопоставленного гостя. Предстояло решить целый ряд важных кадровых и управленческих, наделить представителей необходимыми полномочиями, распределить сферы контроля. Звали ожидаемого визитера Вячеслав Иваньков. Япончиком он просил больше его не называть.

Теневые воротилы северной столицы заработали по полной. Один из них, молодой вор в законе Мирыч, буквально получил по ушам за дела не по понятиям - братка Сашу Акулу прессовал на пару с сотрудником ФСБ. Зато резко возросли котировки "законника" Хобота, недавно вчистую освободившегося из "Крестов". Короче, власть укрепляется, порядок наводится.

Вопрос о "параллельном губернаторе" города пока открыт. Но рано или поздно решение состоится, и наверняка будет продуманным и ответственным. Ведь от сотрудничества с теневой вертикалью власти зависит дееспособность вертикали официальной. Нельзя ведь во второй (если уже не первой) столице допускать "уральских казусов". Типа происшедшего не так давно в Екатеринбурге, где столкновение между консервативными кавказскими смотрящими и новорусскими братками из ОПС "Уралмаш" дошло до огня и крови, а в результате в тюремной петле погиб видный российский бизнесмен, депутат городского парламента Александр Хабаров, лидер Общественно-политического союза "Уралмаш"…

Это лишь отдельные штрихи современного политического процесса. Но и их достаточно, чтобы оценивать происходящее многопланово, а не однолинейно: "государство усиливается, государство слабеет". Государству приходится считаться с обществом. А уж с какими именно его структурами - это вопрос чисто конкретно-исторический.